— «…В парке небольшого городка Ист-Орандж, штат Нью-Джерси, было найдено неопознанное тело мужчины примерно шестидесяти лет, убитого неизвестными лицами. При нем не было обнаружено никаких документов, кроме небольшой записки, в которой говорилось…»
Черт бы побрал эту проклятую записку! Господи, ведь кто-то надеялся, что ее прочтут, узнают про Глорию или Демоса и немедленно сообщат в полицию! Ему сейчас только полиции здесь недоставало! Он знал, что сейчас у него не осталось абсолютно никакого выбора. Если он не прореагирует немедленно на это сообщение, то вскоре появятся новые сообщения полиции и петля еще туже затянется на его шее. В этом нет никаких сомнений. Как ловко они придумали с этим частным детективом, бывшим полицейским, черт бы его побрал! А все для того, чтобы он, Демос, еще раз убедился в том, что с ними шутки плохи. Да, этот Тэйлор самым тщательным образом следил за стариком, которого все равно убили, оставив с носом не только этого Тэйлора, но и всю полицию. Он должен немедленно что-то предпринять, потому что если он этого не сделает, то вскоре произойдет еще один инцидент и вот тогда-то полицейские обязательно появятся в его офисе. Кроме того, может пострадать невинный человек, и, скорее всего кто-нибудь из его близких знакомых или друзей.
Затаив дыхание, Демос снял трубку и набрал номер дрожащими пальцами. На другом конце провода включился автоответчик. Услышав сигнал, он произнес одну-единственную фразу:
— Завтра я оставлю деньги в условленном месте.
Он подумал о том, что ему, видимо, придется продать прекрасное оригинальное масло «Станислас», чтобы добыть нужное количество денег. Он купил его еще в 1968 году в Виллидже, когда оно было чертовски дешевым, а он — чертовски бедным. Ему пришлось заложить тогда свой охотничий нож, чтобы заплатить за него. А этот убитый человек… Кто он? Вероятно, Эльри Кастер. Да, похоже, что это он. И его убили только для того, чтобы послать ему предупреждение. Скорее всего его убила эта сука Сьюзан своим остро отточенным дротиком из чистого серебра, который достался ей в подарок от прежнего мужа. А записку просто подсунули бедняжке Кастеру в карман, упомянув в ней о вымышленной Глории и самом настоящем Демосе, то есть о нем.
Ну что ж, теперь с этим покончено. Сейчас он в полной безопасности.
От аэропорта Сан-Франциско до пресвитерианской больницы, что на Вебстер-стрит, Линдсей добралась на такси. Солнце уже клонилось к закату, когда она подъехала к зданию больницы. Первым человеком, которого она встретила в комнате для посетителей, была ее новая мачеха. Холли сидела на мягком диване, забросив ногу на ногу, и листала какой-то журнал. Увидев Линдсей, она натянуто улыбнулась и жестом пригласила сесть на диван рядом с собой.
— Заботливая внучка уже здесь. Ну что ж, превосходно. Старушка то и дело спрашивает о тебе. Откровенно говоря, мне не хотелось, чтобы отец звонил тебе. Я ведь знаю, что добраться сюда не так-то просто, но его мать пригрозила, что если ты не приедешь, то во всем будет виноват только он и она оставит его с носом. А это, как ты сама, наверное, понимаешь, стоит ее наследства. Она ведь хорошо знала, что ты обязательно приедешь независимо от своих дел. Эта старая ведьма все прекрасно понимает. Не могу не восхищаться ее твердым характером.
— Да, я приехала только из-за нее.
— Еще бы! Ты же, видимо, надеешься на то, что она оставит тебе кое-какое наследство. Ты поэтому такая добренькая?
— Нет.
— Прекрасно. Не стоит тешить себя беспочвенными надеждами. Она ничего не оставит тебе. Все ее богатство перейдет к твоему отцу и ко мне, и это, на мой взгляд, будет вполне справедливо. Ведь он ее единственный сын. К тому же она знает, что сейчас ты зарабатываешь много денег как модель.
— Я хочу видеть ее. Где отец?
— В суде, где же еще он может быть? Неужели ты забыла, что он еще работает? Он сказал, чтобы я дождалась здесь тебя. Раз уж ты приехала, я могу быть свободна. Желаю тебе приятной встречи с этой старой ведьмой. Да, кстати, твоя бабушка пожелала, чтобы ты остановилась в ее доме.
Линдсей не хотелось даже близко подходить к этому дому, но она благоразумно промолчала. Когда мачеха вышла, она направилась к палате бабушки и тихонько приоткрыла дверь. Ее взору открылась большая светлая комната, выкрашенная в мягкие пастельные тона, преимущественно персикового и светло-зеленого цвета. На стенах висело несколько замечательных репродукций французских импрессионистов. Больничная кровать стояла возле огромного окна, а рядом с ней находились софа и несколько стульев.
Какое-то время Линдсей стояла на пороге, безотрывно наблюдая за бабушкой. Она показалась ей такой маленькой и совершенно беззащитной на этой огромной кровати. И все же, несмотря на свои восемьдесят три года, она выглядела молодцом. Ее кожа была по-прежнему гладкой и мягкой, а седые волосы были густые и хорошо уложенные. Да и щечки ее были розовыми и полными. Линдсей приходилось раньше видеть немало стариков, и все они в таком возрасте напоминали музейные мумии с лысыми черепами и изможденными телами. Но Гэйтс Фокс выглядела такой, какой она была практически всегда. На ней был симпатичный халатик с замысловатыми кружевами на воротнике. Линдсей подошла к кровати и остановилась.
Гэйтс открыла глаза и улыбнулась.
— Здравствуй, бабушка.
— Линдсей, я так рада, что ты здесь!
— Ну почему ты всегда так прекрасно выглядишь? — радостно улыбаясь, сказала Линдсей. — По сравнению с тобой я чувствую себя неряшливым подростком.
— Все дело в моих костях, дорогая. Кстати, у тебя такие же кости, так что можешь не волноваться. Вот только мое бедро подкачало. Я была настолько неловкой, что свалилась с лестницы и сломала его. Но я очень скоро поправлюсь, вот увидишь. Пока еще ни одна кровать не может приковать меня к себе навсегда.
— Я верю тебе, бабушка. Тебя сильно беспокоит боль?
— Нет. Видишь вон ту трубочку? Как только у меня начинает болеть нога, я сразу же нажимаю вот эту кнопку и в мою вену немедленно впрыскивается необходимая доза обезболивающего. Прекрасный аппарат. Не нужно дожидаться, пока появится сестра и сделает укол. Как видишь, наша медицина прогрессирует с каждым днем. Ну а теперь, моя дорогая, скажи мне: как долго ты собираешься гостить у меня? Как идут твои дела? Что нового в карьере модели? Когда я снова увижу тебя на обложке журнала?
Некоторое время назад Линдсей выслала бабушке полдюжины журналов со своими фотографиями, поэтому та была в курсе всех новостей.
— Я отменила три съемки, но они не очень важны для меня. Мне нужно вернуться в Нью-Йорк через полторы недели, чтобы успеть на грандиозные съемки для журнала «Виминз уорлд». Я буду сниматься там в роли профессионального брокера, облаченного в строгий деловой костюм и с кейсом в руке. Съемки будут проходить на Уолл-стрит, неподалеку от церкви Святой Троицы. Что же касается отдаленных перспектив, то мне о них пока ничего не известно.
— Садись, Линдсей. На тебя падает тень, и я не очень хорошо вижу тебя. Пододвинь к кровати вон тот стул. Вот так. Ты такая высокая, ну прямо как твой дедушка. А сейчас, когда ты стала моделью, мне кажется, ты стала еще выше. Но мне это нравится. Я всегда ругала тебя в детстве, когда ты пыталась втягивать голову в плечи. Господи, как вы все быстро выросли! Из-за вас я чувствую себя совершенно древней старухой. Сегодня утром здесь была твоя мать. Надеюсь, ты найдешь время повстречаться с ней.
— Да.
— Она почти не изменилась и очень гордится тобой. Но…
— Да, я знаю.
— Она очень несчастна. Бедняжка так и не научилась концентрировать свое внимание на окружающем мире. Все свои несчастья она загоняет вглубь, а алкоголь всегда был плохим помощником в подобных делах.
— Да, это так.
Линдсей молча наблюдала за тем, как бабушка осторожно нажала кнопку, чтобы получить очередную дозу болеутоляющего средства, и терпеливо ждала, когда она снова заговорит.
— Я устала, Линдсей. Думаю, что тебе нужно отправиться домой, оставить там вещи и немного передохнуть. А вечером я снова буду рада видеть тебя.
— Бабушка, я бы предпочла остановиться где-нибудь в другом месте.
— Что за ерунда! Ты сейчас уже взрослая женщина, а не восемнадцатилетняя девушка. Рано или поздно тебе все равно придется научиться поддерживать нормальные отношения с отцом. Пора, Линдсей, давно уже пора это сделать. Перестань чувствовать себя жертвой своей собственной памяти. Ты уже такая большая, что он не сможет так легко и безнаказанно обижать тебя. Веди себя соответственно обстановке и не теряй присутствия духа. Ты очень многого не знаешь о своем отце, но сейчас это совершенно не важно. Запомни одно: никому не позволяй запугивать себя. Даже Ройсу.
«Легко сказать, — подумала Линдсей. — Интересно, был ли когда-нибудь человек, который посмел перечить бабушке?» Она легонько сжала руку бабушки и улыбнулась.
— Если я скажу «нет», то ты ведь все равно настоишь на своем, разве не так?
— Это совсем другое дело. Я твоя бабушка, очень старая и больная, и ты должна во всем следовать моим советам. А сейчас иди. Да, кстати, Холли — безнадежно глупая женщина. Не надо вести себя с ней по принципу «око за око, зуб за зуб». Это было бы не совсем справедливо, хотя я не отрицаю, что ты получила бы от этого удовлетворение. Ей сейчас тоже не очень легко со своим мужем.
Линдсей решила переговорить с лечащим врачом. Его звали Бойд, и он считался одним из лучших ортопедов на всем западном побережье. Во всяком случае, именно так охарактеризовал его отец во время телефонного разговора. Он был очень доволен тем, как поправляется миссис Фокс, и выразил уверенность, что она сможет вернуться домой уже через неделю. В конце разговора он мило улыбнулся и предложил Линдсей зайти в кафе, выпить по чашечке кофе и более тщательно обсудить перспективы полного выздоровления бабушки.
Линдсей вежливо отказалась и, одарив его на прощание очаровательной улыбкой, вышла из здания пресвитерианской больницы. До старого особняка Фоксов она добралась в считанные минуты. Расплатившись с таксистом, она выгрузила два чемодана на тротуар, а потом долго смотрела на огромный дом и ослепительно голубое небо над заливом Сан-Франциско. Был редкий июльский день, когда над городом не было абсолютно никакого тумана. Воздух был хрустально чистым и совершенно прозрачным, наполненным какой-то необыкновенной свежестью и прохладой. У нее даже глаза заслезились от этого безумно приятного воздуха. Далеко за домом во всем своем первозданном великолепии возвышалась громада знаменитого моста «Золотые ворота», который, казалось, украшал не только город, но и всю природу, пышно пробуждающуюся на окрестных холмах. Линдсей очень любила смотреть на этот мост рано утром, когда плотный туман окутывал его верхушку, превращая все это сооружение в некий космический объект.
Огромный дом Фоксов возвышался над окрестностями, подавляя своей массой другие строения. Он был очень старый, но каким-то чудом до сих пор поражал своей аккуратностью и мягкостью архитектурных форм. Странно, но сейчас он казался еще более громадным, чем в давние времена ее безрадостного детства. Лужайка перед домом была, как всегда, ухоженной, а по всему ее пространству пышно цвели розы, которые вместе с другими цветами создавали великолепную радугу из оранжевых, красных, розовых и белых бутонов. Радовал глаз зеленый ковер-газон, гармонично вписывающийся в окружающий пейзаж. Линдсей стояла у ворот, все еще не решаясь подойти к дому. Она видела, как открылась дверь и на пороге появилась совершенно незнакомая ей женщина, которая приветливо помахала ей рукой.
Миссис Дрейфус, новая экономка Фоксов, провела ее по длинному коридору в ту самую комнату на втором этаже, которую Линдсей помнила еще с раннего детства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82