Потом нажал кнопку последнего этажа. Доехал туда, выглянул в открывшиеся двери. На площадке никого не было. Он выволок тело из лифта, с трудом затащил по крутой металлической лесенке на чердак. Подхватив на руки, отнес к соседней секции дома, положил за лифтовой моторный отсек. Огляделся. На чердаке ни души. Вернулся обратно, плотно закрыл за собой дверцу, спустился вниз и вышел во двор. Там было пусто.
За коммерческим директором Ларионовым установили круглосуточное наблюдение. Наружка отслеживала его поездки, прослушка отслушивала его переговоры, добровольные стукачи из числа сотрудников фирмы отсматривали его поведение на службе. Домой пока не лезли, но к телефону подсоединились на общеподъездной разводке. И что? Да ничего. Контакты только служебные, телефонные разговоры только деловые, общение только с ограниченным кругом родных и сослуживцев, разговоры с секретаршей наедине в кабинете только о счетах по поставкам и финансовой отчетности в налоговые органы. Как будто с молодой симпатичной женщиной больше и поговорить не о чем?
Почти весь день Корнюшин с Тарасенко торчали возле офиса фирмы «Кемикс» в ожидании, когда появится Ларионов. Молодой сотрудник техотдела Геша Скворцов понатыкал жучки, где только было можно: в кабинете коммерческого директора, в приемной, где сидела его секретарша, в его машине — малиновом джипе «мицубиси-паджеро». Это позволяло прослушивать практически все разговоры Ларионова, где бы он ни находился.
И сейчас оперы слушали через наушники все, что происходило в кабинете коммерческого директора. Так и не выудив ничего интересного за несколько часов слежки, они сидели со скучающими лицами и тупо пялились по сторонам, пытаясь хоть немного развеяться разглядыванием проходящих мимо женщин.
Костя, нацепив наушники, завистливо поглядывал в сторону Тарасенко, который уже дочитывал «Спорт-экспресс». Они периодически менялись, передавая наушники друг другу, когда до оскомины надоедало слушать бесконечную болтовню о партиях, моделях, суммах, дилерах и магазинах. Костя уже хотел снова передать их Тарасенко, отобрав у него газету, как вдруг коммерческий директор сообщил секретарше, что уезжает. Не прошло и пяти минут, как он появился в дверях здания. Запахнув расстегнутое кашемировое пальто, он торопливо двинул на стоянку, сел в свой джип и быстренько отъехал. Костя снял наушники, поскольку слушать больше было нечего, включил зажигание и дернул ручку передач.
Вишневая «девятка» увязалась за джипом, который уже пошел на отрыв. Костя все же решил не светиться у Ларионова в зеркале заднего вида и держался на значительном расстоянии. Проехав два квартала, джип тормознул у тротуара рядом с автобусной остановкой. Молодая женщина в короткой норковой шубке запрыгнула в любезно приоткрытую дверцу. Джип тут же отъехал.
— Узнал ее? — спросил он.
— Не-а, — хмыкнул Тарасенко. — А кто это?
— Людмила Бирюлина. Главный бухгалтер фирмы «Кемикс».
— А-а! Решил подвезти.
— Подвезти, говоришь, — пробормотал Костя. — Если бы хотел подвезти, подсадил бы у офиса, а не через два квартала.
— А может, она его специально ждала?
— Вот то-то и оно.
Джип нагло перестроился в левый ряд, подрезая всех, и полетел в сторону центра, обходя другие машины по разделительной полосе. Костина «девятка» пошла следом за ним, стараясь не отставать. Тем более что надо было держаться поближе к объекту. У жучка сигнал слабый, за сто метров уже ничего не словишь. Тарасенко настроил приемник на другую частоту, и теперь опера слушали все, о чем говорили Ларионов с Бирюлиной. А говорили они вот о чем.
— На остановке не было никого из наших? — уточнил для начала Ларионов.
— По-моему, нет, — нежным голоском пропела Людмила. — Чего ты боишься? О нашей связи никто не догадывается.
— Главное, чтобы не узнали о нашем деле! — проворчал он.
— Не узнают, — проворковала она.
Ларионов немного помолчал и вдруг выдал резким визгливым голосом.
— Менты подозревают меня в убийстве Бориса! Представляешь? Меня! Его лучшего друга! Сволочи!
— Почему тебя? Какие у них основания?
— А зачем им основания! — со злостью сказал Ларионов. — Они считают, что больше некому! Они мне так и сказали! Теперь будут следить за каждым моим шагом. И не дай бог, выйдут на тебя. Вернее, на нас с тобой и на наше дело. Эти вонючие менты могут все раскопать.
— Да, это может быть опасно! — плаксиво сказала она.
Джип заехал на стоянку перед крупным универмагом и встал в ряд машин. Ларионов выключил движок. Но из машины они так и не вылезли. Костя заехал следом, остановился в десяти метрах, отобрал у Тарасенко один наушник. Слышимость стала лучше. Помимо речи, прослушивался какой-то шелест и скрип. Видимо, это скрипели сиденья. Пленка записывала все, даже тяжелое дыхание и еле слышные всхлипы.
— О чем это они базарят? — поинтересовался Тарасенко. — О каком ещё деле?
— О таком! — усмехнулся Костя. — Я же говорил, этот тип не так прост, как кажется. Они скрывают какую-то бодягу. Точно так же, как скрывают ото всех свою любовную связь. Интересно, знает ли о ней его жена?
— Вряд ли, — засомневался Юра. — Хотя жену, как правило, обмануть трудно.
В наушниках послышались чмокания и поцелуйчики. Похоже, подозреваемые занялись совершенно посторонним делом, никак не относящимся к насущной проблеме, которая должна была бы мучить Ларионова.
— Лучше бы думали, как им прикрыть задницу, а не занимались черт-те чем, — проворчал Костя. — Сейчас ещё порнографией займутся на виду у всех.
— Вряд ли. Они что, совсем..?
— Давай, Юрик, профланируй мимо их тачки, — распорядился Костя. — Погляди, чем они там занимаются. Если этим самым, свистни, я тоже погляжу.
— Ты че, серьезно?
— А то нет. Ты о чем собираешься шефу докладывать? Так что давай, собирай информацию. А я пока послушаю. Вдруг чего дельное скажут.
Тарасенко отдал свой наушник Косте, выбрался из «девятки» с деловым видом, словно направлялся в магазин за покупками, но вдруг резко свернул, зашел за стоящие на стоянке машины. Машин было много, в этот час после рабочего дня все ломились по магазинам. Он прошмыгнул мимо джипа, бросил косой взгляд в салон и, отвернувшись, двинул обратно. Забрался на свое сиденье. Тяжело выдохнул, словно только что пробежал марафон.
— Ну что? — спросил Костя.
— Да ничего! Просто прижались друг к другу и сидят.
— А чего молчат?
— А я знаю? О любви не говорят, о ней все сказано.
Но в джипе уже перешли к активным действиям. Ларионов расстегнул Людмиле шубку, засунул под неё руку и нащупал грудь. Людмила прижалась к нему и уткнулась губами в шею. Потом отпрянула и прошептала:
— Что теперь будет, Саша?
Ларионов решил, что вопрос об их дальнейшей судьбе намного важнее, чем проверка упругости женской груди, и убрал руку.
— Что будет, что будет? Не знаю. Надо постараться, чтобы нас ни в чем не заподозрили. Если в финансовых документах порядок, то не докопаются.
— Порядок! Голову на отсечение, полный порядок! — быстро заговорила Людмила, стараясь убедить своего любовника. — Ни одна ревизия не найдет.
Но не убедила.
— А оперативники найдут, — сказал он. — Если серьезно будут копать, то найдут. Надо все так подчистить, чтобы и они не нашли.
— Я уже десять раз проверяла. Все чисто. Знаешь, Саша, я ведь тоже боюсь. Если все раскопают, мне тоже придется не сладко. Могут и под статью подвести.
Ларионов тяжко, с придыханием вздохнул.
— Черт возьми, если бы не это проклятое убийство, никто бы даже и копать не стал! Все сошло бы нам с рук. Мы же так толково все провернули. Дернуло же его связаться с этим кредитом! Надо же было додуматься, заложить свою квартиру! Представляешь, теперь его Татьяна окажется на улице.
— Почему на улице?
— А кто будет кредит возвращать? Некому! У меня лишних ста шестидесяти тысяч нету! Банк квартиру и заберет.
— Да, — вздохнула Людмила. — И сам погиб, и жену выгнал на улицу, и нас подставил. Эх, Борис! Кто бы мог подумать, что так все обернется? Это все проклятые деньги! Я всю жизнь имею дело с деньгами и знаю, что это такое. Это страшное зло.
— Только не надо читать морали, — обиженно сказал Ларионов. — Без денег человек никто. Знаешь, Люся, что я тебе хочу сказать.
— Что?
— По-моему, нам пока лучше не встречаться.
— Почему не встречаться? — Она даже испугалась.
Он увидел её огорченное лицо.
— Чтобы не вызывать лишних подозрений. На время. Пока все не утрясется. Хватит мне того, что меня подозревают в убийстве. Теперь ещё будут подозревать в супружеской измене. Не дай бог, жена узнает, вообще, устроит скандал. Если менты начнут копаться во всем этом грязном белье, она обязательно узнает.
— Ты называешь наши отношения грязным бельем? — чуть не расплакалась Людмила.
Он спохватился, но поздно. Неприятное для женщины слово было произнесено. Женщина ведь может обидеться на слово больше, чем на неадекватное поведение. Потому что ещё верит словам. Ларионов попытался исправить свою ошибку.
— Нет, что ты! Просто так говорят. Я имел в виду то, что если менты будут копаться в этом, они вытащат на поверхность все.
Людмила стала всхлипывать и перешла на плаксивый тон.
— Ты меня не любишь! Я чувствовала, что тебе нужно было завязать со мной отношения, чтобы провернуть все это дело! Я чувствовала! Я четыре года работаю в вашей фирме, а приставать ты ко мне начал только последние полгода. Когда понял, что тебе без меня не обойтись.
— Замолчи! — крикнул он. — Ты все не так понимаешь! Ты мне сразу понравилась. Думаешь, на твою должность было мало претендентов? А я выбрал тебя! Я что, по-твоему, ещё тогда решил, что тебя можно использовать в этом деле? Четыре года назад? Сама подумай!
— Прости, я не знаю, что говорю, — она уткнулась ему в плечо и заплакала.
— За мной следят хищники, — зло проговорил Ларионов. — Шагу не дают ступить. Подглядывают, подслушивают. Я все время чувствую за своей спиной чью-то тень.
— Тебе это кажется, Саша. Потому что вся эта нервотрепка с убийством вымотала твои нервы. У тебя мания преследования.
— Я в этом просто уверен, — резко сказал он. — Нам надо быть осторожными. Самое главное сейчас, не проговориться. Эти менты заманали меня своими допросами.
Оперативники внимательно слушали их разговор. Но, как не прислушивались, все равно не могли понять, о чем идет речь. Ясно, любовники провернули на пару какое-то темное дельце, но вот какое? И связано ли это дельце с убийством Кизлякова? Речь шла о больших деньгах, которые зло, как сказала Бирюлина, но что это за деньги и кто их держал в руках?
— Похоже, наш директор попался на крючок, — усмехнулся Костя. — Даже на два. На наш и на крючок к этой бабе. Она его от себя не отпустит. И мы тоже.
— Теперь не сорвется, — согласился Тарасенко. — Сам виноват, что вляпался. Не надо было заводить шуры-муры на стороне.
— Так ему же надо было как-то обтяпать это дельце, о котором они тут базарят. Пришлось соблазнить главбуха. Для этого она ему и была нужна. Но теперь пускай попробует от неё отделаться. Все, угодил в капкан, парень.
— Да, — вздохнул Тарасенко, — мужчина охотиться за женщиной до тех пор, пока она его не поймает.
В джипе тем временем закончили разборку и договорились обо всем. Похоже, Ларионов с Бирюлиной решили заметать следы в неизвестном пока деле. Джип выехал со стоянки и рванул дальше по проспекту. Конечно, оперы увязались за ним. Совсем скоро, через несколько кварталов, джип заехал в какой-то двор и буквально минут через пять выехал обратно на улицу. Людмилы в машине уже не было.
Оперативники проводили джип до ларионовского дома и поехали в управление.
Полковник Самохин внимательно прослушал запись и вынес свой вердикт:
— Значит, Ларионов в обход Кизлякова провернул свою финансовую аферу, втянув в неё главного бухгалтера Бирюлину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68