— Удачи, «Рольвааг». Да храни вас Бог!
— Спасибо, Южная Джорджия.
Бриттон выключила передатчик, склонилась над центральной панелью и всмотрелась в ночь.
«Рольвааг», 18:40
Когда «Рольвааг» вынесло с подветренной стороны ледового острова, ветер подхватил корабль и грубо швырнул его обратно в шторм. Ветер набрал силу, и через несколько мгновений они снова промокли, пропитавшись замерзающими брызгами. Салли Бриттон чувствовала, что судно, не имея тяги, полностью отдано на милость бури. Чувство беспомощности было омерзительным.
Шторм крепчал с постоянством часового механизма. Бриттон наблюдала за его ростом, минута за минутой, — до тех пор, пока ураган не достиг мощи, которую она едва ли полагала возможной. Луна скрылась за плотной пеленой облаков, и теперь за пределами капитанского мостика нельзя было рассмотреть совершенно ничего. Шторм стоял здесь, на мостике, вокруг них; в обилии брызг, в укусах острого, как бритва, льда, что их хлестал; в запахе смерти, доносящимся до них от окружающего моря. Но ничто не лишало Бриттон мужества сильнее, чем звук: постоянный глухой рёв, который, казалось, исходил со всех сторон одновременно. Температура на мостике держалась на уровне девятнадцати градусов по Фаренгейту, и Бриттон чувствовала, как на её волосах намораживаются льдинки.
Она по-прежнему получала регулярные отчёты о состоянии судна, но отдала лишь несколько распоряжений. Без тяги и управления ей не оставалось ничего иного, кроме как ждать. Чувство беспомощности стало невыносимым. Основываясь на движении судна, она оценила значимые высоты волн заметно выше сотни футов. Эти водяные горы набегали на них с мощью грузовых поездов. То были те самые волны Ревущих Шестидесятых, самые высокие в мире. Лишь размер «Рольваага» не давал ему погибнуть. Когда судно поднималось на очередной волне, ветры сбивались на невнятные вопли. На самом пике вся надстройка вибрировала и гудела, как если бы ветер пытался снести кораблю голову. Затем это сменялось дрожью, и корабль начинал крениться — медленно, болезненно. Борьба одной волны с другой записывалась креномером: десять, двадцать, двадцать пять градусов. Углы становились критическими, и взгляды всех не отрывались от этого инструмента, на который в обычных условиях никто не обращает внимания. Затем вершина волны проходила, и Бриттон застывала в ожидании, гадая, восстановит ли судно равновесие; то был самый ужасный миг. Но раз за разом корабль его восстанавливал, поначалу незаметно, затем всё быстрее, постепенно выправляясь и выходя на точно такой же нервирующий обратный крен, и тогда его огромная инерция заставляла его в мгновение ока склониться к новой волне. «Рольвааг» соскальзывал в следующую впадину, окружаемый водными горами, погружался в сверхъестественную тишину, едва ли не более пугающую, чем шторм наверху. И всё повторялось снова и снова в бесконечном, жестоком ритме. И ни Бриттон, ни кто-либо другой ничего не мог с этим поделать.
Капитан включила передние прожектора надстройки, чтобы осмотреть главную палубу «Рольваага». Большинство контейнеров и несколько шлюпбалок были сорваны с креплений и смыты за борт, но механические двери и люки, ведущие в трюм, держались крепко. Корабль всё ещё набирал воду в отверстие, пробитое снарядом в передней части судна, но помпы с этим справлялись. «Рольвааг» был ладно построенным, надёжным судном. Он хорошо справлялся бы со штормом — если бы не чудовищный вес в трюме.
К семи вечера шторм достиг пятнадцати баллов, с порывами до сотни узлов. Когда корабль поднимался на очередную волну, сила дующего на мостике ветра, казалось, угрожала высосать их в темноту. Ни один шторм не может бушевать с такой силой долгое время. Вскоре, надеялась Бриттон, он начнёт слабеть. Он просто обязан.
Вопреки здравому смыслу, Бриттон продолжала наблюдать за радарными экранами, ожидая контакта с судном, который мог означать спасение. Но на тех стояли лишь полосы помех от моря. На вершине новой волны они прочищались в достаточной мере, чтобы можно было разглядеть поле гроулеров — небольших айсбергов — примерно в восьми милях по курсу. Между кораблём и этим полем пролегал единственный ледовый остров, меньше тех, что они миновали, но, тем не менее, имеющий в длину несколько миль. По мере продвижения вперёд волны будут ослабевать, но, конечно, тогда «Рольваагу» придётся иметь дело со льдом.
По крайней мере, система GPS работала стабильно и чётко. Они находятся в ста пятидесяти милях к северо-западу от Южно-Шетландских островов, ненаселённой гряды похожих на клыки гор, поднимающейся из морей Антарктики, которую окружают рифы и разрывают течения. За ними пролегает пролив Брансфильда, а дальше — паковые льды и жестокое побережье Антарктиды. Когда они приблизятся к прибрежной зоне, волнение умерится, но течения станут сильнее. Сто пятьдесят миль… если Южная Джорджия могла бы выслать спасательное судно в шесть утра… Всё зависит от той гири, которая лежит в трюме.
Капитан подумала, не спросить ли Глинна о том, как продвигаются работы. Но затем поняла, что не желает этого отчёта. Глинн оставался таким же молчаливым, как и она сама, и Бриттон размышляла, о чём он думает. Сама она, по крайней мере, может читать движение корабля. Для остальных оно, должно быть, просто сущий кошмар.
Корабль накренился; ужасающий крен. Но когда крен достиг апогея, Бриттон почувствовала неправильный толчок, мгновенную остановку. Одновременно с этим Глинн поднёс рацию к уху, напряжённо вслушиваясь. Он поймал на себе её взгляд.
— Это Гарза, — произнёс он. — Из-за шторма я не могу расслышать, что он говорит.
Бриттон повернулась к Ховеллу.
— Дайте с ним связь. Максимальное усиление.
Внезапно на мостике загудел голос Гарзы.
— Эли! — Кричал он.
Усиление придало яростные, отчаянные нотки панике в его голосе. На заднем плане Бриттон слышала стоны и хриплые визги рвущегося металла.
— Я здесь.
— Мы теряем базовые крестовины!
— Направьте на них все силы.
Бриттон не могла поверить в ровный, спокойный голос Глинна.
Корабль принялся крениться снова.
— Эли, эта штука распутывается быстрее, чем мы можем её…
«Рольвааг» накренился ещё сильнее, и очередной вопль металла заглушил голос Гарзы.
— Мануэль, — сказал Глинн. — Когда Рошфорт планировал эту сеть, он знал, что делает. Конструкция намного прочнее, чем ты думаешь. Укрепляйте узлы поочерёдно, точку за точкой!
Угол наклона продолжал нарастать.
— Эли, этот камень — он движется! Я не могу…
Радио смолкло.
Корабль приостановился, задрожав всем корпусом, затем принялся медленно выправляться. Бриттон почувствовала тот же слабый толчок, подобный паузе, как если бы о корабль что-то ударилось.
Глинн продолжал смотреть на динамик. Через мгновение оно щёлкнуло ещё раз. Снова возник голос Гарзы.
— Эли! Ты слушаешь?
— Да.
— Я думаю, он слегка сдвинулся, но затем снова лёг на место.
Глинн чуть ли не улыбнулся.
— Мануэль, ты же сам понимаешь, что слишком нервничаешь! Не паникуй. Сконцентрируйся на критических точках, и к чёрту остальные. Выдели приоритеты. В сеть встроена огромная избыточность. Двойная избыточность. Помни об этом.
— Слушаюсь, сэр.
Корабль в очередной раз принялся крениться; медленное, кричащее, агонизирующее движение. И снова Бриттон почувствовала паузу, и затем — нечто новое, неправильное в движении. Нечто омерзительное.
Бриттон перевела взгляд на Глинна, затем на Ллойда. Она видела, что те ничего не заметили. Когда метеорит сдвинулся, она почувствовала, как он повлиял на всё судно. Массивный «Рольвааг» едва не завертелся юлой на вершине последней волны. Она спросила себя, не было ли то игрой воображения. Бриттон застыла в ожидании, пока корабль опускался в неестественную тишь водной долины и затем принялся подниматься снова. Она включила огни на главной палубе и направила на воду прожектора; она хотела увидеть движение корабля в море. «Рольвааг» поднимался, с такой дрожью, будто пытался сбросить ношу, и тяжёлая чёрная вода хлестала с его боков, лилась из шпигатов. Когда они, наконец, поднялись, в трюме раздались новые стоны; корабль медленно встал на дыбы перед очередной волной, содрогаясь по мере того, как принимал на себя всё больше и больше ветра. Нос прорвался сквозь самый верхний горб воды, и стоны превратились в визг протестующего металла и дерева, эхом отдающиеся во всём судне. И вот оно снова, «Рольвааг» повторил то же самое отвратительное движение на вершине волны, отклонение, которое чуть было не перешло во вращение, и затем улёгся на воду. Корабль помедлил, прежде чем восстановить равновесие, — и это было хуже всего.
Однажды, в ужасном шторме у Грэнд-Бэнкс, она видела, как корабль переломился надвое. Корпус с ужасающим воплем разошёлся, чёрная вода ворвалась внутрь, в мгновение ока затопив самые нижние судовые отсеки. Ни у кого из команды не осталось ни единого шанса; всех засосало в глубину. То было зрелище, которое до сих пор тревожило её сны.
Бриттон бросила взгляд на Ховелла. Тот тоже отметил слишком медленное восстановление равновесия и напряжённо смотрел на неё круглыми глазами, белеющими на мертвенно-бледном лице. Она ни разу не видела его настолько испуганным.
— Капитан…, — заговорил было он прерывающимся голосом.
Бриттон жестом заставила его замолчать. Она знала, что Ховелл собирается сказать. То был её долг — сказать об этом.
Капитан бросила взгляд на Глинна. Его лицо оставалось необыкновенно уверенным и безмятежным. Ей пришлось отвести глаза в сторону. Несмотря на все свои познания, Глинн не обладал чувством корабля.
«Рольвааг» был готов переломиться пополам.
Корабль принялся опускаться в очередную долину, и ветер резко упал до нуля. Бриттон воспользовалась случаем, чтобы осмотреть собравшихся на капитанском мостике: Ллойд, МакФарлэйн, Амира, Глинн, Ховелл, Бэнкс и остальные вахтенные офицеры. Все стоят в молчании. Все смотрят на неё. Все ждут, когда же она сделает что-нибудь, чтобы они остались в живых.
— Господин Ллойд, — сказала она.
— Да? — Ответил он, сделав к ней шаг, готовый прийти на помощь.
Это будет очень тяжело.
Отвратительная дрожь пробежала по панелям и окнам, когда корабль столкнулся с пересечением волн. Когда звук стих и корабль скользнул вниз, Бриттон снова обрела дыхание.
— Господин Ллойд, — ещё раз повторила она. — Мы обязаны сбросить метеорит.
«Рольвааг», 19:00
При этих словах МакФарлэйн почувствовал, как его наполнило странное чувство. Гальванический заряд, казалось, распространился по всему телу. Никогда. Это невозможно. Он попытался стряхнуть с себя морскую болезнь и страх последних душераздирающих минут.
— Абсолютно нет, — услышал он голос Ллойда.
Слова были тихими, едва слышными на фоне рёва моря. Тем не менее, они несли в себе потрясающую силу убеждения. Пока корабль опускался в сверхъестественное спокойствие впадины меж волн, на мостике стояло молчание,.
— Я капитан корабля, — тихо сказала Бриттон. — От этого зависит жизнь моей команды. Господин Глинн, я приказываю вам привести в действие люк экстренного сброса. Я это приказываю.
Еле заметно помедлив, Глинн повернулся к консоли ЭИР.
— Нет! — Заорал Ллойд, мощным захватом зажав тому руку. — Только прикоснись к этому компьютеру, и я убью тебя голыми руками.
Коротким, резким движением Глинн вырвался из захвата, лишив Ллойда равновесия. Крупный мужчина пошатнулся, но затем, задыхаясь, всё же сумел удержаться на ногах. Корабль накренился ещё раз, и металлический стон пробежал по всей длине корпуса. Все замерли, схватившись за что только можно.
— Господин Ллойд, вы это слышите? — Закричала Бриттон на фоне звуков протестующего металла. — Этот сукин сын там, внизу, убивает мой корабль!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71