Болан и полицейский одновременно присели — каждый в надежде дотянуться до пистолета. Майк выстрелил еще раз. Когда Болан схватил оружие, полицейский замер, предчувствуя близкий конец, и подался вперед. Последовал выстрел, и кровь хлынула на его синюю униформу. Стрелял Майк, но его пуля попала не туда, куда он хотел попасть. Даллас лишился полицейского. Майк на мгновение застыл, но надо было отдать ему должное, у него оказалась хорошая реакция. Прежде чем Болан сделал первый выстрел, лысый кинулся наверх по лестнице.
Побежав за ним, Болан преодолел один пролет. На площадке он остановился, чтобы убедиться, что пушка Майка его не достанет. Болан услышал, что шаги лысого все еще стучат по лестнице — тот забирался все выше и выше.
Болан бросился за ним, взглянув на свои часы. Без двух девять. Две минуты...
Целая вечность...
Пробежав еще один пролет, Болан услышал, как распахнулась дверь на крышу, ударившись о стену. На лестнице стало слышно, как на улице внизу ликует толпа. Шум людского потока приближался.
Но вот звук стих. Майк закрыл дверь. Темнота на лестничной клетке показалась еще более глубокой, чем прежде. Болан добрался до верхней площадки и остановился у двери. Он толкнул её, но дверь не поддавалась. Или Майк подпер её чем-то с той стороны, или держит её. Дверь была сделана из толстого листа железа, и прострелить её насквозь оказалось невозможно. С разбега изо всех сил Болан ударил её плечом. На этот раз его усилия увенчались успехом — дверь с силой распахнулась и снова ударилась о стену.
Первым выстрелил Майк. Он попал в дверной проем, и пуля прогремела по лестничной площадке. Болан хотел ответить, но почти сразу же за первым выстрелом Майка последовали еще три.
Он должен остановить Кущенко. Может быть, уже поздно предотвратить убийство президента, но у Болана был еще шанс схватить убийцу. Русскому некуда деваться — с крыши оставался один-единственный выход — через железную дверь. Но это все потом, а сейчас...
Болан пригнулся и кинулся к ближайшему укрытию. В этот момент прозвучал еще один выстрел Майка. Болан заметил какое-то движение на крышах соседних зданий. По силуэтам цвета хаки он определил, что это полицейские снайперы.
А где Кущенко?
Болан изучал обстановку на крыше, держа при этом голову как можно ниже, но никакого террориста не было и в помине. Палач сообразил, что тот может прятаться там, где ночью спал он сам. Совершенно идиотская ситуация: Болан знал, что террорист с ружьем находится где-то тут, на крыше дома, откуда две минуты назад им было сделано несколько выстрелов в президента страны.
И если полицейские схватят Болана живым, а они попытаются это сделать, то никто не поверит ни единому его слову. Даже если ему представится возможность в подробностях рассказать всю эту почти фантастическую историю. И тогда вся страна узнает, что он, Палач, стал убийцей Президента Соединенных Штатов Америки. Это вполне уложится в сознании толпы. Как же, это же ненормальный Мак Болан...
Майк ждал подходящего момента. В голову Палача вдруг пришла почти нереальная мысль: Кущенко, скорее всего сбежал...
Но как?..
Внизу на улице царил хаос. Гневная волна возмущения переросла в постоянный гул. Вдалеке вопили сирены. Болан стал гадать, пострадал ли кто-нибудь, и если пострадал, то кто?
Сирены приближались к зданию, казалось, их вой заполнил все воздушное пространство, прилегающее к Дилей Плаза. Они ввинчивались в небо с каким-то дьявольским звуком, словно отлетая от стен ближайших зданий. Вот рев внизу стал затихать. Неужели все кончено? Шанс потерян? Болан пал духом. Сейчас из любой точки мог последовать выстрел. Выстрел в него. Скорее всего, на этой крыше, кроме его и Майка, нет никого. Время играло на лысого. Все, что от того требовалось, — смирно лежать на крыше и ждать...
Положение было ужасным: выстрелы в президента повесят на него, Болана, убийство полицейского тоже, и никто не усомнится, что все это дело одних и тех же рук. Так что полицейские могут позволить себе роскошь не брать Болана живым.
Да, версия очень стройная. Болан даже удивился, насколько он завяз в этой гнусной истории. Но почему никто не стреляет и не спешит на крышу? Почему никто не захлопнет ловушку? Никаких действий со стороны спецслужб не наблюдалось, значит, у Болана был еще шанс.
Но вот послышались выстрелы, и за спиной Болана посыпался дождь известки. Потом он услышал, что кто-то перезаряжает ружье. Звук исходил с какой-то из соседних крыш. И вот опять пуля просвистела над его головой.
Пора уходить, подумал Болан.
Он дважды разрядил "Магнум" в том направлении, где, по его предположению, должен был прятаться Майк. Лысый, скрывавшийся за каменной стеной, вскочил и побежал к двери, взглянув в сторону Болана и пригнув голову, Болан рванулся за ним и выстрелил. Он промахнулся, но пуля чиркнула по стене и, чуть изменив направление, попала в правый глаз лысого. Убойная сила "Магнума" оказалась столь велика, что даже после изменения направления пуля разворотила весь череп Майка. Он умер раньше, чем его тело с грохотом свалилось на крышу. Болан нырнул туда в открытую дверь самолета. Почти сразу после этого последовали четыре выстрела снайперов.
Самое худшее осталось позади. Покинуть здание Болану представлялось значительно более легким, чем уйти с крыши. Хотя загадывать было трудно.
Булькающий гул полицейского вертолета заставил его призадуматься. Времени прохлаждаться не было...
Должно быть, здание уже оцеплено. Внизу на лестнице послышались шаги. Скорее всего, это группа захвата. Значит, и лифты находятся под прицелом. Задача Болана оказалась несколько сложнее, чем он предполагал. Палач понимал, что невиновен, но преследователи-то этого не знали. Они пристрелят его, как только он появится им на глаза. Устраивать кровавую бойню ему совсем не хотелось. Эти люди ни в чем не виноваты. Они исполняют приказ. Сдача же в плен никак не входила в планы Болана. С ним особенно не станут церемониться, тем более что в Далласе вообще не любят шутить.
Вертолет уже почти приземлился на крышу. Болан был окружен — ни наверх, ни вниз... Необходимо было придумать что-то из ряда вон выходящее. Он подобрал свое оружие и, внимательно оглянувшись по сторонам, обнаружил вторую дверь на лестничной площадке. Он подбежал к ней как раз в тот момент, когда вертолет коснулся крыши.
Болан повернул ручку и дернул дверь на себя. Сперва дверь сопротивлялась, но со второй попытки она заскрипела, а после третьего рывка открылась. Войдя внутрь, он увидел вращающиеся колеса, блоки и смазанные тросы, державшие противовес и кабину лифта. Он находился на самом верху лифтовой шахты: над его головой было машинное отделение, а внизу зияла пропасть в восемь этажей.
Оставался лишь один шанс спастись.
Шахта оказалась тускло освещена дневным светом, проникающим через окна наверху. Глубоко внизу полоска света свидетельствовала, что кабина находится на первом этаже. Но вот она двинулась наверх.
Собравшись с силами, Болан потянулся, чтоб одной рукой ухватиться за трос. Другой рукой он потянул на себя дверь, чтобы она закрылась. Его перчатки не предназначались для ползания по металлическим тросам, поэтому они стали тут же рваться. Он еще не начал спускаться, но уже ощутил в руках жгучую боль.
Лифт пошел вверх, и Болан поднялся на прежнюю позицию. Он должен был выждать момент. Пока дверь на лестничную площадку закрыта — он в безопасности. Рано или поздно кабина поднимется на верхний этаж. Тогда он сможет осторожно спуститься на ее крышу и добраться до цокольного этажа. Рано или поздно это все равно произойдет.
Иначе ему придется спускаться вниз по тросу на руках.
Лифт продолжал свой неторопливый подъем. Болан встал на край шахты. Где-то рядом были слышны тяжелые шаги по крыше. Вращающиеся колеса гремели, подтягивая трос, поддерживающий кабину, и выпуская трос противовеса. Вот кабина подошла совсем близко, и Болан прыгнул на трос и стал скользить по нему вниз. Вновь напомнило о себе раненое плечо. Кабина находилась в нескольких футах от него. Болан продолжал спуск.
Готово!
Трос, на счастье, оказался смазанным в этом месте машинным маслом, так что посадка на крышу кабины была мягкой и почти безболезненной. Весь спуск занял не больше нескольких секунд.
Стравливая из рук трос, Болан очень осторожно коснулся ботинками крыши, так что и сам не услышал ни звука. Еще один этап позади.
Болан прислушался, чтоб понять, есть ли кто-нибудь в лифте. Но из кабины не доносилось никаких голосов. Похоже, что лифт был пуст. Он наклонился, чтобы попытаться разглядеть кабину внутри. Механический гул означал, что двери лифта открылись. В кабину зашли двое. Их голоса были приглушены, но речь вполне можно было разобрать:
— Я ни черта не понимаю, он как сквозь землю провалился, но я точно знаю, что на крыше их было двое.
— А тот сказал, что был только верзила в черной кожанке.
— Ты его больше слушай. У него башка набита дерьмом. Это видно по его тупой роже. Я сам был на крыше Уголовного суда и собственными глазами видел, что кроме верзилы там бегал еще один ублюдок в черном комбинезоне.
— Может, это какой-нибудь работяга?
— Какого хрена ему там околачиваться? Телевизионных камер там нет, и никто его по телевизору не покажет. Уж лучше торчать внизу, может, тогда твою рожу и покажут по ящику.
— А какая разница, сколько их?
— Ты что, совсем кретин? Один из этих выродков стрелял в президента. Ну, хорошо, пусть стрелял и не попал. И я очень хочу знать, кто такой этот второй. Ловить одного или ловить двоих — большая разница.
— Капитан, а мне кажется, что нам не нужно гнаться за обоими...
— Слушай, Бадди, ты ведь совсем зеленый. В 1963 году ты, наверное, еще не родился. А я вот в это время уже служил в полиции. Я и сейчас уверен, что тогда дело было совсем не так, как печатали в газетах. Я ни на секунду не верил в версию с Освальдом. Не верил и сейчас не верю. Хотя не могу сказать, что случилось на самом деле. Потому что не знаю. И не понимаю, что за хреновина сегодня стряслась там на крыше. Но должен тебе сказать, что ничего подобного истории 1963 года я не допущу. Бад, я хочу найти их обоих, чтобы узнать, в чем там суть, черт бы побрал этих придурков. Это моя работа, Бадди.
— Вам виднее, капитан.
Болан слушал этот разговор с радостью. Похоже, что капитан был неплохим парнем. У Болана даже на мгновенье промелькнула мысль спуститься в кабину и рассказать им все, что касается сегодняшнего события. Но он не мог этого сделать без Кущенко.
Кущенко ушел, и след его потерян. Террорист промахнулся, и это большой плюс. Непонятно только, как он умудрился это сделать? Неужели его целью было отвлечь внимание?
Равно, как и капитану полиции, Болану тоже очень хотелось узнать истину.
Любым путем. И как можно быстрее.
"Прости, капитан, но сейчас это МОЕ дело", — про; себя произнес Болан.
19
Двери лифта открылись в вестибюле первого этажа, и двое вышли. Чуть позже лифт опустился еще на один этаж. Это был подвал. Болан сидел на крыше уже почти целый час. Он больше не слышал разговоров.
Шум лифта в соседней шахте свидетельствовал о том, что охрана, оцепив "Дал Текс", оставила в рабочем состоянии лишь один лифт, чтобы надежнее контролировать передвижение людей внутри здания.
В конце концов, Болан решился на прорыв. Он и так просидел на крыше лифта достаточно долго и сейчас обязан был использовать свой шанс. Металлический люк, позволяющий забраться из кабины лифта на ее крышу, был закрыт двумя защелками. Болан навалился на него, и люк открылся. Болан увидел в отверстии лампы дневного света. За ними был виден пол кабины.
Прозрачный пластиковый щиток закрывал лампы снизу, он не представлял серьезного препятствия. Лампы можно было бы легко разбить, но грохот вызвал бы подозрение охраны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35