– А что вы намерены делать с Овчинниковой?
– Это уж не твоя забота!
– Где она будет содержаться? Неужели здесь? Это ненадежное место.
– Я отвезу ее в загородный дом. – Пит грозно посмотрел на следователя и добавил:
– Это моя добыча! И я ни с кем не собираюсь делиться!
Садясь в машину, следователь успокаивал себя: "Не получу служебных поощрений, зато куплю дачу и подарю жене на день рождения бриллиантовое колье.
Пусть подавится,сука!"
Шаталину домой он позвонил по сотовому телефону. Никто не взял трубки.
«Или на самом деле никого нет дома, или она просто не хочет светиться».
Дом Шаталина находился в Тенистом переулке. Пал Палыч знал, что раньше там сплошь были дома частного сектора. Их снесли еще при старом режиме, замышляя какую-то грандиозную стройку. Новым властям не хватило средств, и маленький переулок превратился в дикорастущий, необитаемый сад. Преуспевающий бизнесмен выстроил себе здесь дом, а напротив дома решил поставить часовню. Что ж, благие начинания, размышлял следователь, но зачем убивают старика в доме праведника? А вот зачем! Дочь Серафимыча служила в доме председателя райисполкома Овчинникова горничной! Он давно уже догадался, что его босс и господин Шаталин причастны к злодейскому убийству пятилетней давности, и сегодня пытался выведать у дочери Овчинникова подробности того Дела, прикидываясь другом, но она не поверила.
Он вырулил на своем «мерседесе» в Тенистый переулок. На строительстве часовни кипела работа. У дома напротив, как и предполагал следователь, не было ни одной машины. Шаталин сразу снял охрану, как только узнал, что преступница поймана.
Беспалый позвонил дважды. Ему не открыли. На всякий случай он дернул дверь за ручку – она подалась.
– Какого черта вам здесь надо! – услышал он, как только шагнул внутрь.
Перед ним стояла русоволосая девушка с перекошенным от гнева лицом. – Я буду кричать!
– Кричите, – пожал плечами Беспалый.
– Я позову милицию!
– Милиция уже здесь. – Он протянул ей удостоверение. – Почему не открыли мне? Почему не отвечаете на телефонные звонки?
– Это не мой дом.
– Ах, вот как? Предъявите ваши документы!
– Я еще не совсем чокнутая, чтобы ходить с документами на работу! – нашлась она.
– На какую работу?
– Я – горничная!
– Что-то не заметно следов уборки! – окинул он беглым взглядом беспорядок в гостиной.
– Я только пришла.
– И давно вы тут работаете?
– С прошлой недели.
– Вот как?
– А вы почему врываетесь в чужой дом без приглашения? – пошла в атаку девушка.
– В этом доме сегодня ночью было совершено убийство. – Девушка ахнула, и Беспалый отметил, что это получилось у нее натурально. – Я брал у хозяина дома пистолет на экспертизу и хочу его вернуть.
– Хозяина нет дома.
– Это я уже понял. А почему вы не интересуетесь, кого здесь убили?
– Какое мне до этого дело? Убили и убили! Каждый день кого-нибудь убивают! Извините, мне пора приступать к выполнению моих обязанностей.
– Я вам не помешаю. – Он поставил себе стул возле порога и сел, закинув ногу на ногу.
Она принесла с кухни ведро воды, выжала тряпку и принялась вытирать мебель.
– А где же ваш фартук? – приметил наблюдательный следователь.
– Я его сегодня забыла дома. Если вы хотите дождаться хозяина, то напрасно теряете время. Он придет очень поздно.
– Откуда вы знаете?
– Об этом нетрудно догадаться, если вспомнить, кем он работает, – ухмыльнулась она, воздев руки к потолку.
– А я, может, с вами хочу поговорить, – не стал скрывать Пал Палыч.
– О чем со мной можно говорить, не представляю! Вы «Санту-Барбару» смотрите? – прикинулась она поклонницей телесериалов.
– Нет. Не смотрю.
– Тогда нам не о чем с вами говорить!
– Ну-ну, так уж и не о чем? У вас сейчас, наверно, каникулы?
– Совсем не обязательно.
– И все-таки каникулы. В каком институте вы учитесь?
– В сельскохозяйственном.
– На каком факультете?
– Агрономическом.
– Да что вы говорите! Какое совпадение! У меня на этом факультете учится дочь! Как ваша фамилия?
– Череззаборыногузадирищинская.
– Понятно.
– Чего ради я должна вам все про себя выкладывать? Вы меня подозреваете в убийстве?
– Я всех подозреваю. Зачем я буду делать исключение для вас?
– Хотя бы затем, что я бываю в этом доме по утрам, а убийство произошло, вы сказали, ночью.
– Логично. Но почему я должен вам верить? Может, ночью вы тоже здесь бываете?
– Спросите об этом у хозяина. Еще вопросы будут? Мне надо прибраться в спальне. Туда, я надеюсь, вы не пойдете?
– Всего один вопрос. Как ваше имя?
– Люда, – само собой вырвалось у нее. «Горничная Люда! Вот ты, деточка, и выдала себя с головой! Чересчур заигралась в эти игры!»
– Я знал одну горничную по имени Люда, – улыбнулся ей напоследок Беспалый. – Вы немного похожи на нее. Наверно, все Люды похожи?
– Или все горничные…
Он оставил ее с мокрой тряпкой в руке посреди комнаты – в полной растерянности и неспособности дальше сопротивляться судьбе.
Пит больше не пытался уснуть. Для этого существует ночь! А днем слишком нервишки, пошаливают! Чтобы они не пошаливали, он прибег к испытанному средству – кормлению рыбок в аквариуме, но и это сегодня не помогало. Беспалый, опытный следователь, ни черта из нее не вытянул! На что рассчитывает он? На угрозы? Пытки? Ерунда! Вряд ли она испугается пыток после того, что пережила!
Но прощупать девку необходимо, иначе что от нее проку? Сразу пустить в расход, и все дела!
Он решил взглянуть на свою добычу.
Настя, сгорбившись, сидела на старом, потрепанном диване, который чудом уцелел здесь еще с детсадовских времен. Снять с нее наручники распорядился Беспалый, но Пит, войдя в маленькую комнату с решетками на окнах, словно в клетку с тигрицей, усомнился в своевременности этого миротворческого акта.
– Ты готова к серьезному разговору? – начал он.
– Верни револьвер, тогда поговорим! – заявила девушка.
– Мы могли бы договориться и без оружия. Я готов тебе сделать скидки на возраст и простить Серегу.
– Здорово ты предаешь своих старых приятелей, Криворотый! Чего уставился? Тебя так никто не называет в глаза? Совершенно напрасно! Такому уроду не подойдет ни одно человеческое имя! А Криворотый – в самый раз!
Он удушил бы ее своими руками за такие слова, но девчонка ему позарез нужна, и, как бы она ни дерзила, Пит все готов стерпеть.
– Да, лицо мое изуродовано душманским ножом, и я этим горжусь!
– Нашел чем гордиться!
– Послушай, детка, я тебя понимаю. Ты меня ненавидишь и правильно делаешь. Я бы на твоем месте поступил точно так же. Но ведь я и все, кто там был, лишь исполнители. Нам заплатили. Это обычная работа, как любая другая.
Мстить надо тому, кто заказывал музыку, а не нам, бедным слепым музыкантам.
Она не ответила. Отвернулась. Сквозь решетки окон был виден заброшенный фонтан, который когда-то украшал территорию детского сада.
Поморщившись, она вдруг заявила:
– Я хочу спать! Или пусти мне пулю в лоб, или дай выспаться!
– Я тоже не спал. Всю ночь караулил тебя. Не надо капризничать, детка!
Сначала решим наши дела, а потом отправимся на боковую! Каждый в свой угол, это я гарантирую!
– Что тебе надо от меня?
– Видишь ли, красавица, сама того не подозревая, ты вовлекла себя в опасную игру…
– Я знала, на что шла.
– Не торопись. У тебя еще будет время подумать, куда ты шла и куда пришла. В тебе, как видно, заключена дьявольская сила, ведь ты одним выстрелом всполошила целых четыре организации! Но, кстати говоря, только одна из четырех несет ответственность за гибель твоей семьи.
– Прямо как в юридической консультации! Тебе, Криворотый, прокурором надо быть!
– Я просто хочу, чтобы ты мыслила более широкими категориями, а не занималась отстрелом шестерок.
– Не щадишь ты себя, парень! – усмехнулась Настя, откинулась на спинку дивана и посмотрела на него свысока. – Неужели так обосрался, увидев на Рабкоровской своего дружка? Или еще раньше, когда вынул из почтового ящика засушенных скорпионов?
– Заткнись, дура! – взревел Криворотый. – А то, не дай Бог, вышибу твои куриные мозги!
– А что ты, кроме этого, умеешь? Вышиб мозги пятилетнему мальчику – заделался героем! И после этого хочешь убедить меня мыслить широкими категориями? Это как? Выходит, то, что случилось в доме моего отца пять лет назад, это все узко и мелко! Вы, бедные слепые музыканты, зарабатывали себе на кусок хлеба! Что ж, работа нервная. Тебе еще повезло. Ты вытянул самый невинный жребий. Некому было прострелить тебе голову, как несчастному Максу! Но злой щедрый дядя, который заказывал музыку, всем заплатил поровну: и матери Макса, и вдове Витяя, не выдержавшего нервной работы, и тебе, и Сереге, и Сане.
Последний, не будь дураком, вложил денежки в бизнес и теперь на эти денежки строит монастыри и часовни… Впрочем, разговор не о нем, а – как я поняла – обо мне. Ты, Криворотый, судишь людей по себе. Думаешь, если ты такая трусливая, продажная тварь, то и меня можно купить? Ошибаешься! Ты замыслил шантажировать мною Карпиди? Нет, парень, шантаж – это не по мне! Отдай револьвер – и у тебя больше никогда не будет головной боли в отношении бывшего хозяина. И головной боли вообще! – Она закончила свой гневный монолог заливистым смехом.
Пит поразился тому, как много она знает. Куда больше, чем положено было знать дочери председателя райисполкома. И в первый момент босс растерялся, только просвистел «с-с-сука!», продлив тем самым ее веселье.
– Думаешь, твой папаша был чистенький? Думаешь, он побрезговал бы нанять ребятишек для Поликарпа? Кто успел – тот и съел, детка. Таков закон, и не на кого обижаться.
– В гробу я видала ваши законы, а мой отец – это мой отец!
– Да что ты мне все талдычишь про своего отца?! Чем он лучше любого из нас? Дерьмо! Пидор!
– Сам пидор! – завопила Настя.
– Получай,сука!
Он отвесил ей тяжелую пощечину, но девушка поймала его руку и вцепилась в нее зубами. Пит вскрикнул от дикой боли, приподнял Настю с дивана и двинул ее коленом в живот. Она опустилась на пол и вряд ли избежала бы дальнейших побоев, если бы в кармане у босса не запиликал пейджер.
С тех пор как он завел эту игрушку, кореши достали его своими дурацкими приветствиями, типа: «Вставай, Петро, уже утро!», или «Петяю от Митяя – большой с кисточкой! Хиляй сюда! Вместе оторвемся. Кения. Сафари». Когда он стал боссом, кореши приумолкли, боялись нарваться на неприятности.
Криворотый достал из кармана пейджер, и надпись, высветившаяся на экране, бросила его в холодный пот.
«Не суетись, голуба. Я скоро приеду. Поликарп».
Он и не подозревал, как все здесь изменилось. Перед виллой во дворе, превратившемся в английскую лужайку, его тщательно обыскали два охранника в пятнистой форме. Флигель охраны был значительно расширен и перестроен в пошлый теремок, нелепо выделявшийся на а-ля западном фоне. Внутри теремка находились еще несколько охранников, а на лужайке в относительном спокойствии отдыхали две немецкие овчарки довольно свирепого вида.
«Желающим прикончить мэра придется нелегко!» – отметил про себя Шаталин, опытным взглядом оценив ситуацию.
– Александр Емельянович? – окликнул его здоровенный детина, и он сразу признал в нем телохранителя, прятавшегося в тени кустов во время встречи в саду Мандельштама. – Вам придется немного подождать. Мэр пока занят. Он велел проводить вас в оранжерею.
«Очень любезно с его стороны, – ухмыльнулся про себя Саня. – Боится, что дом навеет неприятные воспоминания, поджилки затрясутся и меня стошнит на дорогой ковер в гостиной! Я ведь не беременная девица, в самом деле!»
Усмотрев в молчании гостя покорное согласие, телохранитель пошел вперед, указывая дорогу. Они обогнули дом, и перед ними открылись тропические заросли, накрытые гигантским стеклянным колпаком.
Здесь было невыносимо, тропически жарко и влажно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70