— Значит, вы считаете меня умным?
— Нет, я хотела сказать не это.
— Ничего, вы еще увидите. А теперь о проклятии. Кельтские друиды не умели писать.
— Проклятие передавалось от отца к сыну ил и дочери. И так — каждое последующее поколение. Именно дед лорда Веллана велел его записать. Больше ничего не известно.
Она лгала, это ясно.
Он едва справлялся с нахлынувшим раздражением. Что тут происходит?
— Говорят, что друидские жрецы сажали пленников в деревянные клетки и сжигали их по ночам, чтобы греться и одновременно приносить жертву богам. Можете себе представить этот запах? — бросил он.
— Когда моего третьего мужа рвало белой пеной, вонь была абсолютно невыносимой, — вздохнула она.
О таком и думать не хотелось.
— Итак, — продолжал он, — бернские ведьмы — это небольшая женская секта, члены которой разрисовывали тела белым свинцом, красили волосы цветом черным, как их грешные души, и втирали в зубы красные ягоды бузины, чтобы показать свою свирепость и желание впиться в живую плоть, — так вот, даже они теперь почти исчезли, поскольку презирали мужчин. Трудно продолжать род, если некому излить семя в утробу женщины.
Девушка покачала головой.
— Моя бабушка уверяла, что бернские ведьмы не презирали мужчин. Они просто им не доверяли. Видели, какой ужас несли с собой мужчины, знали, что те же самые мужчины способны уничтожить их, если бы могли. Вы, конечно, не станете этого отрицать?
— Ваша бабушка?
— Да. Леди Маделайн. Вы скоро с ней встретитесь.
— Она так же стара, как лорд Веллан?
— Да, и ум также остер, как у деда. Острее меча Криспина.
— Вы говорили о бесчеловечности мужчин. Думаю, что и женщины подобно мужчинам тоже несли бы ужас и смерть, если бы подвернулась возможность. — Бишоп пожал плечами. — Я живу, как могу. Стараюсь не делать зла. И не стал бы убивать ведьму, если бы она не причинила мне вреда. Разве это не справедливо? Не честно?
— Но ведь у вас всегда есть выбор, — нетерпеливо отмахнулась девушка. — Вы рыцарь. Приехали в Пенуит по велению короля. Вот меня король никогда никуда не посылал. А вы считаете себя вправе отдавать приказания женщинам. Вам подчиняются мужчины. Вы можете делать все, что хотите. Сняли мою туфельку и стали ласкать мою ногу. Так что все сказки о женщинах, несущих ужас и смерть, — вздор и бред.
— Поймите, Меррим, — вздохнул Бишоп, — смерть повсюду вокруг нас. Таков неизбежный конец всего живого. Нам всем хочется умереть как можно позже, а это означает умение думать, действовать, защищаться. Мужчина либо благороден, либо нет. Но честь ничто, если на карту ставится жизнь. Я сказал правду: живу, как могу. И не убиваю, если в этом нет необходимости. Взять хоть вас, Меррим. Ваше выживание зависит от проклятия.
— Поймите, так трудно жить под сенью этого проклятия! Подумать только, четыре мертвых мужа!
— Я знаю слова проклятия. Мало того, почти выучил их наизусть. Расскажите, что знаете, Меррим!
Девушка принялась старательно изучать свои ногти, после чего упрямо покачала головой:
— Я ничего не знаю.
Он улыбнулся. На нее даже сверху вниз не посмотришь. Высока! Почти такого же роста, как Филиппа де Фортенберри!
— Роберт Бернелл, секретарь короля и канцлер Англии, — человек ученый. И прежде чем я распростился с его величеством, отдал мне все собранные им пергаменты, где говорится о кельтских друидах и бернских ведьмах. Когда я их читал, даже вши сбежали от страха.
— Очередная шутка? — фыркнула она, наблюдая, как развеваются по ветру густые черные волосы. — Я всегда хотела иметь черные волосы, такие же густые, как у вас. Чтобы солнце в них отражалось.
— Вам нравятся мои волосы?
— Признаюсь, да. Вы утверждаете, что проникли в глубь непознанного, сэр Бишоп. Человек, разбирающийся в проклятиях, магии и тёмных силах. Короче говоря, волшебник.
— Так оно и есть. Я позволяю этому знанию проникнуть в мою душу, чтобы понять, кто эти темные силы и почему держатся так близко к земле, — зловещим шепотом объяснил он и под конец сам едва не поверил тому, что наплел.
Девушка нервно потерла руки. Немного страха не повредит. Но что она от него скрывает?
—Да, — продолжал он, — а теперь я должен собрать больше сведений о тех, кто оживил древнее проклятие.
Внезапно налетевший ветер разметал ее косы, и Бишоп увидел, что ушки у нее тоже миленькие. Аккуратные и небольшие. Всего несколько часов назад он не посчитал ее красивой, но, похоже, ошибся.
Он снова протянул руку, чтобы коснуться ее волос, но вовремя опомнился. Что же, по крайней мере их детей нельзя будет назвать уродами. Большое облегчение для их будущих мужей и жен.
Ямочка на ее щеке давно исчезла. Страх стер с лица улыбку.
— Расскажите о своих мужьях.
В глазах девушки блеснул незабытый ужас.
— Все они умерли на моих глазах. Первый, сэр Арман, сидел рядом со мной, поскольку был моим мужем. И ели мы из одного блюда. Мало того, он давал мне мясо со своего ножа. Я была совсем ребенком и все же ничуть не сомневалась, что мы долгие годы проживем в супружестве.
— Значит, вы не верили проклятию?
— Честно говоря, когда мой дед стоял там и громко, четко читал проклятие, я верила каждому слову. И на месте сэра Армана немедленно бы сбежала.
Она замолчала, и Бишоп понял, что воспоминания о пережитом страхе еще живы в ее памяти.
— И все равно мне в голову не приходило, что на свете бывает такое. Сначала я не могла понять, что случилось. Сэр Арман вдруг дернулся, затрясся, упал лицом в говядину с подливой. Один из его людей, очень храбрый и глупый, вскочил и заорал, что мой дед отравил его господина. Этот храбрец тоже умер. Остальной отряд через час убрался из Пенуита.
— Похоже не на какое-то чертово проклятие, а на обычный яд.
— Да, — помедлив, согласилась Меррим, — я тоже так подумала, но, видите ли, мы действительно ели из одного блюда, и он кормил меня. Я пила из его кубка, но осталась жива.
— Все возможно, если именно вы и были отравительницей, — без обиняков объявил Бишоп.
— Я была совсем девчонкой в то время. И никого не могла убить. Мне такое и в голову бы не пришло.
И все же что она от него скрывает?
— За сэром Арманом, насколько я понимаю, явился сэр Джиффорд де Ланей. Что случилось с ним?
— Вы знаете имена всех моих мужей?
— Разумеется, — кивнул он — Волшебник просто обязан интересоваться подобными вещами. Расскажите о нем.
— Он не поверил в проклятие. И его люди тоже. После венчания он стал ласкать меня, целовать и причмокивать губами, когда увидел, что сумел приобрести без всяких усилий с его стороны. Назвал всех наших людей старыми трусами, деда — бесполезной развалиной, а бабушку — матерью всех уродливых ведьм. Хотел обнажить меня перед всеми, но дедушка сумел его отговорить. К этому времени сэр Джиффорд посмеялся над проклятием, объявил, что мой первый муж был дураком, а потом убил двоих наших людей, потому что хотел показать дедушке, кто здесь хозяин.
— И что было дальше?
— Он снова схватил меч, но тут изо рта и носа хлынула кровь. Потоком. — Девушка передёрнулась и подошла к широкой лестнице, ведущей во внутренний двор. — Я и не знала, что в человеке может быть столько крови. Он протянул дольше других, хотя все продолжалось не больше нескольких минут. На камнях до сих пор остались кровавые пятна.
С этими словами она стала спускаться по лестнице. Он заметил, что шагает она широко, как юноша, а слишком короткое платье вьется вокруг щиколоток. Четыре мужа. Второй умер три года назад, и это все еще печалило ее. Он бы тоже расстроился при виде такого зрелища. Может это быть действием яда?
Что она скрывает от него?
Глава 7
Древняя служанка без единого зуба во рту, широко улыбаясь, проводила Бишопа в маленькую комнатку управителя и оставила одного. В комнате пахло чернилами и старыми пергаментами, а воздух был тяжелым и затхлым, словно единственное узкое окно годами не открывалось. Бишоп сдернул прикрывавшую его козлиную шкуру, и в комнату влился солнечный свет. Он увидел столбы пыли, висевшие в воздухе, полку, занимавшую целую стену и забитую туго свернутыми пергаментами, лежавшими в специальных гнездах. В изножье узкого топчана, покрытого одеялом, стоял маленький сундук.
Бишоп вытащил наугад один свиток и развернул. Хозяйственные записи трехлетней давности: собранный урожай, продажи, рождения, смерти и браки населения Пенуита. Он просмотрел еще несколько пергаментов. Никаких указаний на то, что управитель обманывает лорда Веллана. Может, стоит оставить за ним должность?
Позади раздался хриплый кашель. Положив правую руку на рукоять меча, он круто развернулся, одновременно вытаскивая левой рукой кинжал из-за пояса и почти ожидая увидеть древнее привидение или старого воина с мечом, дрожащим в узловатой, покрытой выступающими венами руке, готовой сразить его. Но перед ним стояла очень старая женщина, настолько хрупкая и изможденная, что казалась прозрачной. Ей лучше не подниматься на стены: непременно сдует ветром!
Она не произнесла ни слова, и ему почему-то стало не по себе. Он вообще не слышал, как она вошла. Минуту назад был совершенно один, и вдруг откуда-то возникла эта женщина. Может, она в самом деле дух или бернская ведьма?
Бишоп тряхнул головой, стараясь успокоиться. Всего лишь дряхлая старушка, и только! И платье на ней дорогое, значит, это не служанка.
— Мадам, чем я могу служить вам? — поспешно спросил он.
Старая, очень старая… и все же не горбится, стоит прямо, худенькие плечи отведены назад, на голове — узел белых волос, скрепленных голубыми лентами, красиво обрамлявшими лицо. Сквозь редкие пряди проглядывает кожа черепа. И все равно видно, что когда-то, очень-очень давно, она была красавицей: огромные, хоть и выцветшие голубые глаза и высокие скулы были тому свидетельством.
Она продолжала молча смотреть на него, пристально, хмуро, но вдруг что-то запела себе под нос, и у него мурашки побежали по спине.
— Кто вы, мадам?
Женщина шагнула к нему, остановилась и, моргнув, протянула руку. До чего же у нее длинные костлявые пальцы!
Он бережно взял ее ладонь и легонько поцеловал запястье. Кожа была такой тонкой, что казалось, вот-вот распадется, обнажая кости. И все же на пальцах сверкали тяжелые золотые кольца, усыпанные камнями, названий которых он не знал. Что, если кости треснут под таким грузом и кольца, гремя, посыплются на пол?
Бишоп внезапно представил, как кольца катятся по полу и ложатся у мужского сапога.
Господи, о чем только он думает?
Он тряхнул головой, чтобы прояснить мозги, и вопросительно взглянул на незнакомку.
— Я леди Маделайн, — пояснила та едва слышно. — Ты стоишь в комнате управителя.
— Вы жена лорда Веллана…
Снова этот хриплый, царапающий уши смех!
— Не могу же я быть его дочерью, верно? — воскликнула она, слегка похлопав его по плечу. — Я на три года старше этого упрямца, который едва ноги передвигает, но« отличие от него хожу легко, а не ковыляю! Вот смотри!
Бишоп наблюдал, как она идет к двери, как волочится по полу тяжелая ткань платья.
У самого порога старушка обернулась и направилась обратно, обнажив в улыбке белые острые зубы. Бишоп только сейчас вспомнил, что и у лорда Веллана почти все зубы свои. Весьма необычно!
— Нет, мадам, вы совсем не ковыляете, — подтвердил он.
— Ты очень красивый мальчик и хорошо сложен, не говоря уже о вежливости и манерах. Меррим тоже говорит, что ты почти само совершенство. И гораздо более зрелый, чем полагалось бы для мужчины. Не совсем уверена, что понимаю ее, но, может, она права. И все же что ты делаешь здесь, в комнате управителя?
— Ваш муж отвел мне эту комнату на все время моего пребывания здесь, миледи.
— Управитель Ранлиф… он стар, не так стар, как я или лорд Веллан, но в последнее время плохо соображает, а руки его трясутся. Трудно представить, как эти древние кости улягутся на пол главного зала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46