Зачем королеве захотелось увидеть ее? Может, Ветроволку влетело за то, что он использовал магию клана Кожи? Как она, такая простая, такая маленькая, будет чувствовать себя среди эльфийских аристократов? И почему на лбу у Воробьихи такой же знак gay? Может, она раньше была земной женщиной?
Пони тихонько постучался в дверь.
— Доми, пардон, но Воробьиха зовет примерять одежду. Ей понадобилась вся ее смелость, чтобы вылезти из бака, влезть в халат и отворить дверь.
Пони выглядел таким же несчастным, как и она.
— Что случилось? — спросила Тинкер, пытаясь не слишком кутаться в халат. Хотя халат закрывал ее от шеи до колен, в присутствии Пони она почему-то чувствовала себя совсем голой.
— Вам много надо узнать перед встречей с королевой. Что подобает, а что абсолютно не подобает делать. Наверное, не мое дело… говорить вам об этом, потому что я всего лишь секаша, но здесь только Воробьиха, а я боюсь, что она совсем каэт.
— Каэт? — Тинкер хихикнула. Он употребил намеренно грубое слово, означавшее, что Воробьиха в ярости. — Но почему?
— Подозреваю, что она вас ревнует.
— Меня?
— Она строила честолюбивые планы. Хотела стать женой Ветроволка. — Увидев, что Тинкер изменилась в лице, Пони поспешно добавил: — Нет, нет, они вовсе не любовники! Бывает, конечно, что кто-то заключает союзы с помощью браков. Иногда двое так слаженно работают вместе, что договариваются оформить партнерство. Но подобное не устроило бы Ветроволка.
— Ты уверен?
— Я знаю Ветроволка всю свою жизнь и считаю, что вижу его насквозь. А Воробьиха… Если ты честен сам с собой, то с возрастом становишься мудрее.
— Но почему у нее тоже есть знак gay!
— Она была совсем молодой, когда отец Ветроволка отметил ее, для того чтобы поднять из касты куэтаун. В противном случае секаша никогда не слушались бы ее приказов.
О да. Эльфийский снобизм. Нравится или нет, но теперь ей придется учитывать и это обстоятельство.
— Но чего все-таки хочет от меня королева?
— Она желает увидеть вас.
— Меня? Но почему? Я просто курносая пацанка из Питтсбурга, разве что ушки у меня забавные.
Пони несколько раз кивнул, словно отмечая галочкой каждое слово: так ему легче было понять.
— Да, — сказал он наконец и опять кивнул. — Так оно и есть.
— Что?
— Вы — молодой эльф. Все эльфийское находится в ведении королевы. Теперь вы — эльф, а значит, и ее подданная.
— Автоматически? И возразить нельзя?
— Родившись в Питтсбурге, вы попадаете в ведение Мейнарда. Здесь — то же самое.
Она хотела сказать, что это «две большие разницы», но не могла решить, в чем же разница заключается. Тот факт, что она была зачата далеко не самым обычным способом — возможно, в этом есть какая-то параллель с ее превращением в эльфа, — являлся слишком неустойчивым основанием для спора.
— Она вызывает к себе так каждого эльфа?
— Нет. Но вы теперь все-таки — ее двоюродная сестра.
— Что?!
— Вы теперь ее двоюродная сестра, — медленнее повторил Пони.
— С какого это боку?
— Вы вышли замуж за Ветроволка.
— А он — ее двоюродный брат?
— Да. Согласно закону, это делает и вас ее двоюродной сестрой.
Это был такой здравый довод, что Тинкер приняла его как утешительный.
— Пожалуйте сюда! — Пони привел ее в общую комнату. — Воробьиха приготовила для вас платье.
Тинкер скорчила гримасу:
— Что-то эта идея мне не нравится.
— Почему?
— В своей одежде я остаюсь собой. Не вижу перемены, а потому и не замечаю ее.
— Простите, но все-таки будет лучше, если вы предстанете перед королевой в наилучшем виде.
К счастью — если можно так выразиться, — в общей комнате обнаружилась только Воробьиха. Прочие эльфийки удалились в другой конец корабля, возможно, потому, что помещение не отличалась большими размерами. Пони занял свое место на страже у двери и притворился невидимым.
— Нам осталось всего несколько часов до прибытия в Аум Ренау, — сообщила Тинкер Воробьиха. — Прямо с воздушного поля мы направимся на аудиенцию. Вы должны быть готовы. — Она вручила Тинкер груду ткани. — Это ваш придворный наряд.
Несколько минут Тинкер безуспешно воевала с материей, пока Пони наконец не сжалился над ней и не развернул платье, подняв его за плечи. Придворное одеяние оказалось глубокого, насыщенного бронзового цвета, подходившего к смуглой коже Тинкер. По гладкому фону разбегались мелкие крапинки. Шелковая материя на ощупь была мягкой, словно лепестки розы. Юбка показалась Тинкер излишне пышной, а облегающий лиф — слишком тесным. Длинные рукава заканчивались чем-то вроде перчаток без пальцев. В здравом уме и твердой памяти она никогда не выбрала бы подобный наряд — ведь чтобы не запачкать машинным маслом рукава, их пришлось бы засучивать… Тинкер совершенно не представляла себе, как надевать такое платье. Скорее всего, его натягивают через голову и втискиваются, извиваясь всем телом. Поверх бронзового шелка шел второй слой легкой, почти невидимой материи с зеленым растительным орнаментом, поэтому, когда бронзовый шелк шевелился, создавалось впечатление, что солнечный свет проблескивает сквозь зеленую листву леса.
Воробьиха махнула рукой в сторону стоявшей в углу ширмы.
— Пойдите за ширму и наденьте.
— Через голову, что ли?
— Там есть маленькие крючочки. Мы застегнем их на вас, когда вы влезете в платье.
Воробьиха приподняла ткань и показала Тинкер странные крючки и петельки, сделанные из липучей лозы и железного дерева, а вовсе не из металла.
«Что ж, натягивай и извивайся». И, стараясь не думать о Пони, стоящем по другую сторону матерчатого заслона, полуголая Тинкер принялась изворачиваться, влезая в эльфийское одеяние…
— Волк, Который Правит прислал вам обувь, — процедила сквозь зубы Воробьиха, застегивая крошечные крючки на спинке платья. Лиф сидел на Тинкер почти так же, как на Воробьихе. Но эльфийка дернула крючки и натянула материю еще теснее. — Это должно быть плотнее, вот так.
Воробьиха вручила Тинкер пару туфелек, подходивших под цвет платья. Они были такие крошечные и изящные, что Тинкер с первого взгляда их невзлюбила, к тому же на полу возле двери стояла пара стильных сапог, достаточно тяжелых для того, чтобы ее порадовать.
Она попробовала надеть одну из туфелек, надеясь, что они окажутся ей малы, но туфли сидели идеально.
— Откуда он узнал мой размер?
— Ветроволк измерил вашу одежду, — объяснил Пони.
Тинкер с удивлением посмотрела на туфельки.
— Неужели? Но ведь те шпильки на Ярмарке были мне велики.
Воробьиха фыркнула.
— Он меня попросил измерить вашу одежду. Но я-то знаю, как шьют люди: по стандартным размерам, которые никому не подходят. Я сняла с вас мерки, пока вы спали.
Как противно! Стараясь отвлечься, Тинкер спросила у Воробьихи:
— Так для чего же сюда прибыла королева?
— Не знаю. — Воробьиха отвела тяжелый, раздраженный взгляд. — Не успели мы приехать, как королева попросила послать за вами, и тогда из-за вас возник спор.
— Из-за меня?
— Из-за вас. Ветроволк хотел подержать вас в Питтсбурге, пока вы не привыкнете, но Душевная Амбра настояла на вашем прибытии. В результате меня отослали обратно. Я была вынуждена покинуть Аум Ренау, так и не узнав причину прибытия королевы в Западные Земли.
— Учитывая скорость придворного церемониала, — сказал Пони, — ты вряд ли пропустила больше, чем формальные приветствия и обмен подарками.
Воробьиха занервничала.
— Нет, что-то случилось. Я никогда не видела двор таким. Королеву сопровождает вся гвардия и два дредноута. — Воробьиха строго взглянула на Пони, словно он проболтался о чем-то, о чем она не собиралась говорить, и подала Тинкер еще одно платье. — Переоденьтесь вот в это, а тот наряд отдайте мне, мы его утянем немножко.
Вылезти из тесного бронзового шелка оказалось еще сложнее, чем влезть. Тинкер отдала первое платье Воробьихе и скользнула в другое. Несмотря на всю нелюбовь к дамским нарядам, она все же вынуждена была признать, что новое зеленое платье сидело на ней чудесно. Она вышла из-за ширмы, разглаживая юбку, и обнаружила, что Воробьиха уже ушла.
— Что такое дредноуты? — спросила Тинкер у Пони, радуясь тому, что не приходится выглядеть невежественной в глазах Воробьихи.
— Военные корабли с пушками, — ответил Пони. — Очень большие корабли.
— Подойди, застегни крючки.
Он секунду поколебался, но потом пересек комнату и начал сцеплять крошечные крючочки.
Когда пальцы Пони коснулись ее обнаженной кожи, Тинкер неожиданно для себя покраснела. В высоком, в полный рост, зеркале она увидела отражение: статный эльф наклонялся над ней, и его мускулы под защитной татуировкой слегка подрагивали.
Тинкер отвела взгляд, почему-то смущенная зрелищем. Наверное, это выглядело слишком интимным. Надо было срочно придумать какую-нибудь безопасную тему для разговора.
— Когда та эльфийка, из вивернов, запустила защитную татуировку, вокруг нее словно стена возникла. Твои защитные заклятия действуют так же?
— Да. Щит спасает от разрушения, которого ты не можешь избежать. Это последнее средство. Снять татуировки невозможно, разве что вместе с кожей.
— Почему виверны — красные?
— Красный — цвет клана Огня.
— Королева входит в клан Огня?
— Она его возглавляет.
— Как Ветроволк — клан Ветра? — И, увидев, что он кивнул, спросила: — Значит, я тоже принадлежу к клану Ветра?
Очевидно, это был вопрос из разряда «А почему небо голубое?». Наверное, кто-нибудь мог дать ей разумный ответ, но Пони вопрос поставил в тупик.
— Вы были человеком, а у людей нет кланов, так что вы могли вступить только в клан Ветра.
Она взглянула на свое великолепное зеленое платье, на носки бронзовых туфелек, выглядывающие из-под подола юбки.
— Почему же на мне не голубое?
Пони показал на знак gay у нее на лбу.
— Вот что говорит о вашем союзе. Домана совсем не обязательно объявлять о принадлежности к тому или иному клану. Это делают только низкие касты.
Тинкер нахмурилась, вспомнив голубое одеяние Воробьихи, начиная от лазоревой накидки и кончая голубыми лентами в волосах.
— Почему тогда Воробьиха носит все голубое?
Пони щелкнул языком, то есть пожал плечами по-эльфийски.
— У Воробьихи свои резоны.
Они прибыли в Аум Ренау перед самым закатом; в отблесках золотого вечернего солнца дворец раскинулся перед ними во всем своем великолепии. Утопающее в буйстве цветущей зелени, в окружении высоких деревьев здание из белого известняка с широкими, рассеченными средниками стеклянными окнами венчало круто взбегающие холмы над рекой.
— Аум Ренау, — благоговейно прошептал Пони, замерший рядом с Тинкер; госсамер приближался к дворцу.
— Ветроволк обычно останавливается здесь? Дворец полагается ему по должности?
Пони кивнул на первый вопрос, но потом покачал головой.
— Этот дворец принадлежит ему, а не короне.
«А твой бойфренд богат», — подумала Тинкер, но тут же поморщилась: она вспомнила, что Ветроволк был ее мужем, по крайней мере в глазах эльфов. «А вот об этом нам предстоит долгий-долгий разговор».
Типичное произведение эльфийской архитектуры, дворец представлял собой череду зданий, вписанных в природный ландшафт. Помимо флигелей, венчавших холмы, были и другие: спускающиеся с холма с открытой восточной стороны, укрытые в ложбинах, обступающие бурный водопад. На одной из открытых площадок, резко контрастируя с зеленым цветом деревьев и белым цветом зданий, высились какие-то необычные черные камни.
— Что это? — спросила Тинкер, показав на них.
— Не важно, — отрезала Воробьиха, с тревогой поглядывая на приближавшиеся к ним грозовые тучи. Потом, проворчав нечто неразборчивое, устремилась в рубку.
— Это чародейские камни клана Ветра, — глядя вслед Воробьихе, объяснил Пони, а потом тоже перевел взгляд на тучи.
По мере приближения, однако, стало ясно — это вовсе не дождевые облака, но для госсамеров они были слишком большими и темными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64