Его черная кожаная куртка сливалась с темнотой, и сейчас Болана было трудно разглядеть на фоне темной стены. Он привык работать в темноте. Она стала своеобразной средой его обитания. Это было связано в основном с тем, что Болан должен был действовать вопреки обстоятельствам, препятствующим выполнению его намерений.
Высоко над головой, над крышами вытянувшихся к небу зданий, пропищала летучая мышь. Такое замечаешь не каждый день. Болан подавил улыбку. Эта летучая мышь напомнила Палачу его самого.
Его мышцы затекли от неподвижности. Светящиеся часы на руке показывали всего лишь два часа ночи. Для вечернего визита Кущенко слишком поздно. Двери закрыты, теперь он появится уже только после восхода солнца. Скорее всего, террорист придет на крышу сразу, как только откроется здание. Хотя бы под видом служащего какой-нибудь из разместившихся в "Дал Тексе" компаний. Это не вызовет ни у кого подозрений.
Поднявшись на ноги, Болан потянулся, скрестив над головой руки. Затем он подпрыгнул, чтоб достать руками до крыши машинного отделения. Импровизированная аэробика помогла справиться с одеревенелостью тела. Болан хорошо понимал, что и умение совершать какие-то действия в мгновение ока играют решающую роль в его жизни. Поэтому необходимо быть в боевой готовности в любую секунду.
Подойдя к парапету, он бросил взгляд вниз. Как и любой другой крупный американский город, Даллас жил ночной жизнью. Находящийся вдали от суеты Нью-Йорка или Лос-Анджелеса, он был несравним ни с одним из этих городов. На Дилей Плаза остановилось несколько машин. На Стиммонс Фривей, наблюдалось некоторое движение. Болан направился к противоположному краю крыши, чтобы взглянуть на здания, находящиеся позади "Дал Текса".
В некоторых окнах горел свет. Работая в жестких условиях сокращения штатов, многие служащие оставались допоздна, занимаясь неблагодарным трудом. В этом Болан опять обнаружил сходство с его карьерой. Было удивительно, сколько людей считают подобное в порядке вещей. Легче оставаться безучастным и не думать о том, что будет завтра, чем беспокоиться о том, что останется после тебя.
Где эта забота о будущем ради тех, кто придет после нас? Людей, думающих об этом, очень мало. К ним, пожалуй, можно было бы отнести Броньолу. Это являлось чертой его характера, которой Болан восхищался больше всего. Неоднократно случалось, что во имя будущего, как это ни громко звучит, этот истинный борец за справедливость ставил под угрозу свое собственное благополучие. Броньола работал на Завтра, в которое, может быть, вообще никто не верил...
Живя во мраке, Болан воспринимал Броньолу как маяк, лучи которого помогали ему находить единственно правильное решение. Хотя Болан хорошо знал, что Броньола бывает так же груб и жесток, как и он сам. Они были привязаны друг к другу так, что разрушить эту дружбу было просто невозможно.
А между Боланом и той братией, что копошилась в своих конторах в ночные часы, лежала огромная пропасть. Ни один из них не смог бы занять его место. Его работа была уникальна. Он никогда не знал, что случится с ним потом, когда придет конец его очередной эпопее. Он понимал, что рано или поздно наступит тот день, когда все закончится. Кто займет его место? Полицейский болван, стоящий по стойке "смирно"? Тогда прибавится лишь еще одна кровавая мишень для врага. И если бы Болан вдруг решил отправиться на покой, купить себе ферму, то кто вместо него стал заниматься бы борьбой за счастье человечества? Джон? Билл?
Может и так...
Но потом подойдет очередь уйти и им. А что дальше?
Болан повернулся и пошел обратно к пристройке, где собирался переночевать. Грубый камень, на который он опирался, казался надежным и крепким. Он взглянул наверх — светлая точка промелькнула по небу и через мгновение пропала. На секунду небо осветилось, но тут же померкло, и опять воцарилась темнота...
Болан заснул.
Первые лучи восходящего солнца не принесли тепла. Болан почувствовал, что рассвело, и приоткрыл глаза. Он проснулся в один момент. Его часы показывали пять минут седьмого. Тяжелые ночные воспоминания еще не совсем ушли из его сознания, он чувствовал себя немного подавленным. Но лучи света постепенно рассеяли депрессию, овладевшую им за ночь.
Болан встал и потянулся. Он проверил свое оружие, удостоверился в его работоспособности. Его куртка отяжелела, капли росы сверкали на коже, как маленькие драгоценные камни. Позади себя он услышал гул. Да, он не ослышался, — заработал лифт, возвещая о начале трудового дня. С этой минуты Кущенко можно было ожидать в любой момент.
Но это было не единственной опасностью. Если 1963 год чему-то научил остолопов из спецслужб, сюда должны были прибыть хорошо вооруженные охранники. Им, конечно, не устроить засаду на каждой крыше, но их присутствие станет серьезной помехой.
Болан догадывался, что здание "Дал Текса" не занимает главное место в дислокации охраны. Снайперское ружье, спрятанное в вентиляционной трубе, означало, что Кущенко сделал этот шаг не без помощи особой информации.
"Может, мне еще представится случай спросить его об этом", — подумал Болан. В половине седьмого он услышал шаги на лестнице. Дверь скрипнула, открылась и затворилась снова. Кущенко прибыл...
Высокий брюнет, одетый в сильно накрахмаленный комбинезон, готовился к выполнению своего задания. Закрыв за собой дверь, он ступил на хрустящую под ногами гальку. Преодолевая искушение пригвоздить террориста на месте, Болан вжался в стену. И ждал. Может быть, Кущенко окажется не один? Болан понял, что он столкнется с ним лицом к лицу прежде, чем тот начнет что-либо делать.
Молодой русский внимательно огляделся вокруг, будто он пришел сюда работать и оценивает то, чем предстоит ему заниматься в течение дня. В то же время Болан заметил, что тот осматривает соседние крыши, остерегаясь раннего появления охраны. Удовлетворенный тем, что его никто не видит, Кущенко направился к вентиляционной трубе и поднял куб, точно так же, как накануне вечером это сделал Болан.
Террорист снял куб и вытащил сверток. Он опустился на колени, развязал ремни, стягивающие холст, и извлек оттуда "Вальтер". Посмотрев сначала в окуляр, потом в объектив, он начал последние приготовления. Еще раз взглянув в прицел, он, удовлетворенный результатами проверки оптики, открыл коробку с патронами. Кущенко вытащил магазин и, тщательно проверяя каждый патрон, зарядил пять штук. Закончив эту ответственную процедуру, он вставил магазин на место со звучным щелчком.
Теперь все стало абсолютно ясно: он собирался стрелять сам вот с этой самой крыши. Довольный правильностью своих логических построений, Болан проскользнул за машинное отделение лифта. Выглядывая оттуда, он заметил, что Кущенко положил ружье обратно в вентиляционную трубу и поставил на место куб.
Когда Кущенко произвел эти манипуляции, Болан вытащил свой "Большой Гром". Пистолет сверкнул на ярком утреннем солнце, и Палач вышел из-за машинного отделения. Он сделал полдюжины шагов, как вдруг с шумом распахнулась дверь, с силой ударившись о стену. На крышу вступили два дюжих молодчика с пистолетами наготове.
— Вот это как раз то, что нам и нужно, приятель... — сказал старший из них, лысый, одетый в штатское. — Задержите его и растолкуйте ему его права...
Болан онемел.
Второй молодчик в полицейской форме махнул ему рукой.
— Брось оружие. Оттолкни его ботинком в сторону. И не трепыхайся... Резкое движение, и я стреляю...
Болан выполнил все, как было ему приказано, кинув "Большой Гром" на смоляную поверхность крыши. Когда он выпрямился, полицейский подошел к нему и обыскал. Он присвистнул, когда обнаружил "Беретту", и поднял ее вверх, чтобы показать лысому.
— Красивый, — сказал тот.
Болан указал одной рукой на Кущенко.
— Вы бы лучше вот о нем позаботились...
Лысый обернулся и посмотрел туда, куда указывал Болан.
— О нем? С какой стати? Он тут по делу. В отличие от тебя.
Кущенко кивнул лысому, потом Болану, затем заговорил:
— Да, сэр, мне пора приниматься за работу.
— Пошли! — сказал полицейский.
Болан двинулся по направлению к двери. Он обернулся, чтобы взглянуть на русского.
Кущенко улыбался...
18
Лысый и полицейский не обратили внимания на немой диалог Болана и Кущенко и подтолкнули его, на этот раз более ощутимо, к двери. Кущенко провожал их взглядом, его улыбка тускнела, переходя в мину философской задумчивости.
Болан остановился и обернулся.
— Постойте, я говорю вам, это — террорист. Через пару часов вы уже его не поймаете, а пока вы еще можете его остановить. Честное слово!
— Ну да? — Лысый еще раз пихнул Болана. — А я говорю тебе, пошевеливайся. Давай, давай...
— Вы должны меня выслушать, черт подери! Взгляните под тот куб, справа от этого негодяя. Там его ружье!
— Да, да. Я в курсе. Это твое ружье. Я даже знаю, что ты хочешь заговорить нам зубы и свалить от нас...
— Замолчи, Майк. У тебя больно длинный язык, — полицейский обернулся к лысому, который держал пистолет как раз между ним и Боланом. Похоже было, что этот полицейский был тут главный, а лысый его сопровождает в качестве дополнительной мускульной силы.
Болан мгновенно оценил ситуацию. Эти ребята несомненно были с русским заодно. Такой вывод можно было сделать, судя по их наплевательскому отношению к его заверениям. Но обстоятельства изменились. Болан был разоружен.
— Ну ладно, как знаете, потом прочитаете об этом в газетах, — сказал Болан, полагая, что веско аргументировал свою позицию.
Он пожал плечами и побрел к дверному проему.
Полицейский шагнул в него первым, затем вошел Болан, а сзади — Майк.
Когда троица спустилась по ступеням, Болан двинулся к двери на этаж и уже почти открыл её, когда полицейский остановил его:
— Постой, сынуля. Мы спустимся по служебной лестнице. Была охота транжирить на тебя электричество, да к тому же там длиннее путь и ты, чего доброго, захочешь свалить...
— Я вообще никуда не пойду, — сказал Болан и ехидно улыбнулся полицейскому.
— Имеешь право, сынуля...
— Тебе не кажется, что я с большой натяжкой могу быть твоим сынулей?
— Да ну?..
— Ты родился на Юге?
— Это не имеет никакого значения, откуда я родом. Меня даже не интересует, откуда ты родом. Вот и все... Какая тебе разница, где мы пойдем? — он показал на лестничный марш стволом своего "Магнума". Этим пистолетом не вооружали полицию, хотя Болан знал некоторых полицейских, которые предпочитали его табельному оружию.
Болан медленно побрел к лестнице, неохотно оторвав руку от двери. Он хотел убежать от тех, кто арестовал его, в тот момент, когда они немного успокоятся и ослабят бдительность. Если они поймут, что дело сделано, то не будут слишком осторожными. И как только у Болана появится шанс, им несдобровать...
Троица вновь двинулась вниз по лестнице, полицейский шел впереди, а Майк замыкал это шествие.
Пройдя четыре пролета, Болан взглянул на часы. Было без пяти девять... Эскорт с президентом должен появиться приблизительно через пять минут. Он не мог больше ждать.
Болан прыгнул вперед, схватив полицейского выше поясницы. Он крепко в него вцепился, прикрываясь его телом.
Майк заорал и стал стрелять. На это Болан и рассчитывал. Лысый застыл, стреляя в одну точку. Понимая, что он ввяжется в драку, Болан развернулся, оказавшись на площадке очередного этажа. От сильного толчка из кармана полицейского разлетелись в разные стороны два пистолета и "Магнум". Последний упал совсем рядом с Палачом.
Носком ботинка он пытался достать пистолет, по-прежнему прикрываясь телом полицейского, как щитом.
— Черт тебя подери, Майк, не стой на месте, — завопил полицейский, — пристрели ты этого выродка! Скорее, а то он пришлепнет нас обоих!
Майк начал спускаться по ступенькам. Изо всей силы Болан оттолкнул полицейского назад, чтобы дотянуться до рукоятки "Магнума".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35