Они поднялись выше и увидели, как рушится крепость. По склонам горы Оливан с оглушительным грохотом катились черные камни. Башни падали, арки разваливались, воздух густел от грязи и пыли.
Вскоре на горе зазеленела трава, распустились полевые цветы, вырос и зацвел кустарник. Из самой скалы поднимались желтые деревья силлоу.
– Вот и новое королевство и новый правитель нашей земли! – пропел Таранис.
Перед их изумленными взорами возникла белая крепость. Камни укладывались сами, к небу тянулись сверкающие белые башни, сияя под новым солнцем, освещавшим землю. Белые с тремя желтыми лунами флаги трепетали на ветру.
Даже воздух пах иначе – не кровью и ненавистью, а покоем и любовью.
Из огромного белого дворца вышли Беленус и Саримунд, о чем-то тихо переговариваясь. Откуда-то появился молодой красавец и встал перед ними. Саримунд протянул руки, и принц бросился в объятия отца. Чародей поднял голову и улыбнулся супругам. В голове Розалинды отчетливо прозвучали слова Саримунда:
– Благодарю за спасение моего сына, Изабелла. Теперь правит Иган. Он хороший правитель. Если тебе что-то понадобится, только позови. Господин, долг уплачен. Все благодарят вас, и капитан Джаред тоже. Поезжай домой, Изабелла. Поезжай домой.
Таранис снова протрубил и поднялся выше в небо.
– Держитесь, – велел он и полетел навстречу солнцу цвета спелого лимона. Земля становилась все меньше, пока не исчезла.
Розалинда услышала женский голос, мягкий и нежный. Очень знакомый. Голос ее матери. Увидела мужское лицо, лицо отца. Он с улыбкой кивал ей, раскрывая объятия.
Руки Николаса сжали ее талию. Шею обдало его теплым дыханием. Она откинулась ему на грудь. Теперь она ощущала только покой. Только счастье.
Может, это Таранис им пел?
Последнего Николас и Розалинда так и не узнали.
Эпилог
Сан-Саваро, Италия
Вокруг раздавались приветственные крики.
Их экипаж катился по вымощенным брусчаткой улицам обожженного солнцем города Сан-Саваро. По обеим сторонам дороги хлопали в ладоши и приветственно махали люди. За их спинами виднелись лавки, кафе, маленькие парки, привязанные к столбам лошади. И цветы, цветы повсюду: на деревянных решетках, в огромных горшках, в маленьких ящиках под окнами, между деревьями и на газонах.
– Что это? – спросил Николас. – Чему они так радуются? Принимают нас за кого-то другого?
Они покинула Англию через месяц после того, как проснулись в своей кровати, в спальне Уайверли-Чейз. Тогда, спустившись вниз, они увидели Ричарда, метавшегося по гостиной. Мамаша неотступно следовала за ним, вопя, что желает немедленно убраться из этого дома, потому что наглый призрак игнорирует ее и даже ни разу не оскорбил и не опрокинул кресла, чтобы как-то признать ее присутствие, и что ей осточертели проклятый пасынок и его потаскушка-жена, вообразившие, будто имеют над ними власть.
– Но он граф, – возразил Ричард, – и вправе повелевать нами. Он лорд Маунтджой. А потаскушка – его жена. Смирись с этим, матушка.
– Мадам, – объявила Розалинда с порога, – думаю, дух старого графа, наконец, обрел покой. Ему просто нет причин оставаться здесь. Ричард, теперь все будет хорошо, поверь мне.
Ричард уставился на нее и неожиданно улыбнулся, действительно улыбнулся брату, и в этот момент был так похож на Николаса, что у Розалинды зашлось сердце.
– Я рад, – ответил он. – Очень рад. Неужели он изменился?
Но тут Розалинда услышала доносившийся из коридора злобный голос Ланселота. От этого ожидать перемен не приходится.
– Не могу понять, – продолжал Николас, оглядывая собравшихся. – Они, должно быть, приняли нас за коронованных особ.
– А может, ожидали приезда папы, – усмехнулась Розалинда. Она не сказала Николасу, что видела в Пейле своего отца.
Розалинда взглянула на яркое солнце и вспомнила о другом солнце, солнце Пейла. Тогда Таранис летел ему навстречу. Как они вернулись в Уайверли-Чейз и проснулись в постели, держась за руки, в плащах и обуви? Неизвестно. Правда, их тела украшали синяки и шишки, а мышцы мучительно ныли.
Толпа расступалась перед каретой. Вскоре они оказались в центре Сан-Саваро. Дорога постепенно становилась шире и вела к гигантскому дворцу из желтого кирпича, с гербом на фасаде.
– Помнишь свой дом? – спросил он жену.
– Да, но теперь он кажется не таким большим, если понимаешь, о чем я.
– Понимаю, – прошептал он, целуя ее ушко. Сидевший на козлах Ли По остановил лошадей.
К удивлению Николаса, на крыльце стояли люди: двое мужчин, женщина и трое мальчиков. Все были прекрасно одеты и приветственно махали руками.
Николас сразу узнал мать Розалинды и представил, как будет выглядеть жена, став старше. Красавица с округлыми формами, светящейся кожей и великолепными рыжими волосами, сверкавшими под жарким итальянским солнцем. На ней было зеленое платье того же оттенка и покроя, что надевала Розалинда вчера. На руках герцогини сидел младенец.
Он также узнал Рафаэлло, старшего брата Розалинды, красивого молодого человека, показавшегося Николасу очень знакомым, что, конечно, было странно. Но тут он взглянул на отца жены и замер. Невозможно! Этого быть не может.
– Нет, – произнес он вслух. – Нет.
– Они не хотят ни на секунду расстаться с тобой. Боюсь, мне придется похитить тебя, когда в сентябре придется вернуться домой, чтобы успеть на свадьбу Грейсона, – шутливо посетовал Николас и, оглядевшись, спросил: – Это твоя бывшая спальня?
Он стащил сапоги и принялся расстегивать рубашку. До чего здесь жарко!
– Да. Здесь ничего не меняли.
Николас открыл все окна и высунулся наружу, чтобы подышать несравненным итальянским воздухом.
– Мне нравятся твои братья, – заметил он. – А Рафаэлло – хороший человек.
Розалинда тем временем накинула прелестный шелковый пеньюар персикового цвета, такой же прозрачный, как сорочка под ним.
– И мне тоже. Младшие еще не совсем поняли, что случилось, но уже приняли меня как сестру, а тебя – как еще одного брата. Я привезла с десяток коробок английских цукатов. Они, в особенности засахаренный миндаль, помогли мальчикам быстрее полюбить новых родственников. Но как же странно, что Рафаэлло уже взрослый! Я так долго считала его маленьким!
– Твой отец, Розалинда, он…
– Знаю. Я сама бы не поняла, если бы не видела портрет.
– Твой отец как две капли воды похож на капитана Джареда Вейла.
Ну вот, он сказал это вслух!
– Саримунд говорил, что линии наших родов пересекались в Средневековье. Очень давно. Но, Николас, отец не так уж похож на капитана. Между вами имеются различия. Как между тобой и Ричардом.
– Да, но Ричард мой брат и между нами всего пять лет разницы, а не триста.
Боже, как же колдовство искажает действительность и не несет никакого смысла – по крайней мере, на взгляд человека!
– Покажи мне свой пальчик, тот, который ты уколола о чешуйку Тараниса, – попросил Николас и, взяв ее руку, осмотрел место укола. – Ты уже видела, верно?
– О да. Метка с каждым днем становится яснее. Думаешь, Таранис поставил ее специально?
Николас кивнул:
– Да, иначе, почему зигзаг молнии?
– Не знаю.
Николас поцеловал ее палец.
– Думаю… думаю… – пробормотал он, отчетливо понимая, что в будущем эта метка еще сыграет важную роль в их жизни.
– Витторио сбежал, – сообщила Розалинда.
– Да, я слышал. Но у твоего отца хватит власти, чтобы его найти.
– Верно. Он винит себя за то, что рассказал Витторио, что я жива и скоро приеду домой. Жаль, что Эразмо умер. Хотелось бы мне отвезти его в Пейл и бросить в огненный колодец.
– Думаю, его убил Витторио.
– Ты, скорее всего, прав. Но мой отец обязательно расправится с Витторио.
Оба понимали, что она имеет в виду отцовскую магию.
– По крайней мере, вторая жена Витторио освободится от тирана-мужа.
Николас подошел к жене и подхватил ее на руки:
– Подумать только, моя жена, моя обыкновенная рыжеволосая жена – чертова принцесса.
– Но меня величают всего лишь чертовой синьорой, и в этом титуле нет ничего сказочного.
– Зато в твоих жилах течет королевская кровь. Значит, ты принцесса. Моя несчастная мачеха лишилась дара речи, когда я сказал ей. Мне даже на миг показалось, что она готова присесть перед тобой. Впрочем, она успела взять себя в руки.
– Ты действительно объявил меня итальянской принцессой, – хихикнула Розалинда. – Знаешь, перед уходом она прошипела, что я шлюха, чужеземная шлюха, и мы еще узнаем, что мой отец лишил меня наследства. Принцесса, ха!
– Приятно слышать, что она не изменилась, оставшись все той же злобной ведьмой. Иначе я мог бы даже испытать к ней нечто вроде симпатии. Но мне кажется, что с Ричардом мы прекрасно поладим.
– Пока Миранда и Ланселот продолжают злобствовать, я спокойна, – рассмеялась Розалинда, прижимаясь к мужу. – Ладно, согласна, я принцесса, чужеземная принцесса. Что ты об этом думаешь?
Он слегка отстранил ее и взглянул в глаза.
– Думаю, моей чужеземной принцессе понравится путешествие в Макао. Собственно говоря, это предложил Ли По. Он считает, что ты возьмешь тамошнее общество приступом.
Розалинда долго молчала, а потом спросила:
– Как по-твоему, ты успеешь научить меня португальскому ко времени нашего прибытия?
– О да, и Ли По уже вызвался обучить тебя мандаринскому наречию китайского.
Он стал целовать ее, но внезапно выпрямился и отступил:
– Тебе следовало сказать, что отец знает о твоем скором возвращении домой.
– А ты поверил бы мне?
– Нет. Да.
Николас выругался и запустил пальцы в волосы.
– Возможно, черт возьми.
– Поцелуй меня, Николас. Мы маги, признай это.
– Колдунья. Моя чужеземная жена чертова колдунья, – пробормотал он себе под нос.
Розалинда рассмеялась, встала на носочки и прошептала:
– А ты, мой господин, чертов чародей.
Прижавшись губами к ее шее, Николас вспомнил одну из статуй, которую видел в дворцовом саду, почти скрытую лозами цветущей ярко-красной бугенвиллеи. Не очень большая, но поразительно достоверная статуя дракона со сверкающими глазами и чешуйками, достаточно острыми, чтобы уколоть палец до крови.
Морда дракона удивительно напоминала пасть Кландуса.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44