Дети Говарда и Мэрилин регулярно ездили в Европу в составе спортивных и гуманитарных групп, открывая для себя мир, настоящий, а не книжный, или путешествовали на велосипедах по стране под присмотром представителей религиозных организаций.
— А зимой они катаются на лыжах. Наша община на свои деньги построила высокогорный лагерь для детей. Там они под надежным руководством. Иначе мы не смогли бы позволить себе этот отпуск, — объяснила Мэрилин. — Я никогда бы не решилась оставить их дома одних.
Затем Мэрилин принялась расспрашивать Дженни о ее работе и, к удивлению Дженни, проявила к ее ответам повышенный интерес. Да и сама Мэрилин, поднявшая эту тему из чистой вежливости, удивилась тому, что ее заинтересовали подробные объяснения о профессиональных тонкостях дизайна. Путь Дженни в бизнесе был тернист. Она красочно описала несколько сражений, которые она выиграла или проиграла, и поделилась с Мэрилин сокровенной мечтой — открыть собственное дело.
— Как я завидую тебе! — воскликнула Мэрилин.
— Ты… мне?! — Дженни растерялась.
— Твоей работе прежде всего, — пояснила Мэрилин. — Ты оставишь после себя на земле след…
— Твоя семья, твои дети — это еще более глубокий след! — решительно заявила Дженни. — Это я должна завидовать тебе!
— Дети — это моя жизнь, — согласилась Мэрилин. — И, конечно, Говард. Но я зависима от него, а ты — сама по себе…
Высказывания Мэрилин пролили бальзам на душу Дженни, но она не посмела даже мысленно сравнить судьбу их семьи с положением Мэрилин и Говарда в обществе.
— Прежде чем я что-то смогу сделать для себя, я должна заставить Билла свернуть с его жалкой дорожки. Он залез в эту нищую школу и барахтается там по уши в дерьме. Кто бы его вытащил из этой школы?
— О какой школе идет речь? — громко спросил Говард, заняв место за столиком между двумя женщинами. — Школу жизни мы, кажется, прошли, а школу управления парусами изучим за пару дней.
— О школе, в которой служит Билл, — пояснила Дженни, прежде чем снова, как улитка, скрыться в своей неприметной раковине и смолкнуть. Билл, стараясь не терять беззаботного вида, уселся напротив и попытался пошутить.
— С каждым повышением цен зарплата учителей государственных школ снижается. По-моему, это естественный процесс вытеснения одного вида существ другим. Все по Дарвину!
— Позор! — вскипел Говард. — Ты учишь задаром сопливых голодранцев, они становятся сенаторами и урезают тебе зарплату!
— Им не хочется, чтобы у них появились более молодые конкуренты. Перерезать глотку новому поколению — неплохой способ выжить. Вполне в духе Старой Америки!
— Я горжусь тобой, — заявил Говард. — Если б я мог тебе помочь…
Женщины прореагировали на восклицание Говарда по-разному. Мэрилин опустила голову, а Дженни охватило чувство тоски — зачем все эти разговоры?
— Я все-таки что-то значу в строительной индустрии. — Говард не унимался. — У нас есть лобби и в конгрессе, и в сенате. Мы можем свернуть шею этим подлым политиканам!
Мэрилин испугалась, что Говард пойдет дальше и начнет раздавать уже конкретные обещания, но Билл выручил ее.
— Я рад, что приобрел такого мощного союзника в лице старого студенческого друга, — услышала она тихие слова Билла. — Когда мы вернемся из круиза, то обсудим эти проблемы.
— Правильно! Давай сейчас притормозим, — охотно согласился Говард. — Забудем о делах. Пусть Дженни полюбуется яхтой.
На столик легли фотографии и рекламная брошюра. Дженни громкими восклицаниями выражала свой восторг. Все это было обращено к Говарду, как будто он и был тот Господь Бог, который сотворил Карибский архипелаг, отели и рестораны, «Стройную девчонку».
А Мэрилин в это время думала, что корова, которая доилась каждое утро долларовыми бумажками, умерла и им уже не купить другую.
7
Говард сразу же положил глаз на Синди. К этому времени она вновь успела переодеться — в брючки цвета хаки и яркую широкую блузу. Бейсболку она выкинула в мусорную урну и свободно распустила волосы. Она выглядела как стандартная туристка, если бы не ее выдающиеся женские формы.
— Бог мой, твои глаза скоро выскочат из орбит! — предупредила Мэрилин, мгновенно заметив, что ее супруг таращится и вращает шеей, прослеживая путь Синди по залу ожидания.
— Я рассматриваю ее фотоаппаратуру, — оправдывался он с виноватым видом.
Билл тотчас согласился с другом.
— Зрелище впечатляющее. Должно быть, она профессионалка.
— Профессионалка — это точно. В фотографии или в чем другом — не знаю! — вставила Мэрилин с плохо скрытой иронией.
— Зря ты так быстро ставишь оценки незнакомым людям, — запротестовал Говард. — Я сейчас узнаю, насколько она профессиональна в своем деле и какой аппаратурой она предпочитает пользоваться. Ты интересуешься фотографией?
— Постольку поскольку, — вежливо уклонился Билл от разговора.
— А такая вот штучка тебе не понравится? — Говард расстегнул футляр своего тридцатимиллиметрового «Никона». Он быстро накрутил на объектив дополнительные линзы. — Разведывательная аппаратура для съемки скрытой камерой. Ну-ка взгляни.
Билл сначала увидел самолет на взлетной полосе, потом, покрутив колесико, разглядел лица за иллюминаторами, потом капли пота на лице одной из пассажирок.
— Дьявольская штука! Режет по глазам как бритва. — Он вернул камеру Говарду. — От нее ничего не укроется.
— Лучшее, что можно купить за деньги! — Говард был удовлетворен похвалой друга. — Я еще собирался захватить с собой видео, но у видеопленки не тот цвет и ограниченный срок хранения, а я хочу, чтобы наше путешествие осталось в памяти будущих поколений.
Билл осторожно вернул камеру в руки Говарду, и тот упаковал ее аккуратнейшим образом.
— Будут, конечно, сложности с освещением. Здесь солнце слишком яркое для качественной экспозиции. Интересно, как собирается справиться с подобными проблемами эта профессионалка? — Говард ловко нашел предлог, чтобы подойти к Синди. — Может быть, я получу от нее несколько полезных советов. — Он вопросительно глянул на Мэрилин.
— Одинаковый совет ты получишь и от нее, и от меня, — сказала Мэрилин. — Катись своей дорожкой, пока тебе не дали пинка по мягкому месту.
Билл и даже Дженни рассмеялись, и это еще больше подстегнуло решимость Говарда проконсультироваться с профессионалкой. Мэрилин притворилась, что не обижена. Все выглядело обычной курортной шуткой. Говарду необходимо доказать самому себе, что он везде на своем месте. Ну и пусть доказывает!
Синди нашла, где присесть, и прислонила усталую спину к горячей металлической стенке. Кофры с аппаратурой надежно покоились между ее ног. Она не представляла, что такая поза может вызвать у окружающих какие-то другие эмоции, нежели сочувствие к измученной жарой и долгим ожиданием молодой пассажирке.
Говард для нее не существовал как нечто материальное, пока он дважды не повторил свой вопрос и с приветливой улыбкой чуть не отдавил ей ногу.
— Кажется, мы вместе летим на Тортолу?
— Вероятно.
— По делу? — Он ткнул пальцем в ее кофры.
— О да, конечно.
— Что вы собираетесь фотографировать? Интерьеры или природу?
Она только и думала, как бы отделаться от этого назойливого собеседника.
— Снимаю все, что мне интересно.
— Я сам увлекаюсь фотографией. Конечно, как любитель, а не профессионал. На тридцатимиллиметровую пленку. — Он похлопал по футляру. — Вот приобрел «Никон» и набор объективов. К «Никону» подходят объективы всех систем, не так ли?
Она тряхнула волосами в знак согласия.
— А вы снимаете на тридцать пять миллиметров? Он был готов вроде бы усесться на один из ее кофров, а другой распотрошить на глазах у всего аэровокзала.
— Я бы хотел поглядеть на вашу аппаратуру.
— Сейчас не время, — нашлась Синди. — И вам не будет интересно. Я тоже снимаю на тридцать миллиметров.
В десятке метров от нее из-за развернутой газеты виднелась нелепая шляпа Эла Вестона. Все в порядке! Вестон спасет ее от любого сыщика, провокатора или идиота.
— Можно задать вам вопрос? — настаивал Говард.
— Разумеется, — согласилась Синди.
Из-за краешка газеты появился глаз Эла Вестона. Только глаз, но это уже значило многое.
— Как вы справляетесь с этим мерзким солнцем в тропиках? Оно не позволяет достичь полутеней. Уменьшаете диафрагму до предела?
— Только чтобы не задохнуться, — выдавила Синди из себя одну из своих очаровательных улыбок.
— Ценю ваш юмор, но жду от вас профессионального совета. — Говард был настойчив. Ему нравилась девушка, и он любил, как комар кровь, глотать любую полезную информацию.
Кто он, коп? Или кто-то из «жадных», о которых предупредил ее Линц? Синди терялась в догадках.
— Поставьте мне кофры на тележку, мистер. Вот так, спасибо! Теперь я отправлюсь пописать в женскую комнату. Случайно, вас не гнетет такая нужда?
Обычно после такого отпора у мужчин появлялась на лице идиотская улыбка, но этот, к удивлению Синди, вежливо с ней простился.
Говард вернулся к своему столику с видом победителя. Никто не задал ему никаких вопросов. Синди, как они все заметили, проследовала со своим багажом в дамскую комнату. Но ни жена, ни друзья не обратили внимания, что человек, читающий газету где-то в отдаленном конце зала, запечатлел их лица в своей фотографической памяти.
— Ты потратил на нее три минуты, а уже покорил, — польстила Мэрилин мужу. — У нее такой бюст!
— Бюсты на борту яхты нам предоставлены бесплатно. Мы за них расплатились давным-давно, — отшутился Говард.
Билл промолчал. Он был весь во власти предстоящих им чудесных развлечений. Легкомысленный флирт Говарда в аэропорту был прологом к красочному спектаклю, который вот-вот начнется.
8
Вслед за своим багажом они направились к ожидающему их на взлетной полосе миниатюрному аэроплану. Вспотевший на жарком солнце пилот подхватывал чемоданы, баулы, сумки, и они тут же исчезали в черной дыре в хвосте самолета. Это был двухмоторный турбовинтовой «хэвиленд», специально предназначенный для взлета и посадки на крошечных аэродромах в гористой местности. Конструкторы, создавая подобную машину, вероятно, взяли за образец тропическую лягушку. Внутри самолета сиденья напоминали кукольные креслица. А продвигаясь по проходу, даже самые низкорослые пассажиры вынуждены были пригибаться.
Говард, проходя мимо, послал приветственную улыбку Синди, занявшей одиночное кресло в хвосте самолета. Ей пришлось ответить ему легким кивком, как бы подтверждая их недавнее знакомство. Потом он взгромоздился рядом с Мэрилин, заняв большую часть двойного сиденья и прижав супругу почти вплотную к иллюминатору. Билл и Дженни расположились перед ними. Эл Вестон появился в салоне последним, прошел вдоль рядов, не глядя ни на Синди, ни на Говарда, и уселся в одиночное кресло у входа в пилотскую кабину.
Для взлета «хэвиленду» понадобилось всего несколько сот футов разбега. После затяжного виража, когда небо поменялось с землей местами, в иллюминаторах заголубела морская гладь. Радужная карнавальная лента окаймляла ее. Бесчисленные яхты и катера тихо покачивались на волнах или лавировали, или мчались очертя голову. Это напоминало Броуново движение, только молекулы были окрашены в яркие праздничные цвета. Но суша и прибрежные воды остались позади, и взгляду открылась девственно-чистая синева, застывшая как громадный, сверкающий в солнечных лучах полупрозрачный кристалл. Натужный рев двигателей, сопровождавший набор высоты, сменился мягким, приятным для слуха ровным урчанием. Ласковый голос через динамик уведомил пассажиров, что через иллюминаторы правого борта они могут увидеть остров Сент-Томас. Билл склонился над Дженни, и они оба разглядели темнеющие в прозрачной воде вершины подводных вулканов неподалеку от зеленовато-коричневого пятнышка суши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56