..
Юля опасалась, что Люда надолго задержится у Вадима, может быть, на всю ночь останется, она ведь медсестра. Но нет. Минут через десять, а может пятнадцать Люда вышла из лифта и направи лась к выходу. Юля не видела его лица, но по походке поняла, что Люда чем-то расстроена.
Он был не слишком любезен с ней?
Или рана оказалась серьезной? Господи, только бы не это! Так трудно было поднять руку и тихо постучать в белую
дверь! Но оказалась, ещё труднее открыть её и шагнуть внутрь после того, как она услышала его уверенное: да!.
Он лежал на кровати, но увидев её, вскочил на ноги
- Это ты?!
- Я... Вадим, я так волновалась за тебя, так переживала, - торопливо забормотала Юля. - Не могу понять, как же все так не хорошо получилось... Ты в порядке, Вадим? - она подняла голову и увидела ужас в его широко раскрытых глаза. Попятилась к двери.
- А ты сама в порядке? - хриплым голосом спросил он.
- Да что со мной случится... Тебе очень больно?
- Очень. А разве не бывает больно после того, как ты при водишь в дом человека, перевязываешь, помогаешь, оставляешь но чевать у себя, ничего взамен не требуя, а он предает тебя?
- Вадим, хочешь, я тебе расскажу все, как было?
- Когда этот человек приходит к тебе снова, - продолжал Лаврентьев. И ты впускаешь его к себе... Не только в квартиру
- в душу! Веришь его глазам, веришь его словам, и сам чувству ешь себя счастливым, а потом убеждаешься, что это ложь, ложь, гнусная, грязная ложь! Разве после такого не будет больно?!
- Пожалуйста, не кричи... - тихо сказала Юля. - Я тебе все-все расскажу.
- Что - все? Не надо ничего рассказывать, я и сам знаю, зачем ты пришла! Боишься, что я выдам тебя, расскажу Иваненко или другим ментам, что ты, сожительница этого дебила, была у меня, что ты приходила по его заданию, чтобы все разнюхать, а потом вместе придумать, как меня ограбить! Боишься, что тебя посадят вместе с сожителем-сообщником!
- Нет, Вадим, нет! - закричала Юля. - Я не обманывала тебя, мне и вправду было хорошо, очень хорошо с тобой!
- А мне - нет! - отрезал он.
- Почему?.. - прошептала Юля.
- Потому что ты подлая и лживая шлюха!
Она отшатнулась к двери, побледнела, как будто он только что ударил её.
- Не надо так говорить, это неправда...
- Это правда! Не беспокойся, я не сказал ментам, что зна ком с тобой. И не скажу. Я тебя не знал, не знаю и знать не хо чу! Не потому, что жалею тебя, просто противно было слышать, как эта сволочь, с которой ты спала, пытается все свалить на тебя. Он тебя использовал - пусть отвечает за это! А ты исполь зовала меня. Я не в обиде. Ты за этим пришла? Теперь можешь спокойно уйти.
Юля тоскливо улыбнулась. Сказал бы про неё такое кто-то другой, разозлилась бы, но ведь он же больной, раненый... Вон сколько фруктов на тумбочке, целая гора. И наши, и заморские... Натащили. А она даже коробку конфет не догадалась купить. Приш ла с пустыми руками... Хотела рассказать всю правду, надеялась, что поймет, не станет обижаться. Может быть, обнимет её, улыб нется и скажет: я так скучал без тебя, так хотел увидеть, прямо места себе не находил. Весь вечер звонил, но ты дала чужой те лефон... А он и не знает, что номер был неправильный, наверное, выбросил бумажку на которой записал его... Чего она, дура, ожи дала от этой встречи? Ему нужна была новая женщина в постели, прежняя надоела, вот и все... Поэтому и рассердился, когда проснулся и не увидел её рядом. Как же, посмела встать без раз решения...
- Ты не жалеешь меня, а мог бы и пожалеть, - опустив голо ву, сказала она. - Я пришла сюда потому, что переживала за тебя, ни о чем другом не могла думать. Я хотела рассказать тебе, как случилась эта дурацкая история, но ты и слушать меня не жела ешь. Только кричишь, оскорбляешь...
- Кто б меня самого пожалел, дурака доверчивого, - криво усмехнулся Вадим. - Я не оскорбляю тебя, а говорю то, что есть на самом деле. К великому моему сожалению. А то, что натворила ты, и оскорблением назвать трудно. Это просто подлость!
- На самом деле все не так, но ты ничего не хочешь знать, кроме своих дурацких догадок. Ну и ладно... Я не навязываюсь. Просто... мне и вправду было хорошо с тобой, - тихо сказала Юля, коротко взглянув на него. Слезы блеснули в её голубых глазах. - Я никогда не забуду этого. Ты тоже. Да только я тебе не Люда, и никогда, слышишь - никогда! Не вернусь к тебе. Оставайся с не вестой, Вадим.
- Спасибо за разрешение... - Вадим закашлялся, прочищая горло. Что-то мешало говорить. Кашель болезненным эхом отдавал ся в раненой голове. А ещё эти глаза... они будто загипнотизи ровали его.
- И... прости, что я вторглась в твою жизнь. Мне казалось, что ты... но я... я ошиблась.
- Что ты имеешь в виду? - он машинально дотронулся до белой повязки.
Она не ответила, ещё раз посмотрела ему в глаза, на миг задержала свой взгляд. В нем не было ни уязвленной гордости, как тогда утром, ни раздражения. Боль и какая-то детская безза щитность... Юля нашарила за спиной ручку, отворила дверь и, пя тясь, вышла из палаты. Вадим стоял и смотрел, как она уходила, но не было сил что-то сказать, что-то сделать. И лишь после то го, как дверь за нею захлопнулась, отсекая синие глаза, он бо лезненно поморщился. Юля ушла, оставив ему свою боль. Там, где она только что стояла, была пустота.
Пустота, от которой веяло холодом.
Он прав, он разгадал, зачем она пришла сюда, но... не надо было говорить об этом. Тем более, так резко, грубо... Не стоило уподобляться её сожителю. Что она хотела рассказать ему? Черт побери! Неужели трудно было послушать? Трудно. Увидел её, и вспыхнула в груди злая обида, вспыхнула, ослепила... Выпитый коньяк и визит Люды не принесли облегчения, напротив, усилили досаду. Он даже не разглядел, как следует, Юлю, не помнит, в джинсах она была или в юбке! Злая обида... А хорошее не вспых нуло... Почему-то - нет.
Вадим зябко поежился, достал из тумбочку бутылку, налил полный стаканчик виски, залпом выпил. Надкусил огромное тем но-красное яблоко с глянцевой кожурой и с недоумением уставился на него. У яблока был вкус ваты слегка посыпанной сахаром.
- Неужели все, что снаружи красиво, внутри совершенно безвкусно? пробормотал он, присаживаясь на кровать. И этот ри торический вопрос вряд ли был адресован яблоку. Вадим положил его на тумбочку, стукнул кулаком по колену. - Я не могу, не могу ей верить!
Но и не верить ей он не мог.
29
- Но так нельзя, Юля! - воскликнул Иваненко. - Если ты заду мала избавиться от подлеца, могла бы прежде посоветоваться со мной! А потом уж что-то делать.
- Ты ешь, Саня, ешь, - тихо сказала Юля. - Картошка остыва ет, а холодная она невкусная.
Иваненко с сожалением покачал головой, взял со стола бу тылку шампанского, поморщился.
- К такому разговору нужно было водки купить. Но с водкой не ходят в гости к прекрасной даме... Давай, ещё немного выпь ем, Юлька?
- Спасибо, я не хочу. Ну и купил бы водки, не к даме шел, а к преступнице. Ты ведь так думаешь?
- Я, когда вижу тебя, никак не думаю. Только чувствую, что хочется всю жизнь сидеть рядом с тобой и смотреть, смотреть... Ладно, я сам выпью, - он наполнил стакан, выпил, иронически ус мехнулся. - Картошка под шампанское не идет.
- Извини, Саня, ничего больше нет, и деньги кончились.
- Деньги у меня есть, - Юля, ну почему ты не рассказала мне всю правду? Если уж надо было избавиться от Колготина...
- Если уж?.. Саня, ты бы пожил хоть пару дней рядом с этой скотиной, не говорил бы так.
- Хорошо, но есть другие способы, Юлька! Я бы мог взять его на вокзале, за сутенерство, дома, за то, что устроил тайный притон для проституток. Добавил бы оскорбление при исполнении, сопротивление органам правопорядка. Год-полтора он бы получил. И ты тут не при чем.
- Я и так не при чем, - упрямо сказала Юля.
- Ты совершила уголовно наказуемое деяние.
- Интересно, какое? Расскажи.
- Ты сообщница преступника. А это уже серьезно!
- Это можно доказать?
- Можно. Если Лаврентьев подтвердит, что знаком с тобой, что ты была у него.
- Ничего он не подтвердит, Саня, - вздохнула Юля.
- Ты все же была у него? - ревниво спросил Иваненко. - Пере живала за него, да? Поэтому интересовалась, в какую больницу его отвезли?
- Была, - Юля вспомнила резкие, обидные слова Вадима. - По тому что, действительно, переживала. Не за него, а за нас с то бой. Хотела узнать, что он сказал тебе.
- Что не знает и знать не желает Юлию Малюкову, - подсказал Иваненко.
- Ну вот. Он злой на Колготина, поэтому ничего не скажет про меня. Еще в тот вечер разозлился, когда сбил меня. Я, вся в крови, лежала на тротуаре, Вадим хотел помочь мне, а Колготин набросился на него с кулаками: давай, плати тысячу долларов, ты мне товар испортил! Это он меня товаром считал, думал, заставит работать на вокзале, а когда увидел, что я лежу в крови, понял, что теперь и заставлять бестолку.
- Точно - скотина! - сквозь зубы процедил Иваненко, стиснув кулаки.
- Ну Вадим тогда и врезал ему. Так, что Колготин едва-едва очухался. А после того, что сегодня было, и вообще... И предс тавить себе не могла, что Колготин ударит его. Вадим сильный, приемы знает, да и вы были рядом...
- Если на тебя направлен пистолет, лучше не дергаться, это все знают. Сразу ведь не поймешь, зажигалка это или настоящий. К тому же, он решил сам увидеть преступника, поговорить с ним, хотя я просил Лаврентьева переждать в спальне. Теперь понимаю, почему он остался в кабинете. Догадывался, что к этой истории причастна ты, хотел убедиться, так ли это.
- Так, не так, это уже не интересно. Главное, Вадим не скажет, что я была у него.
- Юля, а что между вами было?
- Ничего не было. Саня, я тебе все рассказала, забудь о Лаврентьеве, я о нем уже забыла, - резко сказала Юля.
Иваненко взглянул на неё и потянулся к бутылке. Эту злую, уверенную в себе женщину он совершенно не знал. Еще вчера она была прежней Юлей: красивой, несчастной, напуганной, такой, что хотелось бежать, крушить всех, кто осмелился обидеть её. Потому что в её бедах виноват и он, потому что... любит её. Но сей час перед ним была совсем другая Юля. Такой и помогать не нуж но, она сама все знает, сама так устроит, что не успеешь огля нуться, а уже оказался втянут в её темные замыслы! Ничего не было у неё с Лаврентьевым? Говорила, что и с Колготиным ничего не было... А может, прав Колготин? Она способна погубить любо го, кто мешает ей? Жутковато стало при этой мысли. Ведь и Кол готин поселил её у себя не случайно. Что-то обещала ему, что-то давала... А потом, когда стал не нужен - за решетку спровадила! Он, конечно, отвратительный тип, там ему и место, но... что ес ли и лейтенант Иваненко станет ей в тягость?
Жутковато...
- Что молчишь, Саня, обиделся? Небось думаешь, какая я злодейка? Обманщица?
Она словно угадала его мысли. Да это и нетрудно было сде лать.
- Думаю, - признался Иваненко. - Колготин несколько иначе говорил о вашей совместной жизни. Не сомневаюсь, что и Лав рентьев сказал бы не то, что ты.
Юля опустила голову.
- Хорошо, Саня, я тебе все расскажу. Да, я спала с Колго тиным. Несколько раз. Когда он понял, что мою мать не так-то просто найти, стал бить меня, издеваться, каждый вечер собирал ся вышвырнуть из квартиры. А я все надеялась: вот-вот и найду мать, ещё немного потерпеть надо. Что ещё оставалось делать? Не на вокзал же идти... Из двух зол выбирают меньшее, вот я и выб рала. Вспоминать тошно, но я терпела... пока могла. С Лавренть евым было по-другому, всего один раз. Вадим понравился мне, но он же богатый барин! А я не крепостная, поэтому ушла от него. Я сама ушла, Саня, хотя он чуть ли не коленях умолял остаться, встретиться... Конечно, разобиделся. Но не выдал меня, и не вы даст. Больше я с ним никогда не увижусь. Что тебя ещё интересу ет? Спрашивай.
Иваненко взял бутылку, припал губами к горлышку, стал жад но глотать шампанское. Юля молча смотрела, как судорожно дерга ется его острый кадык. Иваненко поставил пустую бутылку на стол, потом, вспомнив, что это дурная примета, переставил её под стол, вытер ладонью влажные губы и сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56