Этот Харли груб, неотесан, и закален в борьбе, и питает к ней особую неприязнь. Здесь дело не только в том, что он не хочет продавать свою компанию АКИ. Вероятно, ему никогда прежде не доводилось вести дела с женщиной, и он считал, что это ниже его достоинства. “Или потому, что он считает меня убийцей”.
А возможно, и то, и другое.
Она тряхнула головой и попыталась переключить свое внимание на Коя.
Ее глаза внимательно проследовали к лицу Джонатана Харли. Можно подумать, он из камня. И уж наверняка его любимая тактика — запугивание. Ей приходилось встречать нескольких подобных ему дельцов высокого ранга, пользовавшихся своими крупными габаритами для этой цели. Они вели себя по отношению к ней с рассчитанной снисходительностью, которая раздражала ее до скрежета зубовного.
Теперь Элизабет уже не знала, что для нее предпочтительно — откровенная грубость или снисходительность.
Кой умолк. Джонатан Харли все еще не произносил ни слова. Адриан тотчас же попытался заполнить паузу, но Харли перебил его:
— Мне хотелось бы выпить еще кофе. От всех этих разговоров у меня появилась жажда. Мэм?
Элизабет, не отводя глаз, смотрела на протянутую им кофейную чашку. Серебряный поднос находился довольно далеко от него, и он, видимо, хотел, чтобы она налила ему кофе! Она собралась с силами, чтобы не плеснуть ему кофе прямо в физиономию.
— Адриан, — обратилась она вежливо, — Кой, может быть, вы двое оставите нас на минутку наедине?
Адриан метнул в ее сторону беспокойный взгляд, но Кой только кивнул, затем оба вышли из офиса.
Элизабет выждала, пока они закроют за собой дверь.
— Я не служанка, мистер Харли, — сказала она. Он ответил, нарочито нажимая на слова:
— Но ведь вы женщина. Разве не так?
Он наблюдал за ней и видел, как ее глаза сузились от гнева. Он выиграл несколько очков, но был недоволен избранной тактикой. И все же, как он догадался, — вот где верный способ добиться, чтобы эта стерва утратила хладнокровие, чтобы выбить почву у нее из-под ног.
— Я предлагаю вам, мистер Харли, позвонить и вызвать вашу личную прислугу, если хотите еще кофе.
— Мидж — не прислуга, кем бы вы ее ни считали.
Она его все-таки осадила, хоть немного. Его голос был резким, холодным, но выражение лица все еще оставалось бесстрастным.
— Пожалуй, вы правы. У нее незаурядный талант, если она остается при таком хозяине на подобных ролях.
— Послушайте, леди…
— Меня зовут Элизабет Карлтон.
— Да, знаю. Элизабет К.
Она вздрогнула, услышав ужасное прозвище, ярлык, приклеенный ей прессой. От него не укрылась ее реакция. Джонатан снова откинулся в кресле, теперь уже полностью чувствуя себя хозяином положения. Ей хотелось прикрикнуть на него, но она понимала, что не должна так поступать, и спокойно произнесла:
— Вы всегда прибегаете к подобному способу третирования, если имеете дело с женщинами, мистер Харли?
— Я не веду дел с женщинами, — сказал он, и в его голосе прочитывалось явное презрение.
— Понимаю. Им нет места в мире бизнеса.
— В самую точку, леди… Миссис Карлтон. Как я понимаю, вы даже не знали, что делать с чековой книжкой до безвременной кончины вашего супруга.
На ее месте он убил бы любого за такую реплику. Он ждал ее реакции.
— Его убили, мистер Харли, и сарказм в данном случае неуместен. Я считаю ваше поведение совершенно неподобающим.
— Черта с два. Теперь вы вышли на первые роли, играете по-крупному. И привыкли к этому. Элизабет откликнулась очень тихо:
— Мистер Харли, вы и представления не имеете, о чем говорите, вы не знаете, что такое играть по-крупному. Ваша компания всего лишь золотая рыбка в аквариуме, а АКИ можно сравнить с океаном.
— Ничего себе сравненьице, — сказал Джонатан.
— Ваш лексикон пригоден только для уличного сброда!
— Уверен, вам и худшее доводилось слышать во время судебного процесса.
Она сделала резкое движение назад, и он увидел безмерную боль в ее глазах. Впервые Харли почувствовал в ней живое человеческое существо, и это вызвало у него беспокойство. Он не должен проявлять человеческую слабость. Поэтому Джонатан сказал с рассчитанной жестокостью:
— Я так понимаю, вы часто встречаетесь с доктором Кристианом Хантером — теперь, когда прошло столько времени с окончания процесса, это, разумеется, безопасно.
— Вы ничего не знаете, мистер Харли. Ему было неприятно слышать дрожь в ее голосе, но он должен разить быстро и насмерть. Болевая точка нащупана, теперь нужно использовать свое преимущество.
— Конечно, — продолжал он невозмутимо, — никому не разгадать, как вы ухитрились подкупить этого известного миллионера-доктора. Обещали стать его любовницей? Похоже, именно так и было. Полагаю, что в постели вы великолепны, мэм, потому что он пошел на огромный риск, чтобы спасти вашу шкуру.
На минуту Элизабет прикрыла глаза. Ну что ж, все верно, она вышла в первую лигу, где игра шла по-крупному и была жестокой, но впервые жестокость проявляла не она и игра велась не по ее правилам. Черт бы его побрал! Ничтожество!
Он продолжал что-то говорить — насмешливо и глумливо, но не повышая тона.
— Конечно, вам пришлось изрядно подождать. Я прав?
Он подался вперед:
— Если мне не изменяет память, с Роуи Чалмерсом вы прыгнули в постель немедленно. Должно быть, от брака со стариком, длившегося три года, вы озверели, мадам, и вам было уже невтерпеж. Не могли больше ждать, да, миссис Карлтон?
«Я не должна выслушивать все это. Я не должна позволять ему оскорблять меня!»
— Мистер Харли, — сказала она, и, слава Богу, голос ее звучал тихо и ровно. — Я здесь для того, чтобы заниматься делами, а не выслушивать глупые и бессмысленные оскорбления. Давайте перейдем к делу — я готова заплатить вам двести миллионов за вашу компанию.
— Ни в коем случае, леди…
— Этот ваш рефрен становится столь же утомительным, как и ваша брань, мистер Харли.
— Вы правы, — сказал он, улыбаясь холодной, жесткой улыбкой. — К тому же я выражаюсь неточно. Давайте попытаюсь еще раз: ни в коем случае, сука.
Элизабет медленно поднялась со стула, подалась вперед, прижав кулаки к столу.
— Я уничтожу вас, мистер Харли. Я получу вашу компанию и лично прослежу за тем, чтобы вы оказались в канаве без копейки.
Он не двинулся с места, но улыбка его сделалась еще шире.
— Так вы и меня собираетесь убить, мэм? Она не могла совладать с собой. Подняв свою чашку с кофе, Элизабет швырнула ее в него. “К несчастью, — думала она, глядя, как черная жижа течет по его шее и отворотам костюма, — этого недостаточно”.
Он спокойно взял салфетку и начал вытираться ею.
— Это одна из причин, почему я не веду дел с женщинами, — сказал он, не удостоив ее взглядом. — Они так эмоциональны, совершенно не владеют своими чувствами.
— Вы бы и дьявола вывели из терпения!
— Вы-то имели дело с дьяволом, — сказал он, поднимая глаза от своей салфетки, — поэтому, думаю, вам лучше знать. Что, мэм, не можете найти еще одного подходящего предмета, чтобы бросить в меня? Прекрасно, а теперь могу я проводить вас до двери?
Как ни странно, именно сейчас Элизабет осознала, что она сделала и как умело он обошел ее. Она даже улыбнулась ему на прощание, повергнув в изумление, и произнесла очень тихо:
— Нет, мистер Харли, не надо меня провожать. Я знаю дорогу. И, думаю, что, когда я обновлю обстановку в вашем офисе, кофейные пятна на ковре сохраню на память.
Она взяла свою сумочку и направилась к двери. Уже повернувшись, бросила:
— Я еще увижу вас разоренным, мистер Харли. Как вы точно изволили заметить, идет игра по-крупному. Всего хорошего. Возможно, сегодня последний хороший день в вашей жизни.
— Сомневаюсь, — крикнул он ей вдогонку, — в эту игру могут играть двое, но я не уверен, что в нее можно играть с женщиной!
Глава 14
Элизабет не произнесла ни слова — только кивнула Адриану и Кою. И они в молчании покинули офис.
Когда они сели в лимузин, Адриан прочистил горло, собираясь заговорить.
— Поедем домой, — сказала Элизабет, опережая его. Голос ее звучал сухо и напряженно.
— Да, — отозвался Кой, — думаю, лучше уехать. Часом позже Элизабет смотрела, как внизу под ними исчезает Филадельфия.
— Элизабет.
Отстегнув пристяжной ремень, она повернулась к Адриану.
— Вы не хотите нам сказать, чем все кончилось?
— Мистер Харли ведет жесткую игру и при этом рисуется.
— О, — выдохнул Кой.
— Вам не следовало высылать нас из комнаты, — сказал Адриан.
— У меня такое ощущение, что на мистера Харли повлиять было невозможно. А теперь, джентльмены, как нам завладеть его компанией и в придачу разорить? Ваши предложения? Адриан задумчиво отозвался:
— Он владеет пятьюдесятью процентами акций и может делать со своим советом директоров, что ему заблагорассудится. Не важно, сколько акций мы перекупим, — это ничего не изменит. Мы можем насильственно ввести в его совет директоров кого-то еще, доставить ему тем самым некоторые неприятности, и только.
Элизабет впала в глубокую задумчивость. Наконец, когда самолет подлетал к Нью-Йорку, она сказала:
— Я хочу, чтобы вы сделали обстоятельный анализ всех финансовых операций мистера Харли. Как вы оба внушили мне, нужен рычаг, чтобы воздействовать на него. Найдите этот рычаг.
— Элизабет, — сказал Кой, подаваясь вперед, — почему бы нам не забыть этого придурка и его чертову компанию? Есть ведь и другие, пусть не такие прибыльные, не такие стабильные, но не все ли равно? Мы можем внедрить там свое руководство и решить все проблемы. Компания Харли — малютка. Она не так уж важна для нас.
"Золотая рыбка”.
— Нет, — возразила Элизабет. — Я хочу компанию Харли и никакую другую. Кой и Адриан переглянулись.
Кэтрин не обратила внимания на пресловутую кушетку в плюшевом кабинете Кристиана Хантера.
Она села на коричневый, обитый кожей стул лицом к нему, сидевшему за письменным столом.
— Мисс Эллиотт, — сказал он. — Как вы себя чувствуете сегодня утром? — Он слегка подался вперед — теперь все его профессиональное внимание было сосредоточено на ней. Он вовсе не был глупым, но ей лгать не было никакого смысла.
— Ужасно, — ответила Кэтрин.
— Прошлой ночью вы плохо спали?
Она кивнула.
— Расскажите мне о человеке, которого арестовали, о человеке, с которым вы были близки. “Итак, можно сказать большую часть правды, но не все”.
— Имя его не имеет значения. Я так понимаю, что он очень недавно начал заниматься распространением наркотиков и, собственно говоря, использовал меня. Я оплачивала счета, а он добывал мне первоклассный кокаин.
Кристиан заметил, что из носа у нее течет.
— И как вы к этому относитесь? К тому, что он вас использовал?
Кэтрин помолчала, чувствуя, что ее омыла волна обиды и смущения.
— Сначала для меня это не имело значения.
— У вас есть фотография этого человека?
— О да, есть. — Кэтрин покопалась в сумочке и вытащила маленькую фотографию Чэда. Его снимки никогда не появлялись в газете. Она передала фото Хантеру.
«Жеребец, — подумал Кристиан, молчаливо разглядывая фотографию. — Надменный, привыкший жить на дармовщину жеребец!»
— Ваша семья знает о нем, мисс Эллиотт?
— Нет, не думаю, а впрочем, не уверена. Кристиан сразу понял, что она лжет. Но виду не подал. Пройдет немало времени, пока она начнет ему доверять. Он все еще не был уверен, хочет ли предоставить ей это время. Кристиан вернул снимок, но она покачала головой. Он вопросительно поднял бровь, а она в ответ показала на корзину для бумаг. Кристиан медленно разорвал снимок на куски и бросил их в корзину.
— Хорошее начало. А теперь давайте поговорим о вашей семье, мисс Эллиотт. Расскажите мне о своем отце.
— Он умер.
— Понимаю. Как давно?
— Давно. Снова ложь.
— А ваша мать?
— Живет в Лондоне. По крайней мере это последнее, что я о ней слышала.
— Вы не близки с матерью?
— Нет. Мой отец развелся с ней, хорошо заплатив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53