– Так вы Жданов Вадим Борисович? Бывший тренер Диксона?
– Да, – удивился полуночный гость, что его знают, а уважительный переход на «вы» ему польстил.
– Марат много про вас рассказывал. Его подозрительность и настороженность мгновенно слетели, и перед Ждановым предстал совершенно другой человек: – приветливый, доброжелательный и гостеприимный. – Может, чайку или кофе? – услужливо спросил он.
– В следующий раз, Паша, а сегодня я пришел к тебе по делу.
– Готов выслушать. – Сутулый достал из пачки сигарету и чиркнул спичкой. Предложил закурить и гостю.
– Спасибо, я не курю, – отказался тот. – Марат и Алексей не намерены полностью отбывать свой срок и решили совершить побег. – Герасимов сосредоточил заинтересованный взгляд на Жданове. – И просят, чтобы ты им оказал посильную помощь.
– Все, что в моих возможностях, – высказал преданность Павел.
Его мгновенная готовность прийти на выручку друзьям пришлась Вадиму Борисовичу по душе и он одобрительно кивнул головой.
– Полной картиной я пока не располагаю, – продолжал он. – Известно только, что они не собираются уходить пустыми, а для этого обратились к тебе.
– Какую подготовку мне предстоит провести?
– Пока тебе необходимо подыскать напарника. Подробности получишь письмом от осужденных, которое они тебе передадут через Казакову Светлану после ее свидания с мужем, – проинструктировал гость.
– Вобшем-то, примерная картина мне ясна. Вот только с напарником небольшая загвоздка. Самые надежные парятся в зоне, а среди простых знакомых подыскать нужную кандидатуру не так-то просто, – и Сутулый задумался над предстоящей проблемой.
Они еще какое-то время побеседовали, после чего, сославшись на поздний час, Вадим Борисович покинул озадаченного Павла, который еще долго ломал голову над предстоящей операцией.
Отличаясь от природы осторожностью и подозрительностью, Сутулый так и не смог найти подельника. Он уже получил послание от соратников, забрав его у Светланы, которую навещал периодически после визита к нему Жданова. Теперь он знал все о затее друзей. Провел разведку, досконально изучив дом бывшего отрядного и его расположение. Твердо решил: если не подвернется подельник, провернуть дело в одиночку.
Накинув на себя полушубок, Павел вышел на балкон подышать. Яркое зимнее солнце слепило глаза. Он зажмурился, с наслаждением, глубоко вздохнув свежий, морозный воздух. Приятно щипало нос и покалывало щеки, но Сутулому это только доставляло удовольствие. Он посмотрел вниз, взгляд его остановился на неряшливом мужике, который расположился на лавочке возле подъезда и его явно бил озноб.
– Никак с похмелья трясет, – подумал Герасимов. Ему стало жалко алкаша. Он и сам не смог толком объяснить, что на него нашло, но он надумал облегчить жизнь пьяницы и крикнул: – Эй, мужик.
– Вы меня? – отозвался бедолага, покрутив предварительно головой, пока не увидел Сутулого на балконе.
– Тебя, тебя. Болеешь?
– Трясет малость, – признался пьяница, с надеждой взирая на собеседника.
– Поднимайся ко мне, подлечу, – пригласил сердобольный Павел.
– Я мигом.
Пьяница легко поднял с лавки свое мощное крепкое тело и поспешно направился к подъезду.
Сутулый налил до краев в большой фужер для шампанского и подал, жадно наблюдавшему за ним. Тот трясущейся рукой принял от него божественный дар и разом махнул. Затем, занюхав рукавом засаленной куртки, поставил фужер на журнальный столик.
– Закусывай. – Хозяин кивнул на стол, на котором стояли тарелки с нарезанной докторской колбасой и солеными огурцами.
– Благодарю! Если можно, я лучше закурю.
– Закуривай, – разрешил хозяин, подвигая гостю сигареты и аккуратную хрустальную пепельницу. Но посетитель достал из кармана помятую пачку «Памира» и, размяв дешевую сигарету, сунул ее в рот. – Я слабенькие не курю, – указал он рукой на пачку «Явы».
– Понятно. – Сутулый с интересом осмотрел широкоплечего гостя: в его теле чувствовалась недюжинная сила, а некрасивое, с крупными чертами лицо, производило отталкивающее впечатление.
– По-моему, мы уже где-то встречались, – неуверенно предположил хозяин.
– Немудрено, что ты не узнал меня, Паша. – Щеки и мясистый нос посетителя чуть-чуть покраснели, пальцы рук перестали трястись. Было видно, что он испытывал колоссальное облегчение. – Когда-то я был фартовым парнем и в кармане шуршали филки, да проклятое зелье превратило в бича, – он мечтательно уставился в потолок, вспоминая былые времена.
Герасимов усиленно напрягал память: этот жалкий, опустившийся человек явно кого-то ему напоминал, но кого именно, он вспомнить не мог.
– А ведь мы с тобой, Сутулый, оспаривали в прошлом пальму первенства, – искривил пьяница губы в ухмылке.
– Тюлень! – воскликнул Павел. – Если б не подсказал, ни за что не признал бы тебя в теперешнем виде.
– Узнал все-таки! – обрадовался Тюлень. Сутулый знал, что после его освобождения Виктор боролся за лидерство в бараке с Маратом и Алексеем и, в конце концов, стал ближайшим сподвижником Атамана. Казаков очень хорошо отзывался о Гущине и пытался после освобождения из колонии для несовершеннолетних разыскать его, но тот как в воду канул.
И вот теперь, спустя несколько лет, случай представился встретиться. И сейчас Герасимов тоже не скрывал своей радости – лучшего, более надежного, подельника в предстоящей операции ему не найти, однако было одно «но», которое сильно тревожило Павла.
– Скажи, ты пить можешь бросить? – поинтересовался он у Тюленя.
– Могу, если перетерпеть несколько дней. Только зачем? – пожал плечами Виктор. – Нет смысла: ни кола, ни двора. Когда бабки кончились, друзья и знакомые все разбежались. Единственная радость в жизни и осталась: зальешь глотку и ни о чем не думаешь. Спокойно на душе становится.
– А ведь Атаман искал тебя, – сказал Сутулый.
– Хороший кореш. Порядочный, – отпустил Гущин комплимент в адрес Казакова. – Кстати, как он теперь поживает? Не отказался бы повидаться с ним.
– Извини, Тюлень, но ты сам виноват, что до бича скатился. Завел знакомство с какой-то шушерой, спустил филки на ветер, а про настоящих корешей и думать забыл. И где теперь твои прихлебаи? Как только оказался пустым, они и знать тебя теперь не желают.
– Бичи тоже люди, – обиделся Виктор.
– Люди, только более низкого сорта, отбросы.
– Давай без оскорблений. Сам пригласил, а теперь душу выворачиваешь, – насупился и отвернулся от собеседника гость.
– Не обижайся. Я не хочу тебя оскорбить или унизить. Вот ты только что сказал, что не прочь повидаться с Атаманом, а не знаешь того, что твой подельник попал в беду и ему требуется помощь. – Сутулый говорил убедительно и его слова подействовали на гостя.
– Да я за Атамана… – Тюлень даже привстал, – любому глотку перегрызу.
– Этого от тебя не требуется. – Павел рассказал, как они наказали мужика, который изнасиловал женщину Диксона, и Алексей с Маратом получили за это по восемь лет лишения свободы.
– Я этого недоноска к праотцам отправлю, – взбеленился Виктор на мужика, из-за которого его друг угодил в колонию.
– Ты и раньше особым умом не отличался. Если бы не Атаман, так бы и сидел на малолетке в тени, – сказал Павел, но Виктор не обиделся. Он знал свой недостаток. Ему был необходим лидер, за которым можно следовать, не задумываясь, тогда и его дела придут в норму и обретут порядок. Казаков доказал это на практике, за что Тюлень его очень ценил и уважал, считал себя перед ним в долгу. Теперь, как понял Виктор, подвернулась возможность помочь Алексею и ради него он готов был на все.
– На счет моего ума ты прав, – беззлобно согласился Гущин с Сутуловым. – Говори, что от меня требуется?
– Ну полным дубом тебя не назовешь, хотя бы потому, что сам признаешь свои недостатки, – как бы оправдываясь, произнес хозяин. – Скажем так: просто медленно думаешь. А требуется от тебя для начала бросить пить.
– Договорились, – сказал твердо Тюлень.
– Ну что ж! – сказал Сутулый и посвятил собеседника в суть предстоящей операции.
– Так, значит, у них начальник колонии наш бывший отрядный? – удивился Виктор. – Что ж, я не прочь облегчить капитал толстобрюхому. Наверно, совсем зажрался хряк, пора преподнести ему урок.
– Ну вот мы и пришли к общему знаменателю, – сказал Павел, потирая руки. – Жить с того момента останешься у меня, – он бросил взгляд на Тюленя и добавил: – Если конечно не против.
– Я не возражаю, лишь бы тебя не стеснять.
– Посмотри на него – сама скромность, – улыбнулся Сутулый. – Я тебя не на постоянное место жительства приглашаю. Провернем дельце, опять разбогатеешь, можешь отчаливать к своим дружкам.
– Нет уж, если подфартит, мне с ними не по пути. Наливай. Скрепим союз.
Герасимов с сомнением посмотрел на Тюленя, но тот его успокоил:
– Клянусь! Последний раз и больше в рот не возьму.
– Тогда вперед! – Сутулый поставил на стол еще один фужер и разлил всю водку, оставшуюся в бутылке, поровну.
– За успех нашего безнадежного предприятия, – провозгласил он шуточный тост.
Тюлень сдержал свое слово и к водке больше не прикасался. Через неделю лицо его заметно посвежело, спала отечность и исчезли круги под глазами, глаза засверкали здоровым блеском.
– Совсем другой человек, – заметил перемены в облике подельника Павел.
А еще через несколько дней их навестил Жданов Вадим Борисович. Он сообщил им о дате намеченной операции, дал номер домашнего телефона Мирошниченко и договорился о встрече после дела.
Задерживаться, как обычно, Вадим Борисович не стал II, сославшись на занятость, покинул квартиру.
Ранним утром воскресного дня, на «жигуленке» Диксона Сутулый, у которого была доверенность на вождение, оформленная в свое время Маратом на него, от лица матери, вместе с Тюленем выезжал на загородное шоссе…
Они прибыли на место заблаговременно и, остановившись в трех километрах от зоны, взобрались на холм и принялись наблюдать за колонией. Мимо проезжали редкие машины. Их водители не обращали внимания на запорошенный снегом легковой автомобиль. «Жигуленок» мог сломаться, а хозяин отправиться в село за помощью. Никому и в голову не могло придти, что кто-то ведет наблюдение за зоной сквозь приспущенные, заиндевелые стекла.
А Сутулый умышленно не прогревал двигатель, несмотря на сильный ветер, который, казалось, проникал внутрь отовсюду. Номер машины нельзя было различить: он был расчетливо забрызган грязью вперемешку со снегом.
Они видели, как прибыл на работу начальник колонии. Его огромную фигуру невозможно было не узнать. Дальнейшие сорок минут наблюдения результатов не принесли. Но вот подельники заметили, как раскрылись главные ворота зоны, выпустив «уазик».
– Кажется, они, – сказал Сутулый, рассматривая в бинокль водителя «уазика».
– Наконец-то, – откликнулся Тюлень. – А то уже зуб на зуб не попадает.
После того, как Мирошниченко проскочил мимо наблюдателей, не обратив внимания на стоящую у дороги машину, Сутулый завел двигатель и, прогрев его, тронул машину с места.
Они не поехали в село, а, развернувшись, направились в сторону районного центра, который находился в восьми километрах. Отстав от вездехода на несколько сот метров, они зависли у него на хвосте. «Уазик» не стал въезжать в городок, а свернул на развилке направо. «Жигуленок» же проехал прямо и остановился у ближайшего телефона-автомата. Павел набрал номер домашнего телефона Мирошниченко.
– Алло, – почти сразу отозвался женский голос на другом конце провода.
– Валентина Михайловна? – спросил Герасимов.
– Да, в чем дело?
– Ваш муж попал в аварию, – сочувственно произнес Сутулый.
Голос на проводе дрогнул:
– Что с ним?
– Мужайтесь! Состояние очень тяжелое, если не критическое. В его «уазик» врезался ЗИЛ-130, прямо в лоб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47