— Понятых будем искать? — спросил он. Шалимов прищурился, чуть подумал, потом отрицательно покачал головой:
— Нет, мне это надо знать в принципе: была здесь кровь Рафика или нет.
Поехали.
Шалимов вернулся в прокуратуру, а через час в его кабинете появился Колодников.
— Шутник ты, братец — сказал он Сергею, усаживаясь в кресло. — Ни на какую стройку наш директор не поехал, а поехал в известное тебе веселое заведение под названием «Кавказ».
— Так… — заинтересованно произнес Шалимов, снимая очки.
— Вышел оттуда красный как рак, явно злой. Но это не самое главное.
Главное, это то, что с ним вышел не кто иной, как Коля Занченко, более известный в блатном мире под кличкой Зять.
— Вот это да! — рассмеялся Шалимов. — Большая величина в наших краях.
— Да, смотрящий по области намыливал шею нашему Мастерку.
— Ты чего это его так обзываешь?
— А как его теперь назвать? — развел руками Колодников. — Раз в подручных у братвы, значит, должен иметь кликуху.
— Ну что ж, Мастерок так Мастерок. И какие, по-твоему, у них отношения?
— «Шестерка» он у него. Зять его и на улице продолжал долбать. Мне показалось, он вот-вот своему шестаку в рожу въедет. За что это он его так?
— Да трепанулся он сильно, — Шалимов улыбнулся. — Я его слегка на понт взял, сказал, что видели, как в машину Рафика грузили большой мешок, он и понес черт-те что. Будто обещал свежей баранины, тот за ней и приезжал.
Представляешь, сам на себя приговор пишет.
— Да, — мотнул головой Андрей. — Зоны он точно не нюхал. Молчать надо было как рыба, а он в лирику ударился. Это он директору пусть и маленького рынка привез баранину для шашлычка! Сказки для умственно отсталых.
— Вот Зять его, видно, и пресек. Только как же он узнал? А-а! — Шалимов стукнул ладонью по столу. — Сотовый! Не знаешь, мобильник может брать разговор в метре от себя?
Колодников пожал плечами.
— Черт его знает. Изымать изымал, и не раз, звонить тоже приходилось, а вот такие эксперименты не ставил.
— Надо бы узнать. И еще, есть одна идея, — глаза следователя озорно блеснули. — А что, если нам натравить их друг на друга?
— Кого это? — не понял майор.
— Мастерова и Верстакову. Все обвинения базируются на ее показаниях. Но и он должен что-то знать про нашу уважаемую Анну Тимофеевну.
— Кстати, — Колодников торжественно поднял вверх указательный палец, — я тут узнавал про ее должность, и это весьма интересно — председатель комитета по вопросам семьи, материнства и детства. Довольно широкий круг обязанностей: это и приют, и дом малютки, и центры — «Семья», «Надежда», «Добрые руки». Снабжение идет через область, деньги там крутятся немалые, синекура такая для администрации. Раньше все это было в руках прежнего мэра, покойного Стародымова. Зарплаты там раза в два больше, чем в школах и детсадах.
Естественно, что все боготворят свою Анну Тимофеевну. Кстати, и сама она человек не бедный.
— Такие большие деньги?
— Очень!
— А теперь послушай меня. — Шалимов поднялся с места. — Я поспрашивал наших парней, они много про Верстакову рассказали интересного. Несколько лет назад к ней были очень большие претензии со стороны прокуратуры. По закону у нас нельзя поменять квартиру на меньшую, если при этом ущемляются права прописанных там детей. И обменщики, в основном типы асоциальные, идут к ней за визой. Теперь что происходит — Анна Тимофеевна отшивает людей, говорит, что менять нельзя, и визу не ставит. Все, сделка срывается. После этого она звонит либо Пузырю, либо Макею, этим двум нашим риэлторским бандитам, и наводит их на эти адреса. Алкашам все равно, кому продать квартиру, и эти два упыря оформляют документы, она подмахивает свое разрешение. За что имеет хороший процент — за наводку и визу.
— Лихо! — крякнул Андрей. — Такие бабки строгать, не поднимая задницы! И что же прокуратура? Ничего не смогла ей вменить? — не поверил Колодников.
— Да нет, дело ей шить стали, но все документы сгорели в знаменитом пожаре Железногорского УВД. После этого она стала действовать осторожней, сначала как-то выписывали ребенка к дедушкам-бабушкам, а потом уже оформляли документы.
Только по тем сгоревшим делам числились сорок два эпизода. Прошло три года, прикинь, сколько она хапнула с тех пор? Кроме роскошной квартиры на Пролетарской, у нее «десятка», двухэтажная дача на берегу Волги, в Березовом. В прошлом году она отдыхала две недели не где-нибудь на Канарах, а на Бали, в этом — зимой съездила на недельку в Египет.
Шалимов задумался и погрустнел.
— С детства мечтаю съездить в Египет, — признался он. — Не знаю почему, но так тянет. Никуда больше не хочу, ни в Италию, ни в Грецию, только туда.
Абу-Симбел, Фивы, Каир, пирамиды в Гизе. Все наизусть знаю. Где какие боги, где фараоны. Блажь, конечно!
— Наверное, в прошлой жизни ты был фараоном, — засмеялся Колодников.
— Ну не рабом, это точно.
Их мирный разговор прервало появление человека, которого оперативники никак не предполагали увидеть, а именно Анатолия Андреевича Мастерова.
— Извините, нас прервали, — сказал он, входя в кабинет.
— А, дорогой вы наш, — обрадовался Шалимов. — Как там ваш несчастный случай?
— Да все обошлось. Работяга один перепил и полез на леса. Ну и, конечно, свалился, думали, что погиб, а он просто в полном отрубоне.
— Ну хорошо, коль так.
Мастеров с недоумением посмотрел на вальяжно развалившегося в кресле Андрея.
— Ну, я пойду, Сергей Александрович, — поймав его взгляд, Колодников вскочил с кресла с самой невинной физиономией. — Я отъеду минут на пять, хорошо, Сергей Александрович?
— Иди, братец, иди, — неожиданно барским тоном подхватил игру Шалимов.
«Шофер, наверное», — подумал Мастеров, провожая оперативника взглядом, и тут же выбросил из головы странного мужичка, явного подхалима.
— Я, собственно, немного запутался в своих показаниях, — солидным тоном начал он. — Это я не Сареседзинову барашка привозил, а одному корешу из Самары.
Он приезжал уже после татарина, на точно такой же машине. Я в тот вечер хорошо перебрал, так что все смешалось в башке.
— Хорошо, сейчас мы все это и запишем.
Шалимов быстро написал все именно в той последовательности, в какой ему рассказывал Мастеров. Сначала изложил первую версию, выданную в квартире, на кухне, а затем — вторую, наисвежайшую.
— Прочитайте и распишитесь, — сказал он, протягивая лист рыночнику.
Тот старательно долго, даже шевеля губами, читал и наконец, довольный, кивнул и расписался. Шалимов положил листок в папку и доверительно обратился к Мастерову:
— Вы поймите, у нас нет никакого предубеждения. Вы уважаемый в городе человек, такое дело хорошее затеяли — новый рынок. Но дело в том, что, преследуя убийцу Иванова, мы случайно вышли на ваш дом. У нас есть все основания подозревать, что убийца заходил в одну из квартир в вашем подъезде.
Скажу больше, мы подозревали в соучастии некую Верстакову, она живет на третьем этаже, квартира сорок два. Именно она показала, что видела у подъезда машину Сареседзинова. Может, она отводит от себя подозрение, кто знает.
У Мастерова вдруг затряслась нижняя губа, а сам он начал медленно заваливаться назад. Шалимов даже испугался, не упадет ли знатный экономист, но тот Удержался и начал изрыгать беспрерывный мат.
— Падла, сука недотраханная! Так это она от себя зону отводит, курва!
— Что вы так волнуетесь? Успокойтесь! — Шалимов не поленился и даже налил из графина воды побагровевшему от гнева собеседнику. Но тот не обратил на протянутый стакан никакого внимания.
— Я тогда тоже хочу, типа того, сделать заявление! Я видел того мужика, что заходил к ней в квартиру той ночью!
— Когда? — торопливо спросил Шалимов, отставляя стакан и осторожно взяв авторучку.
— Позавчера вечером, собственно, уже ночью, около двенадцати.
— Как он выглядел?
Мастеров наморщил лоб.
— Высокий, светлые брюки, светлая рубашка, морда такая длинная, нос, как у этих, чебуреков, но сам русый.
— Сколько ему примерно лет?
— Ну, лет тридцать, может, и больше.
— Вы раньше его видели?
Мастеров было отрицательно мотнул головой, а потом замер.
— А вообще-то где-то я его точно видел. Где-то у нас в городе…
В голове бывшего спортсмена шла мучительная и непосильная работа. Сие действие было непривычно для Анатолия Андреевича, и он даже вспотел.
— Блин, не вспомню никак!
— Бывает, — согласился следователь, — Может, потом вспомните, а пока вы письменно подтвердите все, что сейчас припомнили?
— Конечно, нет базара!
— Тогда давайте запишем.
Шалимов быстро составил заявление, вслух надиктовывая текст. Все это было так складно, что Мастеров даже зауважал самого себя. Уже на прощание следователь напомнил своему нежданному посетителю:
— Если вспомните, где вы видели этого человека, звоните срочно вот по этому номеру. — И он записал данные на листке бумаги.
Мастеров отдышался только на крыльце. Вытерев со лба пот, он сунул в рот сигарету, но зажигалку найти не смог. Поневоле пришлось обратиться к курившему рядом тому самому мужичку, что застал в кабинете следователя. Прикурив, он добродушно спросил у Колодникова:
— Что, начальство возишь?
— Приходится, — со вздохом признался Андрей.
— Строгий?
— Еще какой!
— Ну давай, не кашляй, — и довольный собой Анатолий Андреевич направился к своему серому «лэнд крузеру».
На второй этаж Колодников поднимался прыгая через ступеньку, как мальчишка. Довольный Шалимов сразу протянул ему листок бумаги.
— На, почитай, как тебе это? Изучив документ, Андрей рассмеялся:
— Да, это весомый аргумент против Анны Тимофеевны. Брать будем?
— Да погоди ты, сразу брать! Надо бы выяснить мотивы преступления. Не из ревности же хахаль Верстаковой грохнул Петровича?
— Нет, конечно. А почему вообще ты думаешь, что именно хахаль? Почему не киллер?
— Слишком непрофессионально работает. Какой киллер сразу после убийства бежит к заказчику? Если бы она не догадалась плеснуть хлорочки в подъезд да вьщроводить его, они бы оба уже сидели у нас в ИВС.
— Верно мыслишь… — Колодников кивнул, хотел сказать что-то еще, но следователь протестующим жестом остановил его:
— Что сейчас будет делать Мастеров? Я как-то выпустил это из виду.
— А что он сможет делать с таким «богатым» умишкой? Пойдет и выпустит кишки Анне Тимофеевне.
Они переглянулись, и Колодников посмотрел на часы.
— По идее Верстакова должна быть еще на работе.
— Это хорошо, надеюсь, он ее там убивать не станет, дождется, пока она покинет мэрию.
Глава 34
Старые сыскные волки были недалеки от истины, когда предрекали несчастной Анне Тимофеевне мучительную смерть. Это бы и произошло, если бы Мастеров застал ее дома. Минут пятнадцать он барабанил ногой в ее дверь, перемежая грохот затяжными очередями звонка. Выглянула, прячась за цепочку, соседка из квартиры напротив, Онуфриевна.
— Что вы хулиганите?! Анны Тимофеевны нет дома!
— А когда она будет?
— Не знаю. Я вам не справочное бюро.
— Тогда передай своей соседке, что я, если ее увижу, ноги ей выдерну, ясно?
— Да кто вы такой, чтобы угрожать Анне Тимофеевне?! — покраснела от гнева пожилая женщина.
— Она знает, кто я такой. За подлянку ответит по полной программе, овца гундосая!
Кипя злобой, Мастеров поднялся к себе в квартиру.
Закрыв дверь, Ольга Онуфриевна торопливо засеменила в зал, схватила телефонную трубку и, набрав номер, быстро заговорила:
— Анечка, хочу тебя предупредить, тут у тебя такие неприятности!
— Что такое? Трубу прорвало? — встревожилась Верстакова.
— Нет, хуже! Этот, новый сосед сверху, из бывшей квартиры Зимина, сейчас так рвался к вам, так в дверь стучал, матерился!
— Что ему надо? — удивилась Анна.
— Не знаю, но он вас так оскорблял, так оскорблял! У меня даже язык не поворачивается повторить.
Верстакова встревожилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46