Злой, как пёс. Вас, сказал, Платон Михайлович, состав участников известного совещания никак не насторожил?
— А что там было с составом?
— Я же тебе рассказывал. С одной стороны стола олигархи, с другой — генералы.
— Ну и что? Нормально.
— Мне тоже тогда показалось, что нормально. А он начал крутить… Знаешь, я ещё подумал, что разводку затевает. Подумайте, дескать, поразмышляйте, может, что и придёт в голову.
— А ты?
— Сначала его слушал, потом надоело. Я кивнул, сделал умное лицо, сказал, что мне всё понятно и что я обязательно подумаю. Он попрощался и ушёл. Попросил только надёжную связь. Я его замкнул на Марию. Неделю назад она мне две папки переслала. Я даже не заглянул, некогда было. А вчера позвонил ему.
— Зачем?
— Папки валялись у меня в портфеле, я на них в очередной раз наткнулся и решил позвонить. Узнать, в чём дело.
— Узнал?
— Он мне и говорит — был, говорит, у нас в истории такой партийный съезд. Назывался «съезд победителей». Если вы, говорит, Платон Михайлович, про него хоть что-то знаете, внимательно просмотрите эти бумаги. С учётом исторического аспекта. Я и посмотрел.
— Ну?
— Очень интересно. Хочешь посмотреть или рассказать?
— Расскажи, быстрее будет.
— На всех, кто там был, в спешном порядке собирают материал. На генералов — в Главной Военной прокуратуре. Дачи, квартиры, незаконная продажа оружия братским ближневосточным режимам. Как обычно. На олигархов — в Генеральной. Березовскому, например, в третий раз припомнили Аэрофлот, там вроде невозврат валютной выручки. Ватутину — незаконную приватизацию угольной отрасли и покушение на кого-то из губернаторов.
— А нам?
— А по нам работает следственная бригада из двадцати человек. Это только из прокуратуры. Ещё столько же надо из ФСБ посчитать. Так что не меньше сорока. Сразу два дела — продажа населению ценных бумаг под будущий автозавод и контрабанда автомобилей с незаконным использованием президентских льгот.
— Почему сразу не сказал?
— Потому что у меня решения не было. И понимания тоже.
— А теперь есть?
— Окончательного решения нет. Понимание есть.
— Расскажи.
— Мужик прав. Съезд победителей. Сначала победим, а потом всех по фонарям развесят. Победитель должен быть только один, а не целый съезд.
— Понятно, — сказал Ларри. — Так и должно быть. Но думаю, что ты сделал ошибку. Даже две. Первая ошибка — что ты мне раньше не сказал.
— Извини. Совершенно вылетело из головы. Кстати, ты бы что сделал, если бы я тебе сказал раньше?
— Я бы ни в каком виде не допустил сюда Илью. Ни в каком. Его никак нельзя было сюда пускать. Ты совершенно прав — повесят всех. Только нас повесили бы последними. А в этой ситуации нас повесят первыми.
— Я ожидал, что ты так скажешь. И какой вывод?
— Это не значит, что мы проиграли. Это значит, что мы пока не выиграли. Придётся поработать ещё.
— Хорошо. А в чём вторая ошибка?
— Я уже ответил. То, что Илья здесь.
— Неправильно. Совершенно неправильно. То, что он здесь, — не ошибка. Я так специально решил.
— Объясни.
— Объясняю. Или не объясняю — сам догадаешься? Нет, объясняю. Ты ведь Федора Фёдоровича не хуже меня знаешь. Ну какой из него, на фиг, президент! Нормальный мужик, полковник, заслуженный чекист и разведчик. Но не царь! Если ему ночью ядерный чемоданчик приснится, он до утра валерьянкой будет отпаиваться. Разве нет? Сам бы он такую интригу в жизни не придумал бы. То есть, мог и придумать, конечно, но вот чтобы реализовать — кишка тонка. У него голова есть. Яиц нет. Байка, которую он тебе сплёл, когда из «Инфокара» уходил, только выглядит изящно, а по существу фигня. Короче. Он — слабак. Довели пешку до края доски, объявили ферзём. Согласен?
— Допустим.
— А вот и не допустим. Мы с тобой это не в первый раз обсуждаем. Согласен?
Про то, как Платон объявил, что с завтрашнего дня все будут жить в новой стране, Ларри благоразумно промолчал. Гений не любил, когда его тыкали носом в собственные скоропалительные заявления.
— Но кто-то помимо нас — пока не знаю кто — на него сделал ставку. Этот кто-то, раз уж ему одинаково плевать и на генералов, и на олигархов, человек точно серьёзный. Суперсерьезный. Из очевидных слабых мест у него на сегодняшний день обнаружено только одно.
— Какое?
— Сам скажи.
— Мы не знаем, что он может сделать, — протянул Ларри. — Но точно знаем, чего не может. Он Федора Фёдоровича сегодня уже заменить не может.
— Молодец! Молодец! А раз он на нас так взъелся, то его слабое место — это наша сильная позиция. Поэтому Илья и здесь. Мы ему Аббаса не покажем, мы его с американкой познакомим. А она ему расскажет, что к чему. Вернётся в Москву, зайдёт к шефу. Доложит — так мол и так, иностранные корреспонденты в курсе, но молчат до времени. Потому что так надо. Я сказал, что Федор Фёдорович никакой не президент. Но он и не идиот. Совсем не идиот. Мгновенно сообразит, что стоит нам эту девочку в Интернет выпустить, как ему — лично — немедленная хана. Президентом его, может, и выберут, наверняка даже выберут, только он станет навсегда невыездным. Ты список погибших в Хаммеровском центре видел? Американцы, японцы, англичане, поляки… На него каждая уважающая себя страна ордер выпишет. Поэтому — что? Точно! Он нас оставит в покое. Остальных тоже. С генералами пусть делает, что хочет. А этим, которые ему сейчас нашёптывают, объяснит спокойненько — ай-яй-яй, не получилось.
— И они умоются?
— Умоются. За милую душу умоются. Потому что тоже не идиоты. Заменить его они уже не смогут. А им, как и нам всем, нужен легитимный президент нормальной страны, а не персонаж из интерполовского списка. Ну не дожали чуток… Бывает…
— Логично. Красиво, я бы сказал. И всё равно. Неправильно, что ты со мной не советуешься.
— Ну извини. Извини. Так получилось. Закрутился.
— Значит, как делаем?
— Надо её сюда привезти.
Ларри нахмурился и забарабанил пальцами по столешнице.
— Послушай. Это мы уже один раз решили. Тебе девочку надо? Чёрт с тобой, давай я сейчас позвоню, тебе все «Ред Старс» в самолёт загрузят, к утру будут здесь. У нас дом под прицелом. Кто только ни смотрит. Ну что она тебе так приспичила? Тощая, как килька, рыжая, как томатный соус… Я сейчас распоряжусь, Аббаса там запрут надёжно, и пусть Илья в аул едет. Чем дальше от нас, тем лучше. Привезут, потом увезут, потом в самолёт посадят. И скатертью дорога. Я бы ему для верности глаза завязал. Самое главное сейчас, чтобы никто посторонний не мог узнать, где он с журналисткой встречался. Потому что, я тебе клянусь, если станет известно, что она у нас, сюда целая дивизия десантируется. Согласен?
Платон непритворно вздохнул.
— Согласен. Делай, как знаешь.
Глава 28
Выволочка
«Но лучше всякого обмана -
В беседе с умным человеком
Сказать ему простую правду».
Лопе де Вега
Особой чувствительностью генерал не отличался и наползающие ледяные волны презрения и гадливости сперва принял за обычное стариковское брюзжание. Потом начало приходить понимание.
— Поддавшись на ваши просьбы и уговоры, — монотонно цедил Старик с противоположной стороны стола, — я принял решение, которое чуть было не оказалось роковым. При этом масштаб развала спецслужб мне был прекрасно известен, но я никак не мог предположить, что развал этот дойдёт до того, что на одну из высших и важнейших должностей назначат субъекта, подобного вам. Морально неустойчивого. Интеллектуально неразвитого. Профессионально неподготовленного. Вам, милейший, нельзя доверить элементарные вещи, с которыми без труда справился бы милицейский оперуполномоченный. Вы, буквально ползая на коленях, умолили меня поручить вам провести начальную стадию операции. Я позволил и совершил ошибку. Мне и в голову придти не могло, что вы, участвуя в решении серьёзнейшей геополитической задачи, займётесь несанкционированной самодеятельностью.
— Я… Это… Самодеятельностью не занимался, — пролепетал Батя. — Я все, как было сказано…
— Вам было сказано — два объекта. Два! Я правильно припоминаю?
— П-правильно.
— А зачем вы в Смоленск полезли?
— Это… Про запас… На всякий случай. Вдруг в Москве не получится…
— Что? Про запас? Я вам поручил эту часть операции не для того, чтобы у вас что-то там не получилось. Это во-первых. В двух московских взрывах погибло триста шестьдесят восемь человек. Это во-вторых. В Смоленске, в доме, который ваши кретины так здорово заминировали, проживает сто четыре человека. Живые люди. Мужчины, женщины, дети, между прочим. Это вы своей волей свыше сотни человек про запас отложили? Это вам что — крупа, заготовки на зиму, огурчики солёные? Это, милейший, живые русские люди. И не вам решать, кто из них останется жив, а кто погибнет от рук международных террористов. Я вам решать не разрешал!
— Виноват.
— Да вы не виноваты. Были бы вы, голубчик, виноваты, у нас с вами другой разговор был бы. Вы просто непригодны. Вам регулировку уличного движения доверить нельзя. Как получилось, что ваших людей в Смоленске вычислили? Как вы смели допустить, чтобы их вычислили? Как это вы так замечательно сделали, что после этой дурацкой пресс-конференции про предотвращённый теракт сразу начали сообщать про учения по гражданской обороне или как это там у вас сейчас называется? Так это предотвращённый теракт? Или учения? Если теракт, почему террористы до сих пор не в розыске? Почему они живы и ходят на работу? Если учения, то где документация? Вы, любезнейший, эту кашу заварили, так у вас хоть на один вопрос, но должен быть ответ.
— Наши люди… Сотрудники… Мы их должны оберегать…
— Что? А сто четыре спящих человека в жилом доме — не наши люди? Вы кого оберегать, господин генерал, вознамерились? Недоучившихся идиотов, которые по открытой связи звонят из Смоленска в приёмную ФСБ и сообщают, что на дорогах кордоны, и они, видите ли, проехать не могут? Я в Отечественную от Минска до Москвы лесами прошёл, с одним грибным лукошком и тремя патронами. А ваши аристократы разведки исключительно на автомобилях приучены передвигаться, им без машины под задницей одна дорога — в пункт междугородных переговоров, чтобы связаться с такими же недоумками в Москве и открытым текстом попросить помощи…
Старик сполз в кресле и тяжело вздохнул.
— Даю вам неделю. Ровно семь календарных дней. За это время вы обязаны обеспечить следующее. Первое. Эти ваши три умельца должны исчезнуть. Бесследно. Поняли меня? Второе. Версия об учениях должна быть полностью и безоговорочно дезавуирована из-за её полнейшего идиотизма и невозможности оформления необходимых документов без привлечения излишне большого количества посторонних лиц. ФСБ приносит извинения общественности за дезинформацию об учениях, которая была необходима для скрытного проведения масштабных оперативно-розыскных мероприятий. И третье. Объявление всех троих в федеральный розыск.
— И в международный? — генерал, услышав понятные слова, явно испытал облегчение.
— Дурак! — взвизгнул Старик, не помня себя от ярости. — Имбецил! Какой международный розыск? Все ваши сотрудники давно уже числятся во всех картотеках! Вы бы уж сразу расписались, что это ваши люди взрывают российских граждан. Господи, за что мне это? Розыск — только федеральный. Или… Так… Не смейте объявлять этих троих, вычислят сразу. Кого хотите, того и объявляйте, только не их. Их — нет! Поняли меня?
— Понял, — соврал генерал и встал навытяжку.
— Сядьте, чёрт вас побери! Я с вами ещё не закончил. Сядьте, я сказал! Единственное, что во всей этой истории вы сделали правильно, и то постольку-поскольку, это подобрали кандидатуру Гусейнова. С ним ваш человек работал? Так вот. За подбор кандидатуры этого вашего человека надлежит поощрить. А за всю последующую цепь событий его надлежит расстрелять. Вместе с вами и прочими причастными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73