В Подмосковье состоялось первое мафиозное танковое сражение. Балашихинцы угнали из Кантемировской дивизии танк «Т-80» и пригнали его на разборку с кавказцами. Танк передавил восемь иномарок и четверых кавказцев, пока атакованные не пробили гусеницу выстрелом из гранатомета.
По телевизору показывали кандидата в мэры Полянска.
— По последним опросам общественного мнения, — мило улыбалась Светлана Синицина, — независимый кандидат в мэры Полянска Анатолий Валидов, в миру криминальный авторитет по кличке Толик Щипач, по рейтингу на пятьдесят процентов опережает нынешнего главу города. Его призыв «Превратим город в зону образцового порядка» неожиданно нашел отклик в сердцах горожан.
В экран с трудом влезла потрепанная жизнью ряха Толика Щипача с добрыми, маленькими глазками.
— Когда я на зоне был паханом, — заявил он, по-американски улыбаясь, — то сам Хозяин плакал, когда меня выпускали. У меня знаете какой порядок был! Суровый, но справедливый. Все знали — Щипач порядок любит. А какой ныне в городе порядок? У нынешнего мэра только со взятками полный порядок. За общак я до копейки мог перед братвой в любой момент отчитаться. И за бюджет отчитаюсь. Гадом буду, землячки! — крикнул он, прослезившись и ударив себя в грудь.
В нем была подкупающая искренность. Дальше новости шли примерно в том же духе. Калейдоскоп катастроф, бандитских вылазок, рок-концертов на Красной площади.
Невольно вспомнились слова Наполеона Бонапарта: «Слабость верховной власти — самое страшное из народных бедствий».
Ладно, черт бы с ними со всеми. У меня сейчас задача номер один — попытаться найти Инженера. Если он в бегах, и я его найду, тогда сразу получу то решающее преимущество, которого никак не могу добиться.
Предположим, он в бегах, Где его искать? Есть несколько возможностей. Например, можно поместить объявление в газете с криком: «Откликнись». Можно написать по адресу «До востребования». Можно ходить по улицам и спрашивать — вы не видели такого, высокого, с длинными волосами, Витей зовут. Какие еще есть варианты?
А как ни крути — вариант один. Нужно искать его по связям.
И какие же его связи мы можем установить, если даже фамилии не ведаем?
Можем. Мы много чего можем. У нас для этого есть компьютер последнего поколения, забитый массой важной информации.
Вот мой каталог видеозаписей. Надо вернуться к тому не особенно приятному дню, когда я обшаривал бункер и хоронился по вентиляционным трубам, как крыса, за которой пришли из санэпидемстанции.
Вот они, нужные кадры.
На жидкокристаллическом экране возникла моя ладонь, в которой лежала визитка инженера… Так, тогда я перевернул ее и снял другую сторону… Вот она, другая сторона.
Я увеличил изображение. На обратной стороне красной ручкой было изображено пронзенной стрелой сердечко. И женским округлым неуверенным почерком написано «Марианна» и цифры телефона. Если судить по номеру, живет эта Марианна у метро «Улица 1905 года».
По всем признакам Инженер был холостяком и бабником. Наверняка зацепил на улице такую ципочку — девочку-одуванчика лет восемнадцати от роду, навешал ей лапшу на уши, что он приехал из Америки и работает на «Майкрософт», поэтому в визитке и стоит просто «инженер», да еще невзначай продемонстрировал портмоне, туго набитое баксами, полученными от олигарха. Я представил, как девчушка, хрупкая и прозрачная, прикусив язычок от усердия, старательно выводит это сердечко и пишет номер своего телефона. Я пробил телефон по компьютеру. Марианна Владимировна Невструева, двадцати шести лет от роду. Да, не восемнадцатилетняя, но и до сорока очень далеко. Проживала ближе к метро «Беговая» в восьмиэтажном доме, внизу которого располагался мебельный магазин. Я этот дом знаю.
Ну что же, опять маскарад.
Я приоделся под работягу. И «дядя Федя с автобазы» отправился проводить оперативную установку.
Глава двадцатая

В отличие от места обитания Инженера в Лукином проезде, тут дверь в подъезд вообще отсутствовала, поэтому никаких трудностей с тем, чтобы попасть в дом, не было. По подъезду будто прошлись завоеватели-вандалы. Из стены торчали куски проводки, лифт был подпален.
— Что, террористы поработали? — спросил я тетку, зашедшую в подъезд вместе со мной.
— Да что вы. Это детишки балуются. Маленькие. Шустрые, пострелята, — ласково произнесла она, явно сочувствуя пострелятам, которых, думаю, жители подъезда с удовольствием постреляли бы к чертям собачьим.
Да, поколение у нас растет могучее. Выломать дверь и вырвать с корнем почтовые ящики — сколько же сил надо.
Я легко взбежал на седьмой этаж, нашел нужную дверь, определился, какие окна квартиры будут, если смотреть снизу. И отправился вниз — присматривать место наблюдения.
Выдумывать тут ничего не пришлось. Во дворе были свои алкаши. Эти сидели за дощатым столом в тени деревьев и остервенело забивали козла. И почему я так быстро с ними нахожу язык?
Народ у нас отзывчивый. Особенно когда чует, что его угостят горячительными напитками.
Действовал я по отработанной схеме. Притащил авоську с пивом, и мне тут же позволили включиться в партию домино.
— Друган, ты поиграй моими фишками, — с широтой душевной воскликнул сухощавый, лет пятидесяти, мужичок, пододвигая мне через стол свои фишки и двигая к себе мою бутылку с пивом.
Под стук костяшек по столу я получил полную информацию о доме, о его обитателях и о Марианне. Никого не нужно было подстегивать, тянуть за язык. Алкаши, забивавшие козла, обрадовались, найдя внимательного слушателя и без понукания вылили всю компру на своих соседей.
— Марианка одна живет, — говорил молодой, но уже тертый, прополощенный и спиртом «Рояль», и пивом с дихлофосом, и водкой в пластмассовых стаканчиках алкаш по имени Володя. — Одинокая женщина.
— Одинокой трудно сейчас, — покачал я головой, глядя на костяшки на руках.
— А то… Но у ней деньги-то водятся. Она в библиотеке работает. Умная.
— Откуда деньги в библиотеке? — не мог не удивиться я, поскольку, по моим понятиям, нет ныне более достойного жалости и нищего учреждения, чем библиотеки.
— А правда? — озадаченно произнес Володя. — Откуда деньги в библиотеке?.. Я-то к Марианке как-то подваливал: мол, ты одна, я, считай, один, потому что моя выдра не считается. А Марианка не хочет со мной якшаться. Мордой не вышел, да? — он обиделся.
— Да нужен ты ей, — махнул рукой другой алкаш, который спонсировал мне фишки — его звали Пенсия. — К ней вон какие мужики шастают.
— Да уж. Фраера с башлями крутыми, — Володя покачал головой. — Я думал, что нравлюсь ей. Однажды даже на работу к ней пришел — она на Люсиновском тупике в библиотеке работает. Так вот, выходит она, я к ней. Говорю, мол, выдра моя не в счет. Я и книжки могу начать читать.
— Гы, вот только буквы выучишь, — заржали собутыльники.
— Чего ржете ? Между прочим, у меня в пятом классе в четверти по русскому четверка была, — Володя опять обиделся и отхлебнул пива.
— Отвергла? — с сочувствием спросил я.
— Ага. Говорит — отстань. Мол, тебя не хочу даже видеть. А если чего другого — так лучше головой в колодец. Так я за ней пешком до метро прошел. Издаля глядел, грустно так. Думал, обернется. А она обо мне и забыла. Нервная такая возбужденная. Я же не знал, что у нее с таким крутым шибздиком свиданка.
— С крутым? — поцокал я языком.
— Еще каким! Хлыщ такой, знатно упакованный. Они у метро встретились. Он из «Запорожца» вышел…
Судя по тому, как заржали собутыльники, эту историю Володя рассказывал не первый раз, и доверием особенным она не пользовалась.
— И чего? — выражая всем своим видом живейшую заинтересованность, подбодрил я Володю.
— А, ну их, — Володя махнул рукой в сторону приятелей и перегнулся через стол, ударил по нему ладонью. — Представляешь, «Запорожец», а за ним такая козырная иномарка! И он как бы босс, а те, кто в иномарке, вокруг него порхают… Слышь, а, может, машина с секретом?
— С каким? — полюбопытствовал я.
— Ну, может, крылья золотые, — подумав, предположил Володя, видно, мысль эта его осенила в первый раз и очень ему приглянулась. — Деньги так прячет.
— От кого? — спросил Пенсия,
— Ну, не знаю… А иначе чего с охраной и на «Запорожце»?
— Все перемешалось. Может, он деньги сделал, охрану нанять успел, а машину поменять — еще нет, — предположил я.
— Во, сразу видно, человек с разумением, — произнес еще один — огромный и пузатый красномордик, хлопая так по столу костяшкой, что доски чуть не проломились,
— В общем, крутой такой тип. На «Запорожце», в белом костюме и с бабочкой, — заключил Володя.
— С какой такой бабочкой? — буркнул Пенсия, — Зачем ему бабочка, когда у него такая деваха, как Марианка есть?
— Деревня, — постучал пальцем по столу Володя, — Бабочка это галстук.
— А, — с понятием протянул алкаш.
— После этого Марианка дома не ночевала. Потом появилась — морда довольная, — Володя сплюнул на землю и затянулся «Мальборо». — Дура!
— И чего, крутого домой не таскала? — спросил я.
— Не, чего не было, того не было, — покачал головой Володя. — Они где-то еще встречались, А последние дни Марианка тоскует. Ох, тоскует… Я ей говорю — я человек свободный. Выдра-то моя — это так, одно слово, что расписаны, — завел он. — Я с ней…
— Закончил! — завопил до того стойко молчавший четвертый алкаш и врезал фишкой об стол.
Я перевернул костяшки и, вздохнув, начал считать очки. Получалось, что пивом опять буду поить компанию я.
— Вон Марианка! — весь подобравшись и даже протрезвев слегка, воскликнул Володя, вперившись взором в идущую по тротуару с гордо поднятой головой девушку. Она была дородна и крепка — такие гипсовые с веслом в парке стояли. Значит, Инженеру по душе крупные формы.
Что ж, Марианна, я тоже переживаю, что Инженер исчез. И ждать мы его будем вместе…
Этой же ночью я присоединился к ее телефону, умудрился закинуть в квартиру микрофон, оставил во дворе старенькую машину — «Жигуль» первой модели, в котором была аппаратура считывания.
Теперь будем ждать…
На платформе партийного грузовика стояла огромная бочка пива — уже третья. Вокруг кружился, давился, матерился, ликовал, балдел, огорчался, стонал, стенал и вопил народ. Пиво! В этом слове есть нечто сокровенное, что толкает людей вперед и заставляет работать локтями. Потому что пиво бесплатное. Потому что пива — хоть залейся. И потому что, поднапрягшись, добраться до этого пива возможно.
К пивку прилагались листовки с суровым ликом вождя и синим по белому воззванием: «Голосуйте за либеральную партию! Мы вас любим!»
Либеральная партия любила этих людей. А люди сейчас любили либеральную партию. Потому что давали пиво. Потому что было весело. Потому что из уст ораторов-либералов звучали не заунывные призывы типа «спасем отечество», «обеспечим победу рынка на всех фронтах», а неслись такие любимые и понятные нашему человеку мат, площадная брань, веселые и чудовищные обвинения всех и вся. А главное — обещания.
Эдуарда Ширшиновского сегодня не было. Он доверил общение с любителями пива перед Всероссийским выставочным центром своим наиболее шустрым и говорливым помощникам. Конечно, до шефа им было далековато, но они вызубрили основные постулаты и пристрастия избирателя.
— Голосуйте за нас, и Россия поднимется с колен! Это заверение особого интереса не вызвало. Жалкие хлопки,
— Пенсии — в три раза вырастут. Зарплаты — в четыре!
Оживления больше. Крики — даешь!
— Всеобщая амнистия! Оживление росло.
— И водка подешевеет в три раза!
Секундный шок. И буря! Восторг был искренний. Дальше в том же тоне. Заводы — рабочим. Банки — банкирам. Менты — гады. Каждому мужчине — по несколько жен. Каждой женщине — по непьющему мужу. Но все равно водка — дешевле в три раза…
А пиво все лилось. Из ковша — всем желающим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42