У сотрудников президента в Белом доме в это время кружилась голова от предчувствия результатов предварительных выборов.
* * *
Телевизор переключался с Эм-Ти-Ви на Гранд-Оле-Опри, затем на мультфильмы, далее на Кью-Ви-Си, потом на Си-Эн-Эн, затем на Про-Рестлинг и снова на Си-Эн-Эн. Мужчина сел в постели, вынул изо рта сигарету и отложил в сторону пульт дистанционного управления. Президент давал пресс-конференцию. Он выглядел суровым и разгневанным чудовищным убийством Кристины Салливан, жены миллиардера Уолтера Салливана, который был одним из ближайших друзей президента, и тем, что оно символизирует рост преступности в стране. Вряд ли президент был бы столь же возмущен, узнай он, что на юго-востоке округа Колумбия найден нищий негр, латиноамериканец или азиат с перерезанным горлом. Президент говорил уверенно, жестко, с подлинной интонацией ярости и решимости. Насилие надо остановить. Люди должны чувствовать себя в безопасности в своих домах или имениях. Выступление было впечатляющим. Внимательный и заботливый президент.
Репортеры клевали на эту удочку, задавая уместные в данной ситуации вопросы.
На телеэкране появилась глава администрации Глория Рассел, одетая в черное и одобрительно кивающая, когда президент затрагивал ключевые моменты своих взглядов на преступность и меры наказания. Голоса полицейских и пенсионеров были на следующих выборах у них в кармане. Сорок миллионов голосов – более чем достаточно для одного утреннего выезда.
Она радовалась бы намного меньше, если бы знала, кто наблюдает за ними в эти минуты. Чьи глаза буравят каждый дюйм кожи на лицах ее и президента, чьи воспоминания о той незабываемой ночи хлещут подобно фонтану горящей нефти, сжигающему все вокруг.
Полет на Барбадос прошел без приключений. Мощные двигатели гигантского аэробуса без усилий оторвали его от взлетной полосы в Сан-Хуане, Пуэрто-Рико, и через несколько минут он достиг крейсерской высоты в 36 000 футов. Самолет был полон туристов, летящих на острова Карибского архипелага. Пассажиры со всех концов страны разглядывали стену серых облаков, когда самолет взял влево, выходя из области тропического шторма, не достигавшего, впрочем, ураганной силы.
По металлическому трапу они сошли с самолета. Автомобиль, крошечный по американским меркам, повез пятерых из них, по левой стороне дороги, от аэропорта в сторону Бриджтауна, столицы бывшей британской колонии, которая до сих пор сохранила признаки колониального прошлого в манерах своих жителей разговаривать, одеваться и вести себя. Водитель мелодичным голосом рассказывал о многочисленных чудесах крошечного острова, например, о возможности прокатиться на настоящем пиратском корабле; в это время в окно было видно, как качается на высоких волнах судно с пиратским флагом. На палубе раскрасневшихся туристов потчевали ромовым пуншем в таких количествах, что к моменту возвращения на пристань вечером они будут либо очень пьяны, либо больны от выпитого.
На заднем сиденье оживленно щебетали две семейные пары, строя возбуждающие воображение планы. Пожилой мужчина, сидевший на переднем сиденье, смотрел в окно; его мысли были в двух тысячах миль к северу отсюда. Несколько раз он проверял маршрут движения машины. Крупных ориентиров было довольно мало; размеры острова составляли двадцать одну милю в длину и четырнадцать в ширину. Постоянная тридцатиградусная жара смягчалась постоянно дующим ветром, шум которого постепенно становился незаметным, но тем не менее всегда присутствовал как неизменный слабый фон.
Отель был стандартной американской постройкой типа “Хилтон”, возведенной на искусственном пляже, который выдавался в море на одной из сторон острова. Его персонал был хорошо обученным, любезным и по желанию клиента охотно оставлял его в покое. В то время как большинство гостей с удовольствием позволяли работникам отеля ухаживать за собой, один из новоприбывших избегал общения, покидая свой номер лишь для того, чтобы побродить по безлюдным участкам пляжа либо по гористой части острова, омываемой Атлантическим океаном. Остальное время он проводил у себя в номере, в полумраке, при включенном телевизоре, среди подносов, поставленных горничными на ковер и мягкую мебель.
В первый день своего пребывания здесь Лютер на такси отправился на север острова, почти к океану, где на вершине одного из многочисленных холмов располагалось поместье Салливана. Лютер выбрал Барбадос не случайно.
– Вы знаете мистера Салливана? Его здесь нет. Вернулся в Америку.
Восторженные интонации таксиста вывели его из состояния задумчивости. За массивными чугунными воротами у подножия заросшего травой холма скрывалась длинная извилистая подъездная дорога, ведущая к особняку, который, со своими оранжево-розовыми стенами и белыми мраморными колоннами высотой в восемнадцать футов, довольно странно выглядел среди буйной растительности, будто торчащая из кустов огромная роза.
– Я бывал у него, – ответил Лютер. – В Штатах.
Таксист с уважением посмотрел на него.
– Дома кто-нибудь есть? Может, кто-то из прислуги? – спросил Лютер.
Таксист покачал головой.
– Все уехали. Сегодня утром.
Лютер вернулся на свое сиденье. Причина была очевидной. Они нашли хозяйку дома.
Следующие несколько дней Лютер провел на широких белых пляжах, наблюдая, как с туристических теплоходов выгружаются пассажиры и сразу же направляются в освобожденные от налогов магазинчики, усеивающие деловую часть города. Повсюду, боясь быть пойманными, бродили жители острова со своими потертыми чемоданами, тайком предлагая поддельные часы, духи и тому подобные вещи.
Красота острова в какой-то мере излечила Лютера от меланхолии. И наконец, жаркое солнце, легкий ветерок и благожелательность местного населения положили конец его нервному возбуждению, так что он начал время от времени улыбаться незнакомкам, перебрасываться парой слов с барменом и попивать коктейли, поздно ночью лежа на пляже и чувствуя, как дующий из темноты ветерок уносит прочь его кошмары. Он собирался уехать отсюда через несколько дней. Куда именно, Лютер точно не знал.
Мелькание переключаемых телеканалов закончилось на программе Си-Эн-Эн, и Лютер, подобно измотанной рыбе, попавшейся на крючок, почувствовал, что его вновь уносит туда, откуда он пытался бежать, потратив несколько тысяч долларов и пролетев несколько тысяч миль.
* * *
Рассел выбралась из постели и, пройдя к комоду, взяла пачку сигарет.
– Курением ты сокращаешь себе жизнь. – Коллин устроился поудобнее и с наслаждением наблюдал, как она, нагая, передвигается по спальне.
– Я и так сокращаю ее на этой работе. – Она закурила, несколько раз глубоко затянулась, выпустила дым и снова забралась в постель, усевшись спиной к Коллину и удовлетворенно улыбнувшись, когда он обнял ее своими сильными руками.
– Пресс-конференция прошла хорошо, как ты думаешь? – Она чувствовала, что он размышляет над ответом. Он был таким открытым. Без солнцезащитных очков они все открыты, подумала она.
– Пока они не выяснили, что на самом деле случилось.
Она повернулась к нему и провела пальцем по его шее и груди. Грудь Ричмонда была волосатой, некоторые из волос поседели и завивались на концах. Грудь Коллина была нежной, как щека младенца, но под кожей она ощущала мощные мускулы. Он мог сломать ей шею легким движением руки. На мгновение Рассел представила себе, что бы она при этом почувствовала.
– Ты знаешь, у нас проблема. Коллин едва не расхохотался.
– Да, где-то прячется парень, у которого есть нож, на котором отпечатки и кровь президента и мертвой женщины. Я бы сказал, это большая проблема.
– Как ты думаешь, почему он до сих пор не объявился? Коллин пожал плечами. На месте этого парня он тоже бы исчез. Взял бы деньги и смылся. Миллионы долларов. При всей своей порядочности, что бы он сделал с такой суммой? Тоже исчез бы. На время. Он посмотрел на нее. При таких деньгах снизошла бы она до того, чтобы отправиться с ним? Затем он вернулся в мыслях к главной теме их разговора. Возможно, тот парень был членом политической партии президента, может, голосовал за него. В любом случае, лучше не искать на свою голову подобных неприятностей.
– Вероятно, боится, – наконец, ответил он.
– Есть способы сделать это анонимно.
– Может быть, парень не искушен в таких делах. А может, не видит в этом выгоды. А может, выжидает время. Наблюдает за развитием событий. Если он собирается объявиться, то, вероятно, мы вскоре об этом узнаем.
Она села в постели.
– Тим, меня это серьезно беспокоит. – Тревожные интонации в ее голосе заставили его тоже сесть. – Я решила оставить нож для вскрытия конвертов в том виде, в каком он был. Если бы президент узнал... – Она взглянула на него.
Он по ее глазам понял, что она хочет сказать, и успокаивающе погладил ее по щеке.
– От меня он не узнает.
Она улыбнулась.
– Я знаю, Тим, я верю в это. Но если он, этот человек, попытается самостоятельно связаться с президентом? Коллин недоумевал.
– Зачем ему это?
Рассел передвинулась на край кровати и свесила ноги. Коллин впервые заметил маленькую овальную родинку размером с половину пенни у основания ее шеи. Затем он увидел, что она дрожит, хотя в комнате было тепло.
– Зачем ему это, Глория? – Он придвинулся к ней поближе.
– Тебе приходило в голову, – она будто разговаривала со стеной, – что этот нож для вскрытия конвертов – один из самых ценных предметов в мире? – Она повернулась к нему и потрепала его волосы, улыбнувшись при виде того, как недоуменное выражение на его лице медленно сменяется догадкой.
– Шантаж?
Она кивнула.
– Но как можно шантажировать президента? Она поднялась, набросила на плечи просторный халат и наполнила бокал из уже наполовину опустевшей бутылки.
– Президентский пост не защищает от попыток шантажа, Тим. Черт, ты просто можешь больше потерять... или обрести.
Она села на диван и отпила из бокала; вино согревало и успокаивало ее. В последнее время она пила больше, чем обычно. Это не отражалось на ее работе, но ей придется последить за собой, особенно в это критическое время. Но она решила, что последит за собой завтра. Сегодня, когда у нее на плечах лежит груз потенциальной политической катастрофы, а в ее постели – молодой красавец, она будет пить. Она чувствовала себя лет на пятнадцать моложе. С каждой минутой, проведенной с ним, она чувствовала себя все более и более красивой. Она не забудет о своей главной цели, но кто сказал, что ей нельзя наслаждаться жизнью?
– Что ты хочешь, чтобы я сделал? – Коллин посмотрел на нее.
Рассел ждала этого вопроса. Ее молодой, красивый агент секретной службы. Современный рыцарь, вроде того, о ком она читала в детстве. Она взглянула на него, держа в руке бокал. Другой рукой она медленно сняла халат и бросила его на пол. Времени оставалось достаточно, особенно для тридцатисемилетней женщины, у которой никогда не было серьезных отношений с мужчиной. Времени достаточно для всего. Алкоголь притупил у нее чувство страха. И чувство осторожности. Все то, что ей требовалось в изобилии. Но не сегодня.
– Ты можешь кое-что для меня сделать. Но я скажу тебе об этом утром. – Она улыбнулась, легла на диван и протянула руку.
Он покорно встал и подошел к ней. Через несколько мгновений слышались лишь смешанные стоны и монотонное поскрипывание дивана.
* * *
В половине квартала от дома Рассел в неприметном “бонневилле” своей жены сидел Билл Бертон, держа между коленями банку диетической “Кока-колы”. Время от времени он смотрел на дом, куда в ноль часов четырнадцать минут вошел его напарник и где он мельком увидел главу администрации в облачении, не подходящем для деловой встречи. Фотоаппаратом с длиннофокусным объективом он сделал два снимка этой сцены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
* * *
Телевизор переключался с Эм-Ти-Ви на Гранд-Оле-Опри, затем на мультфильмы, далее на Кью-Ви-Си, потом на Си-Эн-Эн, затем на Про-Рестлинг и снова на Си-Эн-Эн. Мужчина сел в постели, вынул изо рта сигарету и отложил в сторону пульт дистанционного управления. Президент давал пресс-конференцию. Он выглядел суровым и разгневанным чудовищным убийством Кристины Салливан, жены миллиардера Уолтера Салливана, который был одним из ближайших друзей президента, и тем, что оно символизирует рост преступности в стране. Вряд ли президент был бы столь же возмущен, узнай он, что на юго-востоке округа Колумбия найден нищий негр, латиноамериканец или азиат с перерезанным горлом. Президент говорил уверенно, жестко, с подлинной интонацией ярости и решимости. Насилие надо остановить. Люди должны чувствовать себя в безопасности в своих домах или имениях. Выступление было впечатляющим. Внимательный и заботливый президент.
Репортеры клевали на эту удочку, задавая уместные в данной ситуации вопросы.
На телеэкране появилась глава администрации Глория Рассел, одетая в черное и одобрительно кивающая, когда президент затрагивал ключевые моменты своих взглядов на преступность и меры наказания. Голоса полицейских и пенсионеров были на следующих выборах у них в кармане. Сорок миллионов голосов – более чем достаточно для одного утреннего выезда.
Она радовалась бы намного меньше, если бы знала, кто наблюдает за ними в эти минуты. Чьи глаза буравят каждый дюйм кожи на лицах ее и президента, чьи воспоминания о той незабываемой ночи хлещут подобно фонтану горящей нефти, сжигающему все вокруг.
Полет на Барбадос прошел без приключений. Мощные двигатели гигантского аэробуса без усилий оторвали его от взлетной полосы в Сан-Хуане, Пуэрто-Рико, и через несколько минут он достиг крейсерской высоты в 36 000 футов. Самолет был полон туристов, летящих на острова Карибского архипелага. Пассажиры со всех концов страны разглядывали стену серых облаков, когда самолет взял влево, выходя из области тропического шторма, не достигавшего, впрочем, ураганной силы.
По металлическому трапу они сошли с самолета. Автомобиль, крошечный по американским меркам, повез пятерых из них, по левой стороне дороги, от аэропорта в сторону Бриджтауна, столицы бывшей британской колонии, которая до сих пор сохранила признаки колониального прошлого в манерах своих жителей разговаривать, одеваться и вести себя. Водитель мелодичным голосом рассказывал о многочисленных чудесах крошечного острова, например, о возможности прокатиться на настоящем пиратском корабле; в это время в окно было видно, как качается на высоких волнах судно с пиратским флагом. На палубе раскрасневшихся туристов потчевали ромовым пуншем в таких количествах, что к моменту возвращения на пристань вечером они будут либо очень пьяны, либо больны от выпитого.
На заднем сиденье оживленно щебетали две семейные пары, строя возбуждающие воображение планы. Пожилой мужчина, сидевший на переднем сиденье, смотрел в окно; его мысли были в двух тысячах миль к северу отсюда. Несколько раз он проверял маршрут движения машины. Крупных ориентиров было довольно мало; размеры острова составляли двадцать одну милю в длину и четырнадцать в ширину. Постоянная тридцатиградусная жара смягчалась постоянно дующим ветром, шум которого постепенно становился незаметным, но тем не менее всегда присутствовал как неизменный слабый фон.
Отель был стандартной американской постройкой типа “Хилтон”, возведенной на искусственном пляже, который выдавался в море на одной из сторон острова. Его персонал был хорошо обученным, любезным и по желанию клиента охотно оставлял его в покое. В то время как большинство гостей с удовольствием позволяли работникам отеля ухаживать за собой, один из новоприбывших избегал общения, покидая свой номер лишь для того, чтобы побродить по безлюдным участкам пляжа либо по гористой части острова, омываемой Атлантическим океаном. Остальное время он проводил у себя в номере, в полумраке, при включенном телевизоре, среди подносов, поставленных горничными на ковер и мягкую мебель.
В первый день своего пребывания здесь Лютер на такси отправился на север острова, почти к океану, где на вершине одного из многочисленных холмов располагалось поместье Салливана. Лютер выбрал Барбадос не случайно.
– Вы знаете мистера Салливана? Его здесь нет. Вернулся в Америку.
Восторженные интонации таксиста вывели его из состояния задумчивости. За массивными чугунными воротами у подножия заросшего травой холма скрывалась длинная извилистая подъездная дорога, ведущая к особняку, который, со своими оранжево-розовыми стенами и белыми мраморными колоннами высотой в восемнадцать футов, довольно странно выглядел среди буйной растительности, будто торчащая из кустов огромная роза.
– Я бывал у него, – ответил Лютер. – В Штатах.
Таксист с уважением посмотрел на него.
– Дома кто-нибудь есть? Может, кто-то из прислуги? – спросил Лютер.
Таксист покачал головой.
– Все уехали. Сегодня утром.
Лютер вернулся на свое сиденье. Причина была очевидной. Они нашли хозяйку дома.
Следующие несколько дней Лютер провел на широких белых пляжах, наблюдая, как с туристических теплоходов выгружаются пассажиры и сразу же направляются в освобожденные от налогов магазинчики, усеивающие деловую часть города. Повсюду, боясь быть пойманными, бродили жители острова со своими потертыми чемоданами, тайком предлагая поддельные часы, духи и тому подобные вещи.
Красота острова в какой-то мере излечила Лютера от меланхолии. И наконец, жаркое солнце, легкий ветерок и благожелательность местного населения положили конец его нервному возбуждению, так что он начал время от времени улыбаться незнакомкам, перебрасываться парой слов с барменом и попивать коктейли, поздно ночью лежа на пляже и чувствуя, как дующий из темноты ветерок уносит прочь его кошмары. Он собирался уехать отсюда через несколько дней. Куда именно, Лютер точно не знал.
Мелькание переключаемых телеканалов закончилось на программе Си-Эн-Эн, и Лютер, подобно измотанной рыбе, попавшейся на крючок, почувствовал, что его вновь уносит туда, откуда он пытался бежать, потратив несколько тысяч долларов и пролетев несколько тысяч миль.
* * *
Рассел выбралась из постели и, пройдя к комоду, взяла пачку сигарет.
– Курением ты сокращаешь себе жизнь. – Коллин устроился поудобнее и с наслаждением наблюдал, как она, нагая, передвигается по спальне.
– Я и так сокращаю ее на этой работе. – Она закурила, несколько раз глубоко затянулась, выпустила дым и снова забралась в постель, усевшись спиной к Коллину и удовлетворенно улыбнувшись, когда он обнял ее своими сильными руками.
– Пресс-конференция прошла хорошо, как ты думаешь? – Она чувствовала, что он размышляет над ответом. Он был таким открытым. Без солнцезащитных очков они все открыты, подумала она.
– Пока они не выяснили, что на самом деле случилось.
Она повернулась к нему и провела пальцем по его шее и груди. Грудь Ричмонда была волосатой, некоторые из волос поседели и завивались на концах. Грудь Коллина была нежной, как щека младенца, но под кожей она ощущала мощные мускулы. Он мог сломать ей шею легким движением руки. На мгновение Рассел представила себе, что бы она при этом почувствовала.
– Ты знаешь, у нас проблема. Коллин едва не расхохотался.
– Да, где-то прячется парень, у которого есть нож, на котором отпечатки и кровь президента и мертвой женщины. Я бы сказал, это большая проблема.
– Как ты думаешь, почему он до сих пор не объявился? Коллин пожал плечами. На месте этого парня он тоже бы исчез. Взял бы деньги и смылся. Миллионы долларов. При всей своей порядочности, что бы он сделал с такой суммой? Тоже исчез бы. На время. Он посмотрел на нее. При таких деньгах снизошла бы она до того, чтобы отправиться с ним? Затем он вернулся в мыслях к главной теме их разговора. Возможно, тот парень был членом политической партии президента, может, голосовал за него. В любом случае, лучше не искать на свою голову подобных неприятностей.
– Вероятно, боится, – наконец, ответил он.
– Есть способы сделать это анонимно.
– Может быть, парень не искушен в таких делах. А может, не видит в этом выгоды. А может, выжидает время. Наблюдает за развитием событий. Если он собирается объявиться, то, вероятно, мы вскоре об этом узнаем.
Она села в постели.
– Тим, меня это серьезно беспокоит. – Тревожные интонации в ее голосе заставили его тоже сесть. – Я решила оставить нож для вскрытия конвертов в том виде, в каком он был. Если бы президент узнал... – Она взглянула на него.
Он по ее глазам понял, что она хочет сказать, и успокаивающе погладил ее по щеке.
– От меня он не узнает.
Она улыбнулась.
– Я знаю, Тим, я верю в это. Но если он, этот человек, попытается самостоятельно связаться с президентом? Коллин недоумевал.
– Зачем ему это?
Рассел передвинулась на край кровати и свесила ноги. Коллин впервые заметил маленькую овальную родинку размером с половину пенни у основания ее шеи. Затем он увидел, что она дрожит, хотя в комнате было тепло.
– Зачем ему это, Глория? – Он придвинулся к ней поближе.
– Тебе приходило в голову, – она будто разговаривала со стеной, – что этот нож для вскрытия конвертов – один из самых ценных предметов в мире? – Она повернулась к нему и потрепала его волосы, улыбнувшись при виде того, как недоуменное выражение на его лице медленно сменяется догадкой.
– Шантаж?
Она кивнула.
– Но как можно шантажировать президента? Она поднялась, набросила на плечи просторный халат и наполнила бокал из уже наполовину опустевшей бутылки.
– Президентский пост не защищает от попыток шантажа, Тим. Черт, ты просто можешь больше потерять... или обрести.
Она села на диван и отпила из бокала; вино согревало и успокаивало ее. В последнее время она пила больше, чем обычно. Это не отражалось на ее работе, но ей придется последить за собой, особенно в это критическое время. Но она решила, что последит за собой завтра. Сегодня, когда у нее на плечах лежит груз потенциальной политической катастрофы, а в ее постели – молодой красавец, она будет пить. Она чувствовала себя лет на пятнадцать моложе. С каждой минутой, проведенной с ним, она чувствовала себя все более и более красивой. Она не забудет о своей главной цели, но кто сказал, что ей нельзя наслаждаться жизнью?
– Что ты хочешь, чтобы я сделал? – Коллин посмотрел на нее.
Рассел ждала этого вопроса. Ее молодой, красивый агент секретной службы. Современный рыцарь, вроде того, о ком она читала в детстве. Она взглянула на него, держа в руке бокал. Другой рукой она медленно сняла халат и бросила его на пол. Времени оставалось достаточно, особенно для тридцатисемилетней женщины, у которой никогда не было серьезных отношений с мужчиной. Времени достаточно для всего. Алкоголь притупил у нее чувство страха. И чувство осторожности. Все то, что ей требовалось в изобилии. Но не сегодня.
– Ты можешь кое-что для меня сделать. Но я скажу тебе об этом утром. – Она улыбнулась, легла на диван и протянула руку.
Он покорно встал и подошел к ней. Через несколько мгновений слышались лишь смешанные стоны и монотонное поскрипывание дивана.
* * *
В половине квартала от дома Рассел в неприметном “бонневилле” своей жены сидел Билл Бертон, держа между коленями банку диетической “Кока-колы”. Время от времени он смотрел на дом, куда в ноль часов четырнадцать минут вошел его напарник и где он мельком увидел главу администрации в облачении, не подходящем для деловой встречи. Фотоаппаратом с длиннофокусным объективом он сделал два снимка этой сцены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75