Когда-то здесь возвышался храм Христа Спасителя, возведенный на народные деньги, взорванный в период очередного обострения национально-государственного маразма. Здесь должен был вознестись Дом Советов с гигантской статуей Ленина наверху, десницей указывающего незнамо куда, а от здания, по замыслу, расходились бы проспекты новой Москвы. Технически из-за болотистой почвы возвести Дом Советов не удалось, и провалом здесь образовался бассейн «Москва».
— Аверин, ты все знаешь.
— Знаю… Двадцатый век — каждое поколение приносило свою долю маразма, безумств и разрушений в Москву… И каждое поколение считало, что времена на дворе плохие… Пошли в машину.
— Нет, оставь ее здесь. Пешком пойдем.
Аверин отогнал машину во дворик в переулке неподалеку. И они отправились гулять.
Было прохладно. Забирал морозец. Но Маргариту это не пугало. Ее охватила какая-то странная нервная лихорадка. Она будто чего-то ждала от Аверина.
Они пешком неторопливо шли по ночной Москве. Столица жила своей жизнью. В центре работали ночные клубы и казино, в ларьках продавали спиртное. В городе стерлась грань между днем и ночью. В ночных клубах и казино гудели бандиты, шлюхи, «новые русские» — ночные существа. Как нетопыри, они с наступлением темноты сбрасывали с себя шелуху забот и усталости, отрешались от сует мира и начинали жить своими странными интересами — тусовались, вели унылые разговоры в кабаках, глазели на стриптизы, проигрывали состояния в рулетку и в карты. В относительно недорогих молодежных ночных клубах и дискотеках «отрывалось» целое поколение. Молодые ребята и девчонки чувствовали здесь себя людьми: тряслись под рев динамиков, слушая безголосых и агрессивных певцов. Звезда тяжелого рока, как обычно, разбрасывал в трясущуюся толпу синтетикнаркотики. В бандитских кабаках тоже текла своя потусторонняя жизнь — решались какие-то проблемы, делились деньги, разрабатывались планы или братаны просто развлекались с дамами легкого поведения.
— Стрип-бар «Огонек», — сказала Маргарита, останавливаясь недалеко от входа в заведение, которое сторожили два атлета-вышибалы.
У стриптиз-бара множество машин. Народ съезжался на ночное представление. Из «Мерседеса» выкатился лысый и жирный колобок лет пятидесяти с двумя девахами, которым он был чуть ли не по пояс. Из «БМВ» вышли два мутноглазых «быка», честно зарабатывавших на стрельбе, разборках и рэкете деньги и прогуливающих их так же странно, как и заработали. Рядом с дверьми курили трое одетых в стильные костюмы кавказцев: для этой публики ночной кабак — эталон жизни.
— Ночная Москва — город нечистой силы, — сказал Аверин Маргарите.
— И мы мечемся по ней, как неприкаянные души, — Маргарита взяла его под локоть крепко, и они отправились дальше.
На Тверской стояли проститутки. Аверин знал, что их пасет дагестанская мафия, но в последнее время к бизнесу стали подключаться сотрудники милиции из местного отделения. Дойные коровы стреляли глазами. Но ночью их количество явно поубавилось.
— Заглянем? — спросила Маргарита, останавливаясь перед входом в ночной ресторан.
Аверин поморщился, прикидывая, хватит ли содержимого его кошелька на это заведение.
— Я угощаю, — сказала Маргарита.
— Я что, похож на человека, живущего за счет женщин?
— Скажи еще, за счет пожилых женщин… Пошли.
Они расположились за столиком в углу небольшого ресторанчика. Там было немноголюдно, типичный набор публики: два горца с двумя блондинками, четверо бритозатылочных со шлюхами и молодняк в зелено-красно-желтых пиджаках. Есть особенно не хотелось ни Аверину, ни Маргарите, поэтому они ограничились легкими закусками и бутылкой вина. Но посидеть спокойно им все-таки не дали. Горцы четверть часа в четыре глаза пялились на Маргариту, один, не обращая внимания на гладящую его по руке блондинку, решительно поднялся со стула.
— Э, можно на танец? — жадно пожирая Маргариту глазами, осведомился он с таким видом, будто выбирал отары овец у себя дома. Он был весь, как дикарь, увешан золотом — цепи, перстни. И здорово навеселе.
— Извините, нельзя, — покачал головой Аверин.
— Слушай, я ее спрашиваю.
Маргарита пожала плечами:
— Нет.
Горец обдал их злобным взглядом, хотел что-то сказать, постоял несколько секунд, но потом удалился. Хоть Аверин и одет не по-бандитски, но мало ли кто он — уж слишком сильная уверенность ощущалась в этом человеке, да и комплекция внушительная — костоломная. Горец знал, что немало разборок начинается с таких вот конфликтов.
— А теперь идем к машине и на Ленинские горы, — велела Маргарита, когда ей наскучило в ресторане.
Уже занималась заря над холодной Москвой, когда они добрались до Ленгор. Стояли, опершись о гранит.
— Моя Москва — это такой холодный город на рассвете, — сказала Маргарита, зачарованно всматриваясь в прекрасные очертания города.
— Почему? — спросил Аверин.
— Он переполнен холодом и злобой. Я люблю этот город.. Но ненавижу еще больше. Я бы уехала отсюда.
— Куда? — усмехнулся Аверин. — На Ямайку?
— Не знаю… В Испанию. Там свет, праздник… Или в Италию — красота… А здесь холод… И хмурое небо… Ненавижу, — с чувством произнесла она. — Поехали, — добавила с неожиданной резкостью.
— Поехали.
Он достаточно промерз. В машине печка гнала по закоченевшим ногам теплый воздух, блаженство разливалось по телу.
В Маргаритиной квартире Аверин снял с ее плеч шубу. Маргарита прошла в комнату и скинула платье прямо на пол.
Привычно нахлынула страсть. Маргарита будто доказывала что-то сама себе. В самый захватывающий момент Аверин почувствовал в ней какую-то отстраненность.
— Я понимаю, что нам пора расставаться. И не могу, — вздохнула она, откидываясь расслабленно на подушку.
— Это почему мы должны разойтись?
— По многим причинам… Знаешь, не надо звонить больше. Я не беру трубку. Я не хочу никого видеть… Я позвоню. Может быть.
Аверин вздохнул.
— Я обязательно позвоню, — Маргарита притянула его голову к своей груди и поцеловала его в затылок. И в этом поцелуе чувствовалась скорбь.
Аверин зарылся в своем кабинете в бумаги, наводил в них порядок, рассылал корреспонденцию. День посвятил этой рутине.
В Москве, как и прогнозировал Ледокол, правда, с некоторым запозданием, грохнули правую руку покойного Глобуса Бубона — Вячеслава Викнера, лидера бауманской группировки. Предполагалось несколько версий: заканчивается зачистка ближайших связей Глобуса; смерть Бубона связана с серией инициированных им убийств известных бизнесменов и мафиози; за Бубоном числилась смерть некоего лидера по кличке Людоед, осиротевшие соратники последнего тоже вполне могли сподобиться на подобное дело; кроме того, под Бубоном зашаталось «кресло», ходили слухи, что братва хочет его сместить. Так что причин для расстрела хватало. Прибрали его классически. Мафиози, заботившийся о своем здоровье и привыкавший жить по европейским стандартам, отправился поиграть в теннис на корт на Волоколамском шоссе. Когда его «Форд» зарулил на стоянку и он вместе со своими «шестерками» вышел из машины, киллер через специально пробитую в стене дыру повел беглый огонь. Бубон с соратниками кинулся во двор, под прикрытие. Там их встретил автоматным огнем второй киллер, прятавшийся на крыше гаража. Расчет убийц был четкий и ясный, и сработали они на пять баллов.
В Салавате взяли очередную шайку. Ее главарь создал отлично вымуштрованный отряд, занимались обычным промыслом — вымогательствами, разбоями. Все боевики были поделены по экипажам, вооружены пистолетами и автоматами, имели рации и бронежилеты. Жили бы и не тужили, да привычно замучали конкуренты. Главарь нанял для их устранения двух киллеров из нижневартовской бригады. Те убрали паханов конкурентов. За хорошую работу с киллерами расплатились расхожей монетой — по девять граммов свинца в голову. Трупы их откопали только сейчас, больше года спустя, когда на следствии бандиты стали вспоминать о старых грешках. «Контроль» — подпись начальника ГУУРа. «Аверину на исполнение» — это уже начальник четвертого отдела. Аверин созвонился с Салаватом, выяснил ситуацию, потребовал подробную ШТ об обстоятельствах совершения преступлений и рапорт на награждение отличившихся.
В Твери мужчина проиграл родному отцу в карты машину и квартиру. Чтобы не отдавать, нанял для любимого папаши киллера. Раскрыто.
Алтайский край — в городе Майма из ружья для подводной охоты убит начальник следственного отдела республиканской прокуратуры Омаров. Не раскрыто. Дело на особом контроле.
Псковская область. В Порхове в личной автомашине выстрелами из пистолета убит некто Никонов. Преступление раскрыто. Установлены заказчик — заместитель главы администрации Порховского района и исполнитель — житель Санкт-Петербурга, изъят пистолет «зауэр». Особый контроль. Морока предвидится большая, как всегда, когда замешаны власти.
В Нью-Йорке на Брайтон-Бич застрелен бывший чемпион СССР и Европы по боксу Олег Каратаев. Свою судьбу он давно и прочно связал с преступным миром, был неоднократно судим, в последний раз за нанесение тяжких телесных повреждений. Обладал потрясающей физической силой и феноменальной памятью, помогавшей ему в карточных играх. Нес знамя русской оргпреступности по всему миру, имел связи с ассирийской и сицилийской мафией, подторговывал оружием. Жена его постоянно проживает в США. Одним авторитетом меньше. Но Аверину стало грустно. Каратаев — известный спортсмен, человек, на которого в свое время мечтала походить пацанва по всей России. Герой был, а стал мафиози. Что-то донельзя не правильное виделось в такой постановке вопроса. Но люди сами выбирают свои судьбы. Каратаев выбрал путь преступления, позора, смерти.
Закончив с отписанными документами, он засел за очередную справку по итогам года. Выявлено около двухсот наемных убийств. Из них раскрыто — шестьдесят. Не такие уж плохие показатели. В тех же Штатах больше чем о двенадцати процентах раскрываемости по подобным преступлениям и не мечтают. Но картина все равно удручающая…
Возвращаясь вечером домой, он заглянул в рыбный магазин. Рыба резко подорожала. Пушинка в последнее время нагло ела только ее. Рыболовецкий флот, как и торговый, привычно расшакален и распродан. В Приморье на дележе флота уже несколько банд изничтожили друг друга и своих же членов. В одной начался бунт изнутри, одного из главарей убили, второй взял ситуацию под контроль, нескольких бунтовщиков спрятали в подвал и пустили газ от выхлопной трубы. Это называется душегубка — отработанный еще эсэсовцами прием сокращения поголовья врагов и военнопленных. Так что рыбы станет меньше — с этим придется смириться. Зато «Вискаса» больше, ибо его поставкой занялась подольская группировка. Но «Вискас» Пушинка есть наотрез отказывалась.
Аверин сварил рыбу, остудил ее на балконе и положил кусок перед Пушинкой.
— На, гурманка несчастная… Сама деньги не зарабатываешь, только тратишь, а? На улице тебя подобрал, а ты привередничаешь.
Пушинка мяукнула и вцепилась зубами в кусок рыбы.
Аверин обнаружил, что высыпал последнюю соль в кастрюлю с рыбой. И теперь антрекот и мороженую картошку из пакета приправить нечем. Пришлось подниматься к Егорычу.
— Кто там? — послышался из-за двери настороженный голос Егорыча.
— Открывай. Дверь открылась.
— Заходи…
Аверин прошел в комнату и ошарашенно огляделся. Все было раскидано, на полу валялось несколько раздавленных машинок — богатство и коллекция хозяина. Лицо Егорыча заплыло, на правой стороне пылал фингал.
— Это что? — осведомился Аверин. Егорыч вздохнул.
— Пойдем, посидим, поговорим.
Егорыч вытащил из холодильника лед, приложил его к щеке застонал.
— Они же сволочи с размаху по лицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
— Аверин, ты все знаешь.
— Знаю… Двадцатый век — каждое поколение приносило свою долю маразма, безумств и разрушений в Москву… И каждое поколение считало, что времена на дворе плохие… Пошли в машину.
— Нет, оставь ее здесь. Пешком пойдем.
Аверин отогнал машину во дворик в переулке неподалеку. И они отправились гулять.
Было прохладно. Забирал морозец. Но Маргариту это не пугало. Ее охватила какая-то странная нервная лихорадка. Она будто чего-то ждала от Аверина.
Они пешком неторопливо шли по ночной Москве. Столица жила своей жизнью. В центре работали ночные клубы и казино, в ларьках продавали спиртное. В городе стерлась грань между днем и ночью. В ночных клубах и казино гудели бандиты, шлюхи, «новые русские» — ночные существа. Как нетопыри, они с наступлением темноты сбрасывали с себя шелуху забот и усталости, отрешались от сует мира и начинали жить своими странными интересами — тусовались, вели унылые разговоры в кабаках, глазели на стриптизы, проигрывали состояния в рулетку и в карты. В относительно недорогих молодежных ночных клубах и дискотеках «отрывалось» целое поколение. Молодые ребята и девчонки чувствовали здесь себя людьми: тряслись под рев динамиков, слушая безголосых и агрессивных певцов. Звезда тяжелого рока, как обычно, разбрасывал в трясущуюся толпу синтетикнаркотики. В бандитских кабаках тоже текла своя потусторонняя жизнь — решались какие-то проблемы, делились деньги, разрабатывались планы или братаны просто развлекались с дамами легкого поведения.
— Стрип-бар «Огонек», — сказала Маргарита, останавливаясь недалеко от входа в заведение, которое сторожили два атлета-вышибалы.
У стриптиз-бара множество машин. Народ съезжался на ночное представление. Из «Мерседеса» выкатился лысый и жирный колобок лет пятидесяти с двумя девахами, которым он был чуть ли не по пояс. Из «БМВ» вышли два мутноглазых «быка», честно зарабатывавших на стрельбе, разборках и рэкете деньги и прогуливающих их так же странно, как и заработали. Рядом с дверьми курили трое одетых в стильные костюмы кавказцев: для этой публики ночной кабак — эталон жизни.
— Ночная Москва — город нечистой силы, — сказал Аверин Маргарите.
— И мы мечемся по ней, как неприкаянные души, — Маргарита взяла его под локоть крепко, и они отправились дальше.
На Тверской стояли проститутки. Аверин знал, что их пасет дагестанская мафия, но в последнее время к бизнесу стали подключаться сотрудники милиции из местного отделения. Дойные коровы стреляли глазами. Но ночью их количество явно поубавилось.
— Заглянем? — спросила Маргарита, останавливаясь перед входом в ночной ресторан.
Аверин поморщился, прикидывая, хватит ли содержимого его кошелька на это заведение.
— Я угощаю, — сказала Маргарита.
— Я что, похож на человека, живущего за счет женщин?
— Скажи еще, за счет пожилых женщин… Пошли.
Они расположились за столиком в углу небольшого ресторанчика. Там было немноголюдно, типичный набор публики: два горца с двумя блондинками, четверо бритозатылочных со шлюхами и молодняк в зелено-красно-желтых пиджаках. Есть особенно не хотелось ни Аверину, ни Маргарите, поэтому они ограничились легкими закусками и бутылкой вина. Но посидеть спокойно им все-таки не дали. Горцы четверть часа в четыре глаза пялились на Маргариту, один, не обращая внимания на гладящую его по руке блондинку, решительно поднялся со стула.
— Э, можно на танец? — жадно пожирая Маргариту глазами, осведомился он с таким видом, будто выбирал отары овец у себя дома. Он был весь, как дикарь, увешан золотом — цепи, перстни. И здорово навеселе.
— Извините, нельзя, — покачал головой Аверин.
— Слушай, я ее спрашиваю.
Маргарита пожала плечами:
— Нет.
Горец обдал их злобным взглядом, хотел что-то сказать, постоял несколько секунд, но потом удалился. Хоть Аверин и одет не по-бандитски, но мало ли кто он — уж слишком сильная уверенность ощущалась в этом человеке, да и комплекция внушительная — костоломная. Горец знал, что немало разборок начинается с таких вот конфликтов.
— А теперь идем к машине и на Ленинские горы, — велела Маргарита, когда ей наскучило в ресторане.
Уже занималась заря над холодной Москвой, когда они добрались до Ленгор. Стояли, опершись о гранит.
— Моя Москва — это такой холодный город на рассвете, — сказала Маргарита, зачарованно всматриваясь в прекрасные очертания города.
— Почему? — спросил Аверин.
— Он переполнен холодом и злобой. Я люблю этот город.. Но ненавижу еще больше. Я бы уехала отсюда.
— Куда? — усмехнулся Аверин. — На Ямайку?
— Не знаю… В Испанию. Там свет, праздник… Или в Италию — красота… А здесь холод… И хмурое небо… Ненавижу, — с чувством произнесла она. — Поехали, — добавила с неожиданной резкостью.
— Поехали.
Он достаточно промерз. В машине печка гнала по закоченевшим ногам теплый воздух, блаженство разливалось по телу.
В Маргаритиной квартире Аверин снял с ее плеч шубу. Маргарита прошла в комнату и скинула платье прямо на пол.
Привычно нахлынула страсть. Маргарита будто доказывала что-то сама себе. В самый захватывающий момент Аверин почувствовал в ней какую-то отстраненность.
— Я понимаю, что нам пора расставаться. И не могу, — вздохнула она, откидываясь расслабленно на подушку.
— Это почему мы должны разойтись?
— По многим причинам… Знаешь, не надо звонить больше. Я не беру трубку. Я не хочу никого видеть… Я позвоню. Может быть.
Аверин вздохнул.
— Я обязательно позвоню, — Маргарита притянула его голову к своей груди и поцеловала его в затылок. И в этом поцелуе чувствовалась скорбь.
Аверин зарылся в своем кабинете в бумаги, наводил в них порядок, рассылал корреспонденцию. День посвятил этой рутине.
В Москве, как и прогнозировал Ледокол, правда, с некоторым запозданием, грохнули правую руку покойного Глобуса Бубона — Вячеслава Викнера, лидера бауманской группировки. Предполагалось несколько версий: заканчивается зачистка ближайших связей Глобуса; смерть Бубона связана с серией инициированных им убийств известных бизнесменов и мафиози; за Бубоном числилась смерть некоего лидера по кличке Людоед, осиротевшие соратники последнего тоже вполне могли сподобиться на подобное дело; кроме того, под Бубоном зашаталось «кресло», ходили слухи, что братва хочет его сместить. Так что причин для расстрела хватало. Прибрали его классически. Мафиози, заботившийся о своем здоровье и привыкавший жить по европейским стандартам, отправился поиграть в теннис на корт на Волоколамском шоссе. Когда его «Форд» зарулил на стоянку и он вместе со своими «шестерками» вышел из машины, киллер через специально пробитую в стене дыру повел беглый огонь. Бубон с соратниками кинулся во двор, под прикрытие. Там их встретил автоматным огнем второй киллер, прятавшийся на крыше гаража. Расчет убийц был четкий и ясный, и сработали они на пять баллов.
В Салавате взяли очередную шайку. Ее главарь создал отлично вымуштрованный отряд, занимались обычным промыслом — вымогательствами, разбоями. Все боевики были поделены по экипажам, вооружены пистолетами и автоматами, имели рации и бронежилеты. Жили бы и не тужили, да привычно замучали конкуренты. Главарь нанял для их устранения двух киллеров из нижневартовской бригады. Те убрали паханов конкурентов. За хорошую работу с киллерами расплатились расхожей монетой — по девять граммов свинца в голову. Трупы их откопали только сейчас, больше года спустя, когда на следствии бандиты стали вспоминать о старых грешках. «Контроль» — подпись начальника ГУУРа. «Аверину на исполнение» — это уже начальник четвертого отдела. Аверин созвонился с Салаватом, выяснил ситуацию, потребовал подробную ШТ об обстоятельствах совершения преступлений и рапорт на награждение отличившихся.
В Твери мужчина проиграл родному отцу в карты машину и квартиру. Чтобы не отдавать, нанял для любимого папаши киллера. Раскрыто.
Алтайский край — в городе Майма из ружья для подводной охоты убит начальник следственного отдела республиканской прокуратуры Омаров. Не раскрыто. Дело на особом контроле.
Псковская область. В Порхове в личной автомашине выстрелами из пистолета убит некто Никонов. Преступление раскрыто. Установлены заказчик — заместитель главы администрации Порховского района и исполнитель — житель Санкт-Петербурга, изъят пистолет «зауэр». Особый контроль. Морока предвидится большая, как всегда, когда замешаны власти.
В Нью-Йорке на Брайтон-Бич застрелен бывший чемпион СССР и Европы по боксу Олег Каратаев. Свою судьбу он давно и прочно связал с преступным миром, был неоднократно судим, в последний раз за нанесение тяжких телесных повреждений. Обладал потрясающей физической силой и феноменальной памятью, помогавшей ему в карточных играх. Нес знамя русской оргпреступности по всему миру, имел связи с ассирийской и сицилийской мафией, подторговывал оружием. Жена его постоянно проживает в США. Одним авторитетом меньше. Но Аверину стало грустно. Каратаев — известный спортсмен, человек, на которого в свое время мечтала походить пацанва по всей России. Герой был, а стал мафиози. Что-то донельзя не правильное виделось в такой постановке вопроса. Но люди сами выбирают свои судьбы. Каратаев выбрал путь преступления, позора, смерти.
Закончив с отписанными документами, он засел за очередную справку по итогам года. Выявлено около двухсот наемных убийств. Из них раскрыто — шестьдесят. Не такие уж плохие показатели. В тех же Штатах больше чем о двенадцати процентах раскрываемости по подобным преступлениям и не мечтают. Но картина все равно удручающая…
Возвращаясь вечером домой, он заглянул в рыбный магазин. Рыба резко подорожала. Пушинка в последнее время нагло ела только ее. Рыболовецкий флот, как и торговый, привычно расшакален и распродан. В Приморье на дележе флота уже несколько банд изничтожили друг друга и своих же членов. В одной начался бунт изнутри, одного из главарей убили, второй взял ситуацию под контроль, нескольких бунтовщиков спрятали в подвал и пустили газ от выхлопной трубы. Это называется душегубка — отработанный еще эсэсовцами прием сокращения поголовья врагов и военнопленных. Так что рыбы станет меньше — с этим придется смириться. Зато «Вискаса» больше, ибо его поставкой занялась подольская группировка. Но «Вискас» Пушинка есть наотрез отказывалась.
Аверин сварил рыбу, остудил ее на балконе и положил кусок перед Пушинкой.
— На, гурманка несчастная… Сама деньги не зарабатываешь, только тратишь, а? На улице тебя подобрал, а ты привередничаешь.
Пушинка мяукнула и вцепилась зубами в кусок рыбы.
Аверин обнаружил, что высыпал последнюю соль в кастрюлю с рыбой. И теперь антрекот и мороженую картошку из пакета приправить нечем. Пришлось подниматься к Егорычу.
— Кто там? — послышался из-за двери настороженный голос Егорыча.
— Открывай. Дверь открылась.
— Заходи…
Аверин прошел в комнату и ошарашенно огляделся. Все было раскидано, на полу валялось несколько раздавленных машинок — богатство и коллекция хозяина. Лицо Егорыча заплыло, на правой стороне пылал фингал.
— Это что? — осведомился Аверин. Егорыч вздохнул.
— Пойдем, посидим, поговорим.
Егорыч вытащил из холодильника лед, приложил его к щеке застонал.
— Они же сволочи с размаху по лицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54