— Интересно, — нейтрально произнес Щербаков. — Мне кажется, об этом нам надо было думать раньше.
Путин перевернул карту заштрихованным квадратом к себе.
— Да все это уже сто раз обговорено… У нас триединая задача: во-первых, выявить подходы к базе, во-вторых, при возможности установить место дислокации и наличные силы Барса с Тайпаном. И, конечно же, при возможности взять их за жабры… И если повезет, захомутать и Эмира.
— Лучше уничтожить гадов, — бросил реплику Щербаков.
— Разумеется, это лучший из вариантов… И в третьих, если этого не получится или мы их там не найдем, оставляем навигационные маяки… На них и будут ориентироваться крылатые ракеты… Но меня что еще беспокоит… эти американцы из «Дельты»… Ведь мы можем помешать друг другу…
Шторм не сразу ответил. Он на мгновение закрыл глаза, словно силился что-то вспомнить.
— Ничего страшного, — сказал он, — будет новая встреча на Эльбе. Но нам к этому надо быть готовыми, нестыковка, действительно, может иметь место…
Шторм взглянул на часы.
— Пора возвращать ребят с пляжа, а то перегреются и будут вялые. Я думаю, Владимир Владимирович, вам не мешало бы немного поспать, а то кто знает, когда такая возможность еще представится.
Путин тоже поглядел на часы.
— Не до сна, я еще должен появиться перед журналистами. Во сколько сбор?
— В двадцать часов… В бомбоубежище.
Бочаров ручей не был исключением: как и другие резиденции президента, он тоже имел свое бомбоубежище, с глубокими ответвлениями и потайными выходами к море. Здесь было все для жизнеобеспечения: и своя электроподстанция, и изрядный запас кислорода, и два огромных морозильника, набитых провизией. В отдельном боксике находились гидрокостюмы с аквалангами, с помощью которых можно было через специальные шлюзы попасть в море, на глубине двадцати метров.
А в это время, наверху, на опрятном, зеленом газоне располагались журналисты. Их, с разрешения Путина, пустили на территорию резиденции и было даже обещано, что он сам появится перед ними. Всем не терпелось узнать подробности покушения от самого президента. Особенно активничал Октавиан Рубцов из НТВ, который получил от главного редактора программы абсолютно конкретное задание: снять президента крупным планом, но с таким расчетом, чтобы его слова о покушении оставляли сомнения в его искренности. Путин с самого начала своего президентства был для НТВ антигероем и именно НТВ по всякому поводу напоминало зрителям его коронку насчет сортира, где будут мочить террористов… И по мере того как операция в Чечне затягивалась, это напоминание о туалете, конечно же, не играло на повышение авторитета президента.
Он появился совершенно неожиданно, что вызвало настоящий переполох на биваке журналистов. Однако Рубцов успел толкнуть в плечо разлегшегося в тени кипариса своего оператора, а сам, вскочив на ноги, бегом устремился на встречу Путину. Но ему помешали: брошенная людьми из ОРТ тренога спутала его шаг и Рубцов, споткнувшись, носом сунулся в газон. И все-таки он был среди тех, кто первым взял в кольцо главу государства.
На президенте были светлые хлопчатобумажные брюки и кремового цвета сорочка с короткими отложными рукавами. На ногах китайские туфли с плетеными союзками.
Он поздоровался и, предвосхищая вопросы, громко сказал:
— Как видите президент жив и здоров. Недоразумение на дороге — рядовое ДТП…
Рубцов плечом оттеснил своего коллегу из Российского телевидения и задал вопрос:
— Если это рядовое ДТП, то почему телевидение сообщало о взрыве?
— Вам виднее, — президент взглянул на микрофон, который корреспондент держал в руках. — Если не ошибаюсь, именно НТВ первое выдвинуло версию о взрыве на дороге А 105 и о покушении…
— А разве это не так? — это уже был вопрос от корреспондента CNN Марка Сандлера. — Рейтер передало сообщение, что в «феррари» , пытавшегося протаранить вашу машину, было не менее десяти килограммов тротила… И потом… Говорят, ФСБ арестовало сотрудника транспортной милиции, который якобы был связным террористов на пути следования вашего кортежа.
Путин на секунду задумался. Он понимал, что играть в незнайку глупо. И именно в эту минуту видеокамера с обозначением НТВ, взяла крупным планом его лицо, когда видны были мелкие бисеринки пота и остановившийся на мгновение взгляд.
— Хорошо, все может быть именно так, как говорите вы и агентство Рейтер… Сейчас ведется расследование и только оно покажет — было ли это преднамеренное покушение на президента или вывих какого-то лихача-одиночки…
— Вы не боитесь приезжать в Сочи, это ведь рядом с Чечней?
— Вы не совсем правы, посмотрите на карту… И второе… Если бы президент прятался, была бы у вас сейчас возможность задавать ему вопросы? — Путин улыбнулся, но не было в этой улыбке полной открытости. — Однако не буду в такой прекрасный день отнимать у вас время, — он взглянул на одного из охранников.
— Владимир Владимирович, последний вопрос, — вперед вылез потный бородатый человек в кожаной безрукавке. Длинные, как будто сто лет немытые волосы полоскались по плечам. — Правда ли, что вы в свою бытность разведчиком, выкрали у НАТО карту дислокации крылатых ракет в Западной Европе?
— Без комментариев… — Путин хотел было повернуться, чтобы уйти, но в последнее мгновение что-то переиначил и, повернувшись к человеку с длинными патлами, сказал: — Не буду вас и тех, кто просил вас задать мне это вопрос, разубеждать, но… Для таких целей существует космическая разведка, поэтому нет необходимости красть карты…
Конечно, он лукавил, потому что имел самое прямое отношение к вербовке одного из гражданских сотрудников военной базы, дислоцировавшейся в южной части Германии Но речь шла не о дислокации крылатых ракет, а об авиации дальнего действия и ее оснащении.
После встречи с журналистами, Путин принял душ и позвонил в Москву жене. Своим звонком хотел убедить ее в своем присутствии именно в Бочаровом ручье, в противном случае, и она хорошо об этом знала, он не смог бы с ней связаться. Затем, уединившись, на третьем этаже резиденции, он прилег на диван с томиком «Сенеки» в руках. По своему обыкновению, он открыл книгу на случайной странице и прочел то, что начиналось с первого верхнего абзаца: «Нет стен, непобедимых для фортуны; так возведем укрепления внутри себя! Если здесь все надежно, человека можно осаждать, но нельзя взять приступом. — Ты хочешь знать, каковы эти укрепления? — Что бы с тобой ни случилось, не выходи из себя; знай, что все, направленное, на первый взгляд, к твоему ущербу, служит сохранению вселенной, что в нем-то как раз и осуществляется положенный миру кругооборот…»
Он отложил книгу, закрыл глаза. Вспомнил другие слова философа: «Люби разум — и эта любовь даст тебе оружие против жесточайших испытаний».
Он протянул руку к мобильнику, оставленному на подоконнике, и снова позвонил в Москву. Когда ответили, сказал: «Люся, а ты случайно не забыла про второго президента России? Ты ничего не хочешь ему сказать…» Он слушал и, улыбаясь, кивал головой: «Вот это другое дело… Если не ошибаюсь, это Рильке, его „Сонеты к Орфею“… Отвечаю тем же… алмазной пылью в отдаленье на луг просыпалась роса. Покой на души пролился и вера без богослуженья творит тихонько чудеса…
Наступила долгая волнительная для обоих пауза, после чего Путин сказал: «Лю, если захочешь со мной посекретничать, встретимся в полночь на Полярной звезде. Время московское…»
Это их давняя привычка, во время разлук, «встречаться» взглядами на Полярной…
В половине седьмого он побрился, сменил белье и в спортивном костюме спустился вниз, в столовую. Шторм и Щербаков сидели за одним столом с бойцами. Им уже подали второе — запеченную в винном соусе телятину, ромштекс и жареную лососину. Огромные тарелки с фруктами, словно на картинах итальянских художников, колоритно выделялись на фоне белоснежных скатертей, светлой посуды и искрящихся тонкими гранями хрустальных фужеров.
Путину вспомнился рассказ офицера, бравшего дворец Амина. Перед началом операции спецназовцы из групп «Зенит» и «Гром» (прародительницы спецподразделения «Альфа» ), ожидая сигнала к атаке, перебивались сигаретой и мерзли в холодных афганских сумерках.. Почти целый день без крошки еды. Перед боем совместили обед с ужиным: самое элитное спецподразделение в стране накормили жиденьким супом и гречневой с мясом кашей… С таким же «комфортом» группа «А» работала и в Баку. Бойцов на три месяца поселили в казарме, где были одни только матрацы и при этом так же, как и в Афганистане, они питались всухомятку. И все это при небывалой материальной заинтересованности — 3 рубля 50 копеек командировочных в сутки…
…Когда Путин вошел, Щербаков командно воскликнул: «Президент, все встали!».
Пожелав команде приятного аппетита, Путин уселся на свободный стул, рядом со Штормом. Все тоже опустились на свои места. Напротив него поглощали ужин молодой Шторм и Воропаев. Они чем-то были похожи: аккуратно зачесанные на пробор волосы, скуластые, обтянутые загорелой кожей лица. Бросилось в глаза: Виктор Шторм запросто орудовал ножом и вилкой в то время как Воропаев пользовался только одной вилкой. Чувствовалось, что управляться со столовыми приборами он не умеет.
Слева от Шторма сидел Изербеков, узкий в плечах, но с накаченной шеей. Кисти рук выдавали молодую, жилистую силу. Рядом с ним — коротко стриженый блондин, с плотно прижатыми к черепу ушными раковинами, с небольшим рубцом, белеющим чуть ниже височной кости. Это капитан Службы контрразведки Айвар Гулбе. Родом из Москвы, отец — бывший разведчик-нелегал, работавший долгие годы в одной из Европейских стран. Путин лично знал старшего Гулбе и ценил его, как профессионала экстра-класса.
Два морских пехотинца Бардин и Калинка, оба рослые, заматеревшие на бесконечных спецзаданиях, сидели с краю стола и вовсю наворачивали по второй порции жареной лососины.
«Все, как на подбор, — думал Путин, глядя на людей, мирно сидящих за обеденным столом — сильные, молодые, но…» За этим «но» крылось беспокойство, граничащее с паникой, ибо он понимал, что через несколько часов в судьбах этих людей могут произойти самые разительные перемены, без каких бы то ни было утешительных прогнозов… Но лучше об этом не думать, решил он, и попросил Шторма передать ему тарелку с ветчиной. В принципе ему есть не хотелось, но если бы он прекратил обед, то, следуя субординации, и все остальные наверняка закончили бы трапезу…
…После обеда Путин в сопровождении Щербакова ушел к себе, а бойцы спустились в спортзал, находящийся на одном из нижних этажей. Шторм предложил им отдохнуть. Чтобы не терять зря время, он провел инструктаж: к шведской стенке прикрепил плакат с обозначениями местности. Определил порядок высадки с вертолета на высоте 502, рассредоточение на местности, кто за кем и в какой точке должен занять позицию. Чтобы в темноте не перестреляли друг друга, на шапочках-масках будут обозначены фосфоресцирующие метки. Определил и сигнал голосом: имена «Виктор» и «Алик».
— На первом этапе работать нам придется в темноте, поэтому особое внимание прошу уделить приборам ночного виденья. Чтобы крепеж был надежный, ибо передвигаться в основном придется по скалам. Пойдем в обычной экипировке: все металлические предметы должны быть изолированы друг от друга. — Шторм бросил взгляд на ноги спецназовцев. — Конечно, хорошо бы так на легке и пойти, но кроссовки не та обувь, если придется драться врукопашную…
В зал вошел Щербаков и присел на кипу матов, обтянутых дерматином. У него, как назло, заныл коренной зуб и он себя ругнул за то, что не обратился раньше к стоматологу. «Не надо было есть сладкого» , — попенял себе полковник, однако слова Шторма отвлекли его от неприятных ощущений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67