Мой отец посетил Лондон. Увидел ее на верховой прогулке в Гайд-парке и влюбился. Два месяца спустя они поженились. Я любила слушать эту историю и почти каждую ночь просила мать снова и снова рассказывать ее.
Она вдруг запнулась. Лицо исказилось гримасой боли.
– Мама, – повторила она, вдруг вспомнив, как мать обнимала маленькую дочку, как от нее пахло фиалками.
Мама… Сколько раз за эти годы она гадала, есть ли у нее мать, жива ли она, думает ли о ней. Гадала и плакала, терзаясь в разлуке.
– Мои родители живы? – спросила она, боясь ответа.
Саримунд кивнул:
– Да. Оба в добром здравии.
– А брат?
– И Рафаэлло тоже.
Ей хотелось кричать от радости.
– Мой дед умер, когда отец был в Англии, – медленно произнесла Розалинда. – После своего возвращения он стал герцогом Сан-Саваро. Подумать только, Николас, я все вспомнила! У меня есть родители! Они меня любят!
Она принялась приплясывать от возбуждения. Николас схватил ее, прижал к себе, поцеловал в губы.
– Но где находится Сан-Саваро? – спросил он. Розалинда улыбнулась:
– На шпоре итальянского сапожка. Сан-Саваро еще и столица герцогства. Это около Нардо, в пяти или около того милях от Ионического моря. Окна летнего дворца выходят на море. Я плавала там вместе с братом. Помню, как однажды ночью отправилась на берег поплавать под полной луной, чего, конечно, делать не следовало. И тут я услышала смех родителей. Они резвились в воде, как мы с братом… нет, теперь мне пришло в голову, что они не просто купались.
– Подумать только, женщина замужем меньше недели и уже все знает!
Саримунд смущенно откашлялся:
– Изабелла, пора рассказать господину о том, что произошло.
– Откуда ты знаешь, что она помнит и это? – нахмурился Николас.
Саримунд пожал плечами:
– Раньше ей это не позволялось. Было слишком опасно. Но теперь расскажи ему, Изабелла. Расскажи все.
И неожиданно давний страх нахлынул на нее. Розалинда затрепетала:
– Витторио был кузеном моего отца. Он понял, что я знаю о его подлом деянии, потому что тоже был волшебником и ведал, как я сильна. А я стала случайной свидетельницей того, как он удушил младенца, лежавшего на руках убитой им же матери.
– Кроме тебя, никто этого не видел? – спросил Николас.
Перед глазами Розалинды вдруг всплыла кошмарная сцена: мертвый ребенок в объятиях мертвой матери и Витторио, стоявший над ними с улыбкой на губах. Никогда, никогда ей этого не забыть!
– Нет. Только я видела, как он расправился с ними.
– Но ты была ребенком. Кто поверит маленькой девочке? – возразил Николас. – Почему Витторио ополчился на тебя?
– Если бы я пошла к отцу, он велел бы осмотреть тела Иларии и ребенка. На шее новорожденного остались синяки от пальцев Витторио. Врач сразу догадался бы, что младенца задушили.
– Изабелла, – вмешался Саримунд, – тебе известно, почему Витторио расправился с женой и мальчиком?
Розалинда покачала головой.
– Это был брак по расчету. Но Витторио был злобным извращенцем и предпочитал ложиться в постель с молодыми людьми. Кроме того, в его душе крылось безумие. Только его отец Игнацио не хотел это осознать. И вот в какой-то момент ненависть Иларии к мужу перевесила страх перед ним. Она завела любовника, молодого человека, обладавшего прекрасным голосом. Бездельника и бродягу, который исчез почти сразу после того, как они вместе провели ночь. Он так и не узнал, что она родила ему сына, а Витторио убил и изменницу-жену, и прижитого ею бастарда.
– Но что сделал с тобой Витторио? – встрепенулся Николас.
– Скажи ему, Изабелла. Ты помнишь.
– Витторио схватил меня, прежде чем я смогла поговорить с отцом.
Она немного помолчала, глядя на голую равнину, и, пожав плечами, обронила:
– Жаль, что больше я ничего не помню.
– Витторио не хотел убивать тебя, – продолжал Саримунд. – Даже в своем безумии. Даже боясь, что его разоблачат. Но он любил тебя. И любил твоего отца как родного брата. Витторио знал также, что твой отец – могучий чародей, и поэтому нужно действовать быстро. Поэтому он велел одному из своих доверенных людей переправить тебя в Англию. Мне это показалось странным, поскольку семья твоей матери жила в Англии, но, должно быть, у него имелся план, хотя подробности мне до сих пор неизвестны. Похоже, Эразмо – так звали слугу Витторио – увидел, как ты впала в транс. Он был очень суеверен и страшно испугался, посчитав тебя ведьмой. Поэтому и попытался прикончить тебя, забив до смерти. Посчитал тебя мертвой и оставил в переулке. Остальное тебе известно. Райдер Шербрук нашел тебя и выходил. Эразмо сказал Витторио, что ты умерла от потливой горячки, и что спасти тебя было невозможно. Витторио ему поверил. Райдер справедливо решил, что не стоило искать твою семью и рисковать тем, что тебя снова похитят.
Саримунд коснулся ее лба и висков.
– Теперь помнишь?
Розалинда кивнула, не сводя с него глаз, и вдруг заговорила прерывистым, печальным детским голосом:
– Я сижу, скрестив ноги, в каюте «Заккарии», одного из торговых судов Витторио. Мои руки лежат на коленях. Я пытаюсь мысленно достучаться до отца, зная, что они с матерью с ума сходят от тревоги. Хотя я далеко от Италии, все же верю, что он сумеет меня спасти. Отец так силен и добр и знает меня. Читает все мои мысли. Каждую ночь, после того как мама уложит меня, он приходит во сне и говорит, что я его волшебная принцесса и должна выйти замуж за могучего чародея, чтобы тот всегда меня защищал.
Розалинда осеклась, опустила голову, и по щекам покатились жаркие слезы. Слезы брошенного, одинокого ребенка.
– Скажи, Изабелла, – настаивал Саримунд. Немного помолчав, она продолжала тем же тонким голоском:
– Наконец я вижу отца. Он ходит взад-вперед по комнате, рассерженный и расстроенный. Мама пытается не заплакать. Здесь же мой старший брат Рафаэлло. Он тоже сердит и громко ругается.
Я зову отца – раз, другой, третий, а потом мысленно кричу. Он оборачивается ко мне, но в этот момент в каюту входит Эразмо. Он пришел сказать, что мы бросили якорь у английских берегов. По-моему, сначала он решил, что я сплю. Но я не спала. Смотрела прямо на него, вернее, сквозь него, и проклинала не своим голосом на чужом языке. Он страшно перепугался, стал орать, что я ведьма. Стащил меня по сходням и затолкал в переулок, где стал избивать.
Я пришла в себя в Брендон-Хаусе, но оказалось, что потеряла память. Через полгода я запела, потом заговорила. А когда пробыла в Брендон-Хаусе несколько лет, дядя Райдер объяснил, что не искал мою семью из опасения, что меня снова могут попытаться убить. Его сын Грейсон – мой лучший друг. Все эти годы он старался держаться поближе ко мне, чтобы при случае защитить. Потом мы встретились с Николасом и попали в Пейл. Я действительно волшебница, Саримунд?
– О да, – заверил он. – Я уже говорил, твой род – древний и могущественный. Но в отличие от Вейлов, забывших о своих способностях, род Контадини сознавал свою силу. Ты потеряла дар, только когда лишилась памяти.
– Так Эразмо был прав! – воскликнула она. – Я ведьма, настоящая ведьма, и знала это, но…
– Теперь ты здесь и станешь еще сильнее. Не забывай это.
– Подумать только, – изумленно выдохнула она, – теперь я вспоминаю свое детство. Помню, как чтили моего отца, как шептались, когда в засуху вдруг начинался дождь, когда женщина рожала близнецов, когда на поля налетала саранча, но урожаи неизменно были обильными. Он был чародеем, и все это знали. Но он также был добр и справедлив. И твердил, что я похожа на него. Я была его волшебной принцессой. Саримунд… мои родители все еще помнят меня?
– О да. Каждый день они думают о тебе, скорбя о своей потере. А Витторио снова женился и немилосердно истязает жену. Детей у них нет. Похоже, его семя бесплодно. Когда твой отец это узнал, он понял, что Илария не могла родить дитя Витторио, и стал гадать, кто был настоящим отцом. И почему ты так быстро исчезла после смерти Иларии и младенца. Возможно, он даже видел тебя в каюте корабля, но не может быть ни в чем уверен, потому что магическая связь была прервана. Рафаэлло тоже не смог найти тебя, несмотря на то, что в его жилах течет кровь чародеев. А мать скорбит, все еще скорбит. Теперь у тебя четыре брата, и младшему всего четыре года. Похоже, очень скоро родится пятый.
– Четыре брата? И скоро на свет появится пятый? Она не могла осознать это, просто не могла. Зато очень хорошо сознавала одно: Витторио не понес наказания.
– Саримунд, – вмешался Николас, – ты говоришь, что семью Розалинды не искали, и это хорошо, потому что иначе ей грозила бы опасность. Но почему ты не поразил Витторио собственной рукой? Тогда Розалинда спокойно смогла бы вернуться домой.
– Я знаю много, вижу много и все же больше не принадлежу этому миру. И не в моих силах наслать чуму на голову Витторио.
– Хочешь сказать, что не в состоянии вернуться в Англию?
Саримунд улыбнулся и покачал головой:
– Ни в Англию, ни вообще на Землю.
– Но…
– Поверь, если бы мог, я загнал бы это чудовище в самые глубины ада. Ах, зло есть повсюду, а здесь, в Пейле, оно процветает.
Розалинда вскинула голову:
– После того как я спасу принца, после того как Николас выплатит свой долг, я вернусь домой и сделаю все, чтобы Витторио понес наказание, Саримунд, теперь, когда мы в Пейле, куда нам идти?
Глава 49
– Как только ты спасешь маленького мальчика, земной чародей, который стоит рядом с нами, заплатит тебе свой долг, – торжественно объявил Саримунд.
– Прекрасно, – кивнул Николас. – Я готов понять, что здесь, в этой чужой земле, я маленький мальчик и одновременно принц. Розалинда спасет мальчика и, следовательно, меня. Скажи, Саримунд, ты был моим отцом триста лет назад, когда все это началось? Ты тоже Вейл?
– Мой род древний и благородный, возможно, более могущественный, чем у вас обоих, – рассмеялся чародей. – Твой отец – граф Маунтджой, потомок капитана Джареда Вейла. Ты чистокровный англичанин. Ты пришел в Пейл, как было предназначено судьбой. Времени почти не остается. И тебе пора действовать.
– А Николас будет жить, когда заплатит свой долг? Саримунд долго молчал, прежде чем поднять голову и взглянуть на луны.
– Как-то Таранис сказал во сне, что если я каким-то образом вмешаюсь в расклад судьбы, мои чары потеряют силы, и тогда обязательно жди катастрофы и краха. Я стал допытываться, почему не может вмешаться он. В конце концов, Таранис – божество, которое к тому же живет в Пейле. Но он спел мне: «Не лезу я, в дела колдуний и чародеев. Взамен они нос не суют в дела драконов. Вот и не стал за происходящим следить, а значит, и не знаю ничего».
Розалинда в гневе схватила Саримунда за воротник и стала трясти.
– Черт возьми, чародей, твои уклончивые объяснения нас не устраивают!
В прекрасных глазах Саримунда блеснуло нечто вроде гордости.
– Большего я сделать не могу. Если бы ты только явилась в Пейл, когда я выбрал тебя, прелестное дитя, исполненное магического света, все прошло бы так, как я и предвидел. И Джаред Вейл сумел бы защитить тебя. Но оказалось, что до твоего явления еще далеко. Я надеялся, что Таранис все же вмешается и ускорит бег времени. Иногда ему становится скучно, и он забавляется тем, что устраивает очередной переполох.
Розалинда снова принялась трясти Саримунда, изнемогая от желания поколотить чародея.
– Слушай меня! Я не желаю, чтобы Николас оказался в опасности, понятно?!
– Поскольку ты вопишь во все горло, – ухмыльнулся Николас, – он, несомненно, тебя слышит.
Он шагнул к чародею и без всякого выражения спросил:
– Ты уверен, что я умру, так?
– Говорю же, не знаю. Теперь, когда я увидел тебя, господин, стало ясно, что ты грозный враг и тебя не так легко уничтожить. Но ты не умеешь пользоваться своими силами. Потому что не желаешь признать собственную магию. Ты должен позволить себе верить, что здесь ты станешь сильнее, сильнее, чем три кроваво-красных луны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Она вдруг запнулась. Лицо исказилось гримасой боли.
– Мама, – повторила она, вдруг вспомнив, как мать обнимала маленькую дочку, как от нее пахло фиалками.
Мама… Сколько раз за эти годы она гадала, есть ли у нее мать, жива ли она, думает ли о ней. Гадала и плакала, терзаясь в разлуке.
– Мои родители живы? – спросила она, боясь ответа.
Саримунд кивнул:
– Да. Оба в добром здравии.
– А брат?
– И Рафаэлло тоже.
Ей хотелось кричать от радости.
– Мой дед умер, когда отец был в Англии, – медленно произнесла Розалинда. – После своего возвращения он стал герцогом Сан-Саваро. Подумать только, Николас, я все вспомнила! У меня есть родители! Они меня любят!
Она принялась приплясывать от возбуждения. Николас схватил ее, прижал к себе, поцеловал в губы.
– Но где находится Сан-Саваро? – спросил он. Розалинда улыбнулась:
– На шпоре итальянского сапожка. Сан-Саваро еще и столица герцогства. Это около Нардо, в пяти или около того милях от Ионического моря. Окна летнего дворца выходят на море. Я плавала там вместе с братом. Помню, как однажды ночью отправилась на берег поплавать под полной луной, чего, конечно, делать не следовало. И тут я услышала смех родителей. Они резвились в воде, как мы с братом… нет, теперь мне пришло в голову, что они не просто купались.
– Подумать только, женщина замужем меньше недели и уже все знает!
Саримунд смущенно откашлялся:
– Изабелла, пора рассказать господину о том, что произошло.
– Откуда ты знаешь, что она помнит и это? – нахмурился Николас.
Саримунд пожал плечами:
– Раньше ей это не позволялось. Было слишком опасно. Но теперь расскажи ему, Изабелла. Расскажи все.
И неожиданно давний страх нахлынул на нее. Розалинда затрепетала:
– Витторио был кузеном моего отца. Он понял, что я знаю о его подлом деянии, потому что тоже был волшебником и ведал, как я сильна. А я стала случайной свидетельницей того, как он удушил младенца, лежавшего на руках убитой им же матери.
– Кроме тебя, никто этого не видел? – спросил Николас.
Перед глазами Розалинды вдруг всплыла кошмарная сцена: мертвый ребенок в объятиях мертвой матери и Витторио, стоявший над ними с улыбкой на губах. Никогда, никогда ей этого не забыть!
– Нет. Только я видела, как он расправился с ними.
– Но ты была ребенком. Кто поверит маленькой девочке? – возразил Николас. – Почему Витторио ополчился на тебя?
– Если бы я пошла к отцу, он велел бы осмотреть тела Иларии и ребенка. На шее новорожденного остались синяки от пальцев Витторио. Врач сразу догадался бы, что младенца задушили.
– Изабелла, – вмешался Саримунд, – тебе известно, почему Витторио расправился с женой и мальчиком?
Розалинда покачала головой.
– Это был брак по расчету. Но Витторио был злобным извращенцем и предпочитал ложиться в постель с молодыми людьми. Кроме того, в его душе крылось безумие. Только его отец Игнацио не хотел это осознать. И вот в какой-то момент ненависть Иларии к мужу перевесила страх перед ним. Она завела любовника, молодого человека, обладавшего прекрасным голосом. Бездельника и бродягу, который исчез почти сразу после того, как они вместе провели ночь. Он так и не узнал, что она родила ему сына, а Витторио убил и изменницу-жену, и прижитого ею бастарда.
– Но что сделал с тобой Витторио? – встрепенулся Николас.
– Скажи ему, Изабелла. Ты помнишь.
– Витторио схватил меня, прежде чем я смогла поговорить с отцом.
Она немного помолчала, глядя на голую равнину, и, пожав плечами, обронила:
– Жаль, что больше я ничего не помню.
– Витторио не хотел убивать тебя, – продолжал Саримунд. – Даже в своем безумии. Даже боясь, что его разоблачат. Но он любил тебя. И любил твоего отца как родного брата. Витторио знал также, что твой отец – могучий чародей, и поэтому нужно действовать быстро. Поэтому он велел одному из своих доверенных людей переправить тебя в Англию. Мне это показалось странным, поскольку семья твоей матери жила в Англии, но, должно быть, у него имелся план, хотя подробности мне до сих пор неизвестны. Похоже, Эразмо – так звали слугу Витторио – увидел, как ты впала в транс. Он был очень суеверен и страшно испугался, посчитав тебя ведьмой. Поэтому и попытался прикончить тебя, забив до смерти. Посчитал тебя мертвой и оставил в переулке. Остальное тебе известно. Райдер Шербрук нашел тебя и выходил. Эразмо сказал Витторио, что ты умерла от потливой горячки, и что спасти тебя было невозможно. Витторио ему поверил. Райдер справедливо решил, что не стоило искать твою семью и рисковать тем, что тебя снова похитят.
Саримунд коснулся ее лба и висков.
– Теперь помнишь?
Розалинда кивнула, не сводя с него глаз, и вдруг заговорила прерывистым, печальным детским голосом:
– Я сижу, скрестив ноги, в каюте «Заккарии», одного из торговых судов Витторио. Мои руки лежат на коленях. Я пытаюсь мысленно достучаться до отца, зная, что они с матерью с ума сходят от тревоги. Хотя я далеко от Италии, все же верю, что он сумеет меня спасти. Отец так силен и добр и знает меня. Читает все мои мысли. Каждую ночь, после того как мама уложит меня, он приходит во сне и говорит, что я его волшебная принцесса и должна выйти замуж за могучего чародея, чтобы тот всегда меня защищал.
Розалинда осеклась, опустила голову, и по щекам покатились жаркие слезы. Слезы брошенного, одинокого ребенка.
– Скажи, Изабелла, – настаивал Саримунд. Немного помолчав, она продолжала тем же тонким голоском:
– Наконец я вижу отца. Он ходит взад-вперед по комнате, рассерженный и расстроенный. Мама пытается не заплакать. Здесь же мой старший брат Рафаэлло. Он тоже сердит и громко ругается.
Я зову отца – раз, другой, третий, а потом мысленно кричу. Он оборачивается ко мне, но в этот момент в каюту входит Эразмо. Он пришел сказать, что мы бросили якорь у английских берегов. По-моему, сначала он решил, что я сплю. Но я не спала. Смотрела прямо на него, вернее, сквозь него, и проклинала не своим голосом на чужом языке. Он страшно перепугался, стал орать, что я ведьма. Стащил меня по сходням и затолкал в переулок, где стал избивать.
Я пришла в себя в Брендон-Хаусе, но оказалось, что потеряла память. Через полгода я запела, потом заговорила. А когда пробыла в Брендон-Хаусе несколько лет, дядя Райдер объяснил, что не искал мою семью из опасения, что меня снова могут попытаться убить. Его сын Грейсон – мой лучший друг. Все эти годы он старался держаться поближе ко мне, чтобы при случае защитить. Потом мы встретились с Николасом и попали в Пейл. Я действительно волшебница, Саримунд?
– О да, – заверил он. – Я уже говорил, твой род – древний и могущественный. Но в отличие от Вейлов, забывших о своих способностях, род Контадини сознавал свою силу. Ты потеряла дар, только когда лишилась памяти.
– Так Эразмо был прав! – воскликнула она. – Я ведьма, настоящая ведьма, и знала это, но…
– Теперь ты здесь и станешь еще сильнее. Не забывай это.
– Подумать только, – изумленно выдохнула она, – теперь я вспоминаю свое детство. Помню, как чтили моего отца, как шептались, когда в засуху вдруг начинался дождь, когда женщина рожала близнецов, когда на поля налетала саранча, но урожаи неизменно были обильными. Он был чародеем, и все это знали. Но он также был добр и справедлив. И твердил, что я похожа на него. Я была его волшебной принцессой. Саримунд… мои родители все еще помнят меня?
– О да. Каждый день они думают о тебе, скорбя о своей потере. А Витторио снова женился и немилосердно истязает жену. Детей у них нет. Похоже, его семя бесплодно. Когда твой отец это узнал, он понял, что Илария не могла родить дитя Витторио, и стал гадать, кто был настоящим отцом. И почему ты так быстро исчезла после смерти Иларии и младенца. Возможно, он даже видел тебя в каюте корабля, но не может быть ни в чем уверен, потому что магическая связь была прервана. Рафаэлло тоже не смог найти тебя, несмотря на то, что в его жилах течет кровь чародеев. А мать скорбит, все еще скорбит. Теперь у тебя четыре брата, и младшему всего четыре года. Похоже, очень скоро родится пятый.
– Четыре брата? И скоро на свет появится пятый? Она не могла осознать это, просто не могла. Зато очень хорошо сознавала одно: Витторио не понес наказания.
– Саримунд, – вмешался Николас, – ты говоришь, что семью Розалинды не искали, и это хорошо, потому что иначе ей грозила бы опасность. Но почему ты не поразил Витторио собственной рукой? Тогда Розалинда спокойно смогла бы вернуться домой.
– Я знаю много, вижу много и все же больше не принадлежу этому миру. И не в моих силах наслать чуму на голову Витторио.
– Хочешь сказать, что не в состоянии вернуться в Англию?
Саримунд улыбнулся и покачал головой:
– Ни в Англию, ни вообще на Землю.
– Но…
– Поверь, если бы мог, я загнал бы это чудовище в самые глубины ада. Ах, зло есть повсюду, а здесь, в Пейле, оно процветает.
Розалинда вскинула голову:
– После того как я спасу принца, после того как Николас выплатит свой долг, я вернусь домой и сделаю все, чтобы Витторио понес наказание, Саримунд, теперь, когда мы в Пейле, куда нам идти?
Глава 49
– Как только ты спасешь маленького мальчика, земной чародей, который стоит рядом с нами, заплатит тебе свой долг, – торжественно объявил Саримунд.
– Прекрасно, – кивнул Николас. – Я готов понять, что здесь, в этой чужой земле, я маленький мальчик и одновременно принц. Розалинда спасет мальчика и, следовательно, меня. Скажи, Саримунд, ты был моим отцом триста лет назад, когда все это началось? Ты тоже Вейл?
– Мой род древний и благородный, возможно, более могущественный, чем у вас обоих, – рассмеялся чародей. – Твой отец – граф Маунтджой, потомок капитана Джареда Вейла. Ты чистокровный англичанин. Ты пришел в Пейл, как было предназначено судьбой. Времени почти не остается. И тебе пора действовать.
– А Николас будет жить, когда заплатит свой долг? Саримунд долго молчал, прежде чем поднять голову и взглянуть на луны.
– Как-то Таранис сказал во сне, что если я каким-то образом вмешаюсь в расклад судьбы, мои чары потеряют силы, и тогда обязательно жди катастрофы и краха. Я стал допытываться, почему не может вмешаться он. В конце концов, Таранис – божество, которое к тому же живет в Пейле. Но он спел мне: «Не лезу я, в дела колдуний и чародеев. Взамен они нос не суют в дела драконов. Вот и не стал за происходящим следить, а значит, и не знаю ничего».
Розалинда в гневе схватила Саримунда за воротник и стала трясти.
– Черт возьми, чародей, твои уклончивые объяснения нас не устраивают!
В прекрасных глазах Саримунда блеснуло нечто вроде гордости.
– Большего я сделать не могу. Если бы ты только явилась в Пейл, когда я выбрал тебя, прелестное дитя, исполненное магического света, все прошло бы так, как я и предвидел. И Джаред Вейл сумел бы защитить тебя. Но оказалось, что до твоего явления еще далеко. Я надеялся, что Таранис все же вмешается и ускорит бег времени. Иногда ему становится скучно, и он забавляется тем, что устраивает очередной переполох.
Розалинда снова принялась трясти Саримунда, изнемогая от желания поколотить чародея.
– Слушай меня! Я не желаю, чтобы Николас оказался в опасности, понятно?!
– Поскольку ты вопишь во все горло, – ухмыльнулся Николас, – он, несомненно, тебя слышит.
Он шагнул к чародею и без всякого выражения спросил:
– Ты уверен, что я умру, так?
– Говорю же, не знаю. Теперь, когда я увидел тебя, господин, стало ясно, что ты грозный враг и тебя не так легко уничтожить. Но ты не умеешь пользоваться своими силами. Потому что не желаешь признать собственную магию. Ты должен позволить себе верить, что здесь ты станешь сильнее, сильнее, чем три кроваво-красных луны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44