Все переглянулись. Мария Андреевна снова поднесла очки к глазам.
— Извиниться? За что же?
— Дело в том, что я поторопилась, объявив Богдана последним законным наследником вашей… нашей семьи.
Щеки Богдана вспыхнули ярким румянцем. Лицо Оксаны, напротив, залила смертельная бледность. Она прикрыла глаза, губы ее шевельнулись.
— Чего-то я не пойму, о чем ты говоришь, — медленно произнесла баронесса. — Объясни уж, будь добра.
— Да, конечно. — Даша провела пальцами по пересохшим губам, но попросить воды не решилась. — Скажу сразу. Дело в том, что Богдан не может считаться законным наследником, так как его дед никогда не был официально женат на его бабушке.
— Да как же не был? — зашипела Оксана. — У его отца в свидетельстве о рождении…
— Свидетельство здесь ни при чем, — перебила Даша. — Николай Вельбах женился на его бабушке как Николай Титаевский. В ЗАГСе он воспользовался документами постороннего человека, и потому их брак не может считаться законным.
— Ах ты ж дрянь какая! — Оксана готова была броситься на противницу.
— Тихо! — Мария Андреевна приподняла руку и посмотрела на метра Дюпри. — Это так?
Сушеный стряпчий кивнул с такой готовностью, словно ожидал этого вопроса всю жизнь:
— Да, баронесса. Если Николай Вельбах женился, использовав чужие или поддельные документы, то ни его брак, ни родившиеся в этом браке дети не могу быть признаны законными.
— Это все не правда! — Оксана перешла на визг. — Его дед взял фамилию жены!
— Вы сможете это доказать? — с усмешкой поинтересовалась Даша.
— А ты попробуй это опровергнуть! — Хохлушка выставила вперед дулю.
— Без особых усилий. — Даша пожала плечами. — Вы ведь полагали, что, спалив архив, замели все следы? Увы. Копии метрических книг хранятся в областных архивах, Вы, конечно, об этом не знали? Или думали, что проверка и в голову никому не придет?
Оксана сидела не шелохнувшись, взгляд ее, тяжелый и влажный, был устремлен в стену.
— Так, значит, это вы с крестной всех убили? — тихо, не поворачивая головы, спросил Богдан.
Оксану заколотило. Схватив мужа за рукав, она прошептана пересохшими губами:
— Богданушка, я клянусь тебе… Тетка Мария, она не могла… Я на детях наших побожиться могу…
Богдан, брезгливо сморщившись, отодвинул ее руку.
— Сейчас хотя бы не ври, что дети мои. Ты же видишь, все кончено.
— Нет!!! — заметался по гулкому пространству отчаянный вопль. — Нет! Я не позволю! Ты, только ты имеешь право на эти деньги! Послушайте, — Оксана подскочила к старухе, упала на колени, — Мария Андреевна, баронесса, миленькая, да ты сама подумай — это ж кровиночка твоя, внучек твой. Тогда же просто время другое было, тогда даже гражданские браки законными признавали. Да разве…
— Совершенно верно, — оборвал причитания сухой, жесткий, как наждак, голос метра Дюпри. — В случае гражданского брака вы может быть и имели шанс попытаться отстоять свои права, как раз исходя из того посыла, что в определенный период такой брак имел равные права с браком юридически оформленным. Это спорный пункт, но он хотя бы имеет право быть оспоренным. В вашем же случае подобные дискуссии полностью исключены: предъявляя в органах регистрации чужие документы, Николай Николаевич Вельбах показал, что в отношении данной женщины его намерения не были честны. Говоря попросту, он не хотел и потому не вступил с ней в законный брак.
— Но у него не было выбора, — продолжала настаивать Оксана.
— И это не так. Они могли обвенчаться в церкви тайно.
— А может, они так и сделали?
— У вас есть соответствующие документы?
— Да где ж я их найду!
— В таком случае — увы.
— И кто же получит теперь все деньги? — Пышная грудь Оксаны тяжело вздымалась: она не могла признать поражения. — Больше ведь все равно никого не осталось. Ну давайте поделим… Дашка, ну уговори ты ее, пропадет же все!..
— Пардон, но вы, кажется, забываете об отце мадмуазель Быстрофф, — произнес метр Дюпри. — Да, месье Кунцефф, отец Дарьи Николаевны, в отличие от вашего мужа, не имеет наследников мужского род, и, тем не менее, является законным представителем…
— Ах, вот оно что! — Сунув руки в бока Оксана развернулась на острых каблучках. — Так вот ради чего ты старалась! Ну ты и… жучка! — Темно-вишневые глаза вспыхнули бессильной злобой. Выпрямившись, она бесцеремонно ткнула баронессу в плечо. — Слышь, вот тебе и убийца! Даже не думай — она это. Всех, гадина, перебила, чтобы деньги себе захапать. А уж какой чистенькой прикидывалась!
Баронесса сделала вид, что не обратила внимание на тычок. Или, может, сообщение ее действительно потрясло.
— О чем она говорит? — строго посмотрела она на Дашу.
Та, опустив голову, молчала. Ей было страшно встретиться глазами с Филиппом.
Возникшей паузой немедленно воспользовалась Титаевская.
— Я вам сейчас все расскажу. А ну, передвинься, Богдан. — Заставив мужа пересесть, Оксана придвинула стул ближе к баронессе. — Вы на самом деле пустили козу в огород: поручили Дашке наследников искать. Найти-то она их нашла, да тут же и ухайдокала.
— Что она с ними сделала? — недовольно переспросила баронесса.
— Убила их всех. А теперь пытается на нас свалить. Полетаев с силой наступил Даше на ногу, очевидно опасаясь, что та вмешается. Но Даша и не собиралась этого делать, она не отрываясь смотрела на портрет Белова, висевший на противоположной стене. Подполковник проследил за направлением ее взгляда и переменился в лице.
— Ну что, выкусила? — Титаевская с вызовом смотрела на Дашу. — Теперь тебе тоже ничего не достанется.
— А вот здесь вы ошибаетесь, мадам, — возразил метр Дюпри. — Не имеет никакого значения кого и за что убила мадмуазель Быстрофф. Во-первых, наследовать будет ее отец, во-вторых…
— Во-вторых, я никого не убивала, — тихо произнесла Даша. — Ни я, ни мой отец.
— Что ж, по-твоему, сами они умерли, что ли? — Оксана зло рассмеялась.
— Нет, не сами.
— Тогда кто это сделал? — Баронесса склонила голову.
— Тот, кто не хотел, чтобы в замке поселились посторонние люди.
В зале повисла тишина.
— Судя по формулировке, речь идет не отвоем отце. — Богдан откинулся на спинку стула. Он смотрел на Дашу с веселым любопытством, без тени раздражения.
— Нет, речь идет не о моем отце. — Даша медленно повернула голову и посмотрела на Филиппа, затем опять перевела взгляд на картину. Секунду она молчала. — Баронесса, вы допустили большую ошибку, разрешив повесить здесь этот портрет.
Все невольно посмотрели на небольшую овальную картину, изображающую пожилого человека в окружении цветущего сада.
Баронесса подняла очки.
— Ты тоже находишь ее неуместной? Я говорила Филиппу…
— Я нахожу неуместным ваше решение. — После небольшой паузы Даша покачала головой и повторила: — Вам не надо было разрешать ее вешать здесь.
Подполковник вскочил.
— Дамы и господа, баронесса, мы просим у вас прощения, но наш самолет…
— Какой еще самолет? — выкрикнула Оксана. — Она говорила про какого-то человека.
— Вам, верно, послышалось…
— Ничего мне не послышалось! — зло шикнула Титаевская на подполковника и, обращаясь к Даше, снова спросила: — Про какого человека ты сейчас говорила?
Даша словно очнулась. Она взяла свою сумку, достала папку, полученную от Полетаева, и положила на стол.
— Я имела в виду человека, который исходя из наследственного права семьи Вельбах никогда не имел бы шанса поселиться под этой крышей на законных основаниях.
— Кто это? — каркнула баронесса.
— Бросьте, Мария Андреевна. Вы прекрасно знаете, о ком идет речь.
Старуха почернела.
— Речь идет о Филиппе. Месье Филиппе Кервеле. Вашем сыне.
Полетаев прикрыл лицо ладонью. Оксана переводила взгляд с бледного лица Даши на еще более бледное лицо Филиппа.
— Нужно быть или отчаянно смелой, или чрезвычайно глупой, чтобы обвинять человека в убийстве в его собственном доме, — медленно произнесла старуха.
— Но вы же не станете отрицать того, что он ваш сын?
— Зачем бы я стала это делать? Все и так знают, что он мой сын.
— Я не это имела в виду. — Даша достала заключение ДНК-экспертизы и протянула бумажку баронессе. — Говоря, что Филипп ваш сын, я имела в виду, что он ваш родной сын. Не приемный.
— Вот это новость! — Оксана повернулась так, чтобы видеть Филиппа. — А такой порядочный с виду дядечка!
Филипп резко вскочил. На большее бедняги не хватило. Издав хлюпающий звук, он схватился за сердце и рухнул на пол. Старуха качнулась вперед.
— Нет!!!
К лежащему на полу французу подскочил Полетаев. Приложив ухо к груди, он поднял руку, призывая к тишине. Но никто и не пытался шуметь.
— Все в порядке. — Подполковник принялся хлопать француза по щекам. — Филипп, придите в себя.— И, обернувшись к остальным, успокоил: — Просто обморок. Но почему такая сильная реакция?
— Потому что он об этом ничего не знал, — жестко произнесла Даша.
— Как не знал? — Полетаев поднял Филиппа и помог ему сесть в кресло.
— Да вот так. Не знал — и все. Когда я говорила о человеке, не желавшем видеть в замке посторонних, я имела в виду не его.
— А кого? — хором спросили Титаевские. Даша медлила с ответом.
— Я очень долго размышляла над этим делом, и у меня постоянно не сходились концы с концами. Все так или иначе упиралось в фотографию, полученную от Белова.
— А в чем проблема? — не выдержал Богдан. — Почему они, — он кивнул на жену, — не могли сговориться с Беловым? Разве это сложно?
— Это невозможно. Михаил Евграфович Белов был не просто близким другом Марии Андреевны. Он был ее любовником и отцом ее сына. — Даша снова посмотрела на картину. — И только поэтому она разрешила повесить его, прямо скажем, не самый удачный портрет среди старинных подлинников, которым цены нет. И вот почему сам Белов никогда бы не пошел на сговор с Оксаной и ее крестной.
Даша встала и отошла к концу стола, противоположному хозяйке дома. Теперь она возглавляла собрание.
— Я расскажу вам, как все было. Мария Андреевна оказалась заложницей доисторического воспитания и махровых предрассудков. Она полюбила человека, который никак не мог стать ее мужем. Михаил Белов не обладал необходимой родословной. Кроме того, он был значительно моложе ее, а самое главное — прибыл из Советской России и, к тому же, был коммунистом. Общественное мнение оказалось сильнее чувств. — Даша смотрела на баронессу не отрываясь. — Только став старше, намного старше, она, вероятно, осознала, какую ошибку совершила. Но Белов к тому времени уже был женат. А что ожидало ее? Бездетная одинокая старость. И тогда она решилась. Возможно, это был единственный человеческий поступок за всю ее жизни. Она родила ребенка от любимого человека. Но, к сожалению, до конца так и не смогла себя перебороть.
Оксана и Богдан слушали, как завороженные. Лоб Полетаева покрыла испарина.
— Мария Андреевна посчитала, что все улажено: у нее есть сын, который ее обожает и которому можно оставить состояние, сохранив при этом реноме. Но случилось непредвиденное.
Даша перевела взгляд на Оксану.
— В далекой России проживала женщина, ни чем не уступающая по характеру баронессе: крестная Оксаны Мария Сергеевна Маневич. Тихо и спокойно работала она у специалиста в области остзейской генеалогии до тех пор, пока тот не получил письмо от своего знакомого о том, что некий Вельбах оставался в живых еще в тридцатых годах. Сам Миллер принял известие равнодушно, а вот Марию Сергеевну посетила неожиданная мысль: что если попытаться отыскать его следы? Она поможет получить потомкам пропавшего барона наследство, а те, в свою очередь, выразят ей какую-нибудь материальную благодарность. Чем плохо? И вот она устраивается уборщицей в архив Минобороны, выкрадывает оттуда личное дело моего деда. В этом деле оказалось достаточно сведений, чтобы понять: у Николая Андреевича был сын.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78