Если закрыть глаза, можно представить каменный круг, услышать вой ветра в прогалах между камнями, услышать низкое ритмичное пение жрецов, пытающихся умилостивить древние существа, о которых известно лишь то, что силы их безграничны.
— Что за игру ты затеял со мной, принц? Ты знаешь силу кеши. Знаешь, что, если она коснется тебя, твое сердце сморщится в крошечный комочек. Ты задохнешься и упадешь на землю обескровленный и бездыханный.
Принц откинул голову и громко рассмеялся.
— Коснись меня, и я отошлю тебя на ледяной остров в северных морях. Будешь жить там до конца дней своих, — пообещал он, стараясь принять грозный вид. К счастью, у него еще есть нож, привязанный к запястью и спрятанный в длинном рукаве шерстяной туники!
Каллас продолжал стоять неподвижно.
— Ты надел новую тунику. Слишком уж она белая. Ты в ней словно стрела молнии в черном небе.
Принц пожал плечами:
— Шерстяная ткань мягкая и чистая. Неплохо бы и тебе подумать о такой.
— Ты как-то не так выглядишь, — упорно гнул свое Каллас. — Что-то в тебе переменилось, принц…
Принц почти неуловимым молниеносным движением выхватил из рукава кинжал.
Каллас едва успел отпрыгнуть и судорожно сглотнул, не сводя глаз с тонкого стилета.
— Ты всегда меня боялся, и это очень мудро с твоей стороны, — заметил принц. — Теперь я вижу тебя яснее. Ночная тьма немного рассеялась. — Немного помолчав, он качнул головой. — Мы живем в странное время, не находишь?
Сплошная чернота и в самом деле чуточку разошлась, и над их головами повис серп луны. Темная перевернутая чаша богов наполнилась звездами, сиявшими так ослепительно, что принц мог разглядеть даже шрам на правой щиколотке от давно полученного пореза.
— Тут ты прав, — признал Каллас.
— По крайней мере теперь можно спокойно идти вперед. Ну, Каллас…
— Я теперь верховный жрец.
Принц хохотал так, что на глаза выступили слезы.
— Надеюсь, это означает, что ты знаешь, куда идти. Вперед, Каллас. Веди меня к Брешии.
Стоило произнести ее имя, как у него отвердела плоть. Чудесное ощущение: мгновенная всепобеждающая похоть, вызванная звуками ее имени. Скоро он получит ее. Наконец.
Каллас огладил длинную спутанную бороду, аккуратно заплел ее в косички: многолетняя привычка, насколько помнил принц.
— Брешия не примет тебя, хотя и желает. Поклялась, что убьет тебя, если появишься.
Принц ответил коварной белозубой улыбкой, исполненной бесконечной злобы.
— Эта угроза заставляет меня трястись от страха. А теперь идем, или я перережу твое дряхлое горло. А потом пущу по ветру синим дымком, одним из тех, которые поднимаются над горшками с колдовскими зельями Брешии.
Каллас вытянул перед собой посох, но принц только расхохотался и оттолкнул его руку.
— Нет, старик, даже не пробуй на мне свою заплесневелую магию!
Принц улыбнулся, сунул стилет обратно в рукав и вытащил не слишком длинную тонкую палочку искусной работы.
— Иначе, — предупредил он с ухмылкой, — я вызову зуд во всем твоем теле.
Он всего лишь слегка взмахнул палочкой. Ничего больше. Всего лишь показал в сторону Калласа.
— Умоляю, принц, не надо! — завопил старик, подскакивая. — Будь ты проклят! Не надо!
Несколько минут принц с удовольствием наблюдал, как Каллас до крови расчесывает кожу, почти приплясывая от нестерпимого зуда.
— Заставь его уняться! Пожалуйста, заставь его уняться!
— А ты отведешь меня к Брешии?
— Да! Отведу! — взвыл Каллас. — Пусть она уничтожит тебя своей магией! Теперь она сильна, и… а-а! Прекрати эту муку!
Принц, все еще улыбаясь, снова взмахнул палочкой. Каллас встряхнулся, как мокрая собака, яростно почесал левое колено, насторожился, моргнул и облегченно обмяк.
— Жаль, что я такого не умею. Может, научишь? Проклятие-то совсем дурацкое, но уж очень действенное.
— Может, и научу, если отведешь меня к Брешии.
Каллас повертел посох, любуясь черным свечением.
— Черный колдун вроде тебя не должен идти в волшебный лес. Твоя тьма уничтожит святость наших заповедных дубовых рощ.
— Не мели чушь, Каллас. Ничего я не уничтожу. Веди меня к Брешии. Уверен, что ведьма согласится увидеть меня.
Так близко! Сейчас он так к ней близко!
— Может, я ее заколдую, — усмехнулся он. — Нет, никакого зуда! Заставлю желать меня превыше всех мужчин! Заставлю раздеть меня и ласкать. О да. Я хотел бы заполучить эту ведьму в полную свою власть! Как по-твоему, ей это понравится?
Принцу показалось, что Каллас сейчас свалится без чувств.
— Брешия никогда такого не сделает, даже под властью колдовства! Она непобедима! И тебе не стоит издеваться над нами, принц!
— Хорошо, — дружелюбно согласился принц. — И поскольку я волшебник, стоит щелкнуть пальцами, и…
Он щелкнул пальцами прямо под носом Калласа. Тот отшатнулся и едва не упал.
— Да. Стоит мне щелкнуть пальцами, и мы окажемся прямо в святилище, перед самой Брешией.
Ах, если бы он в самом деле был способен на нечто подобное! Хорошо еще, что Каллас этого не понимает!
— Ты этого добиваешься? Учти, только боги знают, какие катастрофы это вызовет!
Каллас застонал, но тут же поджал губы, словно поняв, что жрец не должен выказывать слабости, особенно перед черным принцем.
— Нет-нет, никакой черной магии! И держись подальше от меня! Иди следом. Это недалеко. Если, конечно, Брешия предпочтет быть недалеко отсюда.
Принцу это показалось совершеннейшим вздором. Но он первый готов признать, что Брешия хитра, а возможно, и умна.
Он зашагал за Калласом, бегущим по тропе вприпрыжку подобно горному козлу. Земля была усыпана гниющими листьями и поросла мхом. Несмотря на то что небо заметно посветлело, он несколько раз споткнулся.
Но все это чепуха. Он по-прежнему хотел Брешию и на этот раз добьется своего. Никаких договоров. Никто не посмеет навязать ему новую жену. Он свободен делать все, что пожелает.
Он начал насвистывать, и Каллас затрясся от страха.
Принц улыбнулся.
Глава 12
Настоящее время
Бишоп лежал неподвижно. Волны боли обрушивались на его голову. В глазах стояла странная картина: грязный старик и молодой человек… нет, не просто молодой человек, а принц, да еще и волшебник… с какой-то чертовой палочкой, которой он творил чудеса! Это просто невозможно… и все же вот они, действуют и говорят, а лица видны так ясно, словно находятся перед ним. Но уже в следующий момент они растаяли в тумане, накрывшем древнюю густую дубовую рощу. Он мог бы поклясться, что слышал смех принца, и подумал, что тот обязательно получит Брешию.
Потом была пустота. Просто пустота.
Бишоп боялся шевельнуться. Сон. Это всего лишь сон, красочный странный сон, ничего больше. Несмотря на мельчайшие подробности. На чужой язык, который он, однако, прекрасно понимал.
Он втянул в себя воздух. Покачал головой. Образы исчезли.
Но в одном он был твердо уверен.
Там, где они с Меррим лежали в шатре под истекающим слезами небом, не было никакой дубовой рощи.
— Проснись, Бишоп. Ну же, просыпайся.
— Не хочу.
— Слава небесам, ты жив. Мы знакомы всего один день, а я уже так много о тебе узнала! Теперь вижу, что ты еще и эгоист! Только послушай себя: «Не хочу…» — Она довольно похоже передразнила его. — Так вот, мне все равно, чего ты хочешь. Поднимайся, пока шатер не обвалился!
Бишоп открыл глаза, увидел склонившееся над ним лицо Меррим и разом пришел в себя. Да что это с ним творится? Ведь это она покатилась по склону холма и врезалась головой в камень!
— Ты здорова? — нахмурился он. — Ты упала и ударилась головой. Это я помню.
— Мне куда лучше, чем тебе. Я открыла глаза и увидела, как ты наклонился надо мной. Поднял голову, когда над нами прогремел гром, и в свете молнии твое лицо показалось совсем белым. Потом ты просто свалился на меня.
— Неестественно громкий раскат грома.
— Да. Должно быть, что-то случилось. На твоем затылке нет ни одной шишки. А вот у меня есть, и пребольшая, но я уже не лежу. Стыдно воину валяться в шатре!
— Дождь идет.
— Не просто дождь. Небо словно хочет возместить земле все те месяцы, когда ветер перегонял сухую глину с места на место. Не знаю, сколько еще выдержит шатер. Тебе нужно собраться, Бишоп.
Он поднял глаза, словно впервые услышав дробь капель по ткани. Действительно странно, что шатер еще держится. Но как долго это будет продолжаться?
— Ты был прав насчет дождя. Невероятно! Значит, ты на самом деле волшебник?
— Конечно, — кивнул он не задумываясь. Ну не поразительно ли? Он чувствовал себя прекрасно! Боль прошла, и каждую частичку тела наполняла энергия. Ему хотелось выхватить меч, выскочить из чертова шатра и расправиться со всеми разбойниками. Увы, ни один уважающий себя разбойник не станет отираться в этой глуши.
— Мы не можем оставаться здесь. Как ты себя чувствуешь?
— Я исцелил себя, — заверил он, только чтобы услышать, что она скажет. Только чтобы посмотреть, как она отреагирует на его слова.
Девушка проворно отпрыгнула.
— Ты опять шутишь? — пробормотала она со страхом.
— Конечно, — заверил он. — Мы останемся здесь, пока дождь не прекратится или пока шатер не обвалится. Ложись рядом со мной. Будем согревать друг друга.
Чуть поколебавшись, она устроилась рядом. Одежда обоих отсырела, и это грозило простудой, но девушка вскоре поняла, что жар его тела прекрасно ее согревает. Наверное, она не замерзла бы даже среди зимы.
— Проснувшись, я поняла, что не знаю, сколько времени прошло, — сообщила она. — Но сейчас темно. А ведь я свалилась с холма днем, верно?
— Да, но потом небо потемнело, не помнишь?
А та гигантская вспышка белого света, которая держалась, пока… пока тьма не взяла верх. Сон, это всего лишь сон. А теперь все исчезло.
— Да, за минуту до того, как начался дождь, но сейчас уже ночь. Это ты сделал?
— Клянусь всеми святыми, кем ты меня считаешь? Господом Богом, способным превращать день в ночь?
Девушка молчала.
— А ты можешь? — робко выдавила она наконец.
Ему хотелось смеяться. Пожалуй, дождь пошел ему на пользу. Теперь все будут считать, что он всемогущ.
— Так и быть, я бог, а не обычный волшебник.
— Опять ты шутишь, — хихикнула она. — Голова немного побаливает, но не очень сильно. А… а ты действительно собирался привязать меня и оставить лежать под дождем?
— Да.
Она ничего больше не сказала. Только прижалась щекой к его плечу. Вскоре оба уснули. А когда проснулись, дождь все еще шел, а шатер так и не обвалился. Снаружи сочился грязновато-серый свет. Сколько они проспали? Неужели действительно всю ночь? Й сколько времени длился проклятый сон?
В нем вдруг родилась твердая уверенность, что, если оставить земли Пенуита, дождь сразу кончится. Он идет только в этом месте. Но как такое может быть?
Пять часов спустя Бишоп и Меррим уже скакали на Бесстрашном по направлению к замку Сент-Эрт. На голубом небе не было ни единого облачка. Стоило пересечь границы Пенуита, как проливной дождь стих, а черные тучи, скрывшие солнце, рассеялись.
Он поздоровался со стражем у ворот, помахал Горкелу Безобразному и Элдвину, коменданту гарнизона, выкрикивая приветствия направо и налево: не хотелось получить стрелу в живот только потому, что кто-то примет его за врага.
Въехав во внутренний двор, он едва не зажал уши: шум был поистине оглушительным. Но на душе сразу стало легче. Потому что это был обычный, повседневный шум, не скрывавший никаких таинственных снов или… чего?
Он не помнил.
Дети визжали, животные мычали, блеяли и бодались, куры кудахтали, клюя голые пальцы детишек, отчего те кричали и метались. И все перекрывал грохот молота оружейника по железу, эхом отдававшийся по всему двору.
Но даже шум этот был в основном молодым.
Бишоп с наслаждением вдыхал запахи пекущегося хлеба, лошадиного навоза, человеческого пота и свежего розмарина. Последний шел из корзины, которую держала Филиппа: очевидно, она только что собирала розмарин в саду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
— Что за игру ты затеял со мной, принц? Ты знаешь силу кеши. Знаешь, что, если она коснется тебя, твое сердце сморщится в крошечный комочек. Ты задохнешься и упадешь на землю обескровленный и бездыханный.
Принц откинул голову и громко рассмеялся.
— Коснись меня, и я отошлю тебя на ледяной остров в северных морях. Будешь жить там до конца дней своих, — пообещал он, стараясь принять грозный вид. К счастью, у него еще есть нож, привязанный к запястью и спрятанный в длинном рукаве шерстяной туники!
Каллас продолжал стоять неподвижно.
— Ты надел новую тунику. Слишком уж она белая. Ты в ней словно стрела молнии в черном небе.
Принц пожал плечами:
— Шерстяная ткань мягкая и чистая. Неплохо бы и тебе подумать о такой.
— Ты как-то не так выглядишь, — упорно гнул свое Каллас. — Что-то в тебе переменилось, принц…
Принц почти неуловимым молниеносным движением выхватил из рукава кинжал.
Каллас едва успел отпрыгнуть и судорожно сглотнул, не сводя глаз с тонкого стилета.
— Ты всегда меня боялся, и это очень мудро с твоей стороны, — заметил принц. — Теперь я вижу тебя яснее. Ночная тьма немного рассеялась. — Немного помолчав, он качнул головой. — Мы живем в странное время, не находишь?
Сплошная чернота и в самом деле чуточку разошлась, и над их головами повис серп луны. Темная перевернутая чаша богов наполнилась звездами, сиявшими так ослепительно, что принц мог разглядеть даже шрам на правой щиколотке от давно полученного пореза.
— Тут ты прав, — признал Каллас.
— По крайней мере теперь можно спокойно идти вперед. Ну, Каллас…
— Я теперь верховный жрец.
Принц хохотал так, что на глаза выступили слезы.
— Надеюсь, это означает, что ты знаешь, куда идти. Вперед, Каллас. Веди меня к Брешии.
Стоило произнести ее имя, как у него отвердела плоть. Чудесное ощущение: мгновенная всепобеждающая похоть, вызванная звуками ее имени. Скоро он получит ее. Наконец.
Каллас огладил длинную спутанную бороду, аккуратно заплел ее в косички: многолетняя привычка, насколько помнил принц.
— Брешия не примет тебя, хотя и желает. Поклялась, что убьет тебя, если появишься.
Принц ответил коварной белозубой улыбкой, исполненной бесконечной злобы.
— Эта угроза заставляет меня трястись от страха. А теперь идем, или я перережу твое дряхлое горло. А потом пущу по ветру синим дымком, одним из тех, которые поднимаются над горшками с колдовскими зельями Брешии.
Каллас вытянул перед собой посох, но принц только расхохотался и оттолкнул его руку.
— Нет, старик, даже не пробуй на мне свою заплесневелую магию!
Принц улыбнулся, сунул стилет обратно в рукав и вытащил не слишком длинную тонкую палочку искусной работы.
— Иначе, — предупредил он с ухмылкой, — я вызову зуд во всем твоем теле.
Он всего лишь слегка взмахнул палочкой. Ничего больше. Всего лишь показал в сторону Калласа.
— Умоляю, принц, не надо! — завопил старик, подскакивая. — Будь ты проклят! Не надо!
Несколько минут принц с удовольствием наблюдал, как Каллас до крови расчесывает кожу, почти приплясывая от нестерпимого зуда.
— Заставь его уняться! Пожалуйста, заставь его уняться!
— А ты отведешь меня к Брешии?
— Да! Отведу! — взвыл Каллас. — Пусть она уничтожит тебя своей магией! Теперь она сильна, и… а-а! Прекрати эту муку!
Принц, все еще улыбаясь, снова взмахнул палочкой. Каллас встряхнулся, как мокрая собака, яростно почесал левое колено, насторожился, моргнул и облегченно обмяк.
— Жаль, что я такого не умею. Может, научишь? Проклятие-то совсем дурацкое, но уж очень действенное.
— Может, и научу, если отведешь меня к Брешии.
Каллас повертел посох, любуясь черным свечением.
— Черный колдун вроде тебя не должен идти в волшебный лес. Твоя тьма уничтожит святость наших заповедных дубовых рощ.
— Не мели чушь, Каллас. Ничего я не уничтожу. Веди меня к Брешии. Уверен, что ведьма согласится увидеть меня.
Так близко! Сейчас он так к ней близко!
— Может, я ее заколдую, — усмехнулся он. — Нет, никакого зуда! Заставлю желать меня превыше всех мужчин! Заставлю раздеть меня и ласкать. О да. Я хотел бы заполучить эту ведьму в полную свою власть! Как по-твоему, ей это понравится?
Принцу показалось, что Каллас сейчас свалится без чувств.
— Брешия никогда такого не сделает, даже под властью колдовства! Она непобедима! И тебе не стоит издеваться над нами, принц!
— Хорошо, — дружелюбно согласился принц. — И поскольку я волшебник, стоит щелкнуть пальцами, и…
Он щелкнул пальцами прямо под носом Калласа. Тот отшатнулся и едва не упал.
— Да. Стоит мне щелкнуть пальцами, и мы окажемся прямо в святилище, перед самой Брешией.
Ах, если бы он в самом деле был способен на нечто подобное! Хорошо еще, что Каллас этого не понимает!
— Ты этого добиваешься? Учти, только боги знают, какие катастрофы это вызовет!
Каллас застонал, но тут же поджал губы, словно поняв, что жрец не должен выказывать слабости, особенно перед черным принцем.
— Нет-нет, никакой черной магии! И держись подальше от меня! Иди следом. Это недалеко. Если, конечно, Брешия предпочтет быть недалеко отсюда.
Принцу это показалось совершеннейшим вздором. Но он первый готов признать, что Брешия хитра, а возможно, и умна.
Он зашагал за Калласом, бегущим по тропе вприпрыжку подобно горному козлу. Земля была усыпана гниющими листьями и поросла мхом. Несмотря на то что небо заметно посветлело, он несколько раз споткнулся.
Но все это чепуха. Он по-прежнему хотел Брешию и на этот раз добьется своего. Никаких договоров. Никто не посмеет навязать ему новую жену. Он свободен делать все, что пожелает.
Он начал насвистывать, и Каллас затрясся от страха.
Принц улыбнулся.
Глава 12
Настоящее время
Бишоп лежал неподвижно. Волны боли обрушивались на его голову. В глазах стояла странная картина: грязный старик и молодой человек… нет, не просто молодой человек, а принц, да еще и волшебник… с какой-то чертовой палочкой, которой он творил чудеса! Это просто невозможно… и все же вот они, действуют и говорят, а лица видны так ясно, словно находятся перед ним. Но уже в следующий момент они растаяли в тумане, накрывшем древнюю густую дубовую рощу. Он мог бы поклясться, что слышал смех принца, и подумал, что тот обязательно получит Брешию.
Потом была пустота. Просто пустота.
Бишоп боялся шевельнуться. Сон. Это всего лишь сон, красочный странный сон, ничего больше. Несмотря на мельчайшие подробности. На чужой язык, который он, однако, прекрасно понимал.
Он втянул в себя воздух. Покачал головой. Образы исчезли.
Но в одном он был твердо уверен.
Там, где они с Меррим лежали в шатре под истекающим слезами небом, не было никакой дубовой рощи.
— Проснись, Бишоп. Ну же, просыпайся.
— Не хочу.
— Слава небесам, ты жив. Мы знакомы всего один день, а я уже так много о тебе узнала! Теперь вижу, что ты еще и эгоист! Только послушай себя: «Не хочу…» — Она довольно похоже передразнила его. — Так вот, мне все равно, чего ты хочешь. Поднимайся, пока шатер не обвалился!
Бишоп открыл глаза, увидел склонившееся над ним лицо Меррим и разом пришел в себя. Да что это с ним творится? Ведь это она покатилась по склону холма и врезалась головой в камень!
— Ты здорова? — нахмурился он. — Ты упала и ударилась головой. Это я помню.
— Мне куда лучше, чем тебе. Я открыла глаза и увидела, как ты наклонился надо мной. Поднял голову, когда над нами прогремел гром, и в свете молнии твое лицо показалось совсем белым. Потом ты просто свалился на меня.
— Неестественно громкий раскат грома.
— Да. Должно быть, что-то случилось. На твоем затылке нет ни одной шишки. А вот у меня есть, и пребольшая, но я уже не лежу. Стыдно воину валяться в шатре!
— Дождь идет.
— Не просто дождь. Небо словно хочет возместить земле все те месяцы, когда ветер перегонял сухую глину с места на место. Не знаю, сколько еще выдержит шатер. Тебе нужно собраться, Бишоп.
Он поднял глаза, словно впервые услышав дробь капель по ткани. Действительно странно, что шатер еще держится. Но как долго это будет продолжаться?
— Ты был прав насчет дождя. Невероятно! Значит, ты на самом деле волшебник?
— Конечно, — кивнул он не задумываясь. Ну не поразительно ли? Он чувствовал себя прекрасно! Боль прошла, и каждую частичку тела наполняла энергия. Ему хотелось выхватить меч, выскочить из чертова шатра и расправиться со всеми разбойниками. Увы, ни один уважающий себя разбойник не станет отираться в этой глуши.
— Мы не можем оставаться здесь. Как ты себя чувствуешь?
— Я исцелил себя, — заверил он, только чтобы услышать, что она скажет. Только чтобы посмотреть, как она отреагирует на его слова.
Девушка проворно отпрыгнула.
— Ты опять шутишь? — пробормотала она со страхом.
— Конечно, — заверил он. — Мы останемся здесь, пока дождь не прекратится или пока шатер не обвалится. Ложись рядом со мной. Будем согревать друг друга.
Чуть поколебавшись, она устроилась рядом. Одежда обоих отсырела, и это грозило простудой, но девушка вскоре поняла, что жар его тела прекрасно ее согревает. Наверное, она не замерзла бы даже среди зимы.
— Проснувшись, я поняла, что не знаю, сколько времени прошло, — сообщила она. — Но сейчас темно. А ведь я свалилась с холма днем, верно?
— Да, но потом небо потемнело, не помнишь?
А та гигантская вспышка белого света, которая держалась, пока… пока тьма не взяла верх. Сон, это всего лишь сон. А теперь все исчезло.
— Да, за минуту до того, как начался дождь, но сейчас уже ночь. Это ты сделал?
— Клянусь всеми святыми, кем ты меня считаешь? Господом Богом, способным превращать день в ночь?
Девушка молчала.
— А ты можешь? — робко выдавила она наконец.
Ему хотелось смеяться. Пожалуй, дождь пошел ему на пользу. Теперь все будут считать, что он всемогущ.
— Так и быть, я бог, а не обычный волшебник.
— Опять ты шутишь, — хихикнула она. — Голова немного побаливает, но не очень сильно. А… а ты действительно собирался привязать меня и оставить лежать под дождем?
— Да.
Она ничего больше не сказала. Только прижалась щекой к его плечу. Вскоре оба уснули. А когда проснулись, дождь все еще шел, а шатер так и не обвалился. Снаружи сочился грязновато-серый свет. Сколько они проспали? Неужели действительно всю ночь? Й сколько времени длился проклятый сон?
В нем вдруг родилась твердая уверенность, что, если оставить земли Пенуита, дождь сразу кончится. Он идет только в этом месте. Но как такое может быть?
Пять часов спустя Бишоп и Меррим уже скакали на Бесстрашном по направлению к замку Сент-Эрт. На голубом небе не было ни единого облачка. Стоило пересечь границы Пенуита, как проливной дождь стих, а черные тучи, скрывшие солнце, рассеялись.
Он поздоровался со стражем у ворот, помахал Горкелу Безобразному и Элдвину, коменданту гарнизона, выкрикивая приветствия направо и налево: не хотелось получить стрелу в живот только потому, что кто-то примет его за врага.
Въехав во внутренний двор, он едва не зажал уши: шум был поистине оглушительным. Но на душе сразу стало легче. Потому что это был обычный, повседневный шум, не скрывавший никаких таинственных снов или… чего?
Он не помнил.
Дети визжали, животные мычали, блеяли и бодались, куры кудахтали, клюя голые пальцы детишек, отчего те кричали и метались. И все перекрывал грохот молота оружейника по железу, эхом отдававшийся по всему двору.
Но даже шум этот был в основном молодым.
Бишоп с наслаждением вдыхал запахи пекущегося хлеба, лошадиного навоза, человеческого пота и свежего розмарина. Последний шел из корзины, которую держала Филиппа: очевидно, она только что собирала розмарин в саду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46