Они снова пустились в путь и через некоторое время подъехали к большому зданию, которое, судя по всему, уже довольно давно пустовало.
— Это так называемый «Старый обезьянник», — сказала Гвен. — Его построил Сенник, который содержал в нем шимпанзе и бабуинов. У него даже гориллы были. Не знаю, зачем ему это все было нужно. Говорят, что когда какая-нибудь обезьяна сбегала отсюда, жившие в этих местах вечно пьяные от пива болваны отправлялись охотиться за животным, мотивируя это тем, что присутствие обезьяны в здешнем лесу их нервирует. Они прозвали лес, который окружает ферму, «обезьяньими джунглями». Меня до сих пор передергивает при мысли, что эти негодяи забавлялись, расстреливая несчастных животных из ружей.
Они слезли с лошадей и вошли в здание. От времени крыша в доме прохудилась; в комнатах все еще стояли выстроившиеся в ряд ржавые поломанные клетки. Вдоль стен были сделаны желоба — должно быть, в них сбрасывали обезьяний помет и прочую дрянь. Цементные полы были завалены мусором, какими-то проржавевшими механизмами, сухими ветками и прелыми листьями. Веб невольно задался вопросом, для чего изобретателю и автомобильному конструктору было держать у себя обезьян, но ничего путного в голову ему не приходило. Все его теории были довольно мрачными. Может, этот Сенник проводил эксперименты над животными? Резал их? Подвергал воздействию электротока? Как бы то ни было, место это было невеселое, и от него веяло безнадежностью, меланхолией, даже смертью. Веб был рад, когда они с Гвен вышли наружу.
Они продолжили поездку по ферме, причем Гвен останавливалась у каждого здания и добросовестно рассказывала о том, как, кем и когда оно было построено. Через некоторое время Веб уже стал путаться в информации, которую обрушила на него Гвен. Взглянув мельком на часы, Веб обратил внимание, что прошло уже более трех часов с того момента, как они покинули «конный центр».
— Думаю, нам пора возвращаться, — сказала Гвен. — Для первого раза три часа более чем достаточно. У вас будет болеть все тело.
— Но я в порядке, — заметил Веб, — и эта поездка доставила мне немалое удовольствие.
Он говорил сущую правду. Поездка и впрямь ему понравилась. Более умиротворенного и расслабленного состояния он давно уже не испытывал. Возможно, он не испытывал подобного состояния никогда в жизни. Однако когда они вернулись в «конный центр» и Веб слез с седла, неожиданно выяснилось, что спина и нижние конечности у него совершенно затекли и онемели до такой степени, что ему стоило немалого труда переставлять по земле ноги и держать корпус прямо. Гвен заметила его деревянную походку и улыбнулась.
— Завтра у вас будет болеть кое-что другое.
Веб в этот момент как раз растирал ягодицы.
— Я чувствую, на что вы намекаете.
К ним подошли двое работников и взяли у них лошадей. Гвен сказала Вебу, что они снимут с коней упряжь, а потом вычистят их.
— Обычно эту работу выполняет сам наездник, — добавила Гвен. — Уход за животным помогает наладить с ним более тесный контакт. Лошадь должна понимать, что ее хозяин о ней заботится.
— Что-то вроде установления партнерских отношений, верно?
— Совершенно правильно. Именно партнерских. — Гвен посмотрела на примыкавший к «конному центру» офис. — Извините, Веб, я должна на некоторое время вас оставить.
Когда она ушла, Веб стал развязывать и снимать с ног кожаные чехлы.
— Впервые ездили верхом после долгого перерыва? — Веб поднял глаза и увидел направлявшегося в его сторону Немо Стрейта. Неподалеку стоял грузовичок, в кузове которого лежало сено, а в кабине сидели двое парней в бейсболках, смотревших на Веба во все глаза.
— Черт, откуда вы знаете?
Стрейт подошел к Вебу и облокотился о каменную подставку. Кинув взгляд в сторону офиса, куда пошла Гвен, он сказал:
— Она отличная наездница.
— Мне тоже так показалось. С другой стороны, я не очень во всем этом разбираюсь.
— Но иногда она перегибает палку и может основательно загнать животное.
Веб посмотрел на него с любопытством.
— А мне казалось, что она любит лошадей.
— Бывает и так: кого любишь, того и мучаешь, верно?
Веб никак не ожидал, что Стрейт заведет с ним разговор на такую щекотливую тему. Прежде он представлялся Вебу эдаким грубым деревенским мужланом. Выяснилось, однако, что это человек неглупый, наблюдательный и, возможно, даже до определенной степени чувствительный.
— Насколько я понимаю, вы давно занимаетесь лошадьми?
— Всю жизнь. Некоторые считают, что хорошо разбираются в этих животных. Но это иллюзия. Лошади себе на уме. С ними нельзя расслабляться. Позволишь себе такое — мигом копытом по башке схлопочешь.
— Что ж, мне кажется, это относится и ко многим людям.
Стрейт едва заметно улыбнулся, после чего мельком взглянул на своих людей, которые сидели в грузовике и продолжали глазеть на них с Вебом.
— Вы и вправду считаете, что мистеру Кэнфилду грозит опасность?
— Я ничего не могу утверждать на сто процентов, но уж лучше перестраховаться, чем потом лить слезы.
— Кэнфилд, конечно, любит поворчать и все такое, но мы здесь все его уважаем. Он не получил свои деньги в наследство, как большинство состоятельных людей округи, а заработал их собственным горбом. Я лично к таким людям всегда отношусь с уважением.
— Понятно... Имеете представление, как тот телефон мог попасть к нему в машину?
— Не скрою, я думал об этом. Но дело в том, что этот автомобиль никто, кроме мистера и миссис Кэнфилд не водит. У всех работников свои машины.
— Когда мы садились в этот автомобиль, я обратил внимание, что дверцы не были заперты. Где, кстати, этот «лендровер» стоит ночью?
— У Кэнфилдов несколько легковых машин и грузовиков, но в гараже при доме только два бокса, причем в одном из них хранятся всевозможные припасы.
— Таким образом, злоумышленник мог без особого труда подбросить ночью телефон в «лендровер», и этого бы никто не заметил?
Стрейт поскреб в затылке.
— Думаю, это возможно. Но вы должны понимать, что в этих краях мало кто запирает двери. И не только машин, но и собственных домов.
— В таком случае скажите своим людям, чтобы они — пока не кончится эта катавасия — запирали и дома, и машины, и складские помещения. Вы должны понимать, что угроза может исходить откуда угодно — и снаружи и изнутри.
Стрейт задумчиво посмотрел на Веба.
— Вы на «Свободное общество» намекаете? Я слышал о нем.
— Знаете кого-нибудь, кто состоял или состоит в каких-либо отношениях с этим обществом?
— Нет, но могу поспрашивать.
— Что ж, попробуйте. Но постарайтесь в лоб вопросов не задавать. Чтобы не переполошить всю округу и не спугнуть злоумышленника.
— Буду иметь это в виду.
— Может, еще что-нибудь хотите мне сказать?
— Я просто хочу заметить, что такая большая ферма, как Ист-Уиндз, вообще довольно опасное место. Здесь полно тяжелых тракторов, всевозможных колющих и режущих инструментов, газовых баллонов, наполненных пропаном. Наконец, здесь лошади, которые при неосторожном обращении могут ударом копыта пробить вам голову. Это не говоря уже о змеях, которые здесь водятся, и крутых склонах, с которых можно упасть. Другими словами, здесь не так уж трудно убить человека и представить все это как несчастный случай.
— Спасибо, Немо, это интересная мысль, — сказал Веб, хотя никак не мог взять в толк, что крылось в словах управляющего — предупреждение или угроза.
Стрейт сплюнул и сказал:
— А вы продолжайте ездить верхом. Скоро будете управляться с лошадью не хуже, чем сам Рой Роджерс.
* * *
Вернулась Гвен и повела Веба осматривать «конный центр». Всего здесь было одиннадцать различных построек.
В первом здании, которое они посетили, содержались жеребые кобылы, за состоянием которых следили видеокамеры. Полы здесь были покрыты резиновыми матами и присыпаны соломой, чтобы в воздухе было меньше пыли.
— У нас большие надежды на пополнение. Здесь содержится несколько кобылиц из Кентукки, которых покрыли жеребцы с длинной-предлинной родословной.
— И во сколько это вам обошлось?
— Каждое покрытие обходится нам в сумму, выражающуюся шестизначной цифрой.
— Дорогой секс, ничего не скажешь.
— При выплатах оговаривается множество условий. Самое главное, жеребенок должен родиться живым и здоровым и не иметь видимых дефектов экстерьера. Что же касается воспитания молодняка, то это дело очень сложное, но красивый годовичок, отцом которого является призовой жеребец, может принести на торгах хорошую прибыль. И все-таки, как ни старайся, выхаживая лошадку, многое в нашем деле зависит от простой удачи.
Веб подумал, что ее слова вполне применимы и к тому, чем занимались в ПОЗ.
— Билли тоже много говорил об удаче. Но из его слов, кроме того, следовало, что хотя этот бизнес и приносит кое-какую прибыль, но не захватывает его целиком.
— Это он из вредности сказал. Деньги, конечно, вещь хорошая, но я лично занимаюсь разведением лошадей не только из-за денег. Вы и представить себе не можете, какой восторг испытываешь, когда видишь, как по ипподрому мимо тебя проносится выращенная тобою лошадь. Когда же она первой пересекает финишную черту, тебя на несколько минут затопляет такое невероятное счастье, что кажется, будто выше этого ничего и на свете нет.
Веб подумал, не является ли для нее воспитание лошадей своего рода компенсацией за то, что ей так и не удалось воспитать и вывести в люди своего ребенка. Если это так, подумал Веб, то остается только радоваться, что эта женщина сумела отыскать для себя после смерти сына такое занятие, которое приносит ей удовлетворение и даже радость.
— Вполне возможно, вы испытываете аналогичные чувства, когда занимаетесь своим делом, — сказала Гвен.
— Возможно, это и было, но в прошлом, — сухо сказал Веб.
— Извините, прежде мне как-то не приходило в голову, что вы принимали участие в той роковой стычке в Вашингтоне, когда погибли ваши люди. Мне очень жаль, что все так случилось.
— Мне тоже.
— Честно говоря, я никогда не могла понять, что побуждает мужчин заниматься такой работой, как ваша.
— Скажем так: существующее в мире зло и люди, которые являются носителями этого зла.
— Такие, как Эрнст Фри?
— Именно.
Когда экскурсия по «конному центру» подошла к концу, Гвен спросила:
— Что от вас хотел Стрейт?
— Хотел дать мне дружеский совет. Кстати, вы сами его наняли или он достался вам от предыдущих хозяев?
— Его нанял Билли. Но и Стрейт, и люди, которые с ним пришли, имели хорошие рекомендации. — Гвен огляделась. — Ну, куда теперь?
— Быть может, прогуляемся до большого дома?
Они сели в открытый джип и покатили в сторону хозяйского дома. Неожиданно в воздухе послышался стрекот мотора. У них над головой пронесся небольшой вертолет и ушел со снижением в сторону леса.
Веб бросил взгляд на Гвен.
— Куда, интересно знать, он направляется?
Гвен нахмурилась.
— На соседнюю ферму. Саутерн-Белли. У них там не только вертолетная площадка оборудована, но и посадочная полоса для самолетов. Когда их реактивный самолет пролетает над нашей фермой, лошади до смерти пугаются. Билли пытался поговорить об этом с владельцами Саутерн-Белли, но они продолжают свои полеты.
— А кто они — владельцы Саутерн-Белли?
— На этот вопрос не так-то просто ответить. Владельцев там целая куча. Они тоже разводят лошадей, но их ферма кажется мне очень странной.
— Что вы хотите этим сказать?
— Я хочу сказать, что лошадей на ней совсем немного, а люди, которые там работают, не отличают годовичка от жеребенка. При всем при том ферма, похоже, процветает, поскольку дом в Саутерн-Белли еще больше, чем у нас.
— Наверное, у них тоже много построек — как у вас?
— Да, но большая часть наших построек уже достояние истории. У них же здания все больше новые, причем большие и массивные, как пакгаузы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105