Найт опустил глаза и несколько секунд пристально разглядывал пол у себя под ногами. Потом он поднял голову и вздохнул:
– Не будем терять время. Прогревайте свою птичку, а я позабочусь о медицинском персонале и отряде добровольцев.
* * *
Рабин даже не пытался сделать круг над «Полярным исследователем». На то были две причины: потеря высоты и отсутствие летного опыта. Он справедливо опасался, что при таком сложном маневре двигатели заглохнут и самолет кувырнется в воду.
Но появление корабля возродило в душах обреченных совсем было угасшую надежду. Их заметили! А значит, команда спасателей будет знать, где искать уцелевших в катастрофе. Это было небольшое утешение, но все же лучше, чем никакого.
Черные морские воды сменились ледяным покровом, который теперь с бешеной скоростью проносился под ними, освещенный навигационными огнями. Неожиданно Рабин подумал, что здесь, наверное, было бы здорово прокатиться на санях. За несколько минут до аварийной посадки, которая вполне могла окончиться катастрофой, он вспомнил, что посадочные огни так и не включены, и велел Ибарре это сделать.
Мексиканец внимательно осмотрел панель управления и щелкнул нужными тумблерами. Самолет летел над безжизненной, ледяной равниной.
– Матерь божья! – воскликнул Ибарра. – Я вижу справа по курсу холмы! Мы над землей!
В последний момент удача все-таки улыбнулась Рабину. Замеченные Ибаррой холмы на самом деле были горной цепью, изобилующей острыми вершинами, которая растянулась вдоль побережья Гренландии на много сотен миль. Рабин каким-то чудом сумел их миновать. Провидение к тому же послало встречный ветер, давший самолету дополнительную подъемную силу.
Лед был уже совсем близко. Казалось, до него можно было дотронуться рукой. Его неровная поверхность отражала и преломляла посадочные огни, создавая причудливый калейдоскоп цветов и оттенков. Прямо по курсу возвышалась какая-то темная масса. Рабин мягко надавил правую рулевую педаль, и масса скользнула влево.
– Выпустить шасси! – воскликнул Рабин.
Ибарра без слов подчинился. При нормальной процедуре аварийной посадки это было худшее, что можно было сделать, но летчики поневоле инстинктивно приняли правильное решение. После того как шасси были выпущены, самолет начал быстро терять скорость из-за резко возросшего сопротивления воздуха.
Рабин так сильно сжимал рулевую колонку, что у него побелели костяшки пальцев. Он неотрывно смотрел на несущийся навстречу лед. Его сверкающие кристаллы приближались и увеличивалось, словно тянулись к самолету.
Рабин закрыл глаза и начат молиться. Он просил Господа, чтобы тот позволил самолету удариться о мягкий снег, а не о жесткий, неподатливый лед. Больше ни он, ни Ибарра ничего не могли сделать. Конец неумолимо приближался.
К несчастью, новоявленные пилоты не знали ужасной правды. Лед, над которым они летели, имел толщину не более метра, что было явно недостаточно, чтобы выдержать вес «Боинга 720-В».
Все лампочки на панели управления горели тревожным красным светом. У Рабина было ощущение, что он пытается прорваться сквозь черный занавес в белую пустоту. Он потянул рулевую колонку на себя, и скорость «боинга» стала падать, в то время как самолет в последний раз задрал нос вверх, словно прощаясь с небом.
Ибарра сидел, охваченный паникой. Оцепенев от ужаса, он даже забыл закрыть дроссельные заслонки. Полностью лишившись способности думать о чем бы то ни было, кроме неотвратимо надвигающегося конца, он не сообразил, что необходимо перекрыть подачу топлива и электричества.
И вот последовал удар.
Рабин и Ибарра непроизвольно прикрыли руками головы и зажмурились. Колеса шасси ударились о лед, заскользили и проделали глубокие траншеи во льду. Двигатель левого борта был сорван и, вращаясь, улетел в темноту. В то же самое время оба двигателя правого борта с диким скрежетом оторвались вместе с крылом. Система электроснабжения самолета вышла из строя, и все огни погасли.
«Боинг» двигался по льду фьорда, оставляя за собой куски металла. Вероятно, издалека это было похоже на комету, оставляющую за собой огненный хвост. Самолет врезался в крупный торос, образовавшийся при сжатии пакового льда. Носовое шасси оказалось вдавленным внутрь фюзеляжа, проникнув аж до «чертовой норы». Нос самолета не был рассчитан на продвижение сквозь толщу льда. Тонкие алюминиевые пластины рвались и корежились, их острые края проникали внутрь кабины. И вот настал момент, когда изуродованный самолет, обезображенный до неузнаваемости, завершил свой ужасный путь. Он замер в тридцати метрах от внушительной группы скал, за которыми начинался обледеневший берег.
Несколько секунд стояла мертвая тишина. Затем раздался громкий треск льда, сопровождаемый стоном сминаемого металла, и искалеченный лайнер начал медленно опускаться в ледяную воду.
8
Археологи тоже слышали, как «боинг» пролетел над фьордом.
Услышав грохот двигателей, они выскочили из хижины и успели заметить самолет. Они ясно видели освещенные иллюминаторы и выпущенные шасси. Почти сразу же донесся жуткий скрежет, и замерзшая земля под их ногами вздрогнула от удара. Огней больше не было видно, зато звук рвущегося фюзеляжа был слышен еще несколько долгих секунд. Потом снова наступила мертвая тишина, которую завывания ветра делали еще более жуткой.
Археологи замерли на месте, не в силах поверить в реальность произошедшего. Ошеломленные, испуганные, не замечающие холода, они молча стояли, всматриваясь в темноту ночи.
– Боже мой, – еле слышно прошептал Гронквист, – они разбились.
– Ужасно! – дрожащим голосом проговорила Лили. – Наверное, никто не выжил.
– Почти наверняка все погибли, особенно если самолет ушел под воду.
– Наверное. Именно поэтому мы не видим пожара, – добавил Грэхем.
– Кто-нибудь успел заметить, что это был за самолет? – спросил Хоскинс.
Грэхем покачал головой:
– Нет, все произошло слишком быстро. Но это был большой самолет. Может быть, ледовая разведка.
– Далеко отсюда до места падения?
– Не думаю... километр... максимум полтора.
– Мы должны пойти туда, – решительно заявила побледневшая Лили. – Может быть, кто-то уцелел и нуждается в помощи.
Гронквист бросил взгляд в направлении, в котором исчез самолет, и потер ладонями немеющие щеки:
– Давайте вернемся в помещение и выработаем какой-нибудь план, пока мы все не превратились в сосульки.
Лили мысленно уже готовилась к экспедиции.
– Надо собрать одеяла, – сказала она, – и медикаменты.
– Майк, включи рацию, – велел Гронквист. – Сообщи о случившемся на метеорологическую станцию в Дейнборге, а оттуда наши сведения передадут в Туле, где находятся наши спасательные подразделения военно-воздушных сил.
– Понял, – сказал Грэхем и первым вошел в хижину.
– Надо взять с собой инструменты, – сказал Хоскинс – Возможно, придется откапывать уцелевших людей из-под обломков.
Гронквист утвердительно кивнул и стал быстро собираться в дорогу.
– Подумай, что нам еще может понадобиться, – сказал он. – Я привяжу к одному из снегоходов сани, и мы сможем все туда сложить.
Всего лишь пять минут назад археологи спокойно спали. Теперь они энергично одевались, попутно обдумывая, что еще может пригодиться для помощи пострадавшим, и стараясь ничего не упустить. Они позабыли о загадочной византийской монете, не думали о теплых, удобных постелях. Они стремились как можно быстрее добраться до упавшего самолета и оказать помощь людям.
Снова оказавшись на улице. Гронквист пригнулся, чтобы не быть сбитым с ног сильным порывом ветра, и побежал вокруг становища к расположенному за ним небольшому ангару, где стояли два принадлежавших экспедиции снегохода. Он сбил лед, образовавшийся в нижней части двери, и распахнул ее. Внутри работал небольшой нагреватель, от которого, честно говоря, было мало толку, но он честно старался поддерживать температуру в помещении на двадцать градусов выше, чем за его пределами. Гронквист поочередно нажал на кнопки стартеров, но батареи были истощены долгими месяцами беспощадной эксплуатации, и двигатели не спешили заводиться. Окутанный паром от своего же дыхания. Гронквист, проклиная все на свете, стащил зубами рукавицы и попробован осуществить запуск вручную. Двигатель одного снегохода сдался с пятой попытки, но другой продолжат проявлять упорство. В конце концов, после тридцать второй попытки (Гронквист их считал), двигатель, кашляя, возродился к жизни. Хайрем надежно закрепил буксирную стяжку между санями и первым снегоходом, двигатель которого успел прогреться, причем завершил эту сложную операции как раз вовремя – его пальцы уже начали неметь.
Когда он вывел снегоход из ангара, все необходимое было сложено у входа в дом. Вещи были аккуратно упакованы, поэтому археологи загрузили сани доверху меньше чем за две минуты. Грэхем вручил каждому по мощному фонарю, и спасательная экспедиция была готова к отправлению.
– Если самолет ушел под лед, – прооран Хоскинс, стараясь перекричать вой ветра, – можно никуда не спешить.
– Он прав, – ответил Грэхем. – К этому времени уцелевшие уже все равно умерли от переохлаждения.
Глаза Лили за лыжной маской потемнели.
– Пессимизм еще ни разу никому не спас жизнь. Предлагаю всем замолчать и поторопиться.
Гронквист подхватил Лили за талию и подсадил в снегоход.
– Делайте, что говорит дама, парни. Там в этот самый момент умирают люди.
Он устроился на сиденье впереди Лили и, в то время как Хоскинс и Грэхем побежали в ангар за вторым снегоходом, повернул ручку газа. Выдохнув облако сизого дыма, снегоход тронулся с места. Выполнив дугообразный поворот, он взял курс к берегу. Сани за ним болтались из стороны в сторону.
Они двигались по неровному, покрытому обледеневшими камнями берегу. Путь был нелегким. Луч единственной фары, установленной между рукоятками, не освещал дорогу, а отплясывал безумный танец на фоне черных теней, в результате чего. Гронквист не мог заранее разглядеть торосы, пока не натыкался на них. Снегоход пробирался между их гребнями, словно утлая лодчонка меж высокими волнами. И даже высокое мастерство Хайрема не могло удержать на прямом курсе сани, которые то и дело норовили опрокинуться.
Лили попыталась обхватить Гронквиста за талию, но у него был слишком большой живот, и поэтому она мертвой хваткой вцепилась в его парку по бокам, закрыла глаза и уткнула лицо в его большое, крепкое плечо. Она даже попросила его снизить скорость, но Хайрем проигнорирован это явное проявление малодушия. Время от времени Лили поворачивала голову и следила за лучом фары второго снегохода, мчащегося следом.
Второй снегоход не вез груза, следовательно, никакие сани ему не мешали, поэтому Хоскинс и Грэхем довольно быстро догнали своих товарищей и промчались мимо, оставив их позади. Очень скоро Лили могла видеть только силуэты, которые казались неясными призраками в облаке поднятого снегоходом снега и выхлопного газа.
Она почувствовала, как напрягся Гронквист, когда луч фары осветил большой металлический предмет, лежащий на льду. Гронквист резко повернул рукоятки в левую сторону. Носы передних лыж зарылись в снег, и снегоход ушел, скорее даже прыгнул влево, разминувшись всего лишь на метр с куском оторванного самолетного крыла. Гронквист сделал попытку выровнять транспортное средство, но резкое изменение центробежной силы закрутило сани с тяжелой поклажей. Их занесло, бросило на снегоход, последовал сильный толчок. Передние концы полозьев саней зарылись в снег, сани выполнили замысловатый пируэт, и груз разлетелся в разные стороны, словно осколки при взрыве.
Гронквист что-то прокричал, но Лили не расслышала, что именно, поскольку в этот самый момент полозья саней с точностью, достойной лучшего применения, ударили его в плечо и выкинули из снегохода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85