Зачем он пошел в медицину, решил стать хирургом? Скорее всего, по инерции: отец - доктор медицинских наук, известный нейрохирург, мать заведующая районной санэпидслужбой. Чаще всего гостями в доме были медики, разговоры, с чего бы ни начи нались, неизменно приводили к медицинским проблемам. Поэтому, когда Вадим вернулся из армии, и встал банальный и естественный для каждого дембеля вопрос: куда пойти учиться (если он, конеч но, хочет учиться), долго думать не пришлось. К великой радости отца, Вадим пошел в медицинский, хотя особой тяги к хирургии не чувствовал, как, впрочем, и ко всем остальным профессиям. Он мог бы с таким же успехом попробовать стать летчиком, инженером или журналистом, но тогда пришлось бы во всем разбираться само му, пробиваться к вершинам профессии самому, а в хирургии можно было рассчитывать на помощь отца, на толковый совет матери.
Теперь, спустя час после окончания своей первой самостоя тельной операции, Вадим пожалел о своем выборе.
Сзади неслышно подошел профессор Валиуллин, положил руку на плечо Вадима.
- Не отчаивайся, Вадик. Такая у нас профессия. Ты все сде лал правильно, только человеческий организм способен выкинуть такое, что ни в одном учебнике не найдешь. Привыкай.
- Да разве можно к этому привыкнуть, Шамиль Фатихович? Па циенту было шестьдесят два, операция плановая, все было в нор ме: заключение кардиологов, анестезиологов, и вдруг - сердечный приступ на операционном столе! И бригада кардиологов ничего не может поделать! Это что?
- Загадки человеческого организма, Вадик. Он может выдер жать нагрузки, которые и представить трудно, а может сдать в самой несложной ситуации. Тем более, шестьдесят два года. Это, знаешь ли, в наше время и в нашем городе - возраст.
- А это была моя первая операция...
- Ну и что? Твоей вины в смерти пациента нет. В конце-кон цов можно предъявить претензии кардиологам, хотя я смотрел кар диограмму - там все нормально. Анестезиологам, и они все сдела ли правильно. Но ты-то за что себя казнишь, мой мальчик? Орди натура на этом не заканчивается.
- Мне кажется, Шамиль Фатихович, это плохая примета. Не нужно было мне идти в медицинский. Не мое это дело - разрезать людей и видеть, как они умирают на операционном столе.
- Верно, не твое. И не мое. Наше дело - разрезать людей, удалять причину их боли, немощи, страданий, зашивать, а потом видеть, как они, здоровые, счастливые, благодарят тебя за их возвращение к полноценной жизни. Но где, в каком деле ты видел только положительные моменты? Нет такой профессии, такого дела. И я понимаю твое состояние. У меня всякий раз, когда случается неудача, возникает мысль, что я занимаюсь не своим делом.
- У вас? - недоверчиво спросил Вадим. - Это вы, известный хирург, профессор, занимаетесь не своим делом? Не шутите, Ша миль Фатихович.
- Не шучу, мой мальчик. И твой уважаемый отец, Павел Сер геевич Лаврентьев, не раз так думал, спроси у него сам. Все де ло в том, что мы не водопровод ремонтируем, не телевизоры или машины, а человеческий организм. И случись ошибка, не труба прорвется, не экран погаснет, не мотор заглохнет, а человека не станет. Говорят, что медики - ужасные циники. Отчасти, это так. Но в глубине души, я убежден, все мы намного сильнее переживаем неудачи, нежели другие люди. И это - нормально.
- И все же, это дурная примета, - упрямо сказал Вадим.
- Это несчастный случай, так и нужно к нему относиться. Хотя, переживания твои вполне, повторяю, естественны и понятны. Пойди домой, а лучше - к своей девушке, пригласи её в ресторан, потанцуй, выпей, но только немного. Отвлекись от грустных мыс лей, и все будет нормально.
- Спасибо, Шамиль Фатихович, - уныло пробормотал Вадим.
Когда профессор ушел, он достал из ящика стола мензурку со спиртом и опрокинул её содержимое себе в рот. Сто грамм креп чайшей жидкости обожгли гортань. Вадим несколько минут сидел, не двигаясь, вытаращив глаза и жадно хватая раскрытым ртом воз дух. Потом побежал в туалет, склонился над раковиной для мытья рук и принялся жадно глотать холодную воду.
Спустя пять минут, когда жжение в горло стало не таким сильным, он позвонил своей подруге Жене, с которой сегодня ве чером должен был встретиться.
- Привет, Женя, это я, Вадим...
- Ой, здравствуй, дорогой. Ты знаешь, к сожалению, я се годня не смогу выбраться, возникли неотложные дела. Давай завт ра, а?
У неё был чересчур громкий и веселый голос. В комнате громко звучала музыка, слышались мужские и женские голоса. Ва дим мрачно усмехнулся.
- Женя, у меня сегодня отвратительное настроение, понима ешь...
- Тем более, Вадик, тем более! У меня тоже тут... Сплош ные проблемы, так что, встретимся завтра.
Она даже не спросила, как прошла его первая операция!
- Кто у тебя там? - резко спросил он.
- Да родственники, ну что ты нервничаешь, Вадик? Все нор мально, не бери дурного в голову, понял? Пока!
Вадим положил трубку и, закусив губу, постучал кулаком по столу. Родственники? Ну хорошо, сейчас он заглянет к ней, поз накомится с родственниками. Два года они уже встречаются, роди тели и его и её знают об этом, ждут, когда же свадьба состоит ся... Они с Женей решили пожениться, когда он закончит ордина туру. Но вот, оказывается, у неё сегодня родственники! Пятни ца, папу с мамой на дачу отправила, а к самой родственники наг рянули? Или однокурсники? Женя училась на третьем курсе Инсти тута иностранных языков. Конец мая, зачеты, консультации к эк заменам, конечно, у неё могли собраться и однокурсники, в такие дни причин для шумных вечеринок хватает. Но почему она его не пригласила? Почему скрывает от него шумную компанию в своей квартире?
Вадим надел черную кожаную куртку и пошел к выходу. Про фессор Валиуллин прав: чтобы отвлечься, нужно встретиться со своей девушкой. Но не ресторан и не танцы вытащат его из серого болота тоски, а разбитая морда одного из "родственников". Пусть они будут всего лишь подвыпившими студентами, плевать! Девушка, на которой он собирается жениться, которая клялась, что любит его, забыла спросить, как прошла первая операция... Кто-то за это должен ответить. Кто-то из гостей.
На метро он доехал до "Полежаевской", пешком дошел до бе ло-голубого дома на Хорошевском шоссе, поднялся на шестой этаж. Из-за закрытой двери доносились громкие голоса, смех, визг по аккомпанемент громкой музыки группы "Квин".
Сто грамм чистого спирта притупили тоску в душе Лавренть ева, но распалили ярость в его груди. Значит, родственники? Трудно себе представить родственников из Ярославля, или Средней Азии, или с Кавказа, которые, ввалившись в квартиру, стали бы орать, визжать и смеяться!
Мрачно усмехнувшись, Вадим нажал кнопку звонка.
Дверь открыла раскрасневшаяся Женя и замерла, уставившись круглыми глазами на своего жениха. Улыбка медленно гасла на её губах.
- Это ты?... - пробормотала она, отступая в глубину прихо жей. Вадим, но я же тебя предупреждала, что сегодня не могу... Зачем ты пришел?
На ней были голубые просторные джинсы и розовая блузка, которая с правой стороны вылезла из джинсов. Вадим внимательно посмотрел на Женю. Лихорадочный блеск её глаз и нездоровый ру мянец на щеках, а также сладковатый дым марихуаны говорили о том, что девушка не просто пьяна.
- А кто это к нам пожаловал такой серьезный? - из-за спины Жени высунулась лохматая физиономия с мутными глазами.
- Вадим Павлович Лаврентьев, жених этой дамы, - недобро со щурился Вадим. - Сейчас познакомимся поближе.
- Эй, бандиты, - крикнул "родственник". - К нам Лаврентий Павлович пожаловал, собственной персоной!
Пьяные голоса в гостиной принялись громко обсуждать это известие.
- Вадим!... - крикнула Женя. - Погоди, мой хороший, не горя чись, я тебе сейчас все объясню. Все-все! - она протянула к нему руки, намереваясь обнять, но Вадим решительно отодвинул её в сторону.
Он шагнул вперед и, не замахиваясь, всадил кулак в челюсть лохматому "родственнику".
- Запомни, меня зовут Вадим Павлович, а не Лаврентий Пав лович, сказал он парню, который вряд ли мог его услышать, рас тянувшись на афганском ковре ручной работы.
- Вадим! - закричала Женя.
Из гостиной высыпали остальные "родственники". Да много же их там было, человек десять! Парни сообразили в чем дело и ри нулись на Вадима с кулаками, не обращая внимания на истошные требования Жени остановиться и прекратить безобразие.
Вадим несколько раз легко ушел от ударов, уложил двух наи более горячих парней и, наверное, успокоил бы таким образом других "родственников", но, оказавшись в гуще гостей, увидел перед собой испуганное лицо девчонки, дернулся вправо - и там была девчонка, готовая завопить от ужаса. Не драться же с ними! На какое-то мгновение Вадим потерял ориентировку и этого оказа лось достаточно для того, чтобы получить по голове бутылкой и свалиться на пол. Терпкая, красная жидкость залила лицо. Вадим понял, что в бутылке было вино, скорее всего - "Хванчкара". И тут же острый носок туфли - женской туфли! - ударил его по реб рам.
Женя завопила с такой силой, что гомон в прихожей стих. Залитое красным вином лицо Вадима заставило воинственных "родс твенников" испуганно отшатнуться. Вино было похоже на кровь. А столько крови - это уже серьезно.
- Он сам ворвался к нам и начал махать кулаками, - глухо сказал кто-то.
- Дурак! Дурак! Пошел вон! - кричала Женя, опустившись на колени перед Вадимом. - Вадик... Вадик, ты живой?..
Лаврентьев поморщился, ощупал свой затылок - шишка была приличная, но голова цела. Спасибо, что полной бутылкой шарах нули, пусто и убить могли бы. Он медленно поднялся на ноги, усмехнулся, глядя на присмиревших "родственников".
- Кто из них - твой? - с угрозой спросил Лаврентьев. - Я хо чу поговорить с ним. Даже если их несколько - пусть объявятся сами. Или я буду разговаривать со всеми подряд мужиками. К да мам большая просьба - уйти в комнату, - он смахнул ладонью капли вина с лица. - И не бить лежащего ногами. Не женское это дело.
Женя тоже вскочила на ноги, вцепилась в его плечи.
- Хватит, Вадим, прошу тебя, хватит! Умоляю, ты слышишь, Вадим?! Пойдем в ванную, я умою тебя, дам папину рубашку... Ты совсем свихнулся, испортил нам вечер!
Лаврентьев внимательно посмотрел на нее, потом вынул из кармана носовой платок, старательно вытер лицо, куртку, наглухо застегнул "молнию" на куртке.
- Значит, испортил вечер, да? - переспросил он.
- Это же мои однокурсники, я не хотела тебе говорить... Мы тут дурачились, веселились, курили... Сегодня был последний за чет, и мы решили собраться... Ну, Вадик! Почему ты не веришь мне? Если хочешь, можешь остаться. Это не мои парни, это просто друзья, понимаешь? Однокурсники. Оставайся, Вадик, я тебя со всем познакомлю...
- Ты же знаешь, как я отношусь к тому, что ты куришь вся кую гадость.
- Знаю, знаю, это в последний раз, честное слово. Ты оста нешься? Я тебе чистую рубашку дам...
Ну да, конечно, чистая рубашка... Они тут дурачились, ку рили "травку", а он этого не одобряет, не понимает, и вообще, приперся не вовремя...
Вадим сунул смятый платок в карман, опустил голову.
- На операционном столе умер человек, - глухо сказал он. - Сердце не выдержало. Это была первая моя операция... Не обра щайте внимания, ребятки, веселитесь дальше.
И вышел из квартиры, тщательно закрыв за собою дверь.
Вадиму всегда было трудно спорить с отцом. Он слишком ува жал его, к тому же, Павел Сергеевич Лаврентьев был человеком жестким, решительным, а с его доводами трудно было не согла ситься. Сегодня же не было никакого настроения возражать отцу после всего, что случилось. Не надо было говорить, что собира ется бросить ординатуру, но теперь уже поздно об этом жалеть. Для отца такие заявления - как красная тряпка для быка.
- Видишь ли, Вадим, причины, вернее, одна причина, побуж дающая тебя сделать такой шаг, мне ясна. Я также понимаю логику твоего мышления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56