Начали сгущаться тучи, и Кадар решил, что они будут ему союзниками в предстоящей операции.
Замок Фицдуэйна представлял собой надежное оборонительное сооружение в давние времена, но он был уязвим для нынешних дальнобойных орудий. Примерно в тысяче метров от замка Кадар обнаружил несколько скоплений из валунов и приказал соорудить из них три бруствера для двух своих пулеметов и реактивной установки САМ-7. Это было далековато для обычного оружия, но вполне приемлемое расстояние для стрельбы из тяжелых орудий. У советского ДШК-38/46 с калибром 12,7 мм радиус действия достигал двух тысяч метров.
Кадар сожалел о том, что не прихватил с собой приборы ночного видения, полагая, что они ему вряд ли потребуются. Все параметры четко вырисовывались на фоне ночного неба. Они подавят противника не столько прицельным огнем, сколько его мощью.
От замка опять донеслись звуки взрыва. И опять ему не удалось определить его источник. Для ружья или пистолета звук был чересчур громким и резонирующим, и в то же время он не был достаточно сильным, чтобы принадлежать тяжелому орудию. А может, это совсем не взрыв, а стук молотка или попытка подать сигнал. Да, это скорее всего сигнал. Он усмехнулся. Молодцы, не падают духом, только зря стараются — никто их не услышит.
Он привез с собой на “Сабине” два дирижабля. Дирижабль ему был нужен для того, чтобы покинуть остров в случае возникновения угрозы его личной безопасности. Дирижабль доставит его в надежное место, туда, где его ждут машина, деньги и прочие необходимые вещи. Второй дирижабль был запасным.
Кадар сознавал, что он отрежет себе путь к побегу, если задействует в сражении дирижабли, но это его не беспокоило. Он не сомневался в своей победе. И он не собирался покидать поле боя. Весь мир должен был признать в нем человека, совершившего невозможное. Человека, поставившего все на карту — победа или смерть.
Он подал сигнал. Двигатели дирижаблей завелись. Дирижабль представлял собой треногу с укрепленным на ней с задней стороны пропеллером. Купол его надувался потоком воздуха от струи за винтом пропеллера. Дирижабль мог набирать высоту и опускаться вниз; на нем можно было маневрировать, как на планере, достигая высоты в тысячу футов над землей, развивать скорость пятьдесят километров в час и совершать плавный спуск при выключенном двигателе. Максимальная грузоподъемность каждого дирижабля составляла 350 фунтов, и сейчас они были загружены под завязку. В каждом из них находился пилот, оружие, гранаты, разрывные мины и самодельные зажигательные бомбы.
Кадар перевел взгляд на еще одно свое детище. Сварщики из подразделения Малабара неплохо поработали. Они обнаружили в Дракер-колледже большой немецкий трактор и трейлер и укрепили их стальными плитами — спереди, сзади и по бокам — достаточно толстыми, чтобы пули могли застрять в них. В броне были проделаны отверстия, чтобы члены экипажа могли вести огонь из автоматического оружия, и на перекладине спереди был установлен пиропатрон.
Теперь у Кадара был свой собственный танк. Он поднес ко рту советский радиопередатчик и отдал команду. Моторы танка-трактора взревели.
— Приступить к выполнению операции “Герань”, — приказал он. — В бой! В бой! В бой!
Темень вокруг замка озарилась вспышками огня.
Глава двадцать восьмая
ЗАМОК ФИЦДУЭЙНА. 22.28
Мешки с песком, заделанные в окна замка, затряслись от шквала пулеметного огня, бьющего по воротам. По настоянию Фицдуэйна, песок, которым набили мешки, был влажным. Студенты ворчали, потому что мокрый песок был намного тяжелее сухого, но теперь преимущества этого метода проявились в полную силу: влажный песок абсорбировал даже пулеметные пули, и несмотря на то, что мешки были почти полностью продырявлены, их содержимое по-прежнему было на месте. Но они выполняли свои функции, защищая от прямого огня и опасности, которую могли создать каменные стены замка, — рикошетирующих пуль. Ноубл, который был уверен, что при первом же выстреле содержимое мешков разлетится, теперь был приятно удивлен.
Но едва он успел подумать, что массивные стены замка хорошо гасят звуки стрельбы, как от последовавшего взрыва стены замка затряслись, и грохот этой канонады на время оглушил его. Он отодвинул мешок и выглянул в отверстие, через которое просматривались главные ворота. В воротах зияли дыры, пробитые гранатами. В это время еще две гранаты угодили в деревянную поверхность. Он пригнулся к полу. Через открытую щель хлынул поток горячего воздуха и осколки огненно-красных гранат. Когда ручеек шрапнели, сбегавший на пол, иссяк, Ноубл опять приподнялся, чтобы посмотреть на ворота. Вторая серия взрывов закончила работу, начатую первой, и сорвала обломки дверей с петель. От догоравших дверей отлетали оранжевые искорки пламени, воздух наполнился запахом горящего дерева и едким запахом взрывчатки. Его первоначальное потрясение от того, что противнику удалось так легко вывести из строя ворота, сменилось чувством облегчения, когда он увидел, что порткулисы по-прежнему целы и невредимы, их решетчатая основа успешно отражала ударные волны и представляла собой серьезное препятствие для кумулятивных мин.
Из темноты вынырнула фигура в маскировочном костюме и тут же пригнулась к земле. В нескольких фугах от Ноубла Андреас вел наблюдение по всему периметру замка через прибор ночного видения, установленный на его SA-80. Террорист запасся разрывной миной. Он прижался к земле, чтобы отдышаться, и был уверен, что невидим в темноте. Он был на расстоянии ста метров от замка.
Андреас чуть было не поддался искушению выстрелить, когда серо-зеленые контуры фигуры террориста высветились на оранжевой сетке его оптического прибора. Это было так заманчиво, что он чуть не нажал на кнопку, но Фицдуэйн отдал ясный приказ использовать приборы ночного видения только для наблюдения, а начать стрельбу можно будет только после его приказа. Он хотел, чтобы противник утратил бдительность и подошел поближе, считая, что в темноте нечего опасаться, и оказался бы в зоне досягаемости.
— Сто двадцать метров, — сказал он Ноублу. — Он твой.
Ноубл вопросительно посмотрел на Андреаса, он не расслышал ни слова. Андреас понял, что тот еще не пришел в себя после взрыва. Он прокричал свой приказ прямо в ухо ему. Ноубл кивнул и вскинул свой “узи”.
Сапер преодолел метров двадцать по-пластунски, затем вскочил и бросился бегом вперед. Пулемет начал бить в направлении ворот.
Сапер был в пятидесяти метрах от ворот, когда по-прежнему немного ошалевший Ноубл выстрелил и промахнулся. Сапер бросился на землю. Теперь он был слишком близко, и Андреас подумал, что, если он сейчас не выстрелит из своего SA-80, то скорее всего он ему больше не понадобится. “Не надо умничать” — так любят говорить англичане. Сапер опять приподнялся, и Андреас уже приготовился выстрелить, но последовавший залп пулеметного огня по стене чуть повыше отверстия, где он находился, заставил его пригнуться. Он услышал, как Ноубл выпустил длинную очередь из своего “узи”. Затем ворота озарились пламенем от взрыва разрывной мины. Взрывная волна отбросила Андреаса с его огневой позиции.
— Попал, — сказал Ноубл.
Андреас согласился с ним. В ушах у него звенело. Ему показалось, что Ноубл что-то сказал, но все его внимание было сосредоточено на мощном пулеметном огне. Пулемет методично бил в направлении ворот. От этого проклятого пулемета скоро воспламенятся стволы их автоматов, если он будет продолжать бить по воротам с такой же интенсивностью.
Пулеметчик как будто прочитал его мысли, и огонь прекратился. Андреас опять осмотрел окружающую территорию через оптический прибор. Он видел, что противник подтягивается ближе, и решил внимательнее изучить позицию, которую пытались занять первые террористы. Пулемет молчал, и хотя по-прежнему велась стрельба из автоматического оружия, стреляли в основном по верхнему уровню.
Фицдуэйн был прав. Противник осмелел. При дневном свете — и даже совсем недавно, когда бой только начался, — их не было видно, но теперь, в наступившей темноте, они покинули свои укрытия и медленно шли вперед, готовясь к атаке.
Смерть сапера не напугала их, значит, они приготовили еще какой-то сюрприз. Он опять осмотрел приближающихся террористов. Складных лестниц и подобного оборудования не наблюдалось. Он постарался углубить точку обзора. Предел видимости у прибора ночного видения составлял шестьсот метров, и он почти исчерпал его возможности, когда заметил какие-то неясные очертания на дороге, ведущей к замку. Он разглядел большой черный предмет с чем-то вроде дула, торчащего впереди. Он выждал, когда предмет приблизился на сотню метров, глянул еще раз и протянул SA-80 Ноублу.
Ноубл посмотрел в указанном направлении и тут же пригнулся, потому что из монолита послышались звуки выстрелов.
— Похоже, нас ждет сюрприз.
— Ненавижу сюрпризы, — ответил Андреас. Ноубл сообщил об увиденном Фицдуэйну по переговорному устройству. Отложив его в сторону, он сделал несколько одиночных выстрелов в направлении цепи террористов. Андреас наблюдал, как они бросились на землю и тут же поднялись, когда поняли, что никто из них не был задет и что противник слаб.
Позади них, у центральной башни, раздался мощный взрыв. Они оба посмотрели на переговорник, он молчал. Ноубл дотянулся до него и собирался нажать на кнопку вызова, когда послышался голос Фицдуэйна.
— Расслабьтесь, — сказал он. — Это Медведь шалит. А теперь займитесь воротами.
Андреас обменялся взглядом с Ноублом:
— Удастся им то, что они собираются сделать?
— Пожалуй, что да, — ответил Ноубл. — Фицдуэйн хочет, чтобы мы открыли ворота.
Ноубл не был уверен, исправен ли еще двигатель или им придется крутить лебедку вручную. Он дернул за рычаг. Старый мотор загудел, и шипы порткулис начали приподниматься над поверхностью земли.
— Сумасшествие, — сказал Андреас. — Они проникнут внутрь.
— Я думаю, что в этом-то и вся идея, — ответил Ноубл. Андреас почувствовал, что у него на лбу выступил пот. Он услышал, как Ноубл вставил свежую обойму в “узи” и щелчок, когда она встала на место. Ноубл указал на гранатомет “хок” и патронташ с гранатами 40-го калибра.
— Приготовь бронебойные снаряды, — произнес он.
Орудийная площадка центральной башни представляла собой лучший обзорный пункт в замке. Само по себе это было очень хорошо, но ее было видно издалека, и она могла вызвать нежелательный интерес.
Фицдуэйна беспокоил не только возможный огонь по ней, но и само ее устройство. Верхняя часть башни представляла собой площадку внутри зубчатого парапета, который мог принять на себя взрывную волну. Не составляло труда разрушить площадку парой залпов из миномета или даже несколькими гранатами.
Один из студентов, оценивая избранную Фицдуэйном тактику, заметил, что фамильным гербом Фицдуэйнов, видимо, служил девиз “окапывайся и живи” на фоне скрещенных пики и лопаты между мешками, набитых влажным песком. На площадку втащили таль и начали поднимать туда мешки с песком, кирпичом и гофрированным железом. В результате получился блиндаж времен первой мировой войны. Крыша должна была быть противоминометной — во всяком случае, на первые несколько взрывов (за это время обитатели блиндажа, если у них, конечно, была голова на плечах, должны были успеть покинуть его и спуститься этажом ниже). Как показали дальнейшие события, крыша выполнила свою задачу.
Пилотами дирижаблей были два брата, Хусейн и Мохсен, оба иранцы и последователи учения Хасана Сабаха, основателя персидской секты Ассасинов в одиннадцатом веке. Изначальная вера братьев в убийство как лучшее средство достижения политических целей укреплялась и сознанием того, что из этого занятия можно еще извлечь определенную выгоду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Замок Фицдуэйна представлял собой надежное оборонительное сооружение в давние времена, но он был уязвим для нынешних дальнобойных орудий. Примерно в тысяче метров от замка Кадар обнаружил несколько скоплений из валунов и приказал соорудить из них три бруствера для двух своих пулеметов и реактивной установки САМ-7. Это было далековато для обычного оружия, но вполне приемлемое расстояние для стрельбы из тяжелых орудий. У советского ДШК-38/46 с калибром 12,7 мм радиус действия достигал двух тысяч метров.
Кадар сожалел о том, что не прихватил с собой приборы ночного видения, полагая, что они ему вряд ли потребуются. Все параметры четко вырисовывались на фоне ночного неба. Они подавят противника не столько прицельным огнем, сколько его мощью.
От замка опять донеслись звуки взрыва. И опять ему не удалось определить его источник. Для ружья или пистолета звук был чересчур громким и резонирующим, и в то же время он не был достаточно сильным, чтобы принадлежать тяжелому орудию. А может, это совсем не взрыв, а стук молотка или попытка подать сигнал. Да, это скорее всего сигнал. Он усмехнулся. Молодцы, не падают духом, только зря стараются — никто их не услышит.
Он привез с собой на “Сабине” два дирижабля. Дирижабль ему был нужен для того, чтобы покинуть остров в случае возникновения угрозы его личной безопасности. Дирижабль доставит его в надежное место, туда, где его ждут машина, деньги и прочие необходимые вещи. Второй дирижабль был запасным.
Кадар сознавал, что он отрежет себе путь к побегу, если задействует в сражении дирижабли, но это его не беспокоило. Он не сомневался в своей победе. И он не собирался покидать поле боя. Весь мир должен был признать в нем человека, совершившего невозможное. Человека, поставившего все на карту — победа или смерть.
Он подал сигнал. Двигатели дирижаблей завелись. Дирижабль представлял собой треногу с укрепленным на ней с задней стороны пропеллером. Купол его надувался потоком воздуха от струи за винтом пропеллера. Дирижабль мог набирать высоту и опускаться вниз; на нем можно было маневрировать, как на планере, достигая высоты в тысячу футов над землей, развивать скорость пятьдесят километров в час и совершать плавный спуск при выключенном двигателе. Максимальная грузоподъемность каждого дирижабля составляла 350 фунтов, и сейчас они были загружены под завязку. В каждом из них находился пилот, оружие, гранаты, разрывные мины и самодельные зажигательные бомбы.
Кадар перевел взгляд на еще одно свое детище. Сварщики из подразделения Малабара неплохо поработали. Они обнаружили в Дракер-колледже большой немецкий трактор и трейлер и укрепили их стальными плитами — спереди, сзади и по бокам — достаточно толстыми, чтобы пули могли застрять в них. В броне были проделаны отверстия, чтобы члены экипажа могли вести огонь из автоматического оружия, и на перекладине спереди был установлен пиропатрон.
Теперь у Кадара был свой собственный танк. Он поднес ко рту советский радиопередатчик и отдал команду. Моторы танка-трактора взревели.
— Приступить к выполнению операции “Герань”, — приказал он. — В бой! В бой! В бой!
Темень вокруг замка озарилась вспышками огня.
Глава двадцать восьмая
ЗАМОК ФИЦДУЭЙНА. 22.28
Мешки с песком, заделанные в окна замка, затряслись от шквала пулеметного огня, бьющего по воротам. По настоянию Фицдуэйна, песок, которым набили мешки, был влажным. Студенты ворчали, потому что мокрый песок был намного тяжелее сухого, но теперь преимущества этого метода проявились в полную силу: влажный песок абсорбировал даже пулеметные пули, и несмотря на то, что мешки были почти полностью продырявлены, их содержимое по-прежнему было на месте. Но они выполняли свои функции, защищая от прямого огня и опасности, которую могли создать каменные стены замка, — рикошетирующих пуль. Ноубл, который был уверен, что при первом же выстреле содержимое мешков разлетится, теперь был приятно удивлен.
Но едва он успел подумать, что массивные стены замка хорошо гасят звуки стрельбы, как от последовавшего взрыва стены замка затряслись, и грохот этой канонады на время оглушил его. Он отодвинул мешок и выглянул в отверстие, через которое просматривались главные ворота. В воротах зияли дыры, пробитые гранатами. В это время еще две гранаты угодили в деревянную поверхность. Он пригнулся к полу. Через открытую щель хлынул поток горячего воздуха и осколки огненно-красных гранат. Когда ручеек шрапнели, сбегавший на пол, иссяк, Ноубл опять приподнялся, чтобы посмотреть на ворота. Вторая серия взрывов закончила работу, начатую первой, и сорвала обломки дверей с петель. От догоравших дверей отлетали оранжевые искорки пламени, воздух наполнился запахом горящего дерева и едким запахом взрывчатки. Его первоначальное потрясение от того, что противнику удалось так легко вывести из строя ворота, сменилось чувством облегчения, когда он увидел, что порткулисы по-прежнему целы и невредимы, их решетчатая основа успешно отражала ударные волны и представляла собой серьезное препятствие для кумулятивных мин.
Из темноты вынырнула фигура в маскировочном костюме и тут же пригнулась к земле. В нескольких фугах от Ноубла Андреас вел наблюдение по всему периметру замка через прибор ночного видения, установленный на его SA-80. Террорист запасся разрывной миной. Он прижался к земле, чтобы отдышаться, и был уверен, что невидим в темноте. Он был на расстоянии ста метров от замка.
Андреас чуть было не поддался искушению выстрелить, когда серо-зеленые контуры фигуры террориста высветились на оранжевой сетке его оптического прибора. Это было так заманчиво, что он чуть не нажал на кнопку, но Фицдуэйн отдал ясный приказ использовать приборы ночного видения только для наблюдения, а начать стрельбу можно будет только после его приказа. Он хотел, чтобы противник утратил бдительность и подошел поближе, считая, что в темноте нечего опасаться, и оказался бы в зоне досягаемости.
— Сто двадцать метров, — сказал он Ноублу. — Он твой.
Ноубл вопросительно посмотрел на Андреаса, он не расслышал ни слова. Андреас понял, что тот еще не пришел в себя после взрыва. Он прокричал свой приказ прямо в ухо ему. Ноубл кивнул и вскинул свой “узи”.
Сапер преодолел метров двадцать по-пластунски, затем вскочил и бросился бегом вперед. Пулемет начал бить в направлении ворот.
Сапер был в пятидесяти метрах от ворот, когда по-прежнему немного ошалевший Ноубл выстрелил и промахнулся. Сапер бросился на землю. Теперь он был слишком близко, и Андреас подумал, что, если он сейчас не выстрелит из своего SA-80, то скорее всего он ему больше не понадобится. “Не надо умничать” — так любят говорить англичане. Сапер опять приподнялся, и Андреас уже приготовился выстрелить, но последовавший залп пулеметного огня по стене чуть повыше отверстия, где он находился, заставил его пригнуться. Он услышал, как Ноубл выпустил длинную очередь из своего “узи”. Затем ворота озарились пламенем от взрыва разрывной мины. Взрывная волна отбросила Андреаса с его огневой позиции.
— Попал, — сказал Ноубл.
Андреас согласился с ним. В ушах у него звенело. Ему показалось, что Ноубл что-то сказал, но все его внимание было сосредоточено на мощном пулеметном огне. Пулемет методично бил в направлении ворот. От этого проклятого пулемета скоро воспламенятся стволы их автоматов, если он будет продолжать бить по воротам с такой же интенсивностью.
Пулеметчик как будто прочитал его мысли, и огонь прекратился. Андреас опять осмотрел окружающую территорию через оптический прибор. Он видел, что противник подтягивается ближе, и решил внимательнее изучить позицию, которую пытались занять первые террористы. Пулемет молчал, и хотя по-прежнему велась стрельба из автоматического оружия, стреляли в основном по верхнему уровню.
Фицдуэйн был прав. Противник осмелел. При дневном свете — и даже совсем недавно, когда бой только начался, — их не было видно, но теперь, в наступившей темноте, они покинули свои укрытия и медленно шли вперед, готовясь к атаке.
Смерть сапера не напугала их, значит, они приготовили еще какой-то сюрприз. Он опять осмотрел приближающихся террористов. Складных лестниц и подобного оборудования не наблюдалось. Он постарался углубить точку обзора. Предел видимости у прибора ночного видения составлял шестьсот метров, и он почти исчерпал его возможности, когда заметил какие-то неясные очертания на дороге, ведущей к замку. Он разглядел большой черный предмет с чем-то вроде дула, торчащего впереди. Он выждал, когда предмет приблизился на сотню метров, глянул еще раз и протянул SA-80 Ноублу.
Ноубл посмотрел в указанном направлении и тут же пригнулся, потому что из монолита послышались звуки выстрелов.
— Похоже, нас ждет сюрприз.
— Ненавижу сюрпризы, — ответил Андреас. Ноубл сообщил об увиденном Фицдуэйну по переговорному устройству. Отложив его в сторону, он сделал несколько одиночных выстрелов в направлении цепи террористов. Андреас наблюдал, как они бросились на землю и тут же поднялись, когда поняли, что никто из них не был задет и что противник слаб.
Позади них, у центральной башни, раздался мощный взрыв. Они оба посмотрели на переговорник, он молчал. Ноубл дотянулся до него и собирался нажать на кнопку вызова, когда послышался голос Фицдуэйна.
— Расслабьтесь, — сказал он. — Это Медведь шалит. А теперь займитесь воротами.
Андреас обменялся взглядом с Ноублом:
— Удастся им то, что они собираются сделать?
— Пожалуй, что да, — ответил Ноубл. — Фицдуэйн хочет, чтобы мы открыли ворота.
Ноубл не был уверен, исправен ли еще двигатель или им придется крутить лебедку вручную. Он дернул за рычаг. Старый мотор загудел, и шипы порткулис начали приподниматься над поверхностью земли.
— Сумасшествие, — сказал Андреас. — Они проникнут внутрь.
— Я думаю, что в этом-то и вся идея, — ответил Ноубл. Андреас почувствовал, что у него на лбу выступил пот. Он услышал, как Ноубл вставил свежую обойму в “узи” и щелчок, когда она встала на место. Ноубл указал на гранатомет “хок” и патронташ с гранатами 40-го калибра.
— Приготовь бронебойные снаряды, — произнес он.
Орудийная площадка центральной башни представляла собой лучший обзорный пункт в замке. Само по себе это было очень хорошо, но ее было видно издалека, и она могла вызвать нежелательный интерес.
Фицдуэйна беспокоил не только возможный огонь по ней, но и само ее устройство. Верхняя часть башни представляла собой площадку внутри зубчатого парапета, который мог принять на себя взрывную волну. Не составляло труда разрушить площадку парой залпов из миномета или даже несколькими гранатами.
Один из студентов, оценивая избранную Фицдуэйном тактику, заметил, что фамильным гербом Фицдуэйнов, видимо, служил девиз “окапывайся и живи” на фоне скрещенных пики и лопаты между мешками, набитых влажным песком. На площадку втащили таль и начали поднимать туда мешки с песком, кирпичом и гофрированным железом. В результате получился блиндаж времен первой мировой войны. Крыша должна была быть противоминометной — во всяком случае, на первые несколько взрывов (за это время обитатели блиндажа, если у них, конечно, была голова на плечах, должны были успеть покинуть его и спуститься этажом ниже). Как показали дальнейшие события, крыша выполнила свою задачу.
Пилотами дирижаблей были два брата, Хусейн и Мохсен, оба иранцы и последователи учения Хасана Сабаха, основателя персидской секты Ассасинов в одиннадцатом веке. Изначальная вера братьев в убийство как лучшее средство достижения политических целей укреплялась и сознанием того, что из этого занятия можно еще извлечь определенную выгоду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94