Это было одно из чудес древнего мира, в котором сосредоточились основные достижения цивилизации. – Ротберг вещал, словно погрузившись в транс. Казалось, он видел перед собой не гостей, в числе которых находилась весьма привлекательная, молодая женщина, а безмолвные тени прошлого. – Там были собраны величайшие произведения литературы греков, египтян и римлян, священные писания евреев, сосредоточена мудрость самых одаренных людей мира – ученых, врачей, философов, музыкантов. В общем, это было самое крупное хранилище материальных и духовных ценностей древнего мира.
– Она была открыта для публики? – спросил Джордино.
– Во всяком случае, не для каждого нищего с улицы, – ответил Ротберг. – Но исследователи и ученые там работали постоянно. Они изучали экспонаты, переводили, редактировали, составляли каталоги, публиковали результаты своих исследований. Понимаете, сама библиотека и прилегающий к ней музей были не просто хранилищами. В их залах находились результаты научных исследований в самых разных областях знаний, они были кладезем чистой науки. А сама библиотека была первым обширнейшим справочником в нашем понимании этого слова, книги в ней были систематизированы и каталогизированы. Кстати, весь комплекс называли обителью муз.
Ротберг сделал паузу и проверил стаканы гостей.
– Похоже, ваш стакан пора наполнить. Ал.
– Я никогда еще не отказывался от дармовой выпивки, – улыбнулся Джордино.
– Лили? Дирк?
– По-моему, я забыла попробовать вино, – сказала Лили.
Питт тоже помотал головой:
– Мой стакан почти полон.
Ротберг налил вина Джордино и себе и продолжил рассказ:
– В более поздние века пополнение Александрийской библиотеки продолжилось. Плиний, самый знаменитый римлянин первого века до нашей эры, создал первую в мире энциклопедию. Аристофан, возглавивший библиотеку за два столетия до Рождества Христова, был отцом современного словаря. Каллимах составил первый из известных справочников «Кто есть кто». Там работал величайший математик древности Евклид. Дионисий Галикарнасский создал из хаоса историю Рима с мифических времен до 204 года до нашей эры. Эти люди, а также тысячи и тысячи других творили в Александрийской библиотеке.
– Да это был настоящий университет! – заметил Питт.
– Совершенно верно. Библиотека и музей считались университетом античного мира. В грандиозных мраморных залах располагались картинные галереи, залы скульптуры, театры, со сцены которых звучали выдающиеся поэтические творения своего времени и читались лекции по различным отраслям науки. Кроме того, там были общежития, столовые, галереи и залы для прогулок и размышлений, зоологический парк и ботанический сад. В десяти гигантских залах хранились различные книги и манускрипты. Их были сотни тысяч, причем многие были написаны вручную на папирусе или пергаменте, затем скатаны в свитки и помешены в бронзовые трубки.
– Разве есть разница между папирусом и пергаментом? – спросил Джордино.
– Безусловно. Папирус – тропическое растение. Из его стеблей египтяне делали похожий на бумагу материал для письма. Пергамент изготавливали из кожи животных, главным образом молодых телят и ягнят.
– Неужели они могли сохраниться через столько лет? – спросил Питт.
– Пергамент должен храниться дольше, чем папирус, – сказал Ротберг. – Их состояние по прошествии шестнадцати веков зависит от условий хранения. Во всяком случае, папирусные свитки, извлеченные из египетских гробниц, до сих пор читаемы, хотя им от роду более трех тысяч лет.
– Теплая и сухая атмосфера?
– Да.
– А если свитки хранились где-то на северном побережье Швеции или России?
Ротберг склонил голову и глубоко задумался:
– Полагаю, зимний холод сохранял их, но в период летнего таяния и повышенной влажности они могли разрушаться.
Питт ощутил запах поражения. Надежда найти библиотечные манускрипты в целости быстро таяла.
Лили не разделяла пессимизма спутников. Ее лицо разрумянилось от возбуждения.
– Скажите, доктор Ротберг, если бы вы были на месте Юния Венатора, какие книги вы стали бы спасать в первую очередь.
– Сложный вопрос – Ротберг растерянно заморгал. – Я могу только предположить, что он первым делом постарался бы спасти работы Софокла, Еврипида, Аристотеля и Платона. И, конечно, Гомера. Этот великий грек написал двадцать четыре книги, но только некоторые дошли до нас. Думаю, Венатор должен был спасти пятьдесят тысяч томов по греческой, римской, этрусской и египетской истории – примерно столько мог увезти его флот. Египетская литература представляет особый интерес, поскольку огромное количество томов, а также религиозных и научных материалов утрачено. Мы почти ничего не знаем об этрусках, а Клавдий написал их подробную историю, которая хранилась на полках Александрийской библиотеки. Я бы непременно прихватил работы по древнееврейским и христианским законам и традициям. Информация, содержащаяся в этих свитках, вероятно, потрясла бы современных исследователей Библии.
– Книги по науке? – добавил Джордино.
– Ну это само собой разумеется.
– Не забудьте о кулинарных книгах, – вмешалась Лили.
Ротберг расхохотался.
– Венатор знал свое дело. Полагаю, он спас самые распространенные знания и материалы, в том числе книги по кулинарии и домоводству. Можно сказать, понемногу обо всем и для всех.
– И сведения по античной геологии, – сказал Питт.
– Их, конечно, тоже, – согласился Ротберг.
– Что-нибудь известно о том, что это был за человек? – поинтересовалась Лили.
– Венатор?
– Да.
– Он был величайшим интеллектуалом своего времени. Известнейший ученый и педагог, он покинул одно из ведущих учебных заведений Афин, чтобы стать последним хранителем Александрийской библиотеки. Он написал более сотни книг, изобразив политическую и социальную картину мира на протяжении четырех тысячелетий. К сожалению, ни одна из них не дошла до наших дней.
– Археологи дорого бы дали за возможность ознакомиться с информацией, которой владел этот человек, и теми сокровищами, которые ему удалось собрать, – сказала Лили.
– Что мы еще о нем знаем? – спросил Питт.
– Немногое. У Венатора было много учеников, впоследствии ставших известными писателями и учеными. Один из них, некто Диокл из Антиохии, упоминал о нем в своих очерках. Он писал о Венаторе как о смелом, прогрессивном человеке, который не боялся углубиться в те отрасли знаний, куда опасались сунуться другие ученые. Будучи христианином, он относился к религии как к социальной науке. Это и было основной причиной трений, возникших между Венатором и христианским фанатиком Теофилием, патриархом Александрии. Теофилий преследовал Венатора, проклинал его, утверждая, что музей и библиотека – рассадники язычества. В конце концов, он убедил императора Феодосия, который также был крайне религиозен, уничтожить «очаг заразы». До сих пор считалось, что Венатор был убит по приказу Теофилия.
– Теперь мы знаем, – сказала Лили, – что он спасся сам и спас главную часть коллекции.
– Когда сенатор Питт рассказал мне о вашем открытии, я почувствовал себя уличным мусорщиком, выигравшим в расшибалочку миллион долларов, – улыбнулся Ротберг.
– У вас есть какие-нибудь идеи относительно того, где Венатор мог спрятать сокровища? – спросил Питт.
Ротберг надолго задумался.
– Юний Венатор был необычным человеком, – медленно начал он. – Он всегда шел своим путем. Он имел доступ к огромному кладезю знаний, недоступных простым смертным. Его маршрут наверняка был научно обоснован; все, что можно было учесть, было учтено. Он ни за что не стал бы полагаться на волю случая, хотя, конечно, делал скидку на непредвиденные факторы. И он отлично выполнил свою работу, раз сокровища пролежали в сохранности шестнадцать веков. – Ротберг тяжело вздохнул и поднял руки вверх, как бы признавая свое поражение. – Нет, к несчастью, я не могу дать вам ключ к поискам. О Венаторе известно слишком мало, чтобы можно было предугадать ход его мыслей.
– Но должны же быть у вас хоть какие-нибудь идеи! – настаивал Питт.
Ротберг долго смотрел на пляшущие в камине языки пламени, после чего сказал:
– Единственное, что я могу утверждать с полной определенностью, – тайник Венатора находится там, где никому не придет в голову его искать.
27
Часы Исмаила показывали 7.58. Прячась за стволом ветвистой ели, он не сводил глаз с дома. Из одной трубы в небо поднимался дымок. Камиль, Исмаил это знал, была ранней пташкой и любила готовить. Поэтому он не без оснований пришел к выводу, что она уже на ногах и готовит завтрак для себя и своих охранников.
Он был сыном пустыни, не привычным к ледяному холоду, схватившему его в безжалостные объятия. Ему была невыносима вынужденная неподвижность. Очень хотелось сделать несколько энергичных движений, потопать ногами. Исмаил уже не чувствовал пальцев на ногах, а пальцы на руках занемели, несмотря на толстые перчатки. Холод проникал в глубь его существа, замораживал душу, притуплял чувствительность, замедлял реакцию. Неожиданно его охватил страх. Он понял, что очень боится провалить работу и погибнуть ни за грош.
Неопытность Исмаила проявилась сейчас, как говорится, по полной программе. В решающий момент операции он почувствовал, что не готов к ней. Он не мог отделаться от мысли, что ненавистные американцы каким-то образом узнали о его приближении и готовы к отпору. Нервозность и страх отнюдь не способствовали принятию быстрых и правильных решений.
7.59. Он бросил взгляд на фургон, стоявший у въезда на дорогу. Охранники сменялись каждые четыре часа. Отсидев свою смену в холодной машине, они отправлялись в теплое помещение и продолжали дежурство там. Таким образом, на стометровой подъездной дороге могли одновременно находиться два человека, идущие к дому или из дома.
Исмаил сфокусировал внимание на охраннике, патрулирующем вокруг дома. Он как раз приближался к дереву, за которым прятался Исмаил. Выдыхаемый парнем воздух превращался в пар, который белым облачком висел у его лица. Взгляд был спокойным и уверенным. Он внимательно смотрел по сторонам.
Монотонная работа и лютый холод не ослабили внимания агента секретной службы. Его глаза сканировали окрестности как радар. Меньше чем через минуту он заметит следы Исмаила на снегу.
Тот тихонько выругался и постарался вжаться в снег. Он понимал, что находится на виду. Сосновые иголки, которыми он был присыпан сверху, не смогут остановить пули.
8.00. Дверь дома открылась, и из нее вышли двое. На них были шерстяные шапки и лыжные костюмы. Осмотрев местность, они пошли по дороге к фургону, ведя неторопливую беседу.
Исмаил ждал. Он хотел, чтобы пришедшие на смену охранники добрались до машины, чтобы застигнуть сразу всех четверых. Но он просчитался и занял позицию слишком рано. Охранники успели пройти по заснеженной дороге только пятьдесят метров, когда агент, обходивший дом, заметил следы Исмаила.
Он остановился и поднес к губам рацию. Его слова были прерваны громким треском автомата Исмаила. У него было мощное и очень шумное оружие – «Кехлер и Кох МР5».
Итак, любительский план Исмаила начался не слишком удачно. Профи снял бы охранника одним выстрелом из бесшумной полуавтоматической винтовки, послав тому пулю между глаз. Исмаил же послал в грудь охранника десять пуль, еще не меньше двадцати угодили в деревья, растущие рядом.
Один из налетчиков принялся беспорядочно швырять одну за другой гранаты в припаркованный фургон. Остальные полизали его очередями из автоматов. Сложные, точно выверенные планы нападения на объекты были выше понимания многих террористов. Хитроумие и расчет были им чужды. Их единственной надеждой была удача. Одна из гранат влетела в кабину через ветровое стекло и взорвалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
– Она была открыта для публики? – спросил Джордино.
– Во всяком случае, не для каждого нищего с улицы, – ответил Ротберг. – Но исследователи и ученые там работали постоянно. Они изучали экспонаты, переводили, редактировали, составляли каталоги, публиковали результаты своих исследований. Понимаете, сама библиотека и прилегающий к ней музей были не просто хранилищами. В их залах находились результаты научных исследований в самых разных областях знаний, они были кладезем чистой науки. А сама библиотека была первым обширнейшим справочником в нашем понимании этого слова, книги в ней были систематизированы и каталогизированы. Кстати, весь комплекс называли обителью муз.
Ротберг сделал паузу и проверил стаканы гостей.
– Похоже, ваш стакан пора наполнить. Ал.
– Я никогда еще не отказывался от дармовой выпивки, – улыбнулся Джордино.
– Лили? Дирк?
– По-моему, я забыла попробовать вино, – сказала Лили.
Питт тоже помотал головой:
– Мой стакан почти полон.
Ротберг налил вина Джордино и себе и продолжил рассказ:
– В более поздние века пополнение Александрийской библиотеки продолжилось. Плиний, самый знаменитый римлянин первого века до нашей эры, создал первую в мире энциклопедию. Аристофан, возглавивший библиотеку за два столетия до Рождества Христова, был отцом современного словаря. Каллимах составил первый из известных справочников «Кто есть кто». Там работал величайший математик древности Евклид. Дионисий Галикарнасский создал из хаоса историю Рима с мифических времен до 204 года до нашей эры. Эти люди, а также тысячи и тысячи других творили в Александрийской библиотеке.
– Да это был настоящий университет! – заметил Питт.
– Совершенно верно. Библиотека и музей считались университетом античного мира. В грандиозных мраморных залах располагались картинные галереи, залы скульптуры, театры, со сцены которых звучали выдающиеся поэтические творения своего времени и читались лекции по различным отраслям науки. Кроме того, там были общежития, столовые, галереи и залы для прогулок и размышлений, зоологический парк и ботанический сад. В десяти гигантских залах хранились различные книги и манускрипты. Их были сотни тысяч, причем многие были написаны вручную на папирусе или пергаменте, затем скатаны в свитки и помешены в бронзовые трубки.
– Разве есть разница между папирусом и пергаментом? – спросил Джордино.
– Безусловно. Папирус – тропическое растение. Из его стеблей египтяне делали похожий на бумагу материал для письма. Пергамент изготавливали из кожи животных, главным образом молодых телят и ягнят.
– Неужели они могли сохраниться через столько лет? – спросил Питт.
– Пергамент должен храниться дольше, чем папирус, – сказал Ротберг. – Их состояние по прошествии шестнадцати веков зависит от условий хранения. Во всяком случае, папирусные свитки, извлеченные из египетских гробниц, до сих пор читаемы, хотя им от роду более трех тысяч лет.
– Теплая и сухая атмосфера?
– Да.
– А если свитки хранились где-то на северном побережье Швеции или России?
Ротберг склонил голову и глубоко задумался:
– Полагаю, зимний холод сохранял их, но в период летнего таяния и повышенной влажности они могли разрушаться.
Питт ощутил запах поражения. Надежда найти библиотечные манускрипты в целости быстро таяла.
Лили не разделяла пессимизма спутников. Ее лицо разрумянилось от возбуждения.
– Скажите, доктор Ротберг, если бы вы были на месте Юния Венатора, какие книги вы стали бы спасать в первую очередь.
– Сложный вопрос – Ротберг растерянно заморгал. – Я могу только предположить, что он первым делом постарался бы спасти работы Софокла, Еврипида, Аристотеля и Платона. И, конечно, Гомера. Этот великий грек написал двадцать четыре книги, но только некоторые дошли до нас. Думаю, Венатор должен был спасти пятьдесят тысяч томов по греческой, римской, этрусской и египетской истории – примерно столько мог увезти его флот. Египетская литература представляет особый интерес, поскольку огромное количество томов, а также религиозных и научных материалов утрачено. Мы почти ничего не знаем об этрусках, а Клавдий написал их подробную историю, которая хранилась на полках Александрийской библиотеки. Я бы непременно прихватил работы по древнееврейским и христианским законам и традициям. Информация, содержащаяся в этих свитках, вероятно, потрясла бы современных исследователей Библии.
– Книги по науке? – добавил Джордино.
– Ну это само собой разумеется.
– Не забудьте о кулинарных книгах, – вмешалась Лили.
Ротберг расхохотался.
– Венатор знал свое дело. Полагаю, он спас самые распространенные знания и материалы, в том числе книги по кулинарии и домоводству. Можно сказать, понемногу обо всем и для всех.
– И сведения по античной геологии, – сказал Питт.
– Их, конечно, тоже, – согласился Ротберг.
– Что-нибудь известно о том, что это был за человек? – поинтересовалась Лили.
– Венатор?
– Да.
– Он был величайшим интеллектуалом своего времени. Известнейший ученый и педагог, он покинул одно из ведущих учебных заведений Афин, чтобы стать последним хранителем Александрийской библиотеки. Он написал более сотни книг, изобразив политическую и социальную картину мира на протяжении четырех тысячелетий. К сожалению, ни одна из них не дошла до наших дней.
– Археологи дорого бы дали за возможность ознакомиться с информацией, которой владел этот человек, и теми сокровищами, которые ему удалось собрать, – сказала Лили.
– Что мы еще о нем знаем? – спросил Питт.
– Немногое. У Венатора было много учеников, впоследствии ставших известными писателями и учеными. Один из них, некто Диокл из Антиохии, упоминал о нем в своих очерках. Он писал о Венаторе как о смелом, прогрессивном человеке, который не боялся углубиться в те отрасли знаний, куда опасались сунуться другие ученые. Будучи христианином, он относился к религии как к социальной науке. Это и было основной причиной трений, возникших между Венатором и христианским фанатиком Теофилием, патриархом Александрии. Теофилий преследовал Венатора, проклинал его, утверждая, что музей и библиотека – рассадники язычества. В конце концов, он убедил императора Феодосия, который также был крайне религиозен, уничтожить «очаг заразы». До сих пор считалось, что Венатор был убит по приказу Теофилия.
– Теперь мы знаем, – сказала Лили, – что он спасся сам и спас главную часть коллекции.
– Когда сенатор Питт рассказал мне о вашем открытии, я почувствовал себя уличным мусорщиком, выигравшим в расшибалочку миллион долларов, – улыбнулся Ротберг.
– У вас есть какие-нибудь идеи относительно того, где Венатор мог спрятать сокровища? – спросил Питт.
Ротберг надолго задумался.
– Юний Венатор был необычным человеком, – медленно начал он. – Он всегда шел своим путем. Он имел доступ к огромному кладезю знаний, недоступных простым смертным. Его маршрут наверняка был научно обоснован; все, что можно было учесть, было учтено. Он ни за что не стал бы полагаться на волю случая, хотя, конечно, делал скидку на непредвиденные факторы. И он отлично выполнил свою работу, раз сокровища пролежали в сохранности шестнадцать веков. – Ротберг тяжело вздохнул и поднял руки вверх, как бы признавая свое поражение. – Нет, к несчастью, я не могу дать вам ключ к поискам. О Венаторе известно слишком мало, чтобы можно было предугадать ход его мыслей.
– Но должны же быть у вас хоть какие-нибудь идеи! – настаивал Питт.
Ротберг долго смотрел на пляшущие в камине языки пламени, после чего сказал:
– Единственное, что я могу утверждать с полной определенностью, – тайник Венатора находится там, где никому не придет в голову его искать.
27
Часы Исмаила показывали 7.58. Прячась за стволом ветвистой ели, он не сводил глаз с дома. Из одной трубы в небо поднимался дымок. Камиль, Исмаил это знал, была ранней пташкой и любила готовить. Поэтому он не без оснований пришел к выводу, что она уже на ногах и готовит завтрак для себя и своих охранников.
Он был сыном пустыни, не привычным к ледяному холоду, схватившему его в безжалостные объятия. Ему была невыносима вынужденная неподвижность. Очень хотелось сделать несколько энергичных движений, потопать ногами. Исмаил уже не чувствовал пальцев на ногах, а пальцы на руках занемели, несмотря на толстые перчатки. Холод проникал в глубь его существа, замораживал душу, притуплял чувствительность, замедлял реакцию. Неожиданно его охватил страх. Он понял, что очень боится провалить работу и погибнуть ни за грош.
Неопытность Исмаила проявилась сейчас, как говорится, по полной программе. В решающий момент операции он почувствовал, что не готов к ней. Он не мог отделаться от мысли, что ненавистные американцы каким-то образом узнали о его приближении и готовы к отпору. Нервозность и страх отнюдь не способствовали принятию быстрых и правильных решений.
7.59. Он бросил взгляд на фургон, стоявший у въезда на дорогу. Охранники сменялись каждые четыре часа. Отсидев свою смену в холодной машине, они отправлялись в теплое помещение и продолжали дежурство там. Таким образом, на стометровой подъездной дороге могли одновременно находиться два человека, идущие к дому или из дома.
Исмаил сфокусировал внимание на охраннике, патрулирующем вокруг дома. Он как раз приближался к дереву, за которым прятался Исмаил. Выдыхаемый парнем воздух превращался в пар, который белым облачком висел у его лица. Взгляд был спокойным и уверенным. Он внимательно смотрел по сторонам.
Монотонная работа и лютый холод не ослабили внимания агента секретной службы. Его глаза сканировали окрестности как радар. Меньше чем через минуту он заметит следы Исмаила на снегу.
Тот тихонько выругался и постарался вжаться в снег. Он понимал, что находится на виду. Сосновые иголки, которыми он был присыпан сверху, не смогут остановить пули.
8.00. Дверь дома открылась, и из нее вышли двое. На них были шерстяные шапки и лыжные костюмы. Осмотрев местность, они пошли по дороге к фургону, ведя неторопливую беседу.
Исмаил ждал. Он хотел, чтобы пришедшие на смену охранники добрались до машины, чтобы застигнуть сразу всех четверых. Но он просчитался и занял позицию слишком рано. Охранники успели пройти по заснеженной дороге только пятьдесят метров, когда агент, обходивший дом, заметил следы Исмаила.
Он остановился и поднес к губам рацию. Его слова были прерваны громким треском автомата Исмаила. У него было мощное и очень шумное оружие – «Кехлер и Кох МР5».
Итак, любительский план Исмаила начался не слишком удачно. Профи снял бы охранника одним выстрелом из бесшумной полуавтоматической винтовки, послав тому пулю между глаз. Исмаил же послал в грудь охранника десять пуль, еще не меньше двадцати угодили в деревья, растущие рядом.
Один из налетчиков принялся беспорядочно швырять одну за другой гранаты в припаркованный фургон. Остальные полизали его очередями из автоматов. Сложные, точно выверенные планы нападения на объекты были выше понимания многих террористов. Хитроумие и расчет были им чужды. Их единственной надеждой была удача. Одна из гранат влетела в кабину через ветровое стекло и взорвалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85