Стейнер встал и назвался. Он прошел вдоль ряда убитых и пристрелил четверых, еще подававших признаки жизни, включая Койце, который умер, проклиная его. Никто не должен был попасть в руки никарагуанцев: не говоря уже обо всем прочем, они могли рассказать кое-что, и доверие к Стейнеру как к командиру карателей было бы подорвано. Крестьяне, устрашенные огневой мощью, безжалостностью и явным помешательством стрелявших, скрылись в тумане.
Шестеро оставшихся прошли на одном из надувных плотов две сотни метров через широкую реку, оставили его, прошагали примерно шесть километров через джунгли и вернулись в Тиколанд, в Коста-Рику.
На рассвете они различили в какофонии криков пробудившихся птиц и воплей обезьян резкий грохот самолета, направляющегося на север. Его пилот, тот самый австралиец, который вел «чинук», продолжал оправдывать свою репутацию предусмотрительного. Идя низко над полями вокруг станции, «бивер» рассеивал легкую тошнотворно-оранжевую дымку, которая струилась из выходного отверстия точно перед хвостовой частью. Она расползалась и ложилась полосами поперек плантаций. Затем самолет набрал высоту, накренился — солнце блеснуло золотом на его крыльях — и пошел назад по другому азимуту. Но когда самолет начал снова изрыгать свою отраву, пилот увидел впереди в зарослях маиса крошечную фигурку припавшего на колено крестьянина с чем-то, что, как он слишком хорошо знал, могло быть только установкой «стингер», на плече.
Он оборвал отравленную струю, рванул на себя штурвал и бросил самолет в штопор. Предательский хвост белого дыма завился спиралью — еще немного, и его разнесло бы в щепки. Выровняв и почти потеряв скорость, на высоте менее пятисот метров он сделал разворот на юг и скрылся из виду. Шесть гектаров остались неопрысканными.
Поздним утром Франсиско Франко, мексиканский посредник между Стейнером и его нанимателями, одетый в щегольской серо-голубой костюм с розовым шелковым галстуком и жилет с розовой шелковой подкладкой, сидел, попивая кофе, на веранде маленького деревянного отеля в Лос-Чилосе. За его спиной мальчик-слуга подметал пол.
В конце пыльной улицы появился Стейнер. Его лицо было мрачно, униформа, заляпанная спекшимися пятнами желтого ила так, что они сливались с камуфляжной раскраской, была в беспорядке. Кобура с пистолетом болталась на бедре. Франко неодобрительно наблюдал за его приближением. Возможно, так открыто разгуливать с оружием вполне в порядке вещей в Гватемале или Эль-Сальвадоре. В Тиколанде это может привести к аресту и в любом случае — к вежливому допросу в местной полиции.
Стейнер пнул замешкавшегося цыпленка и с грохотом уселся в кресло за стол Франко. Он тяжело опустил обе руки на столик. Чашка подпрыгнула, расплескав кофе. Глаза Франко сверкнули, и он приложил к расплывшемуся на колене пятну салфетку.
— Нас предали! — крикнул Стейнер. — Предали!
Он снова ударил кулаками по столу. Франко откинулся на спинку кресла.
— Засада в зарослях. Именно так. Ты можешь сказать своему боссу, что работа сделана. Безукоризненно. Без проблем. Как договаривались.
Шрам на щеке дергался, выдавая возбуждение, в то время как Стейнер старался, чтобы в голосе его прозвучало побольше сарказма. Потом он дернул кресло под собой, тяжело осел в него и уставился на мексиканца расширенными глазами, полными ужаса.
— Четырнадцать человек погибли. Четырнадцать отличных парней. Героев! — Он потряс головой, как посаженный в клетку зверь. — Господи! Эти сучьи дети ждали нас. Обстреляли, как только мы высадились. Мои парни сражались как герои, как бешеные псы. И мы победили. Отбросили этих ублюдков и сделали свое дело. Четырнадцать человек. Господи! Мне нужно выпить.
Франко щелкнул пальцами, подзывая мальчишку.
— Un cuarto de rom. Flor de Cana. Subito!
— Закон против пьянства, сеньор. Ничего спиртного до двенадцати часов...
Франко ухватил его за ухо и крутанул. Мальчишка завизжал.
— Принеси, — прошипел Франко.
— Сейчас.
Вернувшись, мальчишка принес лед, нарезанный лимон и небольшую бутылку белого рома.
Стейнер выпил. Франко запустил тонкие пальцы в свои черные волосы:
— Ты уверен? Ты уверен, что они знали о вашем появлении?
Стейнер вытер губы тыльной стороной ладони.
— Вполне. Мы вышли точно на них. Засада.
Франко отметил, что на этот раз они вышли на засаду, в то время как в прошлый раз было сказано «высадились», но не сказал ничего.
Стейнер собрался уходить.
— Скажи боссу — ему нужно проверить свою службу безопасности. Я сделаю это для него. Я делаю немых парней разговорчивыми. Женщин тоже. Скажи ему.
— Скажу, — Франко поднялся и бросил на стол банкноту в сто колонов. — Но дело сделано?
— Безукоризненно.
— Это я скажу ему тоже.
1
Но, конечно, работа была сделана не безукоризненно. Вот почему пятью годами позже старший администратор Международной пищевой ассоциации прилетела в Хитроу.
Мод Адлер была большой женщиной в полном смысле этого слова — худая, высокая, темноволосая, упрямая и крайне амбициозная. Именно благодаря этому в пятьдесят пять лет она достигла положения лишь на ступень ниже вице-президента одного из трех самых больших в мире конгломератов, занимающихся питанием. Она сняла номер в «Гроссвенор-отеле» на Парк-лейн, в одном броске камнем от посольства Соединенных Штатов — но не потому, что она подумывала бросить туда камень. После короткого периода нервозности она и подобные ей обнаружили, что они могут иметь дело с администрацией Клинтона точно так же, как и с предыдущей.
Она полчаса поплавала в бассейне перед традиционным американским завтраком, который подали ей в номер. Потом она оделась в простой, но очень дорогой темно-коричневый брючный костюм и отправилась на такси по одному адресу на Бейкер-стрит. Это был трехэтажный дом, построенный в царствование Вильгельма IV, с двумя фасадами, покрашенный в белый цвет, с красной дверью. Дверной молоток из полированной бронзы был сделан не в виде традиционной львиной головы с кольцом в пасти, а в виде головы дикой собаки — но, возможно, и волка. На бронзовой пластине под кнопкой звонка было выгравировано слово «Волкодав».
Сразу после звонка дверь открылась. Пожилой худощавый человек с очень короткими седыми волосами, одетый в черный свитер, черные брюки и тяжелые ботинки, отполированные до сияния, проводил ее в приемную.
— Полковник ожидает, мадам. Он сейчас выйдет к вам.
Он говорил с шотландским акцентом, знакомым ей. Она не знала, что этот человек — рабочий-протестант из Глазго.
В приемной был безупречный порядок. Свежие номера «Филд», «Кантри лайф», «Файнэншл таймс» и «Дизайн фор сэйф лайф» лежали на столе красного дерева. Гравюра в изящной золотой рамке, изображающая пехотинцев Пиренейской войны, висела в алькове. В комнате было тепло — ее обогревала жаровня из полированной стали и черного железа. Мод Адлер удивилась, увидев здесь открытый огонь. Это произвело на нее впечатление.
— Давайте пройдем в мое логово, мисс Адлер, и поговорим. — Полковник Финчли-Кэмден произвел на нее впечатление еще более сильное. Высокий, загорелый, с серебряными волосами, он был одет в зеленое джерси и клетчатую рубашку. Он говорил в той медленной легкой доверительной манере, которую даруют только Итон, Сандхерст и десять столетий на самой вершине общества. Она решила, что он в очень хорошей форме и хорошо выглядит для своих шестидесяти с небольшим.
Его «логово» на втором этаже было менее официальным, чем комнаты внизу, и выглядело как гостиная богатого холостяка. Кресла обтянуты темной кожей, ковер — откуда-то восточнее Самарканда, и множество серебряных призов, отполированных, но используемых для карандашей, трубок и прочего. На шератоновском столе — графины с напитками и свежий кофе. Фотография в серебряной рамке была единственным намеком на то, что эта комната принадлежит женатому человеку — бледная белокурая дама в окружении черных ретриверов и детей, одетых в стиле Лауры Эшли, смотрела в объектив холодно и близоруко. Хотя это была старая фотография, было похоже, что женщина значительно моложе своего мужа. Большой рабочий стол, три телефона, факс и автоответчик, строгий шкаф с картотекой и компьютер «Appl-LCIII» показывали, что это еще и рабочее место. Полковник указал Адлер на одно из кресел.
— Кофе?
— Да, пожалуйста. Черный, без сахара.
Финчли-Кэмден разлил черную жидкость по крошечным китайским чашкам и сел за стол.
— Поскольку я консультант по безопасности... — в его улыбке был какой-то неприятный оттенок, хотя назвать ее злой было трудно, — ...я самый настоящий параноик во всем, что касается безопасности. Почему вы пришли к нам?
— Вас очень хорошо отрекомендовали. Прима Фуэрца в Мадриде полагает, что вы можете помочь нам.
Она имела в виду правую (некоторые говорили — фашистскую) организацию деловых людей, политиков и военных Испании и Латинской Америки. В прошлом Волкодав имел с ними дело.
— Прекрасно, прекрасно. Но, несомненно, кто-нибудь поближе мог бы сделать это...
— Не обязательно, полковник. — Она облокотилась на ручку кресла, поставив почти пустую чашку на стол. Движения Адлер были не очень грациозны, но уверенны и экономны. — Мы весьма обеспокоены в отношении этого проекта из-за нашей специализации. Мы хотим удержать эту часть операции возможно дальше от дома. Это вторая причина. Мы ищем лучшего.
Он ждал.
— Мой предшественник организовал операцию, желая достичь того же, на что нацелен и этот проект, который, как мы надеемся, вы поддержите. Операция была проведена почти пять лет назад с использованием местных ресурсов.
— Против той же цели?
— Да.
Финчли-Кэмден откинулся назад и сплел пальцы под подбородком. Теперь можно было сказать, что в его улыбке есть нечто злое.
— Они были настороже?
— Совсем нет. Работа, которую мы заказывали, была частично выполнена. Мы не выжидали бы пять лет, если бы это было не так. Но это стоило четырнадцати жертв, и все они попали под огонь своих же.
— О, вот как.
— Так что, вы понимаете, в этот раз мы должны действовать лучше. Вдвое лучше.
— Я не вполне понимаю вас.
— Что ж. САС лучше всего. Но они не совсем подходят нам.
— Я полагаю, вы найдете, что мы подходим значительно лучше. Кроме того, в Соединенном Королевстве гораздо больше людей, которые работали на САС, чем тех, которые работают на них теперь. — Он снова подался вперед. — Я считаю, вы должны рассказать мне об этом деле все.
Это заняло у нее почти час. В конце он задал только один вопрос.
— Сколько вы заплатите?
Адлер нахмурилась, но заготовленный ответ последовал незамедлительно.
— Разовый платеж через швейцарский банковский счет ЕФТ на счет по вашему выбору. Важно, чтобы был произведен только один общий платеж. Он будет включать ваш гонорар, плату тем, кого вы наймете, и все расходы. Я полагаю, вам понадобится около недели, чтобы подсчитать?
— Нет необходимости. В прошлом мы проводили операции такого рода, и не один раз, не более чем в тысяче миль от того места, о котором мы говорили. Но если оплата будет производиться авансом, без дополнений, то рассчитывайте, что я буду подстраиваться под непредвиденные обстоятельства, например, неожиданные сдвиги на рынке оружия и тому подобное.
— Разумеется.
— Что ж, прекрасно. Мисс Адлер... — Финчли-Кэмден нажал на кнопку, поднялся и протянул ей руку. — Волкодав счастлив иметь с вами дело.
— Благодарю вас, полковник...
— А, Дункан, — пожилой шотландец уже стоял в дверях. — Мисс Адлер уходит. Не будете ли вы так любезны вызвать для нее такси?
Некоторое время после ее ухода он размышлял, затем набрал номер из своего личного справочника — номер, который связал его непосредственно с кабинетом председателя одного из самых престижных коммерческих банков Лондона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Шестеро оставшихся прошли на одном из надувных плотов две сотни метров через широкую реку, оставили его, прошагали примерно шесть километров через джунгли и вернулись в Тиколанд, в Коста-Рику.
На рассвете они различили в какофонии криков пробудившихся птиц и воплей обезьян резкий грохот самолета, направляющегося на север. Его пилот, тот самый австралиец, который вел «чинук», продолжал оправдывать свою репутацию предусмотрительного. Идя низко над полями вокруг станции, «бивер» рассеивал легкую тошнотворно-оранжевую дымку, которая струилась из выходного отверстия точно перед хвостовой частью. Она расползалась и ложилась полосами поперек плантаций. Затем самолет набрал высоту, накренился — солнце блеснуло золотом на его крыльях — и пошел назад по другому азимуту. Но когда самолет начал снова изрыгать свою отраву, пилот увидел впереди в зарослях маиса крошечную фигурку припавшего на колено крестьянина с чем-то, что, как он слишком хорошо знал, могло быть только установкой «стингер», на плече.
Он оборвал отравленную струю, рванул на себя штурвал и бросил самолет в штопор. Предательский хвост белого дыма завился спиралью — еще немного, и его разнесло бы в щепки. Выровняв и почти потеряв скорость, на высоте менее пятисот метров он сделал разворот на юг и скрылся из виду. Шесть гектаров остались неопрысканными.
Поздним утром Франсиско Франко, мексиканский посредник между Стейнером и его нанимателями, одетый в щегольской серо-голубой костюм с розовым шелковым галстуком и жилет с розовой шелковой подкладкой, сидел, попивая кофе, на веранде маленького деревянного отеля в Лос-Чилосе. За его спиной мальчик-слуга подметал пол.
В конце пыльной улицы появился Стейнер. Его лицо было мрачно, униформа, заляпанная спекшимися пятнами желтого ила так, что они сливались с камуфляжной раскраской, была в беспорядке. Кобура с пистолетом болталась на бедре. Франко неодобрительно наблюдал за его приближением. Возможно, так открыто разгуливать с оружием вполне в порядке вещей в Гватемале или Эль-Сальвадоре. В Тиколанде это может привести к аресту и в любом случае — к вежливому допросу в местной полиции.
Стейнер пнул замешкавшегося цыпленка и с грохотом уселся в кресло за стол Франко. Он тяжело опустил обе руки на столик. Чашка подпрыгнула, расплескав кофе. Глаза Франко сверкнули, и он приложил к расплывшемуся на колене пятну салфетку.
— Нас предали! — крикнул Стейнер. — Предали!
Он снова ударил кулаками по столу. Франко откинулся на спинку кресла.
— Засада в зарослях. Именно так. Ты можешь сказать своему боссу, что работа сделана. Безукоризненно. Без проблем. Как договаривались.
Шрам на щеке дергался, выдавая возбуждение, в то время как Стейнер старался, чтобы в голосе его прозвучало побольше сарказма. Потом он дернул кресло под собой, тяжело осел в него и уставился на мексиканца расширенными глазами, полными ужаса.
— Четырнадцать человек погибли. Четырнадцать отличных парней. Героев! — Он потряс головой, как посаженный в клетку зверь. — Господи! Эти сучьи дети ждали нас. Обстреляли, как только мы высадились. Мои парни сражались как герои, как бешеные псы. И мы победили. Отбросили этих ублюдков и сделали свое дело. Четырнадцать человек. Господи! Мне нужно выпить.
Франко щелкнул пальцами, подзывая мальчишку.
— Un cuarto de rom. Flor de Cana. Subito!
— Закон против пьянства, сеньор. Ничего спиртного до двенадцати часов...
Франко ухватил его за ухо и крутанул. Мальчишка завизжал.
— Принеси, — прошипел Франко.
— Сейчас.
Вернувшись, мальчишка принес лед, нарезанный лимон и небольшую бутылку белого рома.
Стейнер выпил. Франко запустил тонкие пальцы в свои черные волосы:
— Ты уверен? Ты уверен, что они знали о вашем появлении?
Стейнер вытер губы тыльной стороной ладони.
— Вполне. Мы вышли точно на них. Засада.
Франко отметил, что на этот раз они вышли на засаду, в то время как в прошлый раз было сказано «высадились», но не сказал ничего.
Стейнер собрался уходить.
— Скажи боссу — ему нужно проверить свою службу безопасности. Я сделаю это для него. Я делаю немых парней разговорчивыми. Женщин тоже. Скажи ему.
— Скажу, — Франко поднялся и бросил на стол банкноту в сто колонов. — Но дело сделано?
— Безукоризненно.
— Это я скажу ему тоже.
1
Но, конечно, работа была сделана не безукоризненно. Вот почему пятью годами позже старший администратор Международной пищевой ассоциации прилетела в Хитроу.
Мод Адлер была большой женщиной в полном смысле этого слова — худая, высокая, темноволосая, упрямая и крайне амбициозная. Именно благодаря этому в пятьдесят пять лет она достигла положения лишь на ступень ниже вице-президента одного из трех самых больших в мире конгломератов, занимающихся питанием. Она сняла номер в «Гроссвенор-отеле» на Парк-лейн, в одном броске камнем от посольства Соединенных Штатов — но не потому, что она подумывала бросить туда камень. После короткого периода нервозности она и подобные ей обнаружили, что они могут иметь дело с администрацией Клинтона точно так же, как и с предыдущей.
Она полчаса поплавала в бассейне перед традиционным американским завтраком, который подали ей в номер. Потом она оделась в простой, но очень дорогой темно-коричневый брючный костюм и отправилась на такси по одному адресу на Бейкер-стрит. Это был трехэтажный дом, построенный в царствование Вильгельма IV, с двумя фасадами, покрашенный в белый цвет, с красной дверью. Дверной молоток из полированной бронзы был сделан не в виде традиционной львиной головы с кольцом в пасти, а в виде головы дикой собаки — но, возможно, и волка. На бронзовой пластине под кнопкой звонка было выгравировано слово «Волкодав».
Сразу после звонка дверь открылась. Пожилой худощавый человек с очень короткими седыми волосами, одетый в черный свитер, черные брюки и тяжелые ботинки, отполированные до сияния, проводил ее в приемную.
— Полковник ожидает, мадам. Он сейчас выйдет к вам.
Он говорил с шотландским акцентом, знакомым ей. Она не знала, что этот человек — рабочий-протестант из Глазго.
В приемной был безупречный порядок. Свежие номера «Филд», «Кантри лайф», «Файнэншл таймс» и «Дизайн фор сэйф лайф» лежали на столе красного дерева. Гравюра в изящной золотой рамке, изображающая пехотинцев Пиренейской войны, висела в алькове. В комнате было тепло — ее обогревала жаровня из полированной стали и черного железа. Мод Адлер удивилась, увидев здесь открытый огонь. Это произвело на нее впечатление.
— Давайте пройдем в мое логово, мисс Адлер, и поговорим. — Полковник Финчли-Кэмден произвел на нее впечатление еще более сильное. Высокий, загорелый, с серебряными волосами, он был одет в зеленое джерси и клетчатую рубашку. Он говорил в той медленной легкой доверительной манере, которую даруют только Итон, Сандхерст и десять столетий на самой вершине общества. Она решила, что он в очень хорошей форме и хорошо выглядит для своих шестидесяти с небольшим.
Его «логово» на втором этаже было менее официальным, чем комнаты внизу, и выглядело как гостиная богатого холостяка. Кресла обтянуты темной кожей, ковер — откуда-то восточнее Самарканда, и множество серебряных призов, отполированных, но используемых для карандашей, трубок и прочего. На шератоновском столе — графины с напитками и свежий кофе. Фотография в серебряной рамке была единственным намеком на то, что эта комната принадлежит женатому человеку — бледная белокурая дама в окружении черных ретриверов и детей, одетых в стиле Лауры Эшли, смотрела в объектив холодно и близоруко. Хотя это была старая фотография, было похоже, что женщина значительно моложе своего мужа. Большой рабочий стол, три телефона, факс и автоответчик, строгий шкаф с картотекой и компьютер «Appl-LCIII» показывали, что это еще и рабочее место. Полковник указал Адлер на одно из кресел.
— Кофе?
— Да, пожалуйста. Черный, без сахара.
Финчли-Кэмден разлил черную жидкость по крошечным китайским чашкам и сел за стол.
— Поскольку я консультант по безопасности... — в его улыбке был какой-то неприятный оттенок, хотя назвать ее злой было трудно, — ...я самый настоящий параноик во всем, что касается безопасности. Почему вы пришли к нам?
— Вас очень хорошо отрекомендовали. Прима Фуэрца в Мадриде полагает, что вы можете помочь нам.
Она имела в виду правую (некоторые говорили — фашистскую) организацию деловых людей, политиков и военных Испании и Латинской Америки. В прошлом Волкодав имел с ними дело.
— Прекрасно, прекрасно. Но, несомненно, кто-нибудь поближе мог бы сделать это...
— Не обязательно, полковник. — Она облокотилась на ручку кресла, поставив почти пустую чашку на стол. Движения Адлер были не очень грациозны, но уверенны и экономны. — Мы весьма обеспокоены в отношении этого проекта из-за нашей специализации. Мы хотим удержать эту часть операции возможно дальше от дома. Это вторая причина. Мы ищем лучшего.
Он ждал.
— Мой предшественник организовал операцию, желая достичь того же, на что нацелен и этот проект, который, как мы надеемся, вы поддержите. Операция была проведена почти пять лет назад с использованием местных ресурсов.
— Против той же цели?
— Да.
Финчли-Кэмден откинулся назад и сплел пальцы под подбородком. Теперь можно было сказать, что в его улыбке есть нечто злое.
— Они были настороже?
— Совсем нет. Работа, которую мы заказывали, была частично выполнена. Мы не выжидали бы пять лет, если бы это было не так. Но это стоило четырнадцати жертв, и все они попали под огонь своих же.
— О, вот как.
— Так что, вы понимаете, в этот раз мы должны действовать лучше. Вдвое лучше.
— Я не вполне понимаю вас.
— Что ж. САС лучше всего. Но они не совсем подходят нам.
— Я полагаю, вы найдете, что мы подходим значительно лучше. Кроме того, в Соединенном Королевстве гораздо больше людей, которые работали на САС, чем тех, которые работают на них теперь. — Он снова подался вперед. — Я считаю, вы должны рассказать мне об этом деле все.
Это заняло у нее почти час. В конце он задал только один вопрос.
— Сколько вы заплатите?
Адлер нахмурилась, но заготовленный ответ последовал незамедлительно.
— Разовый платеж через швейцарский банковский счет ЕФТ на счет по вашему выбору. Важно, чтобы был произведен только один общий платеж. Он будет включать ваш гонорар, плату тем, кого вы наймете, и все расходы. Я полагаю, вам понадобится около недели, чтобы подсчитать?
— Нет необходимости. В прошлом мы проводили операции такого рода, и не один раз, не более чем в тысяче миль от того места, о котором мы говорили. Но если оплата будет производиться авансом, без дополнений, то рассчитывайте, что я буду подстраиваться под непредвиденные обстоятельства, например, неожиданные сдвиги на рынке оружия и тому подобное.
— Разумеется.
— Что ж, прекрасно. Мисс Адлер... — Финчли-Кэмден нажал на кнопку, поднялся и протянул ей руку. — Волкодав счастлив иметь с вами дело.
— Благодарю вас, полковник...
— А, Дункан, — пожилой шотландец уже стоял в дверях. — Мисс Адлер уходит. Не будете ли вы так любезны вызвать для нее такси?
Некоторое время после ее ухода он размышлял, затем набрал номер из своего личного справочника — номер, который связал его непосредственно с кабинетом председателя одного из самых престижных коммерческих банков Лондона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34