Питеркин — плохой чертежник, но в дотошности отказать ему нельзя. Маленькими черным кружками он отметил все места, где произошли какие-либо события, от них четкие линии вели на поля, там в аккуратной рамочке приводились объяснения, имена участников и другие данные. Я спросил Алекс:
— Сколько времени на это ушло?
— С перерывами два или три года, — ответила она. — Обычно он читал новую статью и делал поправки, но на карту нанес все только после того, как побывал на острове Бикон, обошел его и проверил.
— И не нырял за монетами?
Она обиделась:
— Он никогда этим не занимался! Исследование было его хобби. Вернувшись из Европы, он работал над этой картой вплоть до ареста.
— Когда за ним пришли, вы были с ним?
Она кивнула.
— Как это случилось?
— Он сидел за столом.
— Где это было?
— В трейлере около Карнарвона. Он собирался пойти поработать. И когда пришла полиция, просто встал и пошел с ними. Больше я его не видела.
Ее глаза заблестели.
— Вы его не навещали?
— Вы же знаете, что нет. Никто не навещал...
— Почему?
Она с горечью ответила:
— Понятная, черт возьми, причина, мистер Клоуз. Чтобы никто, черт возьми, ни о чем не узнал. Простите мне эти неподобающие для девушки выражения.
— Потом, после ареста, что случилось с его вещами? — спросил я.
— Я вынесла их из трейлера, вот и все. Да, по существу, и нечего было выносить. Так, какая-то спецовка да несколько инструментов.
— Бумаги, документы?
— Паспорт.
— Как его звали?
Она улыбнулась:
— Там написано — Джек.
— А место рождения?
— Где-то в Черногории... Это я тоже посмотрела: Скопье.
Мы прервали наш разговор, потому что Джо дважды ударил ногой по палубе над нашими головами, и Алекс поспешила наверх. Когда я, несколько замешкавшись, последовал за ней, увидел их стоящими рядом. На их лицах было написано удивление.
— Идите сюда и посмотрите! — позвала Алекс.
Я обернулся и открыл рот. Мимо нас на расстоянии не более восьмисот метров проплывала вышедшая на поверхность подводная лодка. Я в них не разбираюсь, а в тех редких случаях, когда приходилось видеть подводные лодки у морской базы на острове Гарден, они казались мне длинными и плоскими, глубоко сидящими в воде. Эта была похожа на круглое чудовище.
— Атомная... — произнесла Алекс.
На палубе стояли несколько человек. Мы схватились за бинокли, чтобы получше разглядеть их. Они смеялись и махали руками. Все без головных уборов, в темных брюках и белых свитерах. Но я нигде не увидел опознавательных знаков: ни на форме моряков, ни на лодке.
Подводная лодка бесшумно прошла мимо нас.
— Русская, — сказала Алекс.
— Больше похожа на британскую, — возразил я, — или на американскую. Помните Оборонительный договор по Тихому океану?
— Русская, — повторила Алекс. — На ней нет никаких опознавательных знаков, но если не остережется камней, появятся другие отметины.
Тем временем подводная лодка развернулась на запад, где море было более глубоким и безопасным. Мы стояли и смотрели, как она постепенно исчезает вдали.
— Как считаешь, нам нужно сообщить об этом? — спросил Джо.
— Зачем беспокоиться? На острове Гарден о ней наверняка уже известно.
Он заупрямился:
— Как это возможно, если море такое большое? Никто не в силах уследить за всем пространством.
— О, они могут, Джо. Ты даже не представляешь, сколько у них кораблей на дне океана. Когда такая штучка проходит мимо, монитор улавливает шум. Я читала где-то, что они даже распознают, какой стране принадлежат подводные лодки, по шуму двигателей.
* * *
«Леди Аброльос» уверенно шла на север, и вскоре на поверхности океана, там, где волны разбивались о выступающие камни, стали появляться белые пенистые пятна.
Теперь нужно было плыть осторожно. Сезон ловли лангустов кончился, и море было пустынным.
— В сезон, — сказала Алекс, — кругом было бы полно лодок. Случись беда — и у тебя есть шанс, что кто-нибудь увидит и поможет. Правда, не всегда вовремя, чтобы спасти еще и твое имущество. Но все-таки...
Мы подошли к острову Бикон с востока, где море было более спокойным. Мы смогли постоять и осмотреться, прежде чем отважились пристать к берегу. На острове было несколько домиков. Один их них выглядел довольно солидно. Возможно, был сборным и принадлежал Морскому музею и его археологической группе. Остальные были деревянными и убогими, похожими на те, которые Питеркин поставил на острове Алекс.
— Любопытно, а что рыбаки делают в мертвый сезон?
— Расскажи ему, Джо.
Джо поднял большую руку:
— Первое — перебирают двигатель, второе — чистят дно.
Алекс пояснила:
— Он имеет в виду дно лодки.
— Третье, — сказал Джо, — приводят в порядок корзины для лангустов. Четвертое — красят свои лодки.
— И пятое, — сказала, смеясь, Алекс, — едут в Перт, поселяются, если удается, в «Хайэт» или «Пармелии». И пьянствуют целый месяц. Правильно, Джо?
Джо усмехнулся:
— Я, например, строю себе дом.
— Он его строит двадцать лет, не так ли, Джо? Когда закончит, это будет, пожалуй, самое большое здание в Перте...
— Алекс, мы идем на берег? — перебил Джо. — Или будем весь день разговаривать?
Мы сошли на берег.
* * *
Остров Бикон небольшой, размером с футбольное поле, но когда прочесываешь его только вдвоем, он кажется не таким уж маленьким.
Джо Хэг должен был остаться на борту. А мы с Алекс разделили территорию на четыре части. Затем каждую четвертую — еще на четыре, потом, изучив карту Питеркина, снова обошли остров, шагая рядом и опустив головы. Но увидели только камни, песок и следы морских птиц. Для того чтобы прятать на нем сокровища, остров явно не годился, его можно было осмотреть весь разом с любой точки. Правда, в камнях были трещины, но они хорошо выскоблены, возможно, искателями сокровищ, а может, и археологами. Минут через сорок я понял, что мы занимаемся зряшным делом. Вдруг Алекс внезапно остановилась.
— Как раз на этом месте, — сказала она, показывая на рисунок Питеркина, — был убит мальчик. Вы ведь знаете об этом?
— Примерно.
— Его звали Андриес Вриес. Мятежники заставили его перерезать горло больным. В первый раз их было одиннадцать, а если бы он отказался, его бы убили. Потом ему пришлось сделать то же самое во второй раз. А после они убили и его за то, что он разговаривал с одной из их женщин. Они сделали это здесь, на этом месте.
Алекс держала карту одной рукой, а другой показывала на надпись Питеркина, как вдруг неожиданный порыв ветра вырвал карту из ее рук, и она, крутясь, легко понеслась по земле. Я хотел схватить ее, но промахнулся и бросился вдогонку. Снова промахнулся и тут сообразил, что через несколько метров мы окажемся в воде. Собрав все силы и вытянувшись во весь рост, я упал, прижав карту своим телом, разорвал лист и расцарапал колени. Но тут подбежала мисс Алекс и сердито сказала:
— Вы ее испортили!
— Это не я ее отпустил, — огрызнулся я, осторожно складывая карту и совмещая ее края. — Надеюсь, на вашей лодке найдется какая-нибудь клейкая лента?
И тут что-то необычное бросилось мне в глаза. Всего несколько букв, перевернутых вверх ногами, и все-таки прочитать их было легко. Окончание одного слова и начало другого, заключенные в рамку, выполненную синими чернилами, совместились, образуя одно слово: лист.
«Слишком просто», — подумал я, складывая бумагу. Но странное дело: если карту держишь правильно, его почти не видно. Я снова перевернул карту.
— Что вы делаете? — требовательно спросила Алекс.
— Мне кажется, я что-то нашел, — пробормотал я, рванувшись вперед и на бегу соображая, насколько результаты исследования Питеркина соответствовали очертаниям берега, созданного Богом.
— Что вы заметили? — Алекс бежала позади меня и все время твердила: — Скажите мне! Что вы нашли?
Наконец я остановился, я был почти на месте. Ничего пока не видно. Маленькая каменная площадка была совершенно голой.
Я резко остановился. Нет, не может быть! Это точно напоминало... Нет, черт возьми, не здесь, а вон там. Да. Там, где скала поворачивает... В рисунке, выбитом на твердом камне, легко можно узнать очертания листа. Рисунок был достаточно глубоким, чтобы продержаться в течение долгого времени.
Алекс остановилась рядом со мной.
— Что вы нашли? — Она немного запыхалась.
Я вспомнил, что не рассказал ей о нарисованном на долларовой бумажке. Но сейчас мне пришлось бы все долго объяснять. И я сказал:
— Там!
— Что там? Это лист?
— Да. И это должно быть знаком, который отмечает место, где что-то спрятано.
* * *
Камень с выбитым на нем листом не двигался. Я ходил вокруг, толкал его, я проделывал всевозможные бесполезные манипуляции, разве что не прыгал. Камень оставался неподвижным. Мне пришлось рассказать Алекс о таинственных листьях ее отца. И она сердито заявила, что меня не обманывала, в то время как я ей ничего не говорил, а потому оказался последним негодяем. И насколько она знает, листья в жизни Питеркина не играли никакой роли и нигде не фигурировали. А потом заявила:
— Если вы уверены, будто что-то нашли и это что-то не на суше, тогда попробуйте поискать в воде!
Лист был вырезан на камне всего в метре от кромки моря. Я стоял и смотрел на воду, которая была неспокойной и прозрачной.
— Есть там что-нибудь, обманщик? — требовала стоящая рядом Алекс.
— Я ничего не могу рассмотреть.
— Должны. Здесь мелко. Вы умеете плавать?
— На пляже в Скарборо умею.
— Тогда сумеете и здесь, если на дне не окажется норы с муреной или той акулы, что мы видели.
— Как насчет русской подводной лодки? Она тоже может оказаться здесь, внизу!
— Ну, так идите и поищите. Если вы стесняетесь, я отвернусь.
Через минуту я в симпатичных малинового цвета плавках, которые невестка мне подарила на прошлое Рождество, стоял по пояс в воде и шарил в песке под камнем с изображением листа. Песок был плотным, но поддавался довольно легко, и вскоре я выкопал что-то вроде норы. Везде вокруг, кроме этого маленького разлома, был твердый камень, и казалось, будто рука входит в водосточную трубу, заполненную песком. Я выгребал его горстями, причем часть его сразу же осыпалась назад. Алекс сидела на корточках и все время нетерпеливо спрашивала:
— Что там? Что вы нашли?
— Я дошел до дна. Ничего нет.
Я копал старательно, просеивая песок через пальцы, и чувствовал гладкую, почти свободную от песка поверхность дна этой естественной норы под камнем. Я ощупал еще раз ее кончиками пальцев и вдруг обнаружил маленькую петлю из тонкой проволоки...
Потянул за нее один раз, потом еще — и вытащил наверх светлый предмет.
Выбравшись на берег, я внимательно рассмотрел его. Предмет оказался куском глины. Грубо слепленный и обожженный, он напоминал по форме лист.
— Это лист, — сказала Алекс. — Вы хотели лист, и вы его получили. Это неплохой лист, если знаешь, кто его сделал! Но для чего он?
— Подумайте, Алекс, где ваш отец нашел печь для обжига и зачем он это сделал?
— Дайте мне подержать.
Я передал ей лист. Большим пальцем она потерла его обратную сторону, потом наклонилась, чтобы ополоснуть в воде.
— Здесь есть знаки, — сказала она. — Посмотрите.
Я взглянул. Она оказалась права. Буквы были нацарапаны на глине до обжига.
— Там написано «R и I gtn».
— Ну, это очень просто. Значит, то, что я думаю, правильно?
— Для меня это означает «Сельскохозяйственный и промышленный банк в Джералдтоне».
— Для меня тоже. — Алекс улыбнулась. — Как вы думаете, мистер Клоуз, мы сможем получить кредит?
Глава 6
Банк оказался накрепко закрытым именно тогда, когда мы в нем больше всего нуждались. На следующий день двери для клиентов распахнулись, и мы положили лист на прилавок. Девушка-клерк посмотрела на него, потом на нас, улыбнулась и сказала:
— Доброе утро. Чем могу помочь?
— Это — изготовленный из глины лист, — сказал я, — у меня есть основания полагать, что у вашего банка есть нечто, имеющее к нему касательство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34