Теперь этот паспорт устарел.
– В таком случае, если вы хотите обновить паспорт, обратитесь лучше к египетскому консулу. Или он тоже не желает иметь с вами дело?
– Я британский подданный, и согласно Закону от 1948 года вы не можете лишить меня гражданства, независимо от того, сколько у меня паспортов. – Я смотрел ему прямо в глаза.
Он тоже не отводил взгляда.
– Можем, и сделаем это. – Он вынул из папки еще одну бумагу. Мне ее не было видно, потому что он сразу же положил ее поверх остальных документов. – В декабре 1955 года лондонский суд проявил к вам снисхождение и подтвердил ваше британское гражданство. Вместо благодарности вы объявляете невинного человека шпионом. Я полагаю, это было сделано, чтобы доказать египтянам, насколько антибритански вы настроены, и чтобы отплатить нам за те несколько месяцев, которые вам пришлось провести в тюрьме.
– Я был уверен, что он шпион.
– Чепуха. Даже египтяне не смогли ничего состряпать против него, а они уж старались изо всех сил. В конце концов они его отпустили. Вы отвратительный тип, мистер Симпсон. Все это вы делали нам назло. Ваша жизнь – не что иное, как долгая, грязная история, – закончил он, зло поджав губы.
– Я пришел сюда не для того, чтобы выслушивать оскорбления.
– Конечно, нет. Вы пришли сюда, так как в прошлом году каирская полиция обнаружила, что вы солгали в своем прошении о предоставлении вам египетского гражданства. Ведь вы ложно утверждали, что никогда не были в тюрьме и не совершали уголовного преступления. Когда они узнали правду, они дали вам от ворот поворот. А теперь это делаем мы.
– Вы не имеете права. Согласно Закону…
– Согласно Закону британский подданный может потерять свое гражданство только в том случае, если он формально откажется от него по форме Р-6 министерства внутренних дел. В июне 1957 года вы именно так и сделали.
– Это еще одна ложь. – Мне было, признаться, сильно не по себе.
– У меня здесь есть фотокопия, если вы хотите освежить свою память. – Он подался вперед и сунул ее мне под нос. – Зачем вы это сделали, мистер Симпсон? Я спрашиваю из любопытства. Такая хитрая крыса, как вы, могла бы придумать что-нибудь поумней. Была ли это еще одна пощечина проклятым англичанам или вы пытались убедить египетские власти, что англичане вам больше по душе?
Мне нечего было сказать. Я подписал эту чертову форму, потому что каирский адвокат, занимавшийся моими документами по натурализации, так мне посоветовал. К тому времени англичан уже вышибли из Египта, и вроде бы не имело значения, что подписывать. К тому же я был уверен, что бумажка затеряется.
– Вы не хотите отвечать? – Он откинулся в кресле. – Может быть, вас интересует, как мы возобновили ваш паспорт в 1960 году? Уверяю вас, это произошло не в результате чьей-то небрежности, просто так сложились обстоятельства. Пока мы не имели дипломатических отношений с Египтом, связи осуществлялись через Швейцарию, куда и направлялись все архивы. После восстановления отношений в 1959 году потребовалось время, чтобы привести все в порядок. Тогда ваша форма Р-6 поступила в министерство внутренних дел. Она не была разослана по консульствам до конца 1960 года. Вам опять повезло. – Он поднялся. – Но теперь везение на нашей стороне. Вы в черном списке. Для этого потребовалось долгое время. Я уверен, что грязная история вашей жизни еще многим доставит хлопоты, но, во всяком случае, уже не нам, британцам.
Он захлопнул папку и отодвинул ее в сторону. Я взял свой бумажник и направился к выходу. Он остановил меня:
– Минуточку, мистер Симпсон. У вас все еще есть старый британский паспорт. Это собственность правительства Великобритании.
– Я его потерял.
– Я так и думал, что вы это скажете. На всякий случай я вас предупреждаю. Не вздумайте продать его портовым поддельщикам документов или подделать для собственных нужд. Полиция предупреждена, что он украден. А теперь можете убираться.
Такова очаровательная концовочка, с которой меня проводила эта самодовольная паскуда.
Если мистеру Г. Картеру, богом проклятому Гэвину, попадутся на глаза эти строки, пусть он знает, что отправлял меня в тот момент почти что на верную смерть.
С моральной точки зрения он еще хуже, чем дерьмо, – он самый настоящий убийца!
Глава II
Я оставил машину у консульства и зашел в ближайшее кафе пропустить рюмку бренди.
Я очень боюсь высоты. Однажды, в ту ужасную ночь, когда меня заставили подняться на крышу музея Топкапи в Стамбуле, у меня так закружилась голова, что мне казалось, что я падаю, падаю и падаю, хотя на самом деле ничего не было.
Примерно то же я чувствовал, сидя за столиком кафе: я падаю, и ничто не в силах остановить меня, кроме скал внизу. Я всегда был в какой-то степени бездомным, а теперь меня еще и лишили гражданства.
Через десять дней истекал срок разрешения на мое пребывание в Греции и на работу. Чтобы его продлить, нужно было идти в бюро по делам иностранцев. Само по себе это меня не волновало, поскольку я ничего особенно предосудительного в Греции не совершил и власти дважды продлевали оба разрешения на полгода. Но для продления разрешения нужно обязательно предъявить паспорт, который должен быть действительным. Прошлый раз я воспользовался своим старым египетским паспортом, срок действия которого тогда еще не истек. Я знал, что бесполезно обращаться к «поддельщикам документов», как их назвал этот подонок. В бюро по иностранцам работают опытные люди, очень внимательно проверяющие паспорта. И если с какой-то подчисткой еще можно проскочить через иммиграционный контроль в аэропорту в загруженный день, то, сунувшись с тем же в бюро, наверняка окажешься в тюрьме.
Я знал, какой я мог заполучить новый паспорт – Панлибгонко. Вопрос заключался в том, где взять деньги, чтобы за него заплатить?
Думаю, нужно пояснить насчет Панлибгонко. Это слово придумано моряками, когда они говорят об «удобных флагах», имея в виду такие страны, как, например, Панама, Либерия, Гондурас или Коста-Рика. Если вы крупный судовладелец и вам не нравятся налоговое законодательство, ограничения профсоюза моряков или правила безопасности вашей собственной страны, вы регистрируете свои суда в одном из государств Панлибгонко. И тогда никаких забот о налогах, о трудовом законодательстве, эксплуатация судов обходится дешевле. Все совершенно просто и абсолютно законно. Это настолько выгодно, что в наши дни под либерийским флагом больше торговых судов, чем под британским или американским. Другие маленькие страны тоже подключаются к бизнесу. Суда Аристотеля Онассиса (грека, родившегося в Турции, но гражданина Аргентины) бороздят моря под флагами по меньшей мере пяти разных «удобных» государств.
Конечно, это весьма выгодно и для самих стран Панлибгонко. Они получают жирный куш за регистрацию судов, а от них требуются только регистрационные свидетельства. За сами суда они не отвечают. Малина!
Ну а теперь самое время упомянуть джентльмена, которого я буду называть «мистер Гомес», хотя эта фамилия ничего не имеет с его подлинной.
Судовое регистрационное свидетельство – по сути дела паспорт судна. Это навело мистера Гомеса на мысль, что если его правительству удобно торговать «удобным флагом», то почему бы ему не торговать «удобными паспортами»? А поскольку он служит вторым секретарем в посольстве одной из стран Панлибгонко в Афинах, ему не составило большого труда поставить свою идею на практическую основу.
Вся беда в том, что его паспорта ужасно дороги. Он требует сорок тысяч драхм наличными, и никаких разговоров. Если у вас есть американские деньги, он может немного сбавить цену – до тысячи двухсот долларов. Но уж это крайний предел. Он, конечно, ведет дело через посредника: мистеру Гомесу не придет в голову пригласить вас к себе в посольство. Таким посредником служит некий Геннадиу, яхтенный маклер с конторой поблизости от бухты. Он занимается чем угодно. Однако мистер Гомес продает свои паспорта с двумя условиями. Первое из них не так уж плохо: вы не должны пользоваться паспортом в выдавшей его стране. Ну, а кто собирается ехать в такую вонючую страну? Но вот второе условие тяжко: паспорт выдается сроком только на два года и не подлежит продлению. М-р Гомес, естественно, думает о своей шкуре. Когда он продает паспорт, он не регистрирует его официально, и если, скажем, владелец паспорта попробует продлить его в консульстве где-нибудь еще, например в Риме, они посмотрят на номер и увидят, что это фальшивка. Тогда дело труба. И все же платить по двадцать тысяч драхм за год обладания фальшивым паспортом, ей-богу, дороговато.
Тем более в моем кармане в данный момент не было и тысячи драхм.
Правда, у меня был автомобиль. Но, откровенно говоря, утверждение, что он принадлежал мне, не было на сто процентов точным. По закону он принадлежал женщине по имени миссис Карадонтис. Это вдова с деньжатами, и она держит четыре автомобиля с шоферами, работающими на комиссионной основе, которые обслуживают туристов. В моем распоряжении был восьмилетний «плимут», на котором требовалось заменить тормоза. Вдова была чертовски скупа, когда дело касалось ремонта. Вообще-то она скупилась на все, старая дрянь, в том числе и на мои комиссионные. Хотя и не верилось в то, что она одолжит мне деньги, которые нужны были позарез, я в то же время не знал никого другого, к кому мог бы обратиться за такой суммой. Приходилось втолковывать себе, что она все-таки даст мне в долг.
По натуре я оптимист. Если внушать себе, что все в порядке, и продолжать жить так, как будто не о чем беспокоиться, беды пройдут сами собой. Я знаю, что в большинстве своем они не проходят и тогда оказываешься в еще большей куче дерьма. Но меня этим не испугаешь, а когда ты в отчаянном положении, что еще остается, как не строить иллюзии?
Я решил тем же вечером зайти к Геннадиу и заказать паспорт, а потом уж обратиться к мадам Карадонтис за займом, чтобы заплатить за документ.
Дела шли вяло. На этой неделе я возил пару немецких туристов из Гамбурга, но сегодня они улетали. Мне оставалось лишь отвезти их в аэропорт. В качестве прощального подарка я купил для них пол-литра бренди – обычно это делает их более щедрыми в смысле чаевых – и отправился в отель «Король Георг», чтобы их забрать.
Они были не очень опытны, так что мне удалось вписать в их счет кое-что лишнее. Прощальный подарок тоже возымел свой эффект. Когда я возвращался из аэропорта, в моем кармане было почти семь тысяч драхм.
Ехать к Геннадиу до половины пятого было бесполезно, так как его контора закрыта на полуденный отдых. Я вернулся домой.
Моя жена Ники была на гастролях где-то в Румынии вместе со всей труппой. Она исполнительница экзотических танцев, и если кого-нибудь интересует, как получилось, что у человека в моем возрасте, хотя еще и в силе, но все же достаточно потертого, есть жена-гречанка на двадцать лет моложе, спросите ее сами. Моя первая жена, Аннета, страдала неврозом на сексуальной почве. Она сбежала с египетским офицером и теперь, я глубоко уверен, жестоко раскаивалась в своем поступке. Когда она жила со мной, она не понимала своего счастья. Ники совсем другая – спокойная и очень практичная. Мужчина склонен искать утешения, а привлекательная женщина – покровительства. Я всегда контролировал деловую сторону ее карьеры, и когда она бывала в хорошем настроении, она звала меня «папочка». Ники работала не потому, что я ее заставлял, а потому, что любила свою профессию. Я не брал с нее комиссионных. Она была полностью свободна в выборе, как и с кем проводить свое время. Я не задавал вопросов. Наша вынужденная разлука очень меня огорчала.
Я перебрал ее вещи – а вдруг можно что-нибудь продать.
Результаты оказались ничтожными. Свое кунье боа и украшения она взяла с собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30