- восклицала она и в её "коровьих" глазах сверкали натуральные слезы. - Я не перестаю удивляться и восхищаться нашим Несравненным гением, нашим Великим Правителем! Он - Герой! Он Романтик! Он - настоящий джентльмен! Ах, простите меня за слезы. Но это слезы гордости и счастья оттого, что мне посчастливилось родиться в такую замечательную эпоху - эпоху Пантокрина Великого!
Словом, все получилось как нельзя лучше и Пантокрин был очень доволен. Задуманный им план практически осуществлен. Оставалось за малым.
Через пару дней после похорон жены во фраке и с огромным букетом алых роз Пантокрин вежливо постучался в комнату отдыха, примыкавшую к его служебному кабинету, где содержалась Татьяна. Двери ему открыл начальник его личной охраны генерал Павел Поперечный, здоровый детина с заурядным мужиковатым лицом.
- Как она? - шепотом спросил правитель.
- Успокаивается помаленьку, - так же шепотом ответил генерал. Смотрит телевизор.
- Очень хорошо! - Правитель стал на цыпочках пробираться в гостиный зал, где стоял огромный цветной телевизор "Сони". По телевизору как раз показывали какой-то, вероятно страшный вне всякой меры фильм ужасов для детей. На что уж суперагент Татьяна насмотрелась на своей работе всяких ужасов, но даже её нервы были напряжены до предела. Поэтому, когда к ней незаметно подкрался Пантокрин и тронул за плечо, она вскрикнула от неожиданности и совершенно машинально молниеносно наладила правителю такой апперкот, что он отлетел в угол и долго не подавал оттуда признаков жизни. Татьяна даже забеспокоилась - не убила ли ненароком?
Очнувшись, Пантокрин с тихой радостью подумал: "Вот это женщина! Как она меня! Огонь девка!" И ещё больше заволновалось старое сердце правителя от великой любви.
Он встал, отряхнулся, подобрал с пола букет, несколько конфузливо улыбнулся.
- Ну и приемчики у вас, Таня! Здравствуйте! Как поживаете?
И только тут она заметила, что он во фраке и поняла что к чему. Правитель пришел свататься! Ой, мамочки, держите меня! Да и весь его парадно-торжественный и несколько сконфуженный вид говорил именно за это. Перед ней был жених. Умора! Она всю жизнь о таком мечтала. Но что же делать? Этот мерзкий старикашка не любит проигрывать. А гнев его и месть могут быть ужасны. Уж ей-то это доподлинно известно. Прикинуться наивной дурочкой? Может это охладит его пыл? Гриша, Гришенька, любимый мой! Подскажи, что мне делать? Татьяна сделала вид, что смутилась.
- Здравствуйте, Наисветлейший! Извините, я не хотела. Но вы так незаметно подошли, так меня напугали.
- Ничего-ничего, бывает. А это вот вам, - он протянул ей букет.
- Спасибо. - Она взяла розы, поставила их в большую хрустальную вазу на столе. - Какие красивые!
Пантокрину доставляло истинное удовольствие наблюдать за девушкой, как ходит, как говорит, как поворачивает голову. Боже! Какая девушка! Как все же он гениально придумал, что отравил эту старую клячу... Ну как ее?... Он опять забыл имя своей убиенной супруги. Ну и шут с ней и с её именем. Главное - все очень удачно получилось. Имя этой вот девушки он никогда не забудет. Нет. В мечтах он уже видел ту минуту, когда заключит это божественное тело в объятия, когда насладится её белой упругой кожей, утолит терзавшую его любовную жажду её поцелуем. И хоть старый опытный разум его советовал не торопить события, колотившееся в груди сердце ждать не желало.
- Что цветы, Таня. Все цветы мира не смогут затмить твою красоту! проговорил Патнокрин с предыханием, приближаясь к девушке.
- Вы мне льстите, Правитель! - воскликнула Татьяна и глупо захихикала. Она решила разыграть из себя глупышку, полагая, что это отпугнет Пантокрина.
Но получилось все совсем наоборот. Он решил, что она с ним кокетничает. Значит, испытывает тоже, что и он сам. Он обхватил её талию цепкими руками, прижал к себе.
- Что вы делаете?! Как вам не стыдно! Отпустите меня сейчас же!
Она попыталась высвободиться из его объятий. Но это было сделать совсем не просто. Вспыхнувшая в правителе страсть, удесятеряла его силы.
- Танечка, будьте моей женой! Прошу вас! - горячо говорил правитель, целуя её в шею.
- Как вам не стыдно! - возмутилась она. - Ведь вы лишь позавчера похоронили свою жену.
- Я это сделал исключительно для того, чтобы быть с тобой, любовь моя!
- Что вы такое говорите?!
- Чтобы она нам не мешала, я её отравил! - радостно объявил Пантокрин, полагая. что девушка по достоинству оценит его поступок. Он нетерпеливо подталкивал её к дивану.
Но вопреки его ожиданиям, лицо девушки выразило брезгливость и гнев.
- Вы маньяк! - закричала она. - Вы не правитель! Вы сумасшедший! А ну отпусти меня, дурак!
И она влепила ему пощечину. Та была настолько сильной, что буквально потрясла Пантокрина. Оглоушенный, он выпустил девушку и упал на колени, трудно соображая что же произошло. Чтобы его, Пантокрина Великого, унизили пощечиной?! Нет, он отказывался в это верить! Как она могла?! Девчонка! Но ничего, он заставит себя уважать. Она ещё будет валяться у него в ногах и просить о пощаде. Пантокрин своих слов на ветер не бросает. Нет.
Правитель встал и вышел из комнаты. В холле его ждал Поперечный, делая вид, что ничего не видел и ничего не слышал.
- В тюрягу её на хлеб и воду! - в бешенстве сказал Пантокрин. - И не миндальничать!
- Слушаюсь.
- Да, срочно вызови ко мне этого... Ну как его?... Нашего главного ученого?
- Хворостинского?
- Вот именно. Срочно.
Через полчаса в кабинете правителя появился запыхавшийся Адам Хворостинский, бывший ассистент Березина, а ныне главный ученый города.
- Слушаю, Наисветлейший! - раболепно поклонившись, проговорил чуть слышно Хворостинский помертвевшими губами. Он всегда очень робел перед правителем.
- Ты что сипишь там у порога?! - закричал правитель. - Голос что ли со своими куклявками совсем пропил? Бардаки там, понимаете ли, устраиваете, совсем работать не хотите. Проходи, садись вот, - он указал рукой на кресло за приставным столом.
Шатаясь от страха, Хворостинский доплелся до стола, сел, сказал, чуть не плача:
- Пошто обижаете, Ваша Гениальность! Я вам можно сказать не щадя живота... Я вам верой и правдой... Я госзаказ по куклявым на сто двадцать процентов...
Но правитель не стал выслушивать до конца его оправдательную речь, перебил:
- Ты мне лучше скажи - можешь из человека сделать куклявого?
- Увы, это нам недоступно, - развел руками главный ученый.
- А на кой тогда вы мне нужны, когда такую малость сделать не можете?! - вновь заорал правитель.
- Вы ведь знаете, Наисветлейший, если бы мы это могли, то уже давно бы этим воспользовались.
- А кто может?
- Если кто и может это сделать, то только Березин. Только он. Мы ведь только используем его труды. Сами-то мы ни на что не способны, в смысле творчества.
- Значит, он может?
- Если постарается, то сможет. Он все сможет.
- Хорошо. Иди.
Но Хворостинский продолжал сидеть, вжав голову в плечи и, предано по собачьи заглядывая правителю в глаза.
- Что у тебя еще? - спросил Пантокрин.
- Министр финансов грозит сократить нам финансирование.
- Это ещё почему?
- У нас была проверка, выявили нарушения.
- Ну и что жа они там выявили?
- Что взятки ни по должности берем, машины слишком шикарные да дорогие покупаем, дачи слишком большие строим.
- А зачем жа, нарушаете? Ты жа знаешь, что у нас нынче борьба с этой самой... Ну как ее?
- С коррупцией, - подсказал Хворостинский.
- Вот именно.
- Но ведь сами же несут, Ваша Гениальность. У нас же куклявые на потоке. А им, видите ли, надо непременно по индивидуальному заказу. Особенно нечистым. Тех грудь не утраивает, этих бедра. У них же денег куры не клюют, вот и навяливают. Как же не брать, если навяливают?
- Это конечно, - согласился правитель. - Когда навяливают, грех не брать.
- Ну вот, а министр финансов грозится финансирование сократить. Это никак нельзя. Мы ж основное производство. Мы ж ваше задание выполняем.
- Хорошо-хорошо, что-нибудь сделаем, - успокоил его Пантокрин. - Я лично переговорю с министром. Все будет в порядке. Есть ещё какие просьбы?
- Нет-нет, спасибо, Наисветлейший! - Хворостинский вскочил и пятясь вышел из кабинета.
Правитель тотчас вызвал референта.
- Найдете Кулинашенского, пусть срочно доставят ко мне этого... Ну как его?... Ученый у нас был, который сейчас в психушке?
- Березин? - догадалась референт, кого имеет в виду шеф.
- Вот именно. Так вот, этого сукиного сына срочно ко мне. Ясно?
- Будет исполнено, Ваша Гениальность.
Когда референт вышла, правитель вскочил из-за стола, стал в возбуждении бегать по кабинету. Мысль о девушке не давала ему покоя, жгла изнутри, будто там находились горячие угли. Она ему отказала! Она?! Ему?! Немыслимо! До сих пор в это с трудом верилось. Ну ладно отказать, так она ещё и по мордам хлестать! Нет, так это ей не сойдет. Она все равно будет его. Он ещё никогда не отступал от задуманного, всегда добивался своего. Она будет его пусть даже в качестве куклявки. Так даже лучше. А то что она куклявка никто и не узнает. Березина, как сделает свое дело, надо спокойно убрать. И все будет шито-крыто.
И он вновь удивился своему хитрому и изворотливому уму. И остался этим очень доволен. Очень.
8. Смена лидера.
Григорий ожидал увидеть в сумасшедшем доме исключительно нормальных и исключительно порядочных людей, но его поджидало разочарование. Когда стражники, проведя не менее чем через дюжину стальных дверей с автоматическими запорами, втолкнули его в дверь низкого и мрачного барака, то Орлов увидел множество совершенно глупых, заросших бородами и грязных физиономий, злобно и подозрительно его рассматривающих. Из толпы вышел низкорослый крепыш и, подойдя к нему, выпучив глаза и хищно оскалившись, заорал:
- Свободу Луису Карвалану!
"Так вон где тебя еще, товарищ, носит?" - подумал Григорий, с сочувствием глядя на него. Сжав кулак и выставив его вперед, он также закричал:
- Но пасаран, комрад!
И тут же был принят за своего. Крепыш подошел к нему вплотную, дружески улыбнулся, протянул руку, дыхнул в лицо гнилью своего рта:
- Ветров Семен.
Поборов отвращение, Григорий также улыбнулся в ответ, пожал руку.
- Орлов Григорий. - Рука у Ветрова была сухая и сильная.
- Как там на свободе, Орлов Григорий?
По этому вопросу Орлов, грешным делом, подумал, что Ветров до этого лишь работал под психа. Ответил шутливо:
- Как у негра в этой самой. Сплошной мрак!
- Ты негров не трожь, товарищ! - строго сказал Семен.
И Григорий понял, что шутить здесь очень даже опасно.
- Хорошо, товарищ, не буду! - серьезно заверил Орлов.
- Все управляет сатрап, предатель мировой революции?
Теперь, Григорий так понял, что Ветрова занесло уже в начало тридцатых годов, когда вожди пролетариата вели непримиримую борьбу за власть и влияние в партии, а у простых холопов чубы трещали, да и не только чубы.
- Нет, сатрапа мы давно разоблачили, товарищ! Но пока вы тут сидели, Орлов обвел строгим взглядом собравшихся. Теперь все слушали его с неподдельным вниманием. И он увеличил накал своего голоса, придав ему больше "революционной" страсти и пыла: - Пока вы здесь протирали штаны и нажирали животы, свора ренегатов захватила власть и реставрировала старые порядки! Вы, товарищи, не революционеры! Нет! Вы черт знает что такое, товарищи! Вы черное пятно на непорочном теле мировой революции. Вот кто вы такие. Революция, можно сказать, в опасности, а вы тут бока пролеживаете. Это как надо понимать, я вас спрашиваю? Иначе, как предательство интересов мирового пролетариата, я это понять не могу. Да-с!
- Но ты ведь видел, товарищ Орлов, какая здесь охрана, - попытался оправдаться Ветров.
Но Григорий закричал пуще прежнего и затопал ногами.
- Для настоящего революционера нет и не может быть никаких преград!
Ветров трусливо вжал голову в плечи и юркнул в толпу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48