Не знаешь, как это делается?
— На госслужбу поступаете?
— А ты разве не слышал? Не может быть… Мне Федор Фёдорович предложил советником. По экономике. Я как раз на покой собирался, пенсию начал оформлять. А он сам позвонил. Покалякали немного, вспомнили старые времена. Пригласил заехать, когда в Москве буду. И предложил. Я подумал, подумал — и согласился. Страну надо всё-таки обустраивать. А ежели мы все на пенсию подадимся, этим кто займётся? Я так Федору Фёдоровичу и сказал. Мне, говорю, Федор Фёдорович, никакой особенной зарплаты не надо, материально я, слава Богу, нормально обеспечен, и дети при деле. Так только, на молочишко да на разъезды по стране. Я, говорю, Федор Фёдорович, своё уже отпахал, хотел на покой да о душе подумать, по святым местам поездить, но раз такое дело, что обнаружилась во мне нужда — послужу. Так и порешили…
Ларри с интересом обнаружил, что вокруг него и Папы Гриши образовался плотный кружок из местных и приезжих. Папа Гриша это обнаружил тоже, потому что прибавил звук.
— Тут ведь самое главное, Ларри, дорогой ты мой человек, понять, в чём корень всех этих вот прелестей последнего времени, от которых нам всем уже ни вздохнуть, ни, как говорится, охнуть. Взять, к примеру, рынок. Рыночную экономику, я имею ввиду. Вот многие говорят — очень прогрессивное явление по сравнению с прежней нашей экономикой. Я согласен полностью. Но! — Тут Папа Гриша ухватил за пуговицу просунувшегося к нему официанта с подносом и проворковал обволакивающе: — Ты, милок, зачем мне французский коньяк опять приносишь? Я же говорил тебе давеча, чтоб принёс нашей водочки, «Русского стандарта». И бутербродик с красной икрой, чтоб только раз куснуть. О чём я? Да! Так вот почему это самое прогрессивное явление оборачивается для нас прогрессирующим, я бы сказал так, заболеванием? Кто ж нас наказывает этим самым явлением? Проще всего, конечно, сказать, что Ельцин-пьяница, да Чубайс с Гайдаром. Потому что мы привыкли на кого-нибудь свою собственную дурость валить. Нам так проще. Ну давайте их всех накажем примерно — и что? Легче жить будет? Нет. Не будет. А надо-то всего ничего. Правильный подход да политическая воля. С политической волей у нас теперь, — Папа Гриша взял богатырской лапой наконец доставленную ему стопку, взглянул куда-то в недосягаемую высь и выпил, будто перекрестился, — с политической волей у нас наладилось. Так что дело за малым.
— С воровством кончать надо, — подсказал кто-то из местных. — Расстреливать беспощадно.
— Перегибов нам не треба, — Папа Гриша предостерегающе поднял палец. — У нас на Руси это ни к чему хорошему не приводит. И руки рубили, и головы, и вешали, и по десятке за три колоска отмеривали — а результат? Не стрелять надо, а создавать такие условия, чтобы не слишком зарывались. Мы же с тобой реалисты, Ларри Георгиевич, я бы сказал даже — социалистические реалисты, и знаем прекрасно, что и при товарище Сталине, несмотря на всякие там строгости, воровали. Но не зарывались. И не потому, что было страшно, а потому, что была правильно отстроена система. У меня же конкретная программа есть. Я тут в Академию наук заехал по-свойски, собрал там знакомых — вот, говорю, есть такая мысль… Они загорелись — сейчас, говорят, мы все обсчитаем, проанализируем и доложим. Я потом ещё раз заехал — работают, прямо дым идёт. Скоро и Федору Фёдоровичу сможем рапортовать. А идея-то простая. Хочешь, расскажу, Ларри Георгиевич?
Окружившие Папу Гришу люди одобрительно загудели.
— Вот такая идея, — продолжил Папа Гриша. — Скажем, городской район, там, к примеру, прачечная. Вот вы все здесь люди с большим производственным опытом — вы мне скажите: был ли хоть раз случай при советской власти, чтобы директора прачечной назначили без ведома райкома партии? Не было ни одного такого случая. И что — директор не воровал? По-всякому, конечно, было. Как правило, я скажу, подворовывал иногда, но не воровал. Потому что секретарь райкома за своего назначенца лично отвечал, и кандидатура вся просвечивалась и проверялась на разных уровнях. Понятно? Если хлебокомбинат или другой объект городского значения, то директор в обязательном порядке согласовывается с горкомом. А уж если предприятие союзного значения, то все руководство — и директор, и замы его — номенклатура ЦК партии. Мы эту систему взяли и выбросили на помойку вместе с советской властью. Теперь у нас не экономика, а бизь-нёс, понимаете ли, а в бизь-несе ничего такого не нужно, он сам все по местам расставит. Может, и расставит, только расставлять уже нечего — растащили почти все, по карманам рассовали. А почему? Потому что пока приличные люди только пытались понять, что это такое за явление, жульё набежало и похватало куски. Вот, к примеру, обычный ларёк. Я, между прочим, специально интересовался. Водка палёная, курево палёное, если что приличное и есть — так контрабанда. Приличный человек таким бизь-несом пойдёт заниматься? Ни в жизнь. А жульё побежит. Вот оно у нас теперь в хозяевах жизни, а порядочные люди лапу сосут. Я не против рынка, я двумя, если хотите знать, руками «за», но хоть какой-то порядок должен быть. Хочешь ларёк открыть? На здоровье. Зайди в райком партии, напиши заявление, с тобой поговорят нормально, проверят — а вдруг ты какой-нибудь вор-рецидивист. Если ты приличный человек и хочешь честно зарабатывать деньги — что ж, откажет кто? Да никогда в жизни. Или вот олигархи. Я не Ларри Георгиевича имею в виду, мы с ним много лет в друзьях ходим, я его вот с таких лет помню, — Папа Гриша показал ладонью куда-то в сторону собственной коленки, — я вообще об явлении… Ну, приватизация, ну, поделили страну. Если по уму, тогда ещё надо было серьёзно думать, кому мы доверяем народное достояние. Но упустили момент. Не поздно и сейчас, однако же. Я итоги приватизации не призываю пересматривать. Просто говорю, что каждое крупное предприятие надо поставить под партийный контроль. Ты, скажем, олигарх, и завод этот металлургический, который вся страна строила, хапнул по дешёвке. Владей. Пожалуйста. — Папа Гриша сделал широкий круговой жест. — Мы тебя трогать не будем и никаких твоих тёмных делишек на свет вытаскивать не станем. Но! Главного бухгалтера ты, будь любезен, с соответствующим партийным органом согласуй. Чтобы народ был уверен, что у тебя честный бизнес, а не так, как это обычно бывает, — рупь заработал, червонец попятил.
— Прекрасная мысль, — серьёзным голосом сказал Ларри. — Великолепная, Григорий Павлович. Вы какую партию имеете в виду?
— Правящую, — так же серьёзно ответил Папа Гриша. — Правящую партию, Ларри Георгиевич. Как говорил писатель Бабель — партию приличных людей. Ну что ж, други мои, — повернулся он к аудитории, — утомил я вас своими стариковскими байками, извините. Да и нам с Ларри Георгиевичем надо тут парой слов перекинуться.
Дисциплинированная толпа мгновенно растаяла. Ларри и Папа Гриша остались вдвоём.
— Так вот, насчёт приличных людей, Ларри, — продолжил Папа Гриша. — Я ведь помню, как всё начиналось. Мы с директором, Серёжка Терьян, Виктор ваш, Муса — глаза у всех горели, хотели дело сделать. Не то чтобы карманы набить, а чтобы и для себя, как говорится, и для державы. А теперь что? Одних уж нет, а те далече. Я не слежу, конечно, времени нет, но говорят, что вокруг вас теперь такая шпана собралась, а?…
Ларри пожал плечами.
— Что делать, Григорий Павлович? Вы — человек с опытом, знаете, приличных людей мало на свете. С трудом найдёшь какого-нибудь одного, обучишь делу, приоденешь малость, а он шмыг — и в президенты. Так и получается.
— Ты, Ларри, брось, — посоветовал Папа Гриша, покосившись по сторонам. — Брось. Ты ведь очень даже не дурак, я бы сказал — исключительно умный человек, за что я тебя и уважаю бесконечно, и наверняка ты заметил, что сейчас обстановочка немного того. — Он пошевелил пальцами. — Непростая обстановочка. По прежним временам, Федор Фёдорович должен был бы подойти к тебе и расцеловать троекратно, по русскому обычаю. Однако не подходит. Потому что все эти воспоминания, это сейчас очень несвоевременно. Особенно на людях.
— Как только где-нибудь возникает непростая обстановочка, Григорий Павлович, — сказал Ларри, — так тут же у нас с вами начинается разговор по душам. Интэрэсное совпадэние.
— А как только начинается у нас с тобой разговор по душам, — в тон ему ответил Папа Гриша, — так я у тебя начинаю акцент замечать. Тоже интересное совпадение. Платон где?
— Едет сюда. Но может не успеть. Он на всякий случай планирует подскочить в аэропорт, если сюда опоздает. Поможете организовать встречу?
— Ох, Платоша, Платоша, — вздохнул Папа Гриша. — Уже, поди, полтинник стукнуло, а он все не угомонится… Все девки, девки… Ты, Ларри, не думал никогда, чтобы ему какие-нибудь таблеточки давать втихомолку? Повар же есть, вот он бы и организовал. Втихаря. Глядишь — делом бы занялся. А не шлялся невесть где, когда есть возможность с президентом страны побалакать по душам. Ну что ж делать, раз так. Попробую помочь. Ты тоже в аэропорт поедешь?
— А надо?
— Да нет, — легко согласился Папа Гриша. — Пожалуй, что и не надо. Мы ведь с тобой и здесь можем поговорить. А ты его подготовишь. Я ведь за вас, чертей, всей душой болею, Ларри! Сколько пережили вместе… Веришь — нет, просыпаюсь ночью иногда, я ведь мало сплю теперь, Ларри, возраст, да и сердчишко пошаливает, как вспомню старые времена, так слезы накатываются…
Ларри вежливо, но нарочито посмотрел на часы.
— Да, — сказал Папа Гриша, — да. Такое, значит, дело. Два вопросика, Ларри. Первый мы уже обсудили вроде. Вредных воспоминаний никаких не надо. Ни на публике, ни наедине. Тут во время предвыборной кампании всякое в газетах писали, Федор Фёдорович очень болезненно реагировал. Особо, когда про Леночку речь заходила. Это личная такая тема, Ларри, а личные вопросы — они всегда задевают за живое. Согласен со мной?
Ларри кивнул.
— Вот и правильно. Всякие «Инфокары» — это в разговорах совсем даже лишнее. Ничего хорошего такие разговоры не принесут. А второй вопрос — он совсем лёгкий. Тут у вас крутится один человечек с американской девушкой. Надо так организовать, чтобы эта парочка с нашими товарищами встретилась.
— Зачем? — поинтересовался Ларри. — Поболтать?
— Этого я, Ларри, не знаю, — Папа Гриша со всею искренностью вздохнул. — Не знаю. Опять же, Ларри, личный вопрос. Илья Игоревич, близкий друг… А по нашим данным, они — последние, кто с ним встречался. Дело по похищению — на контроле. Прокурорские, понятное дело, хотят снять свидетельские показания. Вот и вся недолга.
— Прокурорские, говорите?
— Прокурорские, прокурорские. Дело-то генеральная прокуратура возбудила. Организовали бы беседу, а?
— Так вы и бригаду следователей с собой захватили? — Ларри огляделся. — То-то я смотрю, лица у многих очень одухотворённые. Я сначала решил — может, поэты какие, писатели-юмористы. А это оказывается — вот кто…
— Ты, Ларри, не ёрничай, — серьёзно посоветовал папа Гриша. — Знаешь такое русское слово — «ёрничать»? Я понимаю, что тебе такое решение принимать непросто. Наверное. Так от тебя прямо сейчас никто ничего и не требует. Посоветуйся. А завтра созвонимся.
Глава 52
Что будет
«Должно хранить тайны своих друзей.
Но хранящий тайну бесчестит свою совесть и посрамляет доверие к себе».
Иоанн Дамаскин
В аэропорт Платон приехал первым, поэтому своими глазами увидел почти космическое по мощи зрелище.
Сперва до него донеслось марсианское завывание множества сирен, потом на трассе появилась длинная вереница стремительно приближающихся огней, огни пробивали темноту, увеличивались в размерах, слепили глаза. Разрываемые фарами клочья сползшего с гор тумана закручивались в галактические спирали. Первые несколько автомобилей вырвались вперёд, заученно отстроились в две шеренги и синхронно развернулись к центру площадки перед воротами, перекрывающими въезд на лётное поле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
— На госслужбу поступаете?
— А ты разве не слышал? Не может быть… Мне Федор Фёдорович предложил советником. По экономике. Я как раз на покой собирался, пенсию начал оформлять. А он сам позвонил. Покалякали немного, вспомнили старые времена. Пригласил заехать, когда в Москве буду. И предложил. Я подумал, подумал — и согласился. Страну надо всё-таки обустраивать. А ежели мы все на пенсию подадимся, этим кто займётся? Я так Федору Фёдоровичу и сказал. Мне, говорю, Федор Фёдорович, никакой особенной зарплаты не надо, материально я, слава Богу, нормально обеспечен, и дети при деле. Так только, на молочишко да на разъезды по стране. Я, говорю, Федор Фёдорович, своё уже отпахал, хотел на покой да о душе подумать, по святым местам поездить, но раз такое дело, что обнаружилась во мне нужда — послужу. Так и порешили…
Ларри с интересом обнаружил, что вокруг него и Папы Гриши образовался плотный кружок из местных и приезжих. Папа Гриша это обнаружил тоже, потому что прибавил звук.
— Тут ведь самое главное, Ларри, дорогой ты мой человек, понять, в чём корень всех этих вот прелестей последнего времени, от которых нам всем уже ни вздохнуть, ни, как говорится, охнуть. Взять, к примеру, рынок. Рыночную экономику, я имею ввиду. Вот многие говорят — очень прогрессивное явление по сравнению с прежней нашей экономикой. Я согласен полностью. Но! — Тут Папа Гриша ухватил за пуговицу просунувшегося к нему официанта с подносом и проворковал обволакивающе: — Ты, милок, зачем мне французский коньяк опять приносишь? Я же говорил тебе давеча, чтоб принёс нашей водочки, «Русского стандарта». И бутербродик с красной икрой, чтоб только раз куснуть. О чём я? Да! Так вот почему это самое прогрессивное явление оборачивается для нас прогрессирующим, я бы сказал так, заболеванием? Кто ж нас наказывает этим самым явлением? Проще всего, конечно, сказать, что Ельцин-пьяница, да Чубайс с Гайдаром. Потому что мы привыкли на кого-нибудь свою собственную дурость валить. Нам так проще. Ну давайте их всех накажем примерно — и что? Легче жить будет? Нет. Не будет. А надо-то всего ничего. Правильный подход да политическая воля. С политической волей у нас теперь, — Папа Гриша взял богатырской лапой наконец доставленную ему стопку, взглянул куда-то в недосягаемую высь и выпил, будто перекрестился, — с политической волей у нас наладилось. Так что дело за малым.
— С воровством кончать надо, — подсказал кто-то из местных. — Расстреливать беспощадно.
— Перегибов нам не треба, — Папа Гриша предостерегающе поднял палец. — У нас на Руси это ни к чему хорошему не приводит. И руки рубили, и головы, и вешали, и по десятке за три колоска отмеривали — а результат? Не стрелять надо, а создавать такие условия, чтобы не слишком зарывались. Мы же с тобой реалисты, Ларри Георгиевич, я бы сказал даже — социалистические реалисты, и знаем прекрасно, что и при товарище Сталине, несмотря на всякие там строгости, воровали. Но не зарывались. И не потому, что было страшно, а потому, что была правильно отстроена система. У меня же конкретная программа есть. Я тут в Академию наук заехал по-свойски, собрал там знакомых — вот, говорю, есть такая мысль… Они загорелись — сейчас, говорят, мы все обсчитаем, проанализируем и доложим. Я потом ещё раз заехал — работают, прямо дым идёт. Скоро и Федору Фёдоровичу сможем рапортовать. А идея-то простая. Хочешь, расскажу, Ларри Георгиевич?
Окружившие Папу Гришу люди одобрительно загудели.
— Вот такая идея, — продолжил Папа Гриша. — Скажем, городской район, там, к примеру, прачечная. Вот вы все здесь люди с большим производственным опытом — вы мне скажите: был ли хоть раз случай при советской власти, чтобы директора прачечной назначили без ведома райкома партии? Не было ни одного такого случая. И что — директор не воровал? По-всякому, конечно, было. Как правило, я скажу, подворовывал иногда, но не воровал. Потому что секретарь райкома за своего назначенца лично отвечал, и кандидатура вся просвечивалась и проверялась на разных уровнях. Понятно? Если хлебокомбинат или другой объект городского значения, то директор в обязательном порядке согласовывается с горкомом. А уж если предприятие союзного значения, то все руководство — и директор, и замы его — номенклатура ЦК партии. Мы эту систему взяли и выбросили на помойку вместе с советской властью. Теперь у нас не экономика, а бизь-нёс, понимаете ли, а в бизь-несе ничего такого не нужно, он сам все по местам расставит. Может, и расставит, только расставлять уже нечего — растащили почти все, по карманам рассовали. А почему? Потому что пока приличные люди только пытались понять, что это такое за явление, жульё набежало и похватало куски. Вот, к примеру, обычный ларёк. Я, между прочим, специально интересовался. Водка палёная, курево палёное, если что приличное и есть — так контрабанда. Приличный человек таким бизь-несом пойдёт заниматься? Ни в жизнь. А жульё побежит. Вот оно у нас теперь в хозяевах жизни, а порядочные люди лапу сосут. Я не против рынка, я двумя, если хотите знать, руками «за», но хоть какой-то порядок должен быть. Хочешь ларёк открыть? На здоровье. Зайди в райком партии, напиши заявление, с тобой поговорят нормально, проверят — а вдруг ты какой-нибудь вор-рецидивист. Если ты приличный человек и хочешь честно зарабатывать деньги — что ж, откажет кто? Да никогда в жизни. Или вот олигархи. Я не Ларри Георгиевича имею в виду, мы с ним много лет в друзьях ходим, я его вот с таких лет помню, — Папа Гриша показал ладонью куда-то в сторону собственной коленки, — я вообще об явлении… Ну, приватизация, ну, поделили страну. Если по уму, тогда ещё надо было серьёзно думать, кому мы доверяем народное достояние. Но упустили момент. Не поздно и сейчас, однако же. Я итоги приватизации не призываю пересматривать. Просто говорю, что каждое крупное предприятие надо поставить под партийный контроль. Ты, скажем, олигарх, и завод этот металлургический, который вся страна строила, хапнул по дешёвке. Владей. Пожалуйста. — Папа Гриша сделал широкий круговой жест. — Мы тебя трогать не будем и никаких твоих тёмных делишек на свет вытаскивать не станем. Но! Главного бухгалтера ты, будь любезен, с соответствующим партийным органом согласуй. Чтобы народ был уверен, что у тебя честный бизнес, а не так, как это обычно бывает, — рупь заработал, червонец попятил.
— Прекрасная мысль, — серьёзным голосом сказал Ларри. — Великолепная, Григорий Павлович. Вы какую партию имеете в виду?
— Правящую, — так же серьёзно ответил Папа Гриша. — Правящую партию, Ларри Георгиевич. Как говорил писатель Бабель — партию приличных людей. Ну что ж, други мои, — повернулся он к аудитории, — утомил я вас своими стариковскими байками, извините. Да и нам с Ларри Георгиевичем надо тут парой слов перекинуться.
Дисциплинированная толпа мгновенно растаяла. Ларри и Папа Гриша остались вдвоём.
— Так вот, насчёт приличных людей, Ларри, — продолжил Папа Гриша. — Я ведь помню, как всё начиналось. Мы с директором, Серёжка Терьян, Виктор ваш, Муса — глаза у всех горели, хотели дело сделать. Не то чтобы карманы набить, а чтобы и для себя, как говорится, и для державы. А теперь что? Одних уж нет, а те далече. Я не слежу, конечно, времени нет, но говорят, что вокруг вас теперь такая шпана собралась, а?…
Ларри пожал плечами.
— Что делать, Григорий Павлович? Вы — человек с опытом, знаете, приличных людей мало на свете. С трудом найдёшь какого-нибудь одного, обучишь делу, приоденешь малость, а он шмыг — и в президенты. Так и получается.
— Ты, Ларри, брось, — посоветовал Папа Гриша, покосившись по сторонам. — Брось. Ты ведь очень даже не дурак, я бы сказал — исключительно умный человек, за что я тебя и уважаю бесконечно, и наверняка ты заметил, что сейчас обстановочка немного того. — Он пошевелил пальцами. — Непростая обстановочка. По прежним временам, Федор Фёдорович должен был бы подойти к тебе и расцеловать троекратно, по русскому обычаю. Однако не подходит. Потому что все эти воспоминания, это сейчас очень несвоевременно. Особенно на людях.
— Как только где-нибудь возникает непростая обстановочка, Григорий Павлович, — сказал Ларри, — так тут же у нас с вами начинается разговор по душам. Интэрэсное совпадэние.
— А как только начинается у нас с тобой разговор по душам, — в тон ему ответил Папа Гриша, — так я у тебя начинаю акцент замечать. Тоже интересное совпадение. Платон где?
— Едет сюда. Но может не успеть. Он на всякий случай планирует подскочить в аэропорт, если сюда опоздает. Поможете организовать встречу?
— Ох, Платоша, Платоша, — вздохнул Папа Гриша. — Уже, поди, полтинник стукнуло, а он все не угомонится… Все девки, девки… Ты, Ларри, не думал никогда, чтобы ему какие-нибудь таблеточки давать втихомолку? Повар же есть, вот он бы и организовал. Втихаря. Глядишь — делом бы занялся. А не шлялся невесть где, когда есть возможность с президентом страны побалакать по душам. Ну что ж делать, раз так. Попробую помочь. Ты тоже в аэропорт поедешь?
— А надо?
— Да нет, — легко согласился Папа Гриша. — Пожалуй, что и не надо. Мы ведь с тобой и здесь можем поговорить. А ты его подготовишь. Я ведь за вас, чертей, всей душой болею, Ларри! Сколько пережили вместе… Веришь — нет, просыпаюсь ночью иногда, я ведь мало сплю теперь, Ларри, возраст, да и сердчишко пошаливает, как вспомню старые времена, так слезы накатываются…
Ларри вежливо, но нарочито посмотрел на часы.
— Да, — сказал Папа Гриша, — да. Такое, значит, дело. Два вопросика, Ларри. Первый мы уже обсудили вроде. Вредных воспоминаний никаких не надо. Ни на публике, ни наедине. Тут во время предвыборной кампании всякое в газетах писали, Федор Фёдорович очень болезненно реагировал. Особо, когда про Леночку речь заходила. Это личная такая тема, Ларри, а личные вопросы — они всегда задевают за живое. Согласен со мной?
Ларри кивнул.
— Вот и правильно. Всякие «Инфокары» — это в разговорах совсем даже лишнее. Ничего хорошего такие разговоры не принесут. А второй вопрос — он совсем лёгкий. Тут у вас крутится один человечек с американской девушкой. Надо так организовать, чтобы эта парочка с нашими товарищами встретилась.
— Зачем? — поинтересовался Ларри. — Поболтать?
— Этого я, Ларри, не знаю, — Папа Гриша со всею искренностью вздохнул. — Не знаю. Опять же, Ларри, личный вопрос. Илья Игоревич, близкий друг… А по нашим данным, они — последние, кто с ним встречался. Дело по похищению — на контроле. Прокурорские, понятное дело, хотят снять свидетельские показания. Вот и вся недолга.
— Прокурорские, говорите?
— Прокурорские, прокурорские. Дело-то генеральная прокуратура возбудила. Организовали бы беседу, а?
— Так вы и бригаду следователей с собой захватили? — Ларри огляделся. — То-то я смотрю, лица у многих очень одухотворённые. Я сначала решил — может, поэты какие, писатели-юмористы. А это оказывается — вот кто…
— Ты, Ларри, не ёрничай, — серьёзно посоветовал папа Гриша. — Знаешь такое русское слово — «ёрничать»? Я понимаю, что тебе такое решение принимать непросто. Наверное. Так от тебя прямо сейчас никто ничего и не требует. Посоветуйся. А завтра созвонимся.
Глава 52
Что будет
«Должно хранить тайны своих друзей.
Но хранящий тайну бесчестит свою совесть и посрамляет доверие к себе».
Иоанн Дамаскин
В аэропорт Платон приехал первым, поэтому своими глазами увидел почти космическое по мощи зрелище.
Сперва до него донеслось марсианское завывание множества сирен, потом на трассе появилась длинная вереница стремительно приближающихся огней, огни пробивали темноту, увеличивались в размерах, слепили глаза. Разрываемые фарами клочья сползшего с гор тумана закручивались в галактические спирали. Первые несколько автомобилей вырвались вперёд, заученно отстроились в две шеренги и синхронно развернулись к центру площадки перед воротами, перекрывающими въезд на лётное поле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73