— Дай я тебе помогу, ты простудишься.
Даша не сопротивлялась, а только всхлипывала.
— За что? Ну за что?
— Выпейте, Ди-ди, это поможет.
Даша залпом выпила коньяк и передернула плечами:
— Какая гадость!
— Гадость? — Филипп удивленно посмотрел на этикетку. — Это «Hennesy» XO…
Сморщившись, Даша отстранила его руку:
— Хватит. Я нашла его. Полетаев кашлянул:
— Кого?
— Алексея Скуратова. Убийцу. Мужчины переглянулись.
— Ты разговаривала с ним? — осторожно спросил подполковник.
— Нет. Он в Германии.
— Не может быть. Я проверял.
— Значит, плохо проверял.
— Он что, нелегально туда бежал?
— Понятия не имею.
— Так откуда же…
Даша кивнула на разбросанные фотографии.
— Девятнадцатого августа тысяча девятьсот девяностого года Алексея Георгиевича Скуратова застукала с любовницей не вовремя вернувшаяся жена. Он надел ботинки и ушел из дома, даже не взяв сменной рубашки. Через некоторое время Лариса Семеновна Скуратова выслала в Германию свидетельство о разводе.
— И что, эти сведения проверены? — Полетаев говорил тихо, но как-то нехорошо.
— Пока нет. Но, полагаю, сделать это будет несложно.
— Не сомневаюсь. — После того как подполковник узнал, что сведения не проверены, он немного успокоился. — В любом случае от скуки вы не умрете. Уже поздно, я, пожалуй, буду собираться…
— Мне нужен адрес Клары. — Даша смотрела на Полетаева угрожающе.
— Простите, какой Клары? — вскинул голову Филипп.
— Которая украла у Карла кораллы, — хмыкнул Полетаев, направляясь к двери. — История темная и запутанная, думаю, не стоит пытаться в нее вникать…
— Кларой звали ту самую любовницу Алексея Скуратова, к которой он в конечном итоге и сбежал! — выкрикнула Даша.
— И что? — Подполковник одной рукой уже влез в рукав пальто.
— Если он переехал жить в Германию — легально или нет — то она должна знать, где он.
— И что? — Подполковник влез во второй рукав.
— Он убийца, — тихо проговорила Даша. — Его надо брать.
— Так езжай и бери. — Поправив шелковое кашне, Полетаев осмотрел себя в зеркало. Промелькнувшая на мужественных губах улыбка свидетельствовала, что все в порядке. — Коли желаешь, могу посвятить тебя в тонкости этой процедуры…
— Ты что, шутишь?
— Не больше, чем ты.
— Так ты думаешь, что я шучу?
— Нет. — Полетаев повернул голову, и синий огонь брызнул из глаз. — Я думаю, что ты сходишь с ума!
— Я…
— Я не хочу даже обсуждать эту тему! Мы с месье Кервелем договорились, что завтра первым же удобным самолетом вы вылетаете в Париж, Желаю счастливого полета.
— Филипп! — Даша повернулась к мгновенно смутившемуся дядюшке. — Вы отказываетесь идти до конца?
— Видите ли, Ди-ди, — пряча глаза, начал мямлить Кервель, — Серж… Сергей Павлович мне все объяснил. Он…
Даша взорвалась:
— Да он просто заморочил вам голову! Промыл мозги, это же ею работа…
— Ты замолчишь когда-нибудь, — зашипел Полетаев, прикрывая дверь в коридор. — Это ж надо, как Бог человека разумом обделил!
Но остановить Дашу было так же легко, как разогнавшийся локомотив.
— А ты мне рот не затыкай! И не считай такой уж дурой. Думаешь, я не догадываюсь, почему ты вокруг меня круги нарезаешь? Опять выполняешь какое-то задание? Вот что я тебе скажу: делай свою работу, а я буду делать свою!
— Что ты называешь своей работой? — Полетаев внезапно успокоился и сел в кресло,
Филипп сидел ни живой ни мертвый.
— Тебя это не касается.
— Ошибаешься, касается. Но об этом в другой раз. Если мне не изменяет память, тебе поручили поиск максимального количества наследников. Так?
— Так.
— Ты их нашла?
— Нашла.
— Значит, свою миссию ты уже выполнила. Я бы даже сказал, перевыполнила.
— Ерунда, — Даша уселась напротив. — У меня нет адреса Алексея Скуратова.
— У тебя есть на него куча всяких сведений. Передай их адвокатам Марии Андреевны и езжай отдыхать на Гавайи. Поверь, этот отдых ты заслужила.
— Он убийца. И значит, должен быть пойман.
— Тебя кто-то нанял для этой работы?
— Да.
— Кто?
— Месье Филипп Кервель. Послышался блеющий стон:
— Ди-ди, дорогая, увольте меня от этого кошмара. И прошу вас, летите завтра со мной. Обещаю, как только мы окажемся дома, я немедленно отдам соответствующие распоряжения. Мы отыщем убийцу.
— И передадите ему ключи от замка?
— Ди-ди!
— Филипп, простите, но я не желаю, чтобы судьба моего отца зависела от причуд наследственного права. Я желаю увидеть преступника за решеткой. И немедленно.
— Замечательно! — Полетаев похлопал в ладоши. — С тобой я и еще шесть миллиардов правопослушных граждан Земли. Но только с чего ты взяла, что этим преступником является именно Алексей Скуратов? Только из-за того, что он изменял жене? Тоже мне corpus delicti… — Наклонившись, подполковник поднял одну из фотографий. — Месье Кервель, скажите, вам знаком этот человек?
Филипп взял снимок.
— Позвольте… Да, вы знаете, он чем-то похож на брата маман, но… Нет, я никогда не видел его.
— И, полагаю, ваша матушка также?
— Утверждать наверняка не могу, но, как правило, она знакомит меня со всеми, кто вхож к нам в дом.
— Не сомневаюсь, — кивнул Полетаев. — Как и в том, что семейное предание о кровожадном Мельхиоре особо широко не рекламировалось.
— О, нет! — Филипп даже руками замахал. — Надо знать маман, она не любитель подобных историй. Какая может быть реклама! Сомневаюсь, что об этом знает кто-то, кроме меня, ну и, может быть, нескольких старых знакомых семьи.
— Вот когда приходится жалеть о последствиях революции семнадцатого. — Подполковник глянул на бордовую Дашу. — Разрыв традиций влечет невосполнимые лакуны в воспитании.
— Ты это к чему?
— Человек девяносто лет молчал, а ты и полчаса выдержать не в силах.
— К чему весь этот цирк? — тихо, ровно, по слогам спросила Даша.
— А к тому, что прежде чем обвинять человека, неплохо бы для начала обнаружить связь.
— Какую связь?
— Да самую простую. Если баронесса не знала, что у ее брата были дети, а эти дети не знали, кто их настоящий отец, то как Алексей Скуратов узнал о завещании?
— Очень просто. Как только месье Кервель обнаружил фотографию Николая Андреевича, так все сразу и открылось.
— Кому открылось? Как? Что, Алексей Скуратов — сосед Марии Андреевны по даче?
— Разумеется, нет. Но переехал в Германию.
— И что?
— Может быть, там его кто-то узнал и решил…
— Кто его могу знать? — Полетаев сцепил пальцы. — Адъютант его превосходительства Мельхиора I? Или ты полагаешь, что портретами твоих предков увешаны все художественные галереи Западной Европы? «Господа, посмотрите, вон еще один барон Вельбах идет! Давайте возьмем у него автограф!» — Полетаев раздраженно выдернул из золотого портсигара сигарету. — Чушь какая… Не мог Скуратов узнать о наследстве от уличного прохожего.
— Фи-фи, — вдруг тихо проговорила Даша, — у меня к вам вопрос: как вы обнаружили фотографию Николая Андреевича?
Филипп, все мысли которого еще секунду назад были поглощены пламенной речью подполковника, несколько растерялся.
— Просите, о чем вы меня спросили?
— При каких обстоятельствах была обнаружена та самая фотография?
— А что именно вас интересует?
— Все. — Даша по-прежнему сидела неподвижно, отрешенно глядя в одну точку. — Расскажите подробно, шаг за шагом, включая самые малейшие детали.
Кервель вопросительно посмотрел на Полетаева, но тот лишь неопределенно пожал плечами.
— Ну хорошо, я попробую… У маман есть старинный приятель, месье Белов. Михаил Евграфович. Вы, кажется, видели у меня его портрет…
— Да-да, что-то такое припоминаю. Расскажите о нем поподробнее.
— Он русский. Из эмигрантов. — Филипп все еще мялся. Он не знал, что именно хочет услышать его собеседница, и боялся, что та опять начнет злиться. — Михаил Евграфович — эмигрант второй волны, послевоенной, если вас это интересует.
— Как он оказался во Франции?
— Во время сражения попал в плен, затем был отправлен в концлагерь, по счастью выжил. — Кервель замолчал.
— Дальше, дальше…
— Из лагеря месье Белова отправили сразу в госпиталь, он был очень болен… А в госпитале ему рассказали, что Сталин отправляет военнопленных в Сибирь, особенно тех, кто до плена занимал высокие коммунистические должности, и что в лагерях НКВД его ждет неминуемая гибель… — Конец фразы Филипп сжевал, жалобно глядя на Полетаева.
Тот сделал вид, что к нему это не имеет никакого отношения. Тогда Кервель затарахтел, как это делают люди, пытающиеся загладить неловкость.
— Как раз в то время месье Белов и познакомился с маман, она работала в том же госпитале…
— Вы же говорили, что она была директрисой в женской школе! — не удержалась Даша от восклицания.
— Это было чуть позже. А тогда, в самом конце войны, как и многие женщины, она помогала ухаживать за ранеными. И именно она отговорила Михаила Евграфовича возвращаться на родину. Они были очень дружны. Разумеется, в тех пределах, в коих свободная девица может дружить с мужчиной.
Полетаев слушал очень внимательно. Ему, очевидно, понравилась последняя мысль.
— Казалось бы, война, а какие нравы… Даша сморщила конопатый носик.
— Фи-фи, прошу вас, ближе к теме. Как вы обнаружили фотографию?
— Месье Белов мне ее и показал.
— Вам? — Даша бросила быстрый взгляд на подполковника, тот настороженно смотрел на француза. — Как же так, ваша матушка была знакома с ним полвека, а фотографию нашли именно вы?
— Разумеется, они были знакомы, — согласился Филипп, — но она НИКОГДА не была у него в доме.
— Это еще почему?
— Месье Белов женился на очень богатой, но, к сожалению, не очень воспитанной даме, американке…
— Где это он ее во французском госпитале отыскал? — удивилась Даша, которая так и не научилась сосредотачиваться на самом главном.
Но Филипп отвечал с удовольствием:
— Разумеется, не в госпитале. Она приехала налаживать бизнес в послевоенную Францию, увидела месье Белова и страстно его полюбила. Говорят, даже хотела увезти его в Америку, но тот отказался. Мне кажется, — Кервель понизил голос, — он остался из-за маман. Да-да.
— Вы намекаете, что Мария Андреевна ему нравилась?
— Я почти уверен в этом. И иногда мне кажется, что именно месье Белов был тем самым мужчиной, о котором я вам говорил. — Филипп сделал выразительные глаза.
— Подождите, как мне помнится, тогда вы говорили об адюльтере, — возразила Даша, — а Белов, судя по вашему же утверждению, был каким-то коммунистическим начальником.
— Ну да, — растерялся Филипп, — об этом и речь. Потомственная баронесса фон Вельбах ни при каких обстоятельствах не могла бы связать свою судьбу с коммунистом.
— Вот оно как… А я-то полагала, что речь по меньшей мере идет о беглом каторжнике, — пробормотала Даша и скосила озорной глаз на подполковника, — Сергей Павлович, вы, кстати, ничего не рассказывали мне о своей партийной принадлежности.
— И не собираюсь, — растянул губы тот.
— Боюсь, что придется.
— А тебе не интересно, что было дальше? — Подполковник кивком указал на прислушивающегося к их разговору Кервеля.
Даша спохватилась:
— Простите меня, Фи-фи! Так почему баронесса никогда не была в гостях у Белова?
— У них не сложились отношения с американкой. Та была вульгарной, вздорной дамой. Я не хочу сейчас говорить о ней дурно, но в обществе ее не приняли. И, естественно, маман не была с ней близка. После ее смерти — она, кажется, погибла в авиакатастрофе — посещение дома месье Белова стало тем более невозможным: маман к тому времени уже возглавляла женскую школу, и визиты к одинокому вдовцу могли быть восприняты двусмысленно. Так что я оказался первым из нашей семьи, кто удостоился чести оказаться в его поместье — очаровательное местечко! Как я уже говорил, месье Белов пригласил меня в качестве консультанта: он решил переделать свой сад. Я гостил в его доме два дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78