— У вашей “Учительницы” была помощница? — поинтересовался Поспелов не в тему.
— Понятия не имею. Зачем это вам?
— Тут ведь как получается, — Поспелов тоже встал, подошел к стене, которую продолжал расковыривать Ушастый, — в Оке выловили самоубийцу с металлическим кофром в руке, откачали, допросили, сняли отпечатки, как полагается, и отправили ее на все четыре стороны, то есть отвезли на вокзал и вручили билет на электричку. Под наблюдением, естественно. А она села в такси и поехала по адресу на письме из чемоданчика — прямехонько в Подмоклово, на Московскую, двадцать два.
— И что? — Ушастый смотрел равнодушно.
— Ничего. Сидит теперь там в доме, принимает гостей, кормит детей грудью. Это касательно вашего вопроса о детях.
— Почему она туда поехала?
— А кто ее поймет? Может, ехать больше было некуда. Мы не могли спросить, потому что конверт с адресом находился в тайнике.
— Что было в чемодане?
— О, в чемодане было столько всего, что сразу и не перечислишь, когда мой опер вернется, он вам покажет опись. Но меня вызвали, как я уже говорил, из-за кислоты в термосе.
— Это чемодан самоубийцы?
— Говорит, что ее. Говорит, что подрабатывает анатомопластикой.
— Имя?
Поспелов задумался. Конечно, Ушастому ничего не стоит затребовать протокол допроса вытащенной из реки Моны Кукулевской, но что-то подсказывало следователю, что не стоит сейчас произносить это имя.
— В одном из паспортов в чемодане было имя Марины Крайвец. В двух других — Летиции Фаркинс. Вот я и подумал, если ваша протеже имела напарницу…
— Учту. Спасибо, я в долгу не остаюсь никогда.
— Эта самая Марина Крайвец, или Петиция, посетила дом. Она пришла ругаться. Вместо одного тела, с ее слов, пришлось растворить два — мужчины и женщины. Как она сама сказала, потребовалось три канистры. Вам это о чем-нибудь говорит?
Ушастый, застыв глазами где-то на уровне лба Поспелова, поинтересовался:
— Где у вас тут туалет?
— Налево по коридору, только вы уж простите, пока выяснение личности не закончено…
— Знаю, — перебил Ушастый и сам позвал охранника.
ОШИБКА
Изгнанный из кабинета Петя вышел на улицу. Побродил по двору изолятора и пошел к зданию ОВД через дорогу. Он был раздосадован и ничего не понимал. На разъезде столкнулся с выбегавшими на выезд оперативниками. Женщина облила кислотой соседку, кота соседки, два кактуса на подоконнике в кухне соседки, а остатки ядовитой жидкости вылила в аквариум. Соседки. “Ну что, кислотник, поедешь пробу брать? Нарушительница спряталась на чердаке пятиэтажного дома, заряди обойму, надень бронежилет, вдруг это ваша учительница пения сбрендила и теперь палит по мирным жителям из охотничьего ружья!”
Петя попросил задержать выезд на пару минут и бросился в изолятор к следователю. Правая рука сама нащупала кобуру, он увидел Поспелова, что-то объясняющего охраннику, и только было собрался его окликнуть, как наткнулся на отстраненный ускользающий взгляд следователя.
Охранник у двери кабинета, путаясь и иногда покручивая пальцем у виска, кое-как объяснил Пете, что передал Поспелов.
Сначала Петя ничего не понял. Поспелов — человек, приезжий из Москвы, — не имел никакого права увольнять оперуполномоченного, приставленного к нему на время ведения дела. Самое большое, на что тот имел право, — попросить у местного начальства заменить его другим опером, но какого черта?!
Охранник не разрешил ему войти в кабинет и немедленно все выяснить лично у Поспелова.
Петя отошел к окну и задумался.
Ему показалось, что огромное темное облако над деревьями провисло тяжелым холодным выменем. Петя сам не понял, почему ему, человеку городскому, вдруг пришло на ум это странное и зловещее слово — “вымя”? — но вместе со словом на сердце легла тревога ощущением где-то допущенного промаха.
— Тут ребята спрашивают, ты едешь? — окликнули его из конца коридора.
В машине, в гомоне и трясучке, Петя достал из кобуры оружие, рассмотрел его и даже не удивился — только похолодело сердце. Это был “ПМ”, достаточно ухоженный и тоже старый, но не его. Так, спокойно, что там в обойме?.. Полная… Такого Петя от судьбы не ожидал. Если бы он сейчас не ехал с ребятами, а бродил по коридорам изолятора, то направился бы прямиком к начальству — подать рапорт об увольнении. Халатность — это мягко сказано. Полное помутнение рассудка должно было наступить у двадцатичетырехлетнего оперуполномоченного отдела по особо тяжким, если он такое натворил с личным оружием.
Петя попросил добросить его до поста ГАИ.
У поста он пытался поймать попутку, потом воспользовался своим удостоверением и нагло остановил шикарный джип.
В Подмоклово он прибыл через двадцать две минуты. Татуировки на руках водителя, его недавно зашитое правое веко и пластырь на щеке впечатлили молодого оперуполномоченного. Когда джип остановился на Московской, Петя строгим голосом поинтересовался, не хочет ли водитель еще немного помочь правоохранительным органам и вскрыть небольшой сейф.
— Не могу, — бесстрастно ответил водитель и, покопавшись в “бардачке”, от души протянул Пете гранату. — Попробуй этим.
Стоя перед запертой калиткой, Петя смотрел на дом и изнывал сердцем до непреодолимого желания влезть через окно, утащить сейф и подорвать его гранатой тут же, у дыры в сетке, под неусыпным оком наблюдающего из фургона.
Замок на калитке щелкнул, Петя подошел к двери в дом, и дверь открылась.
В проеме возник длинный подросток с гипсом на ноге и младенцем под мышкой. Посмотрев на его лицо, Петя подумал, что теперь точно знает значение слова “зашибленный”. Юноша был зашиблен чем-то до состояния полнейшей паники и отчаяния.
— Не надо носить ребенка под мышкой лицом вниз, — на всякий случай заметил Петя и попытался вытащить младенца из-под руки.
— Он так перестает плакать, — объяснил юноша, ребенка не отдал и заковылял с ним в кухню. — Как хорошо, что вы так быстро приехали, спасибо, я не знаю, что делать! Ребенок плачет уже второй час. Заснет минут на пятнадцать и опять плачет. Понимаете, я не знаю, чем его можно кормить, позвонил по ноль три, а мне сказали — смесью для детей до шести месяцев, а в доме нет таких смесей, нет их, понимаете?! — юноша перешел на крик, ребенок под его рукой дернулся и неуверенно подал голос.
— Ты вызвал врача? — спросил Петя, придумывая предлог, чтобы подняться на второй этаж.
— Нет, я вызвал “Службу спасения”! — гордо заявил юноша. — У вас, надеюсь, есть врачи?
— Почему — “Службу спасения”? — опешил Петя.
И тут юноша, хромая по кухне, жестикулируя свободной рукой и так резко разворачиваясь, что ножки ребенка взлетали и он при этом судорожно всхлипывал, рассказал Пете совершенно невероятную историю. Та женщина, “которая Ляля, нет… она не Ляля, она просто кормила ребенка”, зачем-то на рассвете выбежала в одной пижаме на дорогу, догнала мусоросборник и запрыгнула в него, и он, Коля, видел это своими глазами, хотя, конечно, сразу не поверил. Женщина была в яркой пижаме и босая. Коля сначала от таких ее действий совсем потерял способность соображать и двигаться, застыл на месте, но, когда мусоросборник завернул к бочкам у двенадцатого дома, Коля нашел в себе силы дохромать туда и увидел, как мусор из зацепленных и перевернутых бачков засыпает желтое пятно — ее пижаму.
— Да сделайте же что-нибудь! — Коля совсем обессилел, опустился на табуретку, и Пете удалось осторожно забрать у него ребенка.
Оказавшись в положении лежа вверх лицом, ребенок тут же закричал так оглушительно, что Петя быстренько перевернул его, уложив на ладонь мягкий животик, и заявил, что он, конечно, поможет, но только в том случае, если удастся открыть сейф в кабинете хозяина дома.
— Сейф?.. — опешил Коля.
— Да. Там может быть интересующая нас информация о кормящей женщине.
— На кой черт нам эта информация? Нам смеси нужны, понимаете, от двух до шести месяцев!
Петя попросил не обсуждать особенности работы “Службы спасения” и вызвался немедленно осмотреть упомянутый сейф. Юноша требовал врача. Такого, который занимается совсем маленькими, как его?..
— Педиатр, — оперативник Петя прекратил потуги юноши вспомнить вылетевшее слово, пока тащился за ним по лестнице наверх.
В кабинете они оба замолчали. Хромой юноша, совершенно обессиленный, свалился в кресло и затих. Затих и ребенок, засосав в рот кулачок. Петя смотрел на сейф и с тоской вспоминал о приборе, который был у фактурщиков при обыске. Маленький такой приборчик, светит на кнопки специальным лучом, и сразу же высвечиваются именно те, которыми чаще всего пользовались. Петя так напрягся, что ему вдруг показалось — вот сейчас… сейчас! — вспомнит шесть цифр, шесть кнопок, светящихся мутными разводами в зеленом свете луча. Нет, рисковать нельзя, его предупредили, что при дважды не правильно набранном коде срабатывает сигнализация, подключенная в ближайшем отделении милиции. Только группы коллег по вызову сработавшей сигнализации ему здесь и не хватало, разобраться бы со “Службой спасения”…
Петя внимательно посмотрел на юношу, выставившего из кресла голенастые ноги кузнечика, достал гранату и задумчиво ее повертел.
— Придется взрывать, а жаль… В стене может образоваться большая дыра.
— Что?.. Почему? — дернулся мальчик Коля.
— Очень нужно открыть сейф, понимаешь?
— Что, гранатой?.. — по отчаянию на лице юноши стало ясно, что теперь он совершенно разуверился в прочности и правильности окружающего мира.
— А как иначе?
— По… по… почему бы вам не набрать код? — выдавил из себя юноша.
— Я его не знаю!
— Я… я… знаю.
— Открывай, — как можно равнодушней разрешил оперативник и уложил младенца на диван.
Тот тут же заорал что есть мочи, и Петя не сразу расслышал, что там бормочет бледный юноша.
— Я… я тоже не знаю, но вот там, в столе…
— Ничего не понимаю, то ты знаешь, то не знаешь! — Петя начал терять терпение и с трудом сдерживался, чтобы не подбежать к окну осмотреть ворота, вдруг боевой отряд из МЧС уже штурмует их?..
— В столе лежит блокнот дяди Антона, там записан код сейфа.
— Ну-ка, ну-ка!..
И юноша нашел блокнот, нашел страничку на букву “Р” и показал на шесть цифр после слова “Сека”.
Вся страничка на букву “Р” состояла из длинного списка имен, там были: Жужу, Кирюха, Иван Иваныч К., Путик и еще много всяких других имен или прозвищ (что интересно — ни одного на “Р”), и напротив каждого из них записаны по шесть либо по семь цифр.
— Почему ты думаешь, что номер после “Сека” — это код сейфа? — повысил голос Петя, чтобы перекричать младенца. — Почему здесь нет ни одного имени на букву “Р”?
— “Р” — это работа! — закричал Коля. — А Сека — это сейф компании “Акинс”, понимаете?
— Откуда ты знаешь?
— Мне сказала Ляля, она разгадала этот секрет на второй день после установки сейфа. Муж ей не говорил, он там пистолет прятал. Видите, первая цифра — единица? Вы совсем не из “Службы спасения”, да? В Серпухове нет номеров, начинающихся на единицу.
“Судьба”, — подумал Петя и засунул гранату в карман брюк.
Стоя позади оперативника, Коля отрешенно наблюдал, как тот набрал на кнопках шесть цифр, повернул ручку, открыл сейф, достал пистолет, лежащий на верхней полке, засунул его за пояс, а из кобуры на поясе достал другой, протер его уголком выдернутой рубашки и положил на верхнюю полку.
Умом Коля понимал, что уже несколько дней находится в кромешном абсурде кошмара и пытаться что-либо объяснить бессмысленно, но он нашел в себе силы и промычал что-то о смесях для ребенка и получил горячие уверения странного человека, что смеси не заслуживают внимания правоохранных органов, а вот поиски кормилицы — это совсем другое дело, этим милиция займется немедленно. После чего этот милиционер с реактивной скоростью пронесся по кабинету, потом простучал ботинками по лестнице, потом Коля увидел его уже на дороге, бегущего добротным размеренным маршем настоящего бегуна, с каждым шагом уверенно раздвигающего локтями тугой солнечный ветер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47