Он прекрасно понимал, с какой целью его похитили, поскольку был наслышан о похищении Арчера и Пейкфилда. С Пейкфилдом он даже познакомился на каком-то приеме — уже после его вызволения. Выслушав историю Пейкфилда, он, помнится, отметил про себя смехотворно низкую сумму назначенного выкупа. В этой связи было бы, пожалуй, любопытно узнать, сколько запросят за него самого — как-никак, это все-таки оценка его общественного веса; если же говорить серьезно, его очень беспокоило то, что уплата выкупа, большого или малого, нанесет урон церковной казне. Страха за свою жизнь он не испытывал. На все воля Божья, а пока что Бог дает ему достаточно времени, которое можно посвятить молитве, обретая в ней утешение и укрепляя дух. Кормили его отменно, а вино, которое подали к ужину на второй день, не стыдно было бы поставить на стол в собственном доме. Прежде чем отойти ко сну, он прочитал молитву, не забыв упомянуть в ней своих похитителей. Множественное число он употребил совершенно сознательно: несомненно, его похитили те самые мужчина и женщина, которых он заметил на крыльце часовни: Да, мы живем в непонятном, жестоком мире. Впрочем, мир во все времена был непонятен и жесток. И только спасительная вера помогает найти в нем какой-то смысл.

***
В ту ночь — с понедельника на вторник — мисс Рейнберд спала из рук вон плохо. В пять утра она проснулась с ужасной головной болью Она не могла толком вспомнить, что ей снилось — что-то тревожное, что-то, связанное с мадам Бланш. Не в силах больше уснуть, она сокрушалась по поводу этой новой напасти — мало ей было Гарриет, так теперь еще и мадам Бланш стала являться ей во сне. Как тут голове не разболеться! А боль была не шуточная — голова буквально разламывалась. И тут она вспомнила, как мадам Бланш однажды избавила ее от приступа мигрени и сказала, что снять боль можно и самостоятельно — если хорошенько постараться.
Она закрыла глаза и, погрузившись в темноту, попробовала себе представить, будто мадам Бланш стоит сзади, у изголовья кровати, и кончиками пальцев поглаживает ей лоб. Она усиленно внушала себе, что та действительно рядом с ней; мысленно видела, как в такт ее движениям покачивается жемчужная нитка, чувствовала терпкий запах ее духов. И скоро ощутила кожей прикосновение ее пальцев — легких, почти невесомых. Да, конечно, мадам Бланш особа меркантильная, но в ней что-то есть — некий дар, таинственные способности, не поддающиеся рациональному объяснению… Удивительная женщина!
Мисс Рейнберд уснула. А когда через час снова проснулась, боль исчезла.
Рано утром во вторник Джорджу позвонила мисс Тайлер и сказала про Бланш. Положив трубку, он долго стоял и смотрел в окно. В траве на лужайке показались первые нарциссы и подснежники. Земля, почувствовав дыхание весны, начала расцвечиваться новыми красками, природа вновь пробуждалась к жизни. Волнистые попугайчики, перепархивая с места на место, сливались в одно мелькающее желто-синее облако. Нет, не может быть, твердил он себе. Только не Бланш. Бланш — это же сама жизнь. Теплая, пылкая, земная. Жизнь всегда била в ней через край. Да, был и спиритизм, и всякие потусторонние идеи, но меньше всего можно было ожидать, что Бланш покинет этот мир по собственной охоте, раньше срока. Невозможно поверить, что Бланш никогда не войдет больше в этот дом, и он больше никогда не поджарит ей гренки (а она будет ворчать, что они пригорели), не отнесет ей завтрак в постель. Никогда уже не увидит, как она дожидается его, облокотившись на подушки — потрясающая, роскошная женщина! — не услышит, как она возмущается, что в спальне вечно торчит собака… Не услышит ее смеха, не увидит, как меняется вдруг выражение ее лица, когда она, отключившись от внешнего мира, начинает общаться с миром иным… Генри, храм Астродель… Бедная Бланш. Не видать ей своего храма, разве что на том свете…
Он медленно опустился на стул и почувствовал, как на глаза набегают слезы. Он был человек простой, бесхитростный, не изощренный в разных там теориях и философиях, которые помогают справиться с горем. Он подумал, что, наверное все-таки любил ее. Ведь их отношения были гораздо серьезнее, чем какая-нибудь мимолетная связь, которая легко возникает и также легко прекращается. Может, и она его любила. Почему он не понял этого раньше? Надо было взять инициативу в свои руки, настоять на том, чтобы они поженились. Наверно, пришлось бы на нее поднажать, но в конце концов он бы смог…, смог убедить ее, что и для нее так лучше. Будь они женаты, ничего бы ни случилось. А сейчас он ломал голову, пытаясь понять — почему?… Кто угодно другой, но чтобы Бланш!., это же уму непостижимо — возиться с резиной и проволокой, прилаживать, приматывать…, а потом сидеть в машине, под проливным дождем, и спокойно дожидаться смерти! Почему, черт возьми? Почему?…
Он встал, неожиданно разозлившись. Поди догадайся, что у кого на уме, подумал он. Никогда не знаешь, какой сюрприз тебя ждет. Воистину чужая душа потемки. Никогда людям не понять друг друга. Ну что, что на нее нашло? Может, была у врача и узнала, что у нее рак? Она бы, конечно, от него это скрыла. И чем жить и мучиться… Рак?! Что за чушь, ей-Богу! Да она была здорова, как лошадь!
Зазвонил телефон. Говорили из полиции, из Солсбери, и попросили Джорджа в половине первого подъехать в участок.
По дороге Джордж затормозил возле «Красного льва» и взял пару кружек темного. Первую он выпил в память о Бланш — безмолвный прощальный тост. Она сама всегда была не против пропустить кружечку.
С Джорджем беседовал сержант, немолодой, грузный, добродушный на вид. Джорджа он знал и относился к нему с симпатией. Но, как говорится, дружба дружбой, а служба службой. Он рассказал Джорджу обстоятельства гибели Бланш и объяснил, что поскольку — после матери — Джордж был самым близким ей человеком, то любые сведения, которые он пожелает сообщить, могут оказать неоценимую помощь следствию.
— Произведено вскрытие, — сказал сержант, — и разумеется, предстоит дознание. Уж не обессудьте, мистер Ламли, я хочу сразу внести ясность — характер ваших отношений с мисс Тейлор нам известен.
— Да чего там. Кто об этом не знал? Все знали. Я вот другого не могу взять в толк — почему, черт побери, она решила покончить с собой?
— Вот именно. Мы, как и вы, стараемся найти причину. Если не возражаете, я задам вам несколько вопросов.
— Конечно, пожалуйста. Я готов, чем могу…
— Когда вы видели ее в последний раз?
— В прошлую среду. Она была весела, довольна, прямо-таки на седьмом небе. Простите, я хотел сказать… Да нет, вообще-то все так — у нее было великолепное настроение.
— И с тех пор вы ее не видели и с ней не говорили?
— Нет.
— Вы знали, что она собиралась делать в субботу или воскресенье?
— Нет. Но я ее предупреждал, что буду занят. Я пытаюсь открыть свое дело — скромное, конечно. Но после того, что случилось…скажу вам откровенно, у меня просто руки опускаются.
— Она выехала из дома в субботу рано утром, взяла с собой завтрак. Когда ее нашли, еды в машине уже не было. Как вы думаете, куда она могла поехать?
— Понятия не имею. Разве что…, понимаете, она занималась спиритизмом. Профессионально занималась. Временами ей просто хотелось уединиться — уехать куда-нибудь на природу, побыть одной. Поразмышлять, погрузиться в медитацию. Знаю, знаю — многие считают, что все это фантазии, притворство. Ничего подобного! В ней правда что-то было.
— Вы ведь иногда помогали ей, верно?
— Да, приходилось. А что тут плохого? Мы никого не обманывали. Никаких спектаклей, никакого мошенничества не было. Просто я иногда для нее уточнял кое-какие детали, вот и все. Ну, там, разыскать кого-нибудь, собрать кое-какие дополнительные сведения.
— И она вам прилично платила?
— Когда как, под настроение.
— Когда вы работали по ее заданию в последний раз?
— Да с неделю закончил то, что она мне поручила. Вернее, почти закончил, более или менее. Зашел в тупик, по правде говоря.
— Можете рассказать мне об этом поручении подробнее?
— Что же, если без этого никак нельзя… Только это затрагивает интересы одной влиятельной в наших краях особы… Надо бы сперва с ней это согласовать. В общем, если честно — из уважения к памяти Бланш — мне бы не хотелось в это вдаваться. Во всяком случае, на самоубийство это ее толкнуть никак не могло. Скорее наоборот.
— Ладно, пока отложим, — сказал сержант и задал вопрос. — У вас у самого есть какие-нибудь предположения, догадки — почему она покончила с собой?
— Да в том-то и беда, что нет, провалиться мне на этом месте! Для меня это полная неожиданность. Она прекрасно себя чувствовала, настроение у нее было отличное. Строила грандиозные планы на будущее. В общем, сплошная загадка.
— Вы с ней не собирались пожениться?
— Да нет, женитьба как-то не обсуждалась. Мы и так жили душа в душу. И кроме того, она хотела сохранить свою независимость, да и я тоже. Я ведь один раз уже был женат. Только ничего путного из моей семейной жизни не вышло.
Сержант откинулся на спинку стула и некоторое время пристально смотрел на Джорджа, затем негромко произнес:
— Вы знали, что она беременна?
— Что?
Сержант сразу понял, что изумление Джорджа было совершенно искренним.
— Вскрытие показало, что у нее была двухмесячная беременность.
— Боже правый! Какого же черта она молчала?
— Она ведь была женщина довольно полная, мистер Ламли. Могла и сама еще не знать. А если бы она узнала, что ждет ребенка, как бы она, по-вашему, на это реагировала?
— Захотела бы, чтоб я на ней женился, и я бы сразу женился. Господи, ну почему так поздно все узнаешь!… Ее многие считали чудачкой — пусть так, но избавляться от ребенка она бы ни за что не стала. Ей бы и в голову не пришло сделать аборт. Жизнь она ставила превыше всего. Всякую жизнь.
— Как, по-вашему, замужество могло помешать ее профессиональной карьере?
— Нет, конечно. Медиумы преспокойно выходят замуж, им так даже удобнее. Но она действительно могла не догадываться насчет своего положения. Во-первых, фигура у нее крупная, во-вторых, месячные были нерегулярны. Конечно, я соблюдал осторожность. Но поначалу мы не раз пугались.
— Чего пугались?
— Ну, вы понимаете, что я хочу сказать?
— Да…Понимаю. Скажите, она когда-нибудь посвящала вас в свои финансовые дела?
— В каком смысле?
— Ну, например, говорила, какими деньгами располагает, куда их вкладывает и прочее?
— Нет. Деньги у нее были, это точно. В последний раз она заплатила мне семьсот пятьдесят фунтов, хоть я и не сумел довести дело до конца. Просто она знала, что у меня сейчас с деньгами трудновато ну вот и расщедрилась.
— Сегодня мы еще раз беседовали с ее матерью, мистер Ламли. Год назад мисс Тайлер составила завещание. Один экземпляр хранится у се поверенного, другой оказался дома. Мать знала про завещание. То есть знала, что в нем написано и где оно лежит. Основная часть наследства отходит к ней. Я получил разрешение — от нее и от ее поверенного — ознакомить вас с одним из пунктов завещания.
Внезапно Джордж заметил, что полицейский изменил тон, и настороженно спросил:
— Слушайте, куда вы клоните?
— Я просто задаю вам вопросы, мистер Ламли, и очень рад, что вы проявляете готовность помочь нам. Только и всего. Мы расследуем дело о самоубийстве и пытаемся установить его причину. Всякое содействие с вашей стороны будет с благодарностью принято. Вы знали о том, что упомянуты в завещании мисс Тайлер?
— Нет, не знал.
— Она оставила вам пять тысяч фунтов.
— Пять тысяч чего?
— Фунтов. — Сержант улыбнулся.
— Не верю.
— Правда, правда. Она, конечно, была не миллионерша, но и бедность ей не грозила.
— Да плевать я хотел на ее деньги! Лучше бы сама жива осталась! И если хотите знать мое мнение — не верю я, что она могла покончить с собой. Я, между прочим, отлично понимаю ход ваших мыслей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39