Студент выиграл у тебя это кольцо и отнес Прудникову, чтобы тот его оценил. Не знаю уж, что такого нашел в этой побрякушке Профессор, но он предпочел инсценировать собственную смерть, прихватил деньги, наиболее ценные экспонаты из своей коллекции и слинял, подсунув ментам улики, прямо указывающие на Студента. У Студента, однако, оказалось алиби, а тут еще подвернулась я со своим фотоаппаратом и сняла его в тот момент, когда он уже считался мертвым. Тогда, насколько я понимаю, он заплатил тебе за наши — мою и Студента — головы. Думаю, у него были все основания предполагать, что наша сегодняшняя встреча станет для меня последней. Согласись, так бы оно и вышло, если бы я не подставила вместо себя ту кобылу с кофром. Твои идиоты ее шлепнули, и их немедленно начали крошить в капусту... Это не наводит тебя на размышления?
— Ну, пидор, — сказал Банкир, сильнее нажимая на газ.
— Вот-вот, — с готовностью поддакнула Катя. — Сам посуди, ну зачем ты ему теперь? Дело сделано, и теперь ты — единственный человек, который все про него знает. Для ментов он жмурик с почти двухнедельным стажем, а ты, зная, что это не так, мог бы всю жизнь его доить. Да еще, чего доброго, додумался бы до колечка... а ведь ты додумался бы рано или поздно, хоть и дурак. Нанять каких-нибудь залетных для человека с его деньгами — раз плюнуть, сейчас много безработных профи. И ведь ты же наверняка рассказал ему о моем звонке, так ведь?
Банкир в ответ только скрипнул зубами, и Катя поняла, что попала в точку. Похоже, ее блеф удался. Да и было ли это блефом? Возможно, она, как какой-нибудь Жюль Верн, опередила события совсем чуть-чуть, предсказав то, что вот-вот должно было произойти. Во всяком случае, поняла она, с точки зрения Банкира все это выглядит весьма логично. “Спасибо тебе, Толоконникова”, — подумала Катя и незаметно коснулась Алешиного компаса.
Сидя боком, она покосилась назад и краем глаза заметила мелькнувшего в гуще машин позади мотоциклиста на громадном, явно импортном мотоцикле. Голова у него почему-то была не забинтована, но Катя не сомневалась, что это неотвязный Колокольчиков. Оставалось только гадать, что он собирается делать и зачем увязался за ней, но при умелом использовании старлей мог стать пятым тузом в колоде, даже не подозревая об этом.
Неожиданно Катя поняла, что как-то незаметно поднялась, пожалуй, на высочайшую вершину в своей жизни. Все это могло закончиться вполне благополучно, а могло и привести к самым фатальным последствиям, но в любом случае все, что будет происходить или не происходить с ней потом, по остроте и наполненности ощущений вряд ли сравнится с тем, что она переживала сейчас. Она улыбнулась краешками губ, пряча от ветра лицо. “Все будет хорошо, — сказала она себе. — Все будет просто отлично”.
— А, чтоб тебя... — сказал Банкир и резко вывернул руль вправо. Протестующе завизжали покрышки, оставляя на асфальте черные полосы, машину занесло, и она, наскочив задним колесом на бордюр, свернула в боковую улицу. Катя успела заметить впереди сине-белый милицейский “форд” и две фигуры с полосатыми жезлами, топтавшиеся у обочины. Гаишники тоже заметили их, один из них что-то торопливо пробормотал в переносную рацию, и оба поспешно заняли места в машине. “Форд” заулюлюкал, засверкал разноцветными огнями, как летающая тарелка из какого-нибудь спилберговского фильма, и отвалил от обочины, протискиваясь сквозь плотный поток транспорта и пытаясь развернуться.
— Увязались? — спросил Банкир с безнадежной уверенностью в голосе.
— Обязательно, — успокоила его Катя. — Поедем с эскортом, как президент.
— Полоумная, — сказал Банкир. — На что ты рассчитываешь?
— А на тебя, соколик, — сказала Катя. — На кого ж еще?
— Вот сука, — сказал Банкир, закладывая очередной головокружительный вираж, и в его голосе Кате почудилось что-то новое — уж не восхищение ли?
Позади выла сирена, но на разворот у ментов ушла уйма времени, и они здорово отстали. Правда, у них была рация, и теперь вся городская ментовка слетится сюда и оцепит район, в котором была замечена скрывшаяся с места недавней перестрелки машина.
— Хуже нет, чем все эти ротозеи-стукачи, — доверительно сказал Банкир, словно прочитав Катины мысли. — Юные друзья милиции, блин. Зануды.
Он вел машину глухими тихими улочками, засыпанными сбитыми дождем желтыми листьями, петляя и кружа, но неуклонно придерживаясь какого-то определенного направления, совершенно не совпадавшего с тем, в котором они двигались поначалу. Катя крутила головой, пытаясь сориентироваться, но тщетно — в этом районе она была впервые. Завывающие стоны милицейской сирены стихли далеко позади, но во время очередного поворота она заметила промелькнувшего на самой границе видимости мотоциклиста. “Возможно, — подумала она, — это Колокольчиков все еще продолжает свою одинокую погоню. Это ж надо — герой-одиночка в наше время, и кто? Мент, старший лейтенант, которому занавески купить не на что! Тоже мне, Черный Плащ...”
— Эй, — сказала она Банкиру, — красавец, ты куда меня везешь?
— На кудыкину гору, — откликнулся тот, — где живут воры. Сиди и молчи, это тебе не такси.
— Но-но, — сказала ему Катя, демонстрируя пистолет. Это был пистолет Банкира — здоровенный, черный и уродливый, очень страшный и тяжелый и, по всей видимости, очень функциональный. — Видал, что у меня есть?
— Ой, — сказал Банкир с характерной интонацией одесского карманника, — я вас умоляю. Посмотрите на нее: у нее есть пушка! Банкир никогда не видел пушки, так она ему решила показать. Что бы Банкир без нее делал? Так бы и умер дураком, и на том свете ему было бы нечего рассказать. Давай, — продолжал он обычным голосом, — нажми разок из спортивного интереса. Снесет полбашки, это я тебе авторитетно говорю. А потом садись за баранку и езжай к Профессору по своему компасу... Я бы тебе и азимут дал, кабы умел в этой хреновине разбираться.
— Ты что, старый хряк, не веришь, что я могу это сделать? — спросила Катя.
— Почему — не верю? — пожал плечами Банкир. — Это у тебя ловко получается, сам видал. Только живой я тебе сейчас нужнее. Куда ты без меня? Разве что назад, к ментам под крылышко. А там уже и стол, и дом, и протокол... понятые, понимаешь, заждались, прямо извелись все... А?
— Ладно, ладно, — сказала Катя, опуская пистолет. — Что мне теперь — извиниться?
— А и не помешало бы, — сказал Банкир. — Я человек в годах, повидал столько, что тебе, сявка малолетняя, и не снилось...
— Сейчас, — сказала Катя, — только галоши надену. Ты послушай себя, что ты несешь? Это ты, что ли, человек?
— А кто человек? — неожиданно спокойно отреагировал Банкир. — Ты? Или эти недоумки, — он кивнул подбородком куда-то в сторону окна, — которые каждый день, как трамваи по рельсам — туда-сюда, туда-сюда, с работы — на работу, от бабы — к венерологу, из кассы — в магазин, в очередь за колбасой из туалетной бумаги... они, что ли, люди? Ты девка, за неделю народу на тот свет отправила, что твой чеченский снайпер, и ты же передо мной выставляешься — я, мол, человек, а ты бандитская морда... Эх, — вдруг вздохнул он, — выбить бы из тебя дурь, поучить годик-другой, с тобой бы горы можно было свернуть. Я такого мокрушника сроду не видал.
— Рехнулся, что ли? — фыркнула Катя. Ее неприятно укололо то, что Банкир почти слово в слово повторил слова Студента, сказанные, казалось, миллион лет назад, в другую геологическую эпоху.
— Нет, — сказал Банкир, — до настоящего профессионала тебе, конечно, как до Парижа на карачках, но материал отменный. А главное, ты фартовая.
— Какая? — не поняла Катя.
— Везучая, — усмехнувшись, перевел банкир. — Ничего, феню ты бы быстро освоила. В школе, небось, хорошо училась?
— Посредственно, — честно призналась Катя.
Этот разговор начинал ее забавлять — старый упырь, похоже, всерьез решил, что она с ним одного поля ягода, и уже чуть ли не предлагал партнерство в делах. “Ты меня еще замуж позови”, — подумала она с нервным смешком.
Но в следующую секунду ей стало не до смеха, потому что машина миновала низкую арку, пронзавшую толщу старинного дома, и въехала в мрачный проходной двор, ничуть не изменившийся, как видно, с благословенного одна тысяча девятьсот тринадцатого года, и с того же времени медленно, но верно приходивший в упадок. На этом грязно-сером с желтыми разводами и ржавыми потеками фоне сверкающий лаком и тонированным стеклом черный “БМВ” смотрелся так же анахронично, как, скажем, паровоз при дворе Ивана Грозного. Катя непроизвольно отшатнулась, сразу же безошибочно узнав эту машину и в деталях припомнив обстоятельства, при которых она ее видела. Черный “БМВ”, черная полиэтиленовая пленка, кажущаяся черной на бледном лице запекшаяся кровь, деловитые люди в черных пальто, выгружающие из багажника страшный сверток...
Катя гулко переглотнула, судорожно стиснув рукоять пистолета.
— Это правильно, — одобрительно сказал Банкир, заметив ее движение. — Когда он выйдет, стреляй. Постарайся замочить его сразу. — Поймав непонимающий Катин взгляд, он добавил: — Пора рубить хвосты, ясно? Только машину не попорти. И так продуло насквозь, теперь зубы будут неделю болеть.
Катя бросила на него еще один дикий взгляд, но времени на раздумья у нее уже не оставалось: дверца “БМВ” открылась с легким щелчком, и из машины вылез водитель. Увидев его, Катя перестала колебаться — это был один из тех незнакомцев в черных пальто, которые убили Панина. Она медленно подняла пистолет на уровень глаз и выстрелила, целясь в грудь. Видимо, она все-таки слишком сильно надавила на спусковой крючок — ствол немного задрался, и крупнокалиберная пуля ударила водителя в лицо, сразу сделав его неузнаваемым. Он взмахнул руками и отлетел назад, словно получив сильный удар в переносицу. Сила этого удара швырнула его спиной на изломанный, полупереваренный грязной землей асфальт, и он замер, умерев, по всей видимости, сразу и без мучений.
Катя опустила было пистолет, но тут из машины, толчком распахнув дверцу, выскочила полуголая расхлюстанная девка и, истошно визжа, опрометью ринулась прочь, роняя в грязь какие-то кружевные тряпки. Банкир резко подался вперед, открывая рот, чтобы крикнуть, но Катя опередила его крик, снова вскинув пистолет и трижды быстро нажав на спуск. Девку швырнуло вперед, Катя ясно видела, как брызнули в стороны от ее спины клочья материи и тяжелые красные капли, и она упала на землю, как брошенная бездумной детской рукой тряпичная кукла.
— Скорее! — выдохнул Банкир. — Шуму-то сколько, мать твою...
Стряхнув оцепенение, Катя выбралась из машины и бросилась к черному “БМВ”, косясь на черные провалы окон, из которых наверняка следили за ней округлившиеся от жадного испуга глаза. Впрочем, она тут же обнаружила, что в большинстве окон нет стекол, а в некоторых и рам — дом был покинут и в ближайшее время, видимо, должен был пойти на снос.
Она скользнула в открытую дверцу и захлопнула ее за собой, предварительно выбросив на землю разлегшийся на сиденье использованный презерватив. Банкир тяжело плюхнулся рядом. Марина просела на амортизаторах. Он запустил двигатель.
— Потаскун, — яростно хрипел он сквозь одышку, — проститутка в штанах! Это он так на стреме стоит, падла!
Машина рывком тронулась с места, заднее колесо подпрыгнуло, перевалившись через ногу убитого. Кате показалось, что она услышала негромкий хруст, с которым сломалась кость. “Нелюди, — подумала она вдруг, уставившись прямо перед собой невидящим взглядом. — Мы все не люди. Людей нет, их просто не бывает. Есть только звери. Травоядные ходят на работу и возвращаются домой, изо дня в день монотонно пережевывая одну и ту же опостылевшую жвачку, которая, впрочем, их вполне устраивает. А вокруг кружат на мягких лапах кровожадные твари вроде меня, время от времени убивая — иногда от голода, а иногда просто оттого, что им это нравится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
— Ну, пидор, — сказал Банкир, сильнее нажимая на газ.
— Вот-вот, — с готовностью поддакнула Катя. — Сам посуди, ну зачем ты ему теперь? Дело сделано, и теперь ты — единственный человек, который все про него знает. Для ментов он жмурик с почти двухнедельным стажем, а ты, зная, что это не так, мог бы всю жизнь его доить. Да еще, чего доброго, додумался бы до колечка... а ведь ты додумался бы рано или поздно, хоть и дурак. Нанять каких-нибудь залетных для человека с его деньгами — раз плюнуть, сейчас много безработных профи. И ведь ты же наверняка рассказал ему о моем звонке, так ведь?
Банкир в ответ только скрипнул зубами, и Катя поняла, что попала в точку. Похоже, ее блеф удался. Да и было ли это блефом? Возможно, она, как какой-нибудь Жюль Верн, опередила события совсем чуть-чуть, предсказав то, что вот-вот должно было произойти. Во всяком случае, поняла она, с точки зрения Банкира все это выглядит весьма логично. “Спасибо тебе, Толоконникова”, — подумала Катя и незаметно коснулась Алешиного компаса.
Сидя боком, она покосилась назад и краем глаза заметила мелькнувшего в гуще машин позади мотоциклиста на громадном, явно импортном мотоцикле. Голова у него почему-то была не забинтована, но Катя не сомневалась, что это неотвязный Колокольчиков. Оставалось только гадать, что он собирается делать и зачем увязался за ней, но при умелом использовании старлей мог стать пятым тузом в колоде, даже не подозревая об этом.
Неожиданно Катя поняла, что как-то незаметно поднялась, пожалуй, на высочайшую вершину в своей жизни. Все это могло закончиться вполне благополучно, а могло и привести к самым фатальным последствиям, но в любом случае все, что будет происходить или не происходить с ней потом, по остроте и наполненности ощущений вряд ли сравнится с тем, что она переживала сейчас. Она улыбнулась краешками губ, пряча от ветра лицо. “Все будет хорошо, — сказала она себе. — Все будет просто отлично”.
— А, чтоб тебя... — сказал Банкир и резко вывернул руль вправо. Протестующе завизжали покрышки, оставляя на асфальте черные полосы, машину занесло, и она, наскочив задним колесом на бордюр, свернула в боковую улицу. Катя успела заметить впереди сине-белый милицейский “форд” и две фигуры с полосатыми жезлами, топтавшиеся у обочины. Гаишники тоже заметили их, один из них что-то торопливо пробормотал в переносную рацию, и оба поспешно заняли места в машине. “Форд” заулюлюкал, засверкал разноцветными огнями, как летающая тарелка из какого-нибудь спилберговского фильма, и отвалил от обочины, протискиваясь сквозь плотный поток транспорта и пытаясь развернуться.
— Увязались? — спросил Банкир с безнадежной уверенностью в голосе.
— Обязательно, — успокоила его Катя. — Поедем с эскортом, как президент.
— Полоумная, — сказал Банкир. — На что ты рассчитываешь?
— А на тебя, соколик, — сказала Катя. — На кого ж еще?
— Вот сука, — сказал Банкир, закладывая очередной головокружительный вираж, и в его голосе Кате почудилось что-то новое — уж не восхищение ли?
Позади выла сирена, но на разворот у ментов ушла уйма времени, и они здорово отстали. Правда, у них была рация, и теперь вся городская ментовка слетится сюда и оцепит район, в котором была замечена скрывшаяся с места недавней перестрелки машина.
— Хуже нет, чем все эти ротозеи-стукачи, — доверительно сказал Банкир, словно прочитав Катины мысли. — Юные друзья милиции, блин. Зануды.
Он вел машину глухими тихими улочками, засыпанными сбитыми дождем желтыми листьями, петляя и кружа, но неуклонно придерживаясь какого-то определенного направления, совершенно не совпадавшего с тем, в котором они двигались поначалу. Катя крутила головой, пытаясь сориентироваться, но тщетно — в этом районе она была впервые. Завывающие стоны милицейской сирены стихли далеко позади, но во время очередного поворота она заметила промелькнувшего на самой границе видимости мотоциклиста. “Возможно, — подумала она, — это Колокольчиков все еще продолжает свою одинокую погоню. Это ж надо — герой-одиночка в наше время, и кто? Мент, старший лейтенант, которому занавески купить не на что! Тоже мне, Черный Плащ...”
— Эй, — сказала она Банкиру, — красавец, ты куда меня везешь?
— На кудыкину гору, — откликнулся тот, — где живут воры. Сиди и молчи, это тебе не такси.
— Но-но, — сказала ему Катя, демонстрируя пистолет. Это был пистолет Банкира — здоровенный, черный и уродливый, очень страшный и тяжелый и, по всей видимости, очень функциональный. — Видал, что у меня есть?
— Ой, — сказал Банкир с характерной интонацией одесского карманника, — я вас умоляю. Посмотрите на нее: у нее есть пушка! Банкир никогда не видел пушки, так она ему решила показать. Что бы Банкир без нее делал? Так бы и умер дураком, и на том свете ему было бы нечего рассказать. Давай, — продолжал он обычным голосом, — нажми разок из спортивного интереса. Снесет полбашки, это я тебе авторитетно говорю. А потом садись за баранку и езжай к Профессору по своему компасу... Я бы тебе и азимут дал, кабы умел в этой хреновине разбираться.
— Ты что, старый хряк, не веришь, что я могу это сделать? — спросила Катя.
— Почему — не верю? — пожал плечами Банкир. — Это у тебя ловко получается, сам видал. Только живой я тебе сейчас нужнее. Куда ты без меня? Разве что назад, к ментам под крылышко. А там уже и стол, и дом, и протокол... понятые, понимаешь, заждались, прямо извелись все... А?
— Ладно, ладно, — сказала Катя, опуская пистолет. — Что мне теперь — извиниться?
— А и не помешало бы, — сказал Банкир. — Я человек в годах, повидал столько, что тебе, сявка малолетняя, и не снилось...
— Сейчас, — сказала Катя, — только галоши надену. Ты послушай себя, что ты несешь? Это ты, что ли, человек?
— А кто человек? — неожиданно спокойно отреагировал Банкир. — Ты? Или эти недоумки, — он кивнул подбородком куда-то в сторону окна, — которые каждый день, как трамваи по рельсам — туда-сюда, туда-сюда, с работы — на работу, от бабы — к венерологу, из кассы — в магазин, в очередь за колбасой из туалетной бумаги... они, что ли, люди? Ты девка, за неделю народу на тот свет отправила, что твой чеченский снайпер, и ты же передо мной выставляешься — я, мол, человек, а ты бандитская морда... Эх, — вдруг вздохнул он, — выбить бы из тебя дурь, поучить годик-другой, с тобой бы горы можно было свернуть. Я такого мокрушника сроду не видал.
— Рехнулся, что ли? — фыркнула Катя. Ее неприятно укололо то, что Банкир почти слово в слово повторил слова Студента, сказанные, казалось, миллион лет назад, в другую геологическую эпоху.
— Нет, — сказал Банкир, — до настоящего профессионала тебе, конечно, как до Парижа на карачках, но материал отменный. А главное, ты фартовая.
— Какая? — не поняла Катя.
— Везучая, — усмехнувшись, перевел банкир. — Ничего, феню ты бы быстро освоила. В школе, небось, хорошо училась?
— Посредственно, — честно призналась Катя.
Этот разговор начинал ее забавлять — старый упырь, похоже, всерьез решил, что она с ним одного поля ягода, и уже чуть ли не предлагал партнерство в делах. “Ты меня еще замуж позови”, — подумала она с нервным смешком.
Но в следующую секунду ей стало не до смеха, потому что машина миновала низкую арку, пронзавшую толщу старинного дома, и въехала в мрачный проходной двор, ничуть не изменившийся, как видно, с благословенного одна тысяча девятьсот тринадцатого года, и с того же времени медленно, но верно приходивший в упадок. На этом грязно-сером с желтыми разводами и ржавыми потеками фоне сверкающий лаком и тонированным стеклом черный “БМВ” смотрелся так же анахронично, как, скажем, паровоз при дворе Ивана Грозного. Катя непроизвольно отшатнулась, сразу же безошибочно узнав эту машину и в деталях припомнив обстоятельства, при которых она ее видела. Черный “БМВ”, черная полиэтиленовая пленка, кажущаяся черной на бледном лице запекшаяся кровь, деловитые люди в черных пальто, выгружающие из багажника страшный сверток...
Катя гулко переглотнула, судорожно стиснув рукоять пистолета.
— Это правильно, — одобрительно сказал Банкир, заметив ее движение. — Когда он выйдет, стреляй. Постарайся замочить его сразу. — Поймав непонимающий Катин взгляд, он добавил: — Пора рубить хвосты, ясно? Только машину не попорти. И так продуло насквозь, теперь зубы будут неделю болеть.
Катя бросила на него еще один дикий взгляд, но времени на раздумья у нее уже не оставалось: дверца “БМВ” открылась с легким щелчком, и из машины вылез водитель. Увидев его, Катя перестала колебаться — это был один из тех незнакомцев в черных пальто, которые убили Панина. Она медленно подняла пистолет на уровень глаз и выстрелила, целясь в грудь. Видимо, она все-таки слишком сильно надавила на спусковой крючок — ствол немного задрался, и крупнокалиберная пуля ударила водителя в лицо, сразу сделав его неузнаваемым. Он взмахнул руками и отлетел назад, словно получив сильный удар в переносицу. Сила этого удара швырнула его спиной на изломанный, полупереваренный грязной землей асфальт, и он замер, умерев, по всей видимости, сразу и без мучений.
Катя опустила было пистолет, но тут из машины, толчком распахнув дверцу, выскочила полуголая расхлюстанная девка и, истошно визжа, опрометью ринулась прочь, роняя в грязь какие-то кружевные тряпки. Банкир резко подался вперед, открывая рот, чтобы крикнуть, но Катя опередила его крик, снова вскинув пистолет и трижды быстро нажав на спуск. Девку швырнуло вперед, Катя ясно видела, как брызнули в стороны от ее спины клочья материи и тяжелые красные капли, и она упала на землю, как брошенная бездумной детской рукой тряпичная кукла.
— Скорее! — выдохнул Банкир. — Шуму-то сколько, мать твою...
Стряхнув оцепенение, Катя выбралась из машины и бросилась к черному “БМВ”, косясь на черные провалы окон, из которых наверняка следили за ней округлившиеся от жадного испуга глаза. Впрочем, она тут же обнаружила, что в большинстве окон нет стекол, а в некоторых и рам — дом был покинут и в ближайшее время, видимо, должен был пойти на снос.
Она скользнула в открытую дверцу и захлопнула ее за собой, предварительно выбросив на землю разлегшийся на сиденье использованный презерватив. Банкир тяжело плюхнулся рядом. Марина просела на амортизаторах. Он запустил двигатель.
— Потаскун, — яростно хрипел он сквозь одышку, — проститутка в штанах! Это он так на стреме стоит, падла!
Машина рывком тронулась с места, заднее колесо подпрыгнуло, перевалившись через ногу убитого. Кате показалось, что она услышала негромкий хруст, с которым сломалась кость. “Нелюди, — подумала она вдруг, уставившись прямо перед собой невидящим взглядом. — Мы все не люди. Людей нет, их просто не бывает. Есть только звери. Травоядные ходят на работу и возвращаются домой, изо дня в день монотонно пережевывая одну и ту же опостылевшую жвачку, которая, впрочем, их вполне устраивает. А вокруг кружат на мягких лапах кровожадные твари вроде меня, время от времени убивая — иногда от голода, а иногда просто оттого, что им это нравится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54