У тебя был выбор, Брент, ты сказал Мэгги не правду. Выбор был.
— Я имел в виду не это, — оправдывался Брент, скрипя зубами. — Ты подслушивала, — добавил он обвинительным тоном.
— Да. Разве можно обвинять меня в том, что, проснувшись, я услышала ваши голоса? По-моему, человек вправе услышать правду о том, что его прямо касается.
Скверно, подумал Брент, охваченный чувством вины. Так недавно он обещал ей, что никогда не сделает ей ничего плохого. И вот пожалуйста! Разумеется, он имел в виду, что никогда не будет ее бить, как ее отец.., но то, что случилось, пожалуй, не менее оскорбительно.
— Отпусти, — снова потребовала Байрони. — Обещаю оставить твое имущество в покое.
На скулах Брента заиграли желваки.
— Речь шла не об этом. Теперь все эти вещи также и твои. И даже мои Аристофан, — добавил он, надеясь, что это прозвучит шутливо.
— А как насчет Селест? Что здесь принадлежит ей?
Он почувствовал, как по его телу пробежала дрожь, предшествовавшая новой вспышке ярости. Господи, неужели она ревнует? Никаких шансов, дурень ты этакий, упрекнул он себя. Он предполагал, что жены должны сердиться, услышав, как их мужья говорят между собой о своих любовницах. Но она фактически женой еще не была. В первую брачную ночь она услышала, как он говорил о своей любовнице!
— Селест, — очень четко начал Брент, — абсолютно ни при чем. Она не имеет к тебе никакого отношения. Ну а если я тебя отпущу, ты не будешь все громить, как дикарка?
— Нет.
Брент отпустил ее, и она отступила от него на шаг, растирая себе руки. Он нахмурился, подумав, не будет ли у нее синяков.
— Помни, что ты теперь леди и моя жена.
Начавшее было овладевать ею оцепенение словно испарилось. Она подняла на него сверкающие глаза.
Губы ее были тонкими и бледными.
— А ты, Брент? Не джентльмен и не мой муж? — Она не стала дожидаться ответа, слишком разволновавшись. — Почему ты обвиняешь меня во всех грехах?
Почему меня, женщину, можно называть шлюхой, распутницей.., а вы, мужчины, можете укладывать в постель столько женщин, сколько вам понравится, и при этом осыпать нас гнусными оскорблениями? Почему?
Брент наморщил лоб. Он никогда раньше не думал о мужских желаниях в таком свете. Черт возьми, так он ведь никогда раньше и не был женат.
— Женщины, — начал он, пытаясь мыслить логически, — бывают разные. Они, по-видимому, не хотят.., то есть они более…
— А, — с понимающей улыбкой перебила его Байрони, — но если я «разная», то почему ты считаешь, что я такая, как ты — распутница и…
— Хватит! Я имел в виду вовсе не это. — Брент взъерошил волосы. — Послушай, Байрони, я виноват перед тобой, очень виноват. Когда я был молод, одна женщина научила меня не совсем обычным вещам.
— Ха! Расскажешь мне, как тебя соблазнили?
Женщинам это не нравится, Брент. Или ты, юноша, платил ей за это?
— Нет, — возразил Брент, и она услышала в его голосе боль и увидела горечь в его глазах. — Это была моя мачеха.
Байрони не позволила себе пожалеть его и простить ему юношескую неосторожность.
— И ты теперь красишь всех женщин одной краской, так, Брент?
— Наверное, да, — медленно проговорил он. — Это было несправедливо с моей стороны. Особенно после того как я встретил тебя. Меня сразу потянуло к тебе, впервые в жизни, Байрони, я не лгу. Может быть, мне даже хотелось поверить тому старику в Сан-Диего. Это поддерживало мое представление о мире, не рождало сомнений.
Господи, что он говорил? Почему выворачивался наизнанку? Но он уже не мог остановиться.
— Когда я снова увидел тебя — красивую, чистую, я подумал… Ладно, не важно, что я подумал, это продолжалось недолго. Ты вышла замуж за богача Батлера и ждала ребенка. А я смеялся над собой, поверившим, что ты не такая, как все.
— И стал меня оскорблять.
— Да, и это было несправедливо.
Она все еще смотрела на него с недоверием и даже злостью. Вероятно, вспоминала слова, сказанные Мэгги. Он не обязан давать никаких объяснений.
Он — мужчина и теперь ее муж. И делает все, что ему нравится. Разумеется, осмотрительно.
— Довольно этих глупостей, — резко сменил тему Брент. — Я хочу заняться любовью с моей новоиспеченной женой.
Байрони изумленно уставилась на Брента.
— Иди к Селест, — проговорила она, поджав губки. — Отправляйся к своей любовнице.
Брент отвернулся от Байрони и начал раздеваться.
Он слышал, как она глубоко вдохнула, но продолжал снимать с себя одежду, не произнося ни слова. Раздевшись до пояса, он спросил через плечо:
— Ты позволишь помочь тебе снять свадебное платье?
— Нет. Я буду спать в гостиной.
Он резко повернулся:
— Ты — чертовка.
Байрони, не отрываясь, следила за его пальцами, расстегивавшими пуговицы на брюках.
— Перестань, — сказала она, пытаясь задержать взгляд на его лице.
— Нет. — Он переступил через упавшие брюки, поднял их и, аккуратно сложив, повесил на спинку стула.
Брент выпрямился, положив руки на бедра.
— Посмотри хорошенько, Байрони. Надеюсь, тебе нравится твой муж, уже хотя бы потому, что я единственный мужчина, которого ты когда-либо видела голым.
— Ты похож на волосатую.., обезьяну.
— Пожалуй, верно, но не совсем! Но у меня нет волос ни на плечах, ни на спине. А у многих мужчин есть, как ты знаешь. Впрочем, нет, разумеется, не знаешь. — Он нарочито потянулся, наблюдая за ее взглядом.
— Нет, — выдавила из себя Байрони.
Брент собрал остатки терпения.
— Байрони, ты моя жена, и я намерен заняться с тобой любовью. Ты можешь выбрать одно из двух — либо сопротивляться, либо доставить мне удовольствие. Что предпочитаешь?
Байрони опустила голову и ссутулилась.
Ничего не сказав, он подошел к ней и принялся расстегивать множество крошечных обшитых атласом пуговиц на спине платья. Брент безумно хотел поцеловать ее шею — нежную, покрытую тонкими, как дымка, локонами. Он не хотел обижать Байрони, хотел заставить ее забыть свои необдуманные слова, хотел…
— Вот так, — сказал он, стягивая с нее платье. — Может быть, ты хочешь, чтобы я помог тебе снять и все остальное?
— Нет, — ответила она. — Прошу, Брент, оставь меня в покое!
Он покачал головой и громко возразил:
— Нет! Но я выпью немного бренди, пока ты покончишь с этим.
Он с трудом отошел от Байрони.
Она посетовала про себя на то, что все женщины родились под несчастливой звездой, а потом вспомнила Чонси Сэкстон и вздохнула. Делани Сэкстон был красив, умен и невероятно добр. А она, глупая, полюбила этого отвратительного человека, который смотрел на нее как на свою собственность, как на вещь, с которой можно делать все, что ему нравится.
— Я не намерен пить бренди всю ночь, — услышала она за своей спиной голос Брента. — Даю тебе пять минут, Байрони.
Она скрипнула зубами и сорвала с себя рубашку, нижние юбки и белье. А когда потянулась за ночной рубашкой, почувствовала на своем голом предплечье руку Брента.
— Не надо, — сказал он. — Я хочу тебя.., сейчас же.
В Байрони что-то оборвалось от его неумолимого тона. Она повернулась к нему, размахнулась и изо всей силы ударила его кулаком в живот.
Брент втянул в себя воздух и что-то проворчал, больше от удивления, чем от боли. А почувствовав, как она ногтями вцепилась ему в плечи, он схватил ее за талию, швырнул спиной на кровать и лег сверху, зажав в одной руке кулаки ее закинутых за голову рук.
— Довольно, — проговорил он, пристально глядя на нее. Увидев дикую ярость в ее глазах, Брент широко улыбнулся. — Значит, мне придется в первую брачную ночь объезжать дикую кобылу?
Байрони попыталась сбросить его с себя, но быстро поняла, что ее движения только возбуждали его.
— Ненавижу! — выкрикнула она в лицо Бренту.
Он продолжал улыбаться.
— Я заставлю тебя забыть эти глупые слова, жена.
Нет, я не собираюсь тебя насиловать. Предлагаю, поскольку ты ко мне совершенно безразлична, просто лежать спокойно и позволить мне поучить тебя. — Брент опустил голову и поцеловал, едва касаясь ее губ. — Тебе это понравится, Байрони, наверняка понравится.
Она ощущала на себе все его длинное тело, чувствовала его возбуждение, а островки черных волос на его груди щекотали ее груди.
— Нет, — возразила она, — не понравится.
Это озадачило Брента, и он замер, глядя на Байрони.
— Значит, выбираешь такой вариант, — тихо заметил он. — Ну что же, посмотрим, Байрони.
Он осторожно освободил ее запястья, но она не воспользовалась этим, а просто лежала, глядя в потолок. Брент перевалился на бок и лег рядом с нею, опершись на локоть. Некоторое время он не спеша изучал Байрони.
— Потолстеешь, — задумчиво проговорил он, надеясь вызвать у нее ответную реакцию.
Он осторожно прикоснулся к ее груди, стал ласково ее поглаживать, все ближе и ближе подбираясь к соску, но не касаясь его. Он медленно накрыл грудь ладонью и ощутил, как билось ее сердце, трепетало под его рукой. Брент улыбнулся. У нее была прекрасная грудь… Брент уже говорил ей об этом. Полная и округлая, с темно-розовыми нежными сосками. Он ласкал их, а глаза опускались все ниже. Она похудела.
Господи, да он тоже похудел бы, если бы жил так, как она в последние недели. Кожа у нее была гладкая, бархатистая — пальцы Брента трепетали от прикосновений. Он нежно помассировал ее живот, чувствуя, как под пальцами напряглись мышцы. Осторожно погладил кончиками пальцев треугольник мягких темно-русых волос и почувствовал, как она нервно перевела дыхание.
— У тебя красивые ноги, — заметил он, подумав о том, как неточны эти слова. Они были длинные, очень белые и словно точеные, совершенные по форме.
Он снова накрыл ее грудь ладонью и почувствовал, как ее сердце забилось еще сильнее.
— Пожалуйста, — просила Байрони, — не надо.
— Надо, любовь моя. Теперь я хочу, чтобы ты развела ноги.
— Нет, — повторила Байрони.
Тогда он просунул руку между ее ногами и слегка их раздвинул.
Байрони плотно закрыла глаза. Она чувствовала, как он изучает ее, и лицо ее запылало. Его пальцы поглаживали внутреннюю часть бедер, потом он согнул ее ноги в коленях и широко их раздвинул. Байрони не сопротивлялась. Она ощущала какую-то странную слабость, чувствуя при этом, что ее уже ничто не отделяло от Брента. Да, она была рядом с ним, чувствовала его прикосновения.
Брент отрывисто задышал. Созерцание ее мягкого, розового женского лона воспламеняло его, он хотел ее все больше. Сейчас. Сразу. Он лег между ее раскинутыми ногами, прижавшись к ней всем телом.
Байрони выгнулась, противясь натиску.
— Нет! — выдохнула она. — Не хочу! Я…
Он навалился на нее всей тяжестью и накрыл ртом ее губы. Его тело уже ритмично двигалось, прижимаясь к Байрони, и ее охватил страх при воспоминании о недавно пережитой боли. Она чувствовала его настойчивость и принялась не на шутку с ним бороться, позабыв о намерении оставаться пассивной.
— Байрони, — шептал он в ее рот, — перестань!
Любовь моя, лежи спокойно.
— Нет, — пронзительно закричала она, мотая головой из стороны в сторону, пытаясь уклониться от его губ. — Ты обещал, что не будешь делать мне больно!
Ты лжец, как все мужчины, ты…
Брент лег рядом и притянул Байрони к себе.
— Тихо, — сказал он, гладя ее волосы, — Я не сделаю тебе больно. И я не лжец. — Он покачал головой, недовольный собою. «Господи, я сейчас потеряю контроль над собой». Ему вовсе не хотелось, чтобы она боялась его. Он нежно обнимал ее, шептал какие-то бессмысленные ласковые слова, стараясь растворить в них ее страх. Когда она успокоилась и лишь изредка шмыгала носом, он разжал руки и посмотрел на нее.
— Давай поспим, — предложил он, — хорошо?
Байрони заморгала, не понимая Брента. Он поднялся с кровати, погасил лампу, потом вернулся в постель и накрыл ее и себя одеялом.
— Подвинься ко мне, Байрони, я хочу обнять тебя.
Вот так, хорошо.
Хорошо, как в преисподней на сковородке!
Байрони придвинулась к нему, понимая, что он возьмет ее силой, если она не будет покорной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
— Я имел в виду не это, — оправдывался Брент, скрипя зубами. — Ты подслушивала, — добавил он обвинительным тоном.
— Да. Разве можно обвинять меня в том, что, проснувшись, я услышала ваши голоса? По-моему, человек вправе услышать правду о том, что его прямо касается.
Скверно, подумал Брент, охваченный чувством вины. Так недавно он обещал ей, что никогда не сделает ей ничего плохого. И вот пожалуйста! Разумеется, он имел в виду, что никогда не будет ее бить, как ее отец.., но то, что случилось, пожалуй, не менее оскорбительно.
— Отпусти, — снова потребовала Байрони. — Обещаю оставить твое имущество в покое.
На скулах Брента заиграли желваки.
— Речь шла не об этом. Теперь все эти вещи также и твои. И даже мои Аристофан, — добавил он, надеясь, что это прозвучит шутливо.
— А как насчет Селест? Что здесь принадлежит ей?
Он почувствовал, как по его телу пробежала дрожь, предшествовавшая новой вспышке ярости. Господи, неужели она ревнует? Никаких шансов, дурень ты этакий, упрекнул он себя. Он предполагал, что жены должны сердиться, услышав, как их мужья говорят между собой о своих любовницах. Но она фактически женой еще не была. В первую брачную ночь она услышала, как он говорил о своей любовнице!
— Селест, — очень четко начал Брент, — абсолютно ни при чем. Она не имеет к тебе никакого отношения. Ну а если я тебя отпущу, ты не будешь все громить, как дикарка?
— Нет.
Брент отпустил ее, и она отступила от него на шаг, растирая себе руки. Он нахмурился, подумав, не будет ли у нее синяков.
— Помни, что ты теперь леди и моя жена.
Начавшее было овладевать ею оцепенение словно испарилось. Она подняла на него сверкающие глаза.
Губы ее были тонкими и бледными.
— А ты, Брент? Не джентльмен и не мой муж? — Она не стала дожидаться ответа, слишком разволновавшись. — Почему ты обвиняешь меня во всех грехах?
Почему меня, женщину, можно называть шлюхой, распутницей.., а вы, мужчины, можете укладывать в постель столько женщин, сколько вам понравится, и при этом осыпать нас гнусными оскорблениями? Почему?
Брент наморщил лоб. Он никогда раньше не думал о мужских желаниях в таком свете. Черт возьми, так он ведь никогда раньше и не был женат.
— Женщины, — начал он, пытаясь мыслить логически, — бывают разные. Они, по-видимому, не хотят.., то есть они более…
— А, — с понимающей улыбкой перебила его Байрони, — но если я «разная», то почему ты считаешь, что я такая, как ты — распутница и…
— Хватит! Я имел в виду вовсе не это. — Брент взъерошил волосы. — Послушай, Байрони, я виноват перед тобой, очень виноват. Когда я был молод, одна женщина научила меня не совсем обычным вещам.
— Ха! Расскажешь мне, как тебя соблазнили?
Женщинам это не нравится, Брент. Или ты, юноша, платил ей за это?
— Нет, — возразил Брент, и она услышала в его голосе боль и увидела горечь в его глазах. — Это была моя мачеха.
Байрони не позволила себе пожалеть его и простить ему юношескую неосторожность.
— И ты теперь красишь всех женщин одной краской, так, Брент?
— Наверное, да, — медленно проговорил он. — Это было несправедливо с моей стороны. Особенно после того как я встретил тебя. Меня сразу потянуло к тебе, впервые в жизни, Байрони, я не лгу. Может быть, мне даже хотелось поверить тому старику в Сан-Диего. Это поддерживало мое представление о мире, не рождало сомнений.
Господи, что он говорил? Почему выворачивался наизнанку? Но он уже не мог остановиться.
— Когда я снова увидел тебя — красивую, чистую, я подумал… Ладно, не важно, что я подумал, это продолжалось недолго. Ты вышла замуж за богача Батлера и ждала ребенка. А я смеялся над собой, поверившим, что ты не такая, как все.
— И стал меня оскорблять.
— Да, и это было несправедливо.
Она все еще смотрела на него с недоверием и даже злостью. Вероятно, вспоминала слова, сказанные Мэгги. Он не обязан давать никаких объяснений.
Он — мужчина и теперь ее муж. И делает все, что ему нравится. Разумеется, осмотрительно.
— Довольно этих глупостей, — резко сменил тему Брент. — Я хочу заняться любовью с моей новоиспеченной женой.
Байрони изумленно уставилась на Брента.
— Иди к Селест, — проговорила она, поджав губки. — Отправляйся к своей любовнице.
Брент отвернулся от Байрони и начал раздеваться.
Он слышал, как она глубоко вдохнула, но продолжал снимать с себя одежду, не произнося ни слова. Раздевшись до пояса, он спросил через плечо:
— Ты позволишь помочь тебе снять свадебное платье?
— Нет. Я буду спать в гостиной.
Он резко повернулся:
— Ты — чертовка.
Байрони, не отрываясь, следила за его пальцами, расстегивавшими пуговицы на брюках.
— Перестань, — сказала она, пытаясь задержать взгляд на его лице.
— Нет. — Он переступил через упавшие брюки, поднял их и, аккуратно сложив, повесил на спинку стула.
Брент выпрямился, положив руки на бедра.
— Посмотри хорошенько, Байрони. Надеюсь, тебе нравится твой муж, уже хотя бы потому, что я единственный мужчина, которого ты когда-либо видела голым.
— Ты похож на волосатую.., обезьяну.
— Пожалуй, верно, но не совсем! Но у меня нет волос ни на плечах, ни на спине. А у многих мужчин есть, как ты знаешь. Впрочем, нет, разумеется, не знаешь. — Он нарочито потянулся, наблюдая за ее взглядом.
— Нет, — выдавила из себя Байрони.
Брент собрал остатки терпения.
— Байрони, ты моя жена, и я намерен заняться с тобой любовью. Ты можешь выбрать одно из двух — либо сопротивляться, либо доставить мне удовольствие. Что предпочитаешь?
Байрони опустила голову и ссутулилась.
Ничего не сказав, он подошел к ней и принялся расстегивать множество крошечных обшитых атласом пуговиц на спине платья. Брент безумно хотел поцеловать ее шею — нежную, покрытую тонкими, как дымка, локонами. Он не хотел обижать Байрони, хотел заставить ее забыть свои необдуманные слова, хотел…
— Вот так, — сказал он, стягивая с нее платье. — Может быть, ты хочешь, чтобы я помог тебе снять и все остальное?
— Нет, — ответила она. — Прошу, Брент, оставь меня в покое!
Он покачал головой и громко возразил:
— Нет! Но я выпью немного бренди, пока ты покончишь с этим.
Он с трудом отошел от Байрони.
Она посетовала про себя на то, что все женщины родились под несчастливой звездой, а потом вспомнила Чонси Сэкстон и вздохнула. Делани Сэкстон был красив, умен и невероятно добр. А она, глупая, полюбила этого отвратительного человека, который смотрел на нее как на свою собственность, как на вещь, с которой можно делать все, что ему нравится.
— Я не намерен пить бренди всю ночь, — услышала она за своей спиной голос Брента. — Даю тебе пять минут, Байрони.
Она скрипнула зубами и сорвала с себя рубашку, нижние юбки и белье. А когда потянулась за ночной рубашкой, почувствовала на своем голом предплечье руку Брента.
— Не надо, — сказал он. — Я хочу тебя.., сейчас же.
В Байрони что-то оборвалось от его неумолимого тона. Она повернулась к нему, размахнулась и изо всей силы ударила его кулаком в живот.
Брент втянул в себя воздух и что-то проворчал, больше от удивления, чем от боли. А почувствовав, как она ногтями вцепилась ему в плечи, он схватил ее за талию, швырнул спиной на кровать и лег сверху, зажав в одной руке кулаки ее закинутых за голову рук.
— Довольно, — проговорил он, пристально глядя на нее. Увидев дикую ярость в ее глазах, Брент широко улыбнулся. — Значит, мне придется в первую брачную ночь объезжать дикую кобылу?
Байрони попыталась сбросить его с себя, но быстро поняла, что ее движения только возбуждали его.
— Ненавижу! — выкрикнула она в лицо Бренту.
Он продолжал улыбаться.
— Я заставлю тебя забыть эти глупые слова, жена.
Нет, я не собираюсь тебя насиловать. Предлагаю, поскольку ты ко мне совершенно безразлична, просто лежать спокойно и позволить мне поучить тебя. — Брент опустил голову и поцеловал, едва касаясь ее губ. — Тебе это понравится, Байрони, наверняка понравится.
Она ощущала на себе все его длинное тело, чувствовала его возбуждение, а островки черных волос на его груди щекотали ее груди.
— Нет, — возразила она, — не понравится.
Это озадачило Брента, и он замер, глядя на Байрони.
— Значит, выбираешь такой вариант, — тихо заметил он. — Ну что же, посмотрим, Байрони.
Он осторожно освободил ее запястья, но она не воспользовалась этим, а просто лежала, глядя в потолок. Брент перевалился на бок и лег рядом с нею, опершись на локоть. Некоторое время он не спеша изучал Байрони.
— Потолстеешь, — задумчиво проговорил он, надеясь вызвать у нее ответную реакцию.
Он осторожно прикоснулся к ее груди, стал ласково ее поглаживать, все ближе и ближе подбираясь к соску, но не касаясь его. Он медленно накрыл грудь ладонью и ощутил, как билось ее сердце, трепетало под его рукой. Брент улыбнулся. У нее была прекрасная грудь… Брент уже говорил ей об этом. Полная и округлая, с темно-розовыми нежными сосками. Он ласкал их, а глаза опускались все ниже. Она похудела.
Господи, да он тоже похудел бы, если бы жил так, как она в последние недели. Кожа у нее была гладкая, бархатистая — пальцы Брента трепетали от прикосновений. Он нежно помассировал ее живот, чувствуя, как под пальцами напряглись мышцы. Осторожно погладил кончиками пальцев треугольник мягких темно-русых волос и почувствовал, как она нервно перевела дыхание.
— У тебя красивые ноги, — заметил он, подумав о том, как неточны эти слова. Они были длинные, очень белые и словно точеные, совершенные по форме.
Он снова накрыл ее грудь ладонью и почувствовал, как ее сердце забилось еще сильнее.
— Пожалуйста, — просила Байрони, — не надо.
— Надо, любовь моя. Теперь я хочу, чтобы ты развела ноги.
— Нет, — повторила Байрони.
Тогда он просунул руку между ее ногами и слегка их раздвинул.
Байрони плотно закрыла глаза. Она чувствовала, как он изучает ее, и лицо ее запылало. Его пальцы поглаживали внутреннюю часть бедер, потом он согнул ее ноги в коленях и широко их раздвинул. Байрони не сопротивлялась. Она ощущала какую-то странную слабость, чувствуя при этом, что ее уже ничто не отделяло от Брента. Да, она была рядом с ним, чувствовала его прикосновения.
Брент отрывисто задышал. Созерцание ее мягкого, розового женского лона воспламеняло его, он хотел ее все больше. Сейчас. Сразу. Он лег между ее раскинутыми ногами, прижавшись к ней всем телом.
Байрони выгнулась, противясь натиску.
— Нет! — выдохнула она. — Не хочу! Я…
Он навалился на нее всей тяжестью и накрыл ртом ее губы. Его тело уже ритмично двигалось, прижимаясь к Байрони, и ее охватил страх при воспоминании о недавно пережитой боли. Она чувствовала его настойчивость и принялась не на шутку с ним бороться, позабыв о намерении оставаться пассивной.
— Байрони, — шептал он в ее рот, — перестань!
Любовь моя, лежи спокойно.
— Нет, — пронзительно закричала она, мотая головой из стороны в сторону, пытаясь уклониться от его губ. — Ты обещал, что не будешь делать мне больно!
Ты лжец, как все мужчины, ты…
Брент лег рядом и притянул Байрони к себе.
— Тихо, — сказал он, гладя ее волосы, — Я не сделаю тебе больно. И я не лжец. — Он покачал головой, недовольный собою. «Господи, я сейчас потеряю контроль над собой». Ему вовсе не хотелось, чтобы она боялась его. Он нежно обнимал ее, шептал какие-то бессмысленные ласковые слова, стараясь растворить в них ее страх. Когда она успокоилась и лишь изредка шмыгала носом, он разжал руки и посмотрел на нее.
— Давай поспим, — предложил он, — хорошо?
Байрони заморгала, не понимая Брента. Он поднялся с кровати, погасил лампу, потом вернулся в постель и накрыл ее и себя одеялом.
— Подвинься ко мне, Байрони, я хочу обнять тебя.
Вот так, хорошо.
Хорошо, как в преисподней на сковородке!
Байрони придвинулась к нему, понимая, что он возьмет ее силой, если она не будет покорной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58