Делал для нее кое-какую работу и, кроме того…, но вы ведь, наверное, в курсе? Не слышали, что с ней случилось?
— А что с ней случилось?
— Она умерла.
— Что?! — Лицо Шубриджа выразило изумление.
— Да-да, умерла. Вот потому я и решил, что надо бы вас повидать. Она покончила с собой…, в машине…, ну, знаете, отравилась угарным газом. В лесочке неподалеку от Солсбери. Было это в субботу вечером, а нашли ее только через день, утром в понедельник.
— Господи помилуй! Зачем же она это сделала?
— Одному Богу известно. Отчасти из-за этого я к вам и приехал. Когда Энгерс позвонил и дал мне ваш адрес…
— Энгерс? Ах да, припоминаю… Так вот от кого мисс Тайлер узнала мой адрес?
— Да. Только она мне об этом не сказала. Любила, бедняжка, посекретничать. И если бы сегодня утром Энгерс сам не позвонил, мне бы и в голову не пришло, что Бланш приезжала сюда. Ну, вот я и подумал: дай-ка заскочу к вам, расспрошу.
— Да-да, конечно. Бедная мисс Тайлер! Но что ее заставило решиться на такой ужасный шаг?
— Вот в этом и загвоздка! Кто-кто, но чтобы Бланш!… А пока она была у вас, вы не заметили ничего странного';
Шубридж помолчал, размышляя. Стало ясно: тактику придется менять. Наконец он спросил:
— Вы конечно, знаете, зачем она приезжала?
— Да, разумеется. Я сам работал по ее заданию. Надо было вас разыскать, вот этим я и занимался. Вышел на Энгерса, ну и прочес. Но Энгерс позвонил в мое отсутствие, и она записала ваш адрес, а мне почему-то не сказала. Адрес ему дали в каком-то сокольничем клубе. Кстати, он очень хотел связаться с вами, А она вам сразу объяснила суть дела?
— Да как сказать, не то чтобы сразу. Начала она с того, что якобы подыскивает место для стоянки автотуристов.
— Узнаю Бланш! Был у нее такой приемчик в репертуаре — чтоб выиграть время. Хотела сперва поглядеть на вас, прикинуть, что вы за человек, а потом уж карты раскрывать. В какое время она здесь была?
— Примерно в полседьмого. Она заезжала и раньше, но не застала нас дома. Так что ей пришлось вернуться еще раз. Вы были с ней помолвлены?
— Да нет, не совсем, так, добрые друзья. Скажите — теперь вы знаете все, — какое впечатление она на вас произвела?
— Во всяком случае, на самоубийцу не была похожа. Правда, она, возможно, была на самом деле разочарована сильнее, чем хотела показать.
— Это в каком же смысле?
— Вы ведь слыхали о мисс Рейнберд и о том, кто были мои настоящие родители?
— Как же, слыхал. Бланш прямо-таки зациклилась на том, чтобы вас разыскать и вернуть в лоно семьи. Только поймите меня правильно. У Бланш бывали свои причуды, но она искренне верила в то, что она прирожденный медиум. Она иногда выбирала окольные пути, но обманом не занималась. С мисс Рейнберд ведь как было? Бланш рассчитывала с нее получить кругленькую сумму — в виде пожертвования на одну свою бредовую идею. Мечтала построить храм. Что-то вроде спиритической церкви. Представляю, как она ликовала, когда вас нашла!
Шубридж покачал головой.
— Боюсь, что я ее разочаровал. Видите ли, мистер Ламли, я давно знаю правду о своем рождении. И о мисс Рейнберд знаю много лет. Приемные родители всегда относились ко мне как к своему родному сыну. Они любили меня, обеспечили мое благополучие, словом, были для меня настоящими отцом и матерью. Все это я объяснил мисс Тайлер. И сказал, что не желаю иметь с мисс Рейнберд ничего общего. Не хочу ее ни видеть, ни слышать, и ничего мне от нее не надо. Я жил без нее и дальше проживу. По-видимому, мисс Тайлер это очень расстроило.
— Да уж будьте уверены!
— Она пыталась меня переубедить, уговаривала подумать еще, но безуспешно.
— Бедняга Бланш! Конечно, для нее это был удар. Еще какой! Боже, боже…, а если она к тому же знала, что беременна — все одно к одному!…
— Она была беременна?
— Два месяца — от меня. Выяснилось при вскрытии. Теперь уже не спросишь, знала она сама или нет. Конечно, она понимала, что я ее в беде не брошу. И все же, если она знала, это могло подтолкнуть ее к краю. У них в роду уже были самоубийцы, вот беда. Ее отец и брат отца, оба покончили с собой.
— М-да…, этого я, конечно, знать не мог. Но теперь, как будто, тайна проясняется. Я никак не предполагал, что мой отказ иметь дело с мисс Рейнберд может на нее так подействовать. Видимо, это и впрямь был для нее удар.
— Мало сказать удар. Полный крах. Она ведь всерьез надеялась, что мисс Рейнберд раскошелится, если ей вернут пропавшего племянничка!
Джордж снова представил, как Бланш сидит в машине и по крыше барабанит дождь… У нее два раза подряд не было месячных — конечно, она могла бы догадаться, в чем тут причина…, да тут еще и храм ее, можно сказать, рухнул непостроенный… Сидела и переживала, бедняга, и всякие мысли лезли в голову…, про отца, про дядьку… Ну и не выдержала.
— Когда будет дознание? — спросил Шубридж.
— В пятницу. Мне бы очень не хотелось причинять вам лишние хлопоты, но раз уж я вас нашел, узнал, что она здесь была, и знаю, как все повернулось…, в общем, мне придется сообщить в полицию.
— Ну, разумеется. Если потребуется мое присутствие или какое-нибудь официальное заявление от моего имени, я к вашим услугам.
Прошло еще полчаса, а Джордж по-прежнему сидел у Шубриджей. Хозяйка принесла чай и, узнав о смерти Бланш, была страшно поражена. Джорджу они оба понравились — славные люди; он как-то сразу с ними освоился. Они последние видели Бланш живой, и теперь, побеседовав с ними, он почти избавился от тяжких мыслей, надававших ему покоя. Поступок Бланш стало возможно хоть как-то осмыслить. Он уже не казался неразрешимой загадкой. Очевидно, судьбу своего храма она ставила в прямую зависимость от удачного завершения поисков Шубриджа. И возлагала на это дело гораздо больше надежд, чем можно было предположить. Джордж выпил две чашки чаю и съел большой кусок вкуснейшего кекса с изюмом и с орехами — и постепенно разговор от Бланш перешел на другие темы. Он и сам не заметил, как пустился в описание своего нового предприятия, всех своих планов и замыслов. Они проявили большой интерес, искренне его поддержали, нисколько не сомневались, что успех ему обеспечен. Их поддержка согрела ему душу. Всегда приятно услышать, что ты на верном пути, что надо только постараться — и удача не заставит себя ждать. Да, Шубриджи ему определенно нравились. Симпатичные, открытые — он бы не прочь иметь таких друзей. У него даже появилось чувство, будто они на самом деле старые друзья, будто он — благодаря Бланш — ив самом деле давно знает Шубриджа. Прощаясь, он сказал им:
— Вы понимаете, в полиции я должен буду упомянуть про мисс Рейнберд, про всю эту историю. Они у вас все равно спросят. Меня другое беспокоит. Наверно, мне, бы надо самому съездить потолковать с мисс Рейнберд.
— А зачем? — спросила миссис Шубридж.
— Ну, должна же она знать, что Бланш вас разыскала. Бланш ее сразу бы поставила в известность. А теперь придется мне за нее это сделать. И потом, сами рассудите, если вы никак не проявитесь, мисс Рейнберд будет продолжать вас разыскивать — и тогда, рано или поздно все это снова свалится вам на голову. То есть, конечно, если вы хотите сами с ней связаться, тогда нет вопросов, я устраняюсь.
— Я ничуть не против, если вы возьмете это на себя, — сказал Шубридж. — Мне кажется, повода для взаимных обид у нас с ней нет и быть не может. Когда я появился на свет, Рейнберды не пожелали меня признать. А теперь — что бы мне ни собиралась предложить мисс Рейнберд — я сам не желаю знать Рейнбердов. — Он улыбнулся. — Так ей и передайте. Вот увидите, у нее гора с плеч спадет. Она, я полагаю, все эти годы мучилась угрызениями совести из-за того, что сын ее родной сестры брошен на произвол судьбы. Пусть успокоится: грехи отпущены. От нее нам ничего не надо.
На обратном пути Джордж думал, что хотя Эдвард Шубридж отпустил мисс Рейнберд все грехи, но от него самого ей не так просто получить прощение. Ведь она оказалась косвенной причиной смерти Бланш. По справедливости, ее вины тут не было, но факт остается фактом: если бы Бланш не ввязалась в эту канитель с Шубриджем, она бы по сей день была жива. И главное — все впустую. Шубридж знать не желал никакой мисс Рейнберд. И осуждать его не за что: у человека есть гордость. Что ж, ладно, он сам съездит к старухе, сообщит, как обстоят дела. Еще предстоит дознание, потом похороны, и тогда уж можно впрягаться в работу по-настоящему. Господь свидетель — тут уж он зевать не станет! Впервые в жизни он взялся за настоящее дело, значит, надо все довести до конца. Дайте срок: если то, во что Бланш верила, правда, — через несколько лет она будет на него глядеть из своих заоблачных высот и будет им гордиться!
Спустя полчаса после отъезда Джорджа у Шубриджей зазвонил телефон. Это был их сын. Он звонил из школы каждую среду, вечером, говорил сначала с матерью, затем с отцом — рассказывал о своих делах, узнавал, что нового у них. На следующей неделе школьный семестр заканчивался, и он должен был приехать домой на каникулы. Пока с сыном говорила жена, Шубридж подумал, что ко дню его приезда архиепископ будет уже возвращен. Их жизнь вступит в новую фазу.
В тот же день, в восемь вечера, Джордж явился в полицейское управление в Солсбери и во всех подробностях описал свой визит к Шубриджам. Сразу после того, как он уехал, полученная от него информация была направлена в Скотленд-Ярд для передачи в отдел Грандисона. А сам Джордж тем временем уже был на пути в Рид-Корт. Он хотел как можно скорее со всем этим развязаться. Если мисс Рейнберд дома не окажется, ничего не поделаешь, придется заехать завтра еще раз. Полицию он решил в свои планы не посвящать. Визит к мисс Рейнберд — дело сугубо личное, касается только его и Бланш, и пора наконец поставить точку. В полиции и так теперь знали и о мисс Рейнберд, и о розысках Шубриджа. Никаких запретов он не нарушает. Если бы кто-то был против того, чтобы он общался с мисс Рейнберд, его наверняка бы предупредили. А раз нет, то почему бы не поехать? Он сделал остановку в Стокбридже, пропустил там стаканчик и заодно купил Альберту мясной пирог.
Ровно в девять в гостиную, где мисс Рейнберд расположилась почитать после ужина, вошел Сайтон и доложил, что некий мистер Ламли просит принять его по делу, связанному с мисс Бланш Тайлер. Секунду поколебавшись, мисс Рейнберд велела его пригласить.
***
Когда Джордж Ламли откланялся, мисс Рейнберд налила себе изрядную порцию хереса и снова уселась в кресло, чтобы хорошенько поразмыслить. От Иды Куксон она кое-что слышала об отношениях Джорджа с мадам Бланш. Да и сам Джордж не делал из этого тайны. Нельзя сказать, что он ей понравился. От него попахивало джином, вид у него был не слишком, опрятный, какой-то потасканный. Да еще эта простоватая, фамильярная обходительность — во вкусе Шолто. И вообще они с Шолто даже чем-то похожи — тот же типаж. При этом он, без сомнения, искренне горевал, переживая смерть мадам Бланш. Откровенно рассказал о ее беременности, признался, что он виновник. С такой же обезоруживающей откровенностью он сообщил о своем участии в поисках Эдварда Шубриджа, но это ее не слишком удивило. Она уже давно догадывалась, что мадам Бланш, какими бы необыкновенными способностями не обладала, в сложных делах, подобных ее собственному, безусловно подстраховывала себя. Итак, теперь и полиция полностью осведомлена. Досадно, что и говорить. Она еле сдерживалась, чтобы не дать волю своему негодованию. Чего доброго, ей пришлют повестку с вызовом на дознание! Тогда тайна ее семьи будет у всех на языке.
Вероятность огласки беспокоила ее больше всего. Она отнюдь не желала, чтобы дела ее семьи стали добычей газетчиков; еще менее привлекала ее перспектива прослыть доверчивой старой дурой, которая поддалась на спиритические бредни и чуть не позволила себя облапошить. Если бы в аналогичной ситуации оказался кто-то из ее знакомых, она подумала бы именно так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
— А что с ней случилось?
— Она умерла.
— Что?! — Лицо Шубриджа выразило изумление.
— Да-да, умерла. Вот потому я и решил, что надо бы вас повидать. Она покончила с собой…, в машине…, ну, знаете, отравилась угарным газом. В лесочке неподалеку от Солсбери. Было это в субботу вечером, а нашли ее только через день, утром в понедельник.
— Господи помилуй! Зачем же она это сделала?
— Одному Богу известно. Отчасти из-за этого я к вам и приехал. Когда Энгерс позвонил и дал мне ваш адрес…
— Энгерс? Ах да, припоминаю… Так вот от кого мисс Тайлер узнала мой адрес?
— Да. Только она мне об этом не сказала. Любила, бедняжка, посекретничать. И если бы сегодня утром Энгерс сам не позвонил, мне бы и в голову не пришло, что Бланш приезжала сюда. Ну, вот я и подумал: дай-ка заскочу к вам, расспрошу.
— Да-да, конечно. Бедная мисс Тайлер! Но что ее заставило решиться на такой ужасный шаг?
— Вот в этом и загвоздка! Кто-кто, но чтобы Бланш!… А пока она была у вас, вы не заметили ничего странного';
Шубридж помолчал, размышляя. Стало ясно: тактику придется менять. Наконец он спросил:
— Вы конечно, знаете, зачем она приезжала?
— Да, разумеется. Я сам работал по ее заданию. Надо было вас разыскать, вот этим я и занимался. Вышел на Энгерса, ну и прочес. Но Энгерс позвонил в мое отсутствие, и она записала ваш адрес, а мне почему-то не сказала. Адрес ему дали в каком-то сокольничем клубе. Кстати, он очень хотел связаться с вами, А она вам сразу объяснила суть дела?
— Да как сказать, не то чтобы сразу. Начала она с того, что якобы подыскивает место для стоянки автотуристов.
— Узнаю Бланш! Был у нее такой приемчик в репертуаре — чтоб выиграть время. Хотела сперва поглядеть на вас, прикинуть, что вы за человек, а потом уж карты раскрывать. В какое время она здесь была?
— Примерно в полседьмого. Она заезжала и раньше, но не застала нас дома. Так что ей пришлось вернуться еще раз. Вы были с ней помолвлены?
— Да нет, не совсем, так, добрые друзья. Скажите — теперь вы знаете все, — какое впечатление она на вас произвела?
— Во всяком случае, на самоубийцу не была похожа. Правда, она, возможно, была на самом деле разочарована сильнее, чем хотела показать.
— Это в каком же смысле?
— Вы ведь слыхали о мисс Рейнберд и о том, кто были мои настоящие родители?
— Как же, слыхал. Бланш прямо-таки зациклилась на том, чтобы вас разыскать и вернуть в лоно семьи. Только поймите меня правильно. У Бланш бывали свои причуды, но она искренне верила в то, что она прирожденный медиум. Она иногда выбирала окольные пути, но обманом не занималась. С мисс Рейнберд ведь как было? Бланш рассчитывала с нее получить кругленькую сумму — в виде пожертвования на одну свою бредовую идею. Мечтала построить храм. Что-то вроде спиритической церкви. Представляю, как она ликовала, когда вас нашла!
Шубридж покачал головой.
— Боюсь, что я ее разочаровал. Видите ли, мистер Ламли, я давно знаю правду о своем рождении. И о мисс Рейнберд знаю много лет. Приемные родители всегда относились ко мне как к своему родному сыну. Они любили меня, обеспечили мое благополучие, словом, были для меня настоящими отцом и матерью. Все это я объяснил мисс Тайлер. И сказал, что не желаю иметь с мисс Рейнберд ничего общего. Не хочу ее ни видеть, ни слышать, и ничего мне от нее не надо. Я жил без нее и дальше проживу. По-видимому, мисс Тайлер это очень расстроило.
— Да уж будьте уверены!
— Она пыталась меня переубедить, уговаривала подумать еще, но безуспешно.
— Бедняга Бланш! Конечно, для нее это был удар. Еще какой! Боже, боже…, а если она к тому же знала, что беременна — все одно к одному!…
— Она была беременна?
— Два месяца — от меня. Выяснилось при вскрытии. Теперь уже не спросишь, знала она сама или нет. Конечно, она понимала, что я ее в беде не брошу. И все же, если она знала, это могло подтолкнуть ее к краю. У них в роду уже были самоубийцы, вот беда. Ее отец и брат отца, оба покончили с собой.
— М-да…, этого я, конечно, знать не мог. Но теперь, как будто, тайна проясняется. Я никак не предполагал, что мой отказ иметь дело с мисс Рейнберд может на нее так подействовать. Видимо, это и впрямь был для нее удар.
— Мало сказать удар. Полный крах. Она ведь всерьез надеялась, что мисс Рейнберд раскошелится, если ей вернут пропавшего племянничка!
Джордж снова представил, как Бланш сидит в машине и по крыше барабанит дождь… У нее два раза подряд не было месячных — конечно, она могла бы догадаться, в чем тут причина…, да тут еще и храм ее, можно сказать, рухнул непостроенный… Сидела и переживала, бедняга, и всякие мысли лезли в голову…, про отца, про дядьку… Ну и не выдержала.
— Когда будет дознание? — спросил Шубридж.
— В пятницу. Мне бы очень не хотелось причинять вам лишние хлопоты, но раз уж я вас нашел, узнал, что она здесь была, и знаю, как все повернулось…, в общем, мне придется сообщить в полицию.
— Ну, разумеется. Если потребуется мое присутствие или какое-нибудь официальное заявление от моего имени, я к вашим услугам.
Прошло еще полчаса, а Джордж по-прежнему сидел у Шубриджей. Хозяйка принесла чай и, узнав о смерти Бланш, была страшно поражена. Джорджу они оба понравились — славные люди; он как-то сразу с ними освоился. Они последние видели Бланш живой, и теперь, побеседовав с ними, он почти избавился от тяжких мыслей, надававших ему покоя. Поступок Бланш стало возможно хоть как-то осмыслить. Он уже не казался неразрешимой загадкой. Очевидно, судьбу своего храма она ставила в прямую зависимость от удачного завершения поисков Шубриджа. И возлагала на это дело гораздо больше надежд, чем можно было предположить. Джордж выпил две чашки чаю и съел большой кусок вкуснейшего кекса с изюмом и с орехами — и постепенно разговор от Бланш перешел на другие темы. Он и сам не заметил, как пустился в описание своего нового предприятия, всех своих планов и замыслов. Они проявили большой интерес, искренне его поддержали, нисколько не сомневались, что успех ему обеспечен. Их поддержка согрела ему душу. Всегда приятно услышать, что ты на верном пути, что надо только постараться — и удача не заставит себя ждать. Да, Шубриджи ему определенно нравились. Симпатичные, открытые — он бы не прочь иметь таких друзей. У него даже появилось чувство, будто они на самом деле старые друзья, будто он — благодаря Бланш — ив самом деле давно знает Шубриджа. Прощаясь, он сказал им:
— Вы понимаете, в полиции я должен буду упомянуть про мисс Рейнберд, про всю эту историю. Они у вас все равно спросят. Меня другое беспокоит. Наверно, мне, бы надо самому съездить потолковать с мисс Рейнберд.
— А зачем? — спросила миссис Шубридж.
— Ну, должна же она знать, что Бланш вас разыскала. Бланш ее сразу бы поставила в известность. А теперь придется мне за нее это сделать. И потом, сами рассудите, если вы никак не проявитесь, мисс Рейнберд будет продолжать вас разыскивать — и тогда, рано или поздно все это снова свалится вам на голову. То есть, конечно, если вы хотите сами с ней связаться, тогда нет вопросов, я устраняюсь.
— Я ничуть не против, если вы возьмете это на себя, — сказал Шубридж. — Мне кажется, повода для взаимных обид у нас с ней нет и быть не может. Когда я появился на свет, Рейнберды не пожелали меня признать. А теперь — что бы мне ни собиралась предложить мисс Рейнберд — я сам не желаю знать Рейнбердов. — Он улыбнулся. — Так ей и передайте. Вот увидите, у нее гора с плеч спадет. Она, я полагаю, все эти годы мучилась угрызениями совести из-за того, что сын ее родной сестры брошен на произвол судьбы. Пусть успокоится: грехи отпущены. От нее нам ничего не надо.
На обратном пути Джордж думал, что хотя Эдвард Шубридж отпустил мисс Рейнберд все грехи, но от него самого ей не так просто получить прощение. Ведь она оказалась косвенной причиной смерти Бланш. По справедливости, ее вины тут не было, но факт остается фактом: если бы Бланш не ввязалась в эту канитель с Шубриджем, она бы по сей день была жива. И главное — все впустую. Шубридж знать не желал никакой мисс Рейнберд. И осуждать его не за что: у человека есть гордость. Что ж, ладно, он сам съездит к старухе, сообщит, как обстоят дела. Еще предстоит дознание, потом похороны, и тогда уж можно впрягаться в работу по-настоящему. Господь свидетель — тут уж он зевать не станет! Впервые в жизни он взялся за настоящее дело, значит, надо все довести до конца. Дайте срок: если то, во что Бланш верила, правда, — через несколько лет она будет на него глядеть из своих заоблачных высот и будет им гордиться!
Спустя полчаса после отъезда Джорджа у Шубриджей зазвонил телефон. Это был их сын. Он звонил из школы каждую среду, вечером, говорил сначала с матерью, затем с отцом — рассказывал о своих делах, узнавал, что нового у них. На следующей неделе школьный семестр заканчивался, и он должен был приехать домой на каникулы. Пока с сыном говорила жена, Шубридж подумал, что ко дню его приезда архиепископ будет уже возвращен. Их жизнь вступит в новую фазу.
В тот же день, в восемь вечера, Джордж явился в полицейское управление в Солсбери и во всех подробностях описал свой визит к Шубриджам. Сразу после того, как он уехал, полученная от него информация была направлена в Скотленд-Ярд для передачи в отдел Грандисона. А сам Джордж тем временем уже был на пути в Рид-Корт. Он хотел как можно скорее со всем этим развязаться. Если мисс Рейнберд дома не окажется, ничего не поделаешь, придется заехать завтра еще раз. Полицию он решил в свои планы не посвящать. Визит к мисс Рейнберд — дело сугубо личное, касается только его и Бланш, и пора наконец поставить точку. В полиции и так теперь знали и о мисс Рейнберд, и о розысках Шубриджа. Никаких запретов он не нарушает. Если бы кто-то был против того, чтобы он общался с мисс Рейнберд, его наверняка бы предупредили. А раз нет, то почему бы не поехать? Он сделал остановку в Стокбридже, пропустил там стаканчик и заодно купил Альберту мясной пирог.
Ровно в девять в гостиную, где мисс Рейнберд расположилась почитать после ужина, вошел Сайтон и доложил, что некий мистер Ламли просит принять его по делу, связанному с мисс Бланш Тайлер. Секунду поколебавшись, мисс Рейнберд велела его пригласить.
***
Когда Джордж Ламли откланялся, мисс Рейнберд налила себе изрядную порцию хереса и снова уселась в кресло, чтобы хорошенько поразмыслить. От Иды Куксон она кое-что слышала об отношениях Джорджа с мадам Бланш. Да и сам Джордж не делал из этого тайны. Нельзя сказать, что он ей понравился. От него попахивало джином, вид у него был не слишком, опрятный, какой-то потасканный. Да еще эта простоватая, фамильярная обходительность — во вкусе Шолто. И вообще они с Шолто даже чем-то похожи — тот же типаж. При этом он, без сомнения, искренне горевал, переживая смерть мадам Бланш. Откровенно рассказал о ее беременности, признался, что он виновник. С такой же обезоруживающей откровенностью он сообщил о своем участии в поисках Эдварда Шубриджа, но это ее не слишком удивило. Она уже давно догадывалась, что мадам Бланш, какими бы необыкновенными способностями не обладала, в сложных делах, подобных ее собственному, безусловно подстраховывала себя. Итак, теперь и полиция полностью осведомлена. Досадно, что и говорить. Она еле сдерживалась, чтобы не дать волю своему негодованию. Чего доброго, ей пришлют повестку с вызовом на дознание! Тогда тайна ее семьи будет у всех на языке.
Вероятность огласки беспокоила ее больше всего. Она отнюдь не желала, чтобы дела ее семьи стали добычей газетчиков; еще менее привлекала ее перспектива прослыть доверчивой старой дурой, которая поддалась на спиритические бредни и чуть не позволила себя облапошить. Если бы в аналогичной ситуации оказался кто-то из ее знакомых, она подумала бы именно так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39