Со мной тоже такое было, когда дем бильнулся. Я пригласил её сегодня вечером заглянуть ко мне, по говорить о живописи. Говорит: с удовольствием. Что значит - воспитание, культура! Сегодня позвоню ей, а потом... - Чернов с вожделением крякнул, стукнул кулаком по столешнице.
- Ты собираешься анонизмом заниматься, глядя на нее, или деньги предложишь? - язвительно поинтересовался Лаврентьев.
- Она искусствовед, Вадик! Человек культуры. Она... не ка кая-то продавщица или бандитка. Я хотел её увезти к себе прямо с презентации, не получилось. Потанцевали, обнял её, прижал к себе - не возражает. Просто фантастика! Говорю: поехали ко мне? А она: ты же видишь, я с мамой, сегодня не получится. И - спо койно так говорит об этом! Все просто и естественно.
- А мама как отнеслась к тебе?
- Вот это самый сложный вопрос. Ты лучше спроси: а кто её мама?
- А кто её мама?
- Раиса Федоровна Омельченко!
Вадим присвистнул от удивления.
- Ты не шутишь?
- Какие там шутки! Никто не знал, что у неё есть дочь, учится в Оксфорде. Мужики обалдели, когда они явились. Оказыва ется, Бетти пригласил и Раису по старой дружбе. А она взяла с собой дочь.
- Да-а-а... - протянул Лаврентьев, покачал головой и нег ромко сказал. - А тебе не кажется это странным, Мишка? У Раисы неожиданно появляется дочь и бросается тебе на шею? К чему бы это, а?
- Она не бросалась мне на шею. Мы просто потанцевали и до говорились, что я сегодня позвоню ей. Я вот сижу и думаю: сей час позвонить, или ближе к вечеру?
- А больше ни о чем не думаешь? - с досадой спросил Лав рентьев. Смотри, попадешь в дурацкую историю, не только сам пострадаешь, но и дело загубишь. С Раисой шутки плохи.
- А что она может сделать нам? Подговорит Алену, чтобы ог рабила мою квартиру? - Чернов усмехнулся. - Зачем? И потом, это же не какая-то бандитка, живущая непонятно где, непонятно с кем, и непонятно для чего! Она - дочь Раисы Омельченко. Это, я думаю, сегодня самая интересная светская новость в Москве. У Алены серьги с бриллиантами знаешь, сколько стоят?
Лаврентьев посмотрел в горящие глаза друга и понял, что разубедить, или, хотя бы насторожить его вряд ли удастся. Да и зачем? Если он сам, Лаврентьев, никак не может забыть странную девчонку, почему бы Мишке ни приударить за светской дамой с бриллиантами в ушах? За искусствоведом из Оксфорда, кто бы ни была её мать? По крайней мере, искусствовед и телефон правиль ный даст, и адрес... И с подозрительными типами, вроде Колготи на, она уж точно не знакома.
- Ну, если бриллианты в ушах, тогда что ж... - он вяло мах нул рукой. - Как-нибудь познакомишь меня с этой штучкой Оксфорд ской. Ты, главное, лишнего при ней не болтай.
- Меня другое волнует, - с опаской сказал Чернов. - А если Раиса наговорит ей гадостей про меня, запретит встречаться со мной?
- Ты вначале познакомься поближе с этой Аленой, может и сам не захочешь с ней встречаться, - усмехнулся Лаврентьев, под нимаясь с кресла.
От хорошего настроения и следа не осталось. Какие-то Але ны, Надюши, Люды! Он должен думать, что они хотят... К черту! Пластмассовые цветы... Искусственные чувства... лживые слова... А та, которая живая, красная розочка по имени Юля - досталась милицейскому лейтенанту...
Почему так получается? Не нужна - вот она, делай с ней, что хочешь простит. А если очень нужна, вдруг понял, что жить без неё не можешь оглянуться не успел - и нет её. И не вер нется, не простит.
Даже если ты ни в чем не виноват.
Чертовщина какая-то...
40
Юля вставила в видеомагнитофон кассету, повернулась к Ива ненко, безмолвно спрашивая, можно включать? В её глазах свети лось озорное любопытство.
- Ну давай, - махнул рукой Иваненко. - Посмотрим, что там получилось.
Они только что закончили испытания шпионской видеокамеры, хитро замаскированной в огромном букете искусственных цветов на стене в спальне. Она была соединена с другим видеомагнитофоном, спрятанным в тумбочке под букетом. Там же, в тумбочке находился и пульт управления. Нажимаешь черную кнопку - и все, что проис ходит в спальне записывается.
Мать разрешила установить аппаратуру и даже дала ещё тыся чу долларов на это. Сегодня с утра пришел серьезный парень, ча са три возился, а потом продемонстрировал возможности чудо-тех ники, получил деньги и ушел.
Юля сгорала от нетерпения увидеть ещё раз, как же она бу дет выглядеть на экране телевизора. Не просто, когда стоит по середине комнаты или сидит на пуфике и глупо хихикает, погляды вая на букет искусственных цветов, а - в более откровенных сце нах. И она включила технику, обняла Иваненко, сидящего на кро вати, повалила его на спину и стала целовать. Он вначале сопро тивлялся, а потом так возбудился, что стал расстегивать "мол нию" на её джинсах. Юля сопротивлялась, дрыгала ногами, а потом вырвалась из горячих объятий, остановила съемку.
- Все, Саня, теперь будем смотреть, что у нас получилось.
И вот видеомагнитофон с урчанием заглотил кассету. Юля пе ремотала пленку назад, включила воспроизведение и села на кро вать, рядом с Иваненко. Они, как завороженные, смотрели на эк ран телевизора, где разворачивалась страстная схватка.
- Так вот, как оно выглядит со стороны, - покачала головой Юля. - Я так прямо озабоченная какая-то.
- И обалденно соблазнительная, - сказал Иваненко. - Юлька, ты растормошила меня так, что я не могу терпеть уже.
- Ничего не поделаешь, Саня, придется потерпеть. Я сейчас не могу. Ты же знаешь, вот-вот позвонит Чернов, и мне нужно бу дет встретиться с ним.
- Я не понимаю, для чего тебе все это нужно?
- Ох, Саня! Опять ты за свое. Вчера надоел своим нытьем. Вроде бы все объяснила, вроде бы успокоился. А сегодня - опять! Ну прямо сил нету слушать это!
Иваненко повалился спиной на кровать, закинул руки за го лову и задумчиво сказал:
- Я потихоньку начинаю привыкать к твоим странным поступ кам, Юлька. То, что вчера ты любезничала, танцевала и договари валась о свиданиях с козлами, у которых слюни текли, когда смотрели на тебя, представляли, как будут раздевать... Ладно. Я понимаю - так надо. Но ведь эта камера и микрофоны для того, чтобы заснять тебя в такой же сцене, если не более откровенной, и вместо меня будет какая-то сволочь! Мне что, и к этому нужно привыкать? Учти, Юля, если когда-то увижу хоть что-то похожее, я измордую того, кто будет на моем месте.
- Саня! Мы вчера тут сидели вместе с матерью и все решили. Ты не возражал. Перестань стонать, давай лучше ещё раз хоро шенько продумаем весь наш план.
- Я не возражал потому, что... не мог возразить твоей ма тери. Она подавила меня своей злобой на этих "колеистов". Я чувствовал: скажу слово против, и она точно так же обозлится на меня. Вышвырнет отсюда.
- Да нет, она к тебе нормально относится.
- Ненормально все это, Юля, ненормально! Я люблю тебя, я готов сделать все что угодно, только бы ты оставалась со мной! А ты сидишь и ждешь звонка какого-то проходимца, бизнесмена, мать его!.. И готова бежать, куда он скажет. Будешь там одна, можно делать с тобой все, что вздумается! Сама пришла. Навалит ся - и... Нормально, да? А я тут буду слоняться из угла в угол, елки-палки, гадать, как ты там! Нормально?!
- Он не нахал и будет себя вести прилично, - неуверенно сказала Юля. - Так что не думай, не гадай. Мы все отлично приду мали, никуда эти, как ты сказал "колеисты" не денутся.
- А может, плюнуть на все, а, Юля? У матери на них зуб, вот пусть сама и наказывает.
- У меня тоже. Ты забыл, да? А кроме этого мать обещала, что всю прибыль от этой сделки она отдаст вкладчикам "Спарты". Люди свои деньги получат назад, с процентами. Хоть и не все, но уже легче будет нам жить. А там - посмотрим.
- Робин Гуд ты мой! - простонал Иваненко. - Обманутых вклад чиков жалеешь! Лучше пожалей одного человека, который измучился рядом с тобой.
- Измучился - так не будь со мной рядом! - отрезала Юля. - Я тебя не принуждаю, Саня. За авторучку спасибо, я бы такую не смогла найти.
Иваненко молча смотрел на зеркальный потолок. Ночью он частенько поглядывал туда и смутно видел голую, невероятно кра сивую Юльку. И казалось, это не он с нею, а кто-то другой, а он смотрит на них со стороны и вспоминает, как любил ее...
Наверное, так оно и будет... Он тайком включит видеокаме ру, запишет, как они барахтаются ночью на смятых простынях, а потом, когда она прогонит его, возьмет с собой эту кассету. По том, в общежитии, если уж совсем невмоготу станет, возьмет у приятеля плеер, поставит эту кассету и увидит...
- Не забыла, как ею пользоваться? - негромко спросил он, поворачиваясь к Юле.
- Покажи ещё раз, - Юля принесла свою сумочку, достала из неё синюю, с виду обыкновенную шариковую авторучку с белой кнопкой вверху, протянула Иваненко.
- Смотри, - сказал он, взяв авторучку. - Сейчас кнопка стоит в рабочем режиме. Они пишет, пишет, но когда захочет расписать в конце, ты должна взять у него авторучку и незаметно повернуть кнопку по часовой стрелке до упора. Что-нибудь придумай. Ошибку увидела, или ещё что неважно. После этого он должен поставить только подпись и дату. Это останется.
- А все остальное неужели исчезнет через пять часов? Даже не верится. Ничего-ничего не останется?
- Абсолютно, я пробовал. А если не верится, оставайся до ма. Зачем тогда вся эта затея нужна?
- Ты замечательный, Саня... - Юля прилегла рядом, потяну лась губами, поцеловала его в щеку. - Не надо злиться на меня, я ничего не разрешу ему, обещаю. Пока я твоя - я твоя.
- А потом? - шепотом спросил он, пропуская сквозь пальцы её густые, блестящие волосы.
- Я и сама не знаю, что будет потом... А ещё я боюсь запу таться с этой кнопкой: по часовой, против часовой стрелки... Там же не будет времени раздумывать.
- Ты запомни одно: сейчас она пишет исчезающей пастой. Кнопка стоит в крайнем положении. Чтобы перевести на обычную пасту, нужно просто повернуть её, куда поворачивается. Не нужно думать, гадать. Просто - куда поворачивается... - он обнял её, притянул к себе, нежно поцеловал в губы.
- Ты уверен, что Бетти после этого сможет заключить конт ракт со "Спартой"?
- Если он полномочный представитель компании в СНГ, зна чит, сможет. Ему за это деньги платят. Сможет... если захочет.
- Захочет! - уверенно сказала Юля. - Для того мы и устанав ливали тут шпионскую систему. Пойдем, перекусим, что ли? Я уже проголодалась.
- Это он! - воскликнула Юля, услышав телефонный звонок. - Ты будешь подслушивать? Хорошо, сними трубку, но не вздумай ска зать хоть слово! Убью!
Она взяла трубку радиотелефона и пошла в спальню. Иваненко схватил трубку обычного кнопочного аппарата с определителем но мера, зажал микрофон ладонью, замер вслушиваясь в напряженный мужской голос, повторяющий: Алена? Это Алена?
- А это вы, Миша? - прорезался близкий насмешливый голос. - Добрый вечер.
- Алена, с той минуты, как мы расстались, я все время ду маю о вас. Все дела отложил, передвинул, забросил! Представляе те, как мне хочется увидеться с вами!
- Не представляю, Миша, - вкрадчивым голосом сказала Юля. - Как художники знакомятся с женщинами, объясняются в любви, я отлично знаю. Я много общалась с художниками. Один даже присы лал мои рисунки с виньеткой из слов: я тебя люблю. А как это делают бизнесмены - понятия не имею.
- Тогда дайте мне шанс показать вам это, Алена! - взволно ванно сказал Чернов.
"Дал бы я тебе... шанс!" - подумал Иваненко.
- Ну-у... даже не знаю, - смущенно протянула Юля.
- Что вы сейчас делаете?
- Кофе пила. Альбомы разглядывала... Что ещё делать одино кой девушке в пустой квартире?
- А я звоню вам из офиса. Домой собираюсь. Алена, вы обе щали, что заглянете в мое скромное жилище, и мы поговорим о ху дожниках. Как насчет того, чтобы встретится сегодня?
- И вы продемонстрируете мне, как бизнесмены объясняются в любви? засмеялась Юля.
- Конечно, Алена, конечно! - с радостью воскликнул Чернов. - Ее вопрос, похоже избавил его от сомнений: уместно ли так быст ро признаваться в любви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56