Только тихо. — Замечательный приказ!
Тинкер выхватила пистолет и встала между пограничником и Ветроволком.
— Не смей его трогать! Шевельнешься, и я тебя пристрелю! Прочь! Убирайся отсюда!
Тот изумленно молчал.
— Т-Т-Тинк, — прошелестел Масленка, заводя мотор, — не знаю, что ты там делаешь, но лучше поторопись! Тот парень снаружи только что вызвал подкрепление в машине без номеров.
Забравшийся в трейлер пограничник двинулся в сторону Тинкер, и она, как обещала, выстрелила — предупреждая, выше его плеча. Но он отпрянул назад, словно пуля задела его.
— А ну, выходи! — Тинкер старалась говорить твердым голосом. — Это твой последний шанс. Вон!
К ее удивлению, пограничник вывалился из трейлера, почти упав на командира, и они поспешно ретировались. Никогда еще Тинкер не чувствовала себя такой великаншей. Захлопнув дверь, она заперла ее на засов и побежала через весь трейлер, крича:
— Гони, Масленка, гони!
Тягач взревел и рванул вперед.
— Тинк! Не думаю, что у меня получится! Меня подрезает какая-то машина! Эх, твою мать!
Черный седан, который сначала шел сзади, обошел их слева и теперь поворачивал направо, собираясь преградить им путь. Масленка уже начал тормозить, когда Тинкер ударила по окну, проскользнула в кабину, свалившись прямо ему на колени, и наступила своей ногой на его.
— Не останавливайся! — кричала она. — Гони!
Чертыхаясь, Масленка схватился за сцепление и включил вторую скорость.
— Следи за машиной!
— Слежу! — завопила, вбивая педаль газа в пол, Тинкер. Тягач рванул вперед, задел седан за правый бампер и отбросил его в сторону. Удар сотряс тягач, но потом он выправился и с ревом устремился вперед.
Они мчались по боковой улице, и теперь им следовало повернуть на Центральную авеню. Но скорость была слишком велика, и Тинкер не могла управлять машиной в одиночку.
— Помоги мне повернуть!
Вдвоем крутанув тяжелый руль, они начали резко выворачивать направо, на Центральную авеню. На другой стороне перекрестка стоял дорожный знак «Стой!» Тягач наехал на обочину, сбил знак и продолжал поворот.
— Это был знак «Стой!», Тинк! — пожаловался Масленка.
— Да! Был! — прорычала она. — Заткнись, а? Я зверски устала и не хочу слушать твое нытье.
А седан оказался весьма прочным и настырным. Он опять показался сзади, без передней панели и с торчащим шасси.
Тягач шел на второй скорости.
— Гони! — вопила Тинкер, поминутно нажимая на газ. Масленка включил третью скорость.
Седан улучил момент и юркнул вперед, снова их подрезая.
— А пошли они! — зарычала Тинк и пихнула Масленку в бок локтем, когда он принялся поворачивать руль. Она надавила на газ, и тягач скакнул прямо на седан. — Подавитесь!
Ей ли, выросшей на свалке автомобилей, не знать силу машины, которой она теперь управляла? Тягач, близкий родственник бульдозера, был достаточно тяжел для того, чтобы перевозить более десяти тонн, и снабжен двигателем в 250 лошадиных сил. От удара седан завертелся волчком…
Узкая полоса ничейной земли Края была теперь всего лишь в одном квартале от них. Перед ней высился проволочный забор, за которым во всем великолепии вставал земной Окленд.
— Как! Разве еще не Пуск?
— Через две минуты, — сказал Масленка.
— Проклятье! — Тинкер ударила по тормозам. Большая машина оказала ей более мощное сопротивление, чем тогда, когда она ударила седан. От резкого торможения их отбросило по сторонам кабины. «Слава богу, болты на трейлере крепкие!» — подумала Тинкер.
Масленка завопил и взялся за рычаг прежде, чем тягач замер.
— Что будем делать?!
К ним уже со всех сторон бежали пограничники, решившие перехватить их, как только тягач остановится. Сзади опять показался неуемный седан.
— Гони! — приказала Тинкер.
— Гнать куда?
— Назад! — Она махнула рукой в обратную сторону. — Давай!
Они дали задний ход, набирая скорость. В боковое зеркало Тинкер заметила, что седан на этот раз не стал подрезать. Тягач прошел в нескольких дюймах от бампера седана. Опять начнется погоня? Нет, те, в седане, казалось, сами не знают, что теперь делать.
— Минута, — спокойно заметил Масленка. Квартал. Два. Четыре. Тут Тинкер сказала:
— Хватит. Останови.
Они переключились на первую скорость. Сели, упершись ногами во все педали. И вот издалека, так слабо, что Тинкер едва услышала его сквозь гул мотора, раздался звон колоколов собора Св. Павла.
— Вот и он. — Масленка перевел дыхание.
— Надо не терять надежды, — сказала Тинкер.
Пустота. Странное чувство падения без движения. Все уличные фонари погасли, и только свет фар их машины прорезал темноту. Проволочный забор и Окленд исчезли. Их место заняли первобытные леса Эльфдома и эльфийские анклавы, очерчивающие границу. Прямо над головой засверкало северное сияние, танцующее вдоль изогнутой завесы ворот.
— Вперед! — И Тинкер надавила на педаль.
Ворота оставались закрытыми. Пограничники, собравшиеся посмотреть на ее дикое вождение, разбежались, кроме одного дурака, призывавшего ее остановиться. Тинкер нажала на сирену, заявив таким образом о своем намерении прорваться. Вышеупомянутый дурак понял предупреждение и отскочил.
Ворота были деревянными и поэтому с треском разлетелись от удара машины. Промчавшись мимо высоких каменных стен анклавов, они углубились в темный лес.
Тинкер приходилось и раньше ездить по этой дороге, и она знала, что это — прямой путь. Дороги на Эльфдоме были, как правило, вымощены ровной плиткой и следовали вдоль покрытых травой подземных линий силы. В отличие от земных шоссе, с несколькими полосами движения и широкими обочинами, они больше напоминали картинговые дорожки. Ветви деревьев царапали крышу трейлера и вполне могли сорвать зеркала.
Тинкер села посвободнее.
— Пойди-ка посмотри, как там Ветроволк. Я не привязала его.
Масленка проскользнул за ее спиной в окошко. Потом крикнул:
— С ним все в порядке. А за нами погоня.
Боковые зеркала отражали свет фар ближайшего автомобиля, почти ослепляя Тинкер.
— Я их вижу.
— Мы в полной жопе, Тинк.
— Знаю. — Она решила не поддаваться унынию. — Поволнуюсь потом, когда все закончится.
Хоспис находился в двух милях от Края. К счастью, дорога была слишком узкой для машин ЗМА, пытавшихся их остановить. Наконец Тинкер сбавила скорость и повернула на парковку хосписа, развернула тягач платформой вперед и подвела его аккурат к дверям больницы. Вокруг машины, и с боков, и со стороны кабины, словно мошкара, закружились автомобили ЗМА.
Мгновение спустя люди ЗМА облепили тягач и показались в окнах с оружием в руках. Тинкер подняла руки. Ударив ее с полицейской бесцеремонностью, они открыли дверь.
— У меня здесь раненый эльф, — начала было она, но закончить пришлось удивленным вскриком, потому что в этот момент ее вытащили из сиденья.
— Тинкер! — закричал сзади Масленка.
— У меня там раненый эльф, — повторила она.
Но они заставили ее встать лицом к горячему капоту и скрутили ей руки за спиной. Раненая кисть полыхнула болью. Она не смогла сдержать крик.
— Тинкер! — Масленка распахнул заднюю дверь и спрыгнул на землю сам. Тут же его швырнули к капоту рядом с нею. — Она ранена! — крикнул он. — Обращайтесь с ней бережно!
Среди тех, кто окружил их, были и эльфы. Тинкер услышала быстрый перебрех по-эльфийски. Один из пограничников, обыскивая ее, придавил ее своим весом.
— У нее на плече кобура! — закричал он своим, предупреждая. — Где-то должен быть и пистолет.
Пушка! Где она ее обронила? Пропала куда-то в круговороте событий.
Он залез в карман ее штанов и стал вываливать содержимое на высокий капот.
— Проклятье! Да здесь целое хозяйство!
— Мы не сделали ничего плохого, просто защищали своего пациента, — сказала Тинкер, пытаясь повернуться лицом.
— Заткнись, хулиганка! — Он толкнул ее в спину и снова развернул лицом к капоту.
— Оставьте ее в покое! — кричал Масленка. Пограничник повернулся к нему, подняв дубинку. Протестуя, Тинкер закричала.
И вдруг наступила тишина. Один из эльфов рукой перехватил дубинку, а за ним подошли и окружили их другие эльфы, вооруженные и рассерженные.
— Им не будет причинен вред, — сказал эльф на разговорном эльфийском. — Волк, Который Правит взял их под свою защиту.
— Нэканаин, — сказал мистер Дубинка, выговорив это слово как зазубренное. — Не понимаю.
— Они доставили сюда Волка, Который Правит, чтобы здесь о нем позаботились, — разъяснил эльф на разговорном эльфийском. — Он просил меня защитить молодых людей. Я не позволю причинить им вред.
— Что он говорит? — спросил мистер Дубинка стоявшую рядом женщину.
— Он говорит: «Руки прочь от детей, а то мы расквасим тебе морду». Сними с них наручники.
Вскоре стало очевидно, что вооруженные эльфы делились на две группы. Охранники хосписа, представители касты лэдин, в сшитой по эльфийской моде форме защитного, зелено-коричневого цвета, с луками и магическими стрелами сновали между людьми из ЗМА и личными стражами Ветроволка, сплошь принадлежавшими к более высокой касте секаша. Эти были вооружены до зубов и очень раздражены. Кажется, секаша унижали даже врачей хосписа, которые боялись сделать хоть одно неосторожное движение, когда перекладывали Ветроволка с рабочего стола на носилки и затем на руках переносили его в здание. Пока целители и секаша занимались транспортировкой раненого эльфа, двоюродных брата и сестру держали поодаль…
К этому времени новость о людях, доставивших в хоспис Ветроволка, достигла анклавов, протянувшихся вдоль Края с Эльфдомской стороны. На парковке собралось множество эльфов, прибывающих со всех сторон из темноты. Им приходилось довольствоваться зрелищем и слухами, поскольку никто из властей предержащих не обращал на эту толпу ни малейшего внимания. Лишь одна эльфийка удостоилась чести быть замеченной: она выплыла из леса, словно блуждающий огонек. Восхитительная красавица тут же заставила Тинкер остро осознать, насколько сама она низкоросла, грязна и неопрятна в сравнении с этой незнакомкой. Явно принадлежащая к высокой касте эльфийка пересекла парковку и остановила одного из охранников хосписа прикосновением сияющей руки. Вдвоем они создали заслон, который помешал Тинкер и Масленке войти в хоспис вместе с сопровождавшими их людьми и эльфами.
— Волк, Который Правит нашелся? — спросила эльфийка на высоком эльфийском языке.
Охранник низко поклонился и торопливо защебетал на том же наречии, которого Тинкер не понимала (она всегда считала, что этот наиболее формальный из эльфийских языков слишком утомителен и претенциозен, чтобы учиться свободному владению им). Она уловила, однако, имя эльфийки: Сэтато-Фоаэли-ба-Таэли. Приблизительно его можно было перевести как Воробей, Поднятый Ветром, хотя слово «сэтато» скорее означало не «поднятый», а «взмывающий ввысь» или «парящий». Поскольку красавица явно не относилась к тем эльфам, что берут себе человеческие псевдонимы, ее, вероятно, называют просто Воробьем. Или Воробьихой.
А чуть позже, как будто попутного урона, вызванного красотой Воробьихи, было недостаточно, охранник мотнул головой в сторону двоюродных брата и сестры, указывая на спасителей-людей. Эльфийка обратила на них полный удивления взгляд. Вся, от кончиков длинных, ниспадающих до колен, перевитых лентами и цветами волос, столь светлых, что они казались серебряными, до сильных стройных ног, на которые опиралось точеное гибкое тело, закутанное в мягко отсвечивающие нарядные шелка бледно-зеленого цвета, она была истинным совершенством, принявшим форму гуманоида.
— Эти двое леших? — послышался мягкий музыкальный смех. Глаза глубокого изумрудного света внимательно взглянули на молодых людей.
Охранник щелкнул языком, что является эльфийским эквивалентом пожимания плечами, и добавил пару слов о том, что Ветроволк взял дикарей под защиту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Тинкер выхватила пистолет и встала между пограничником и Ветроволком.
— Не смей его трогать! Шевельнешься, и я тебя пристрелю! Прочь! Убирайся отсюда!
Тот изумленно молчал.
— Т-Т-Тинк, — прошелестел Масленка, заводя мотор, — не знаю, что ты там делаешь, но лучше поторопись! Тот парень снаружи только что вызвал подкрепление в машине без номеров.
Забравшийся в трейлер пограничник двинулся в сторону Тинкер, и она, как обещала, выстрелила — предупреждая, выше его плеча. Но он отпрянул назад, словно пуля задела его.
— А ну, выходи! — Тинкер старалась говорить твердым голосом. — Это твой последний шанс. Вон!
К ее удивлению, пограничник вывалился из трейлера, почти упав на командира, и они поспешно ретировались. Никогда еще Тинкер не чувствовала себя такой великаншей. Захлопнув дверь, она заперла ее на засов и побежала через весь трейлер, крича:
— Гони, Масленка, гони!
Тягач взревел и рванул вперед.
— Тинк! Не думаю, что у меня получится! Меня подрезает какая-то машина! Эх, твою мать!
Черный седан, который сначала шел сзади, обошел их слева и теперь поворачивал направо, собираясь преградить им путь. Масленка уже начал тормозить, когда Тинкер ударила по окну, проскользнула в кабину, свалившись прямо ему на колени, и наступила своей ногой на его.
— Не останавливайся! — кричала она. — Гони!
Чертыхаясь, Масленка схватился за сцепление и включил вторую скорость.
— Следи за машиной!
— Слежу! — завопила, вбивая педаль газа в пол, Тинкер. Тягач рванул вперед, задел седан за правый бампер и отбросил его в сторону. Удар сотряс тягач, но потом он выправился и с ревом устремился вперед.
Они мчались по боковой улице, и теперь им следовало повернуть на Центральную авеню. Но скорость была слишком велика, и Тинкер не могла управлять машиной в одиночку.
— Помоги мне повернуть!
Вдвоем крутанув тяжелый руль, они начали резко выворачивать направо, на Центральную авеню. На другой стороне перекрестка стоял дорожный знак «Стой!» Тягач наехал на обочину, сбил знак и продолжал поворот.
— Это был знак «Стой!», Тинк! — пожаловался Масленка.
— Да! Был! — прорычала она. — Заткнись, а? Я зверски устала и не хочу слушать твое нытье.
А седан оказался весьма прочным и настырным. Он опять показался сзади, без передней панели и с торчащим шасси.
Тягач шел на второй скорости.
— Гони! — вопила Тинкер, поминутно нажимая на газ. Масленка включил третью скорость.
Седан улучил момент и юркнул вперед, снова их подрезая.
— А пошли они! — зарычала Тинк и пихнула Масленку в бок локтем, когда он принялся поворачивать руль. Она надавила на газ, и тягач скакнул прямо на седан. — Подавитесь!
Ей ли, выросшей на свалке автомобилей, не знать силу машины, которой она теперь управляла? Тягач, близкий родственник бульдозера, был достаточно тяжел для того, чтобы перевозить более десяти тонн, и снабжен двигателем в 250 лошадиных сил. От удара седан завертелся волчком…
Узкая полоса ничейной земли Края была теперь всего лишь в одном квартале от них. Перед ней высился проволочный забор, за которым во всем великолепии вставал земной Окленд.
— Как! Разве еще не Пуск?
— Через две минуты, — сказал Масленка.
— Проклятье! — Тинкер ударила по тормозам. Большая машина оказала ей более мощное сопротивление, чем тогда, когда она ударила седан. От резкого торможения их отбросило по сторонам кабины. «Слава богу, болты на трейлере крепкие!» — подумала Тинкер.
Масленка завопил и взялся за рычаг прежде, чем тягач замер.
— Что будем делать?!
К ним уже со всех сторон бежали пограничники, решившие перехватить их, как только тягач остановится. Сзади опять показался неуемный седан.
— Гони! — приказала Тинкер.
— Гнать куда?
— Назад! — Она махнула рукой в обратную сторону. — Давай!
Они дали задний ход, набирая скорость. В боковое зеркало Тинкер заметила, что седан на этот раз не стал подрезать. Тягач прошел в нескольких дюймах от бампера седана. Опять начнется погоня? Нет, те, в седане, казалось, сами не знают, что теперь делать.
— Минута, — спокойно заметил Масленка. Квартал. Два. Четыре. Тут Тинкер сказала:
— Хватит. Останови.
Они переключились на первую скорость. Сели, упершись ногами во все педали. И вот издалека, так слабо, что Тинкер едва услышала его сквозь гул мотора, раздался звон колоколов собора Св. Павла.
— Вот и он. — Масленка перевел дыхание.
— Надо не терять надежды, — сказала Тинкер.
Пустота. Странное чувство падения без движения. Все уличные фонари погасли, и только свет фар их машины прорезал темноту. Проволочный забор и Окленд исчезли. Их место заняли первобытные леса Эльфдома и эльфийские анклавы, очерчивающие границу. Прямо над головой засверкало северное сияние, танцующее вдоль изогнутой завесы ворот.
— Вперед! — И Тинкер надавила на педаль.
Ворота оставались закрытыми. Пограничники, собравшиеся посмотреть на ее дикое вождение, разбежались, кроме одного дурака, призывавшего ее остановиться. Тинкер нажала на сирену, заявив таким образом о своем намерении прорваться. Вышеупомянутый дурак понял предупреждение и отскочил.
Ворота были деревянными и поэтому с треском разлетелись от удара машины. Промчавшись мимо высоких каменных стен анклавов, они углубились в темный лес.
Тинкер приходилось и раньше ездить по этой дороге, и она знала, что это — прямой путь. Дороги на Эльфдоме были, как правило, вымощены ровной плиткой и следовали вдоль покрытых травой подземных линий силы. В отличие от земных шоссе, с несколькими полосами движения и широкими обочинами, они больше напоминали картинговые дорожки. Ветви деревьев царапали крышу трейлера и вполне могли сорвать зеркала.
Тинкер села посвободнее.
— Пойди-ка посмотри, как там Ветроволк. Я не привязала его.
Масленка проскользнул за ее спиной в окошко. Потом крикнул:
— С ним все в порядке. А за нами погоня.
Боковые зеркала отражали свет фар ближайшего автомобиля, почти ослепляя Тинкер.
— Я их вижу.
— Мы в полной жопе, Тинк.
— Знаю. — Она решила не поддаваться унынию. — Поволнуюсь потом, когда все закончится.
Хоспис находился в двух милях от Края. К счастью, дорога была слишком узкой для машин ЗМА, пытавшихся их остановить. Наконец Тинкер сбавила скорость и повернула на парковку хосписа, развернула тягач платформой вперед и подвела его аккурат к дверям больницы. Вокруг машины, и с боков, и со стороны кабины, словно мошкара, закружились автомобили ЗМА.
Мгновение спустя люди ЗМА облепили тягач и показались в окнах с оружием в руках. Тинкер подняла руки. Ударив ее с полицейской бесцеремонностью, они открыли дверь.
— У меня здесь раненый эльф, — начала было она, но закончить пришлось удивленным вскриком, потому что в этот момент ее вытащили из сиденья.
— Тинкер! — закричал сзади Масленка.
— У меня там раненый эльф, — повторила она.
Но они заставили ее встать лицом к горячему капоту и скрутили ей руки за спиной. Раненая кисть полыхнула болью. Она не смогла сдержать крик.
— Тинкер! — Масленка распахнул заднюю дверь и спрыгнул на землю сам. Тут же его швырнули к капоту рядом с нею. — Она ранена! — крикнул он. — Обращайтесь с ней бережно!
Среди тех, кто окружил их, были и эльфы. Тинкер услышала быстрый перебрех по-эльфийски. Один из пограничников, обыскивая ее, придавил ее своим весом.
— У нее на плече кобура! — закричал он своим, предупреждая. — Где-то должен быть и пистолет.
Пушка! Где она ее обронила? Пропала куда-то в круговороте событий.
Он залез в карман ее штанов и стал вываливать содержимое на высокий капот.
— Проклятье! Да здесь целое хозяйство!
— Мы не сделали ничего плохого, просто защищали своего пациента, — сказала Тинкер, пытаясь повернуться лицом.
— Заткнись, хулиганка! — Он толкнул ее в спину и снова развернул лицом к капоту.
— Оставьте ее в покое! — кричал Масленка. Пограничник повернулся к нему, подняв дубинку. Протестуя, Тинкер закричала.
И вдруг наступила тишина. Один из эльфов рукой перехватил дубинку, а за ним подошли и окружили их другие эльфы, вооруженные и рассерженные.
— Им не будет причинен вред, — сказал эльф на разговорном эльфийском. — Волк, Который Правит взял их под свою защиту.
— Нэканаин, — сказал мистер Дубинка, выговорив это слово как зазубренное. — Не понимаю.
— Они доставили сюда Волка, Который Правит, чтобы здесь о нем позаботились, — разъяснил эльф на разговорном эльфийском. — Он просил меня защитить молодых людей. Я не позволю причинить им вред.
— Что он говорит? — спросил мистер Дубинка стоявшую рядом женщину.
— Он говорит: «Руки прочь от детей, а то мы расквасим тебе морду». Сними с них наручники.
Вскоре стало очевидно, что вооруженные эльфы делились на две группы. Охранники хосписа, представители касты лэдин, в сшитой по эльфийской моде форме защитного, зелено-коричневого цвета, с луками и магическими стрелами сновали между людьми из ЗМА и личными стражами Ветроволка, сплошь принадлежавшими к более высокой касте секаша. Эти были вооружены до зубов и очень раздражены. Кажется, секаша унижали даже врачей хосписа, которые боялись сделать хоть одно неосторожное движение, когда перекладывали Ветроволка с рабочего стола на носилки и затем на руках переносили его в здание. Пока целители и секаша занимались транспортировкой раненого эльфа, двоюродных брата и сестру держали поодаль…
К этому времени новость о людях, доставивших в хоспис Ветроволка, достигла анклавов, протянувшихся вдоль Края с Эльфдомской стороны. На парковке собралось множество эльфов, прибывающих со всех сторон из темноты. Им приходилось довольствоваться зрелищем и слухами, поскольку никто из властей предержащих не обращал на эту толпу ни малейшего внимания. Лишь одна эльфийка удостоилась чести быть замеченной: она выплыла из леса, словно блуждающий огонек. Восхитительная красавица тут же заставила Тинкер остро осознать, насколько сама она низкоросла, грязна и неопрятна в сравнении с этой незнакомкой. Явно принадлежащая к высокой касте эльфийка пересекла парковку и остановила одного из охранников хосписа прикосновением сияющей руки. Вдвоем они создали заслон, который помешал Тинкер и Масленке войти в хоспис вместе с сопровождавшими их людьми и эльфами.
— Волк, Который Правит нашелся? — спросила эльфийка на высоком эльфийском языке.
Охранник низко поклонился и торопливо защебетал на том же наречии, которого Тинкер не понимала (она всегда считала, что этот наиболее формальный из эльфийских языков слишком утомителен и претенциозен, чтобы учиться свободному владению им). Она уловила, однако, имя эльфийки: Сэтато-Фоаэли-ба-Таэли. Приблизительно его можно было перевести как Воробей, Поднятый Ветром, хотя слово «сэтато» скорее означало не «поднятый», а «взмывающий ввысь» или «парящий». Поскольку красавица явно не относилась к тем эльфам, что берут себе человеческие псевдонимы, ее, вероятно, называют просто Воробьем. Или Воробьихой.
А чуть позже, как будто попутного урона, вызванного красотой Воробьихи, было недостаточно, охранник мотнул головой в сторону двоюродных брата и сестры, указывая на спасителей-людей. Эльфийка обратила на них полный удивления взгляд. Вся, от кончиков длинных, ниспадающих до колен, перевитых лентами и цветами волос, столь светлых, что они казались серебряными, до сильных стройных ног, на которые опиралось точеное гибкое тело, закутанное в мягко отсвечивающие нарядные шелка бледно-зеленого цвета, она была истинным совершенством, принявшим форму гуманоида.
— Эти двое леших? — послышался мягкий музыкальный смех. Глаза глубокого изумрудного света внимательно взглянули на молодых людей.
Охранник щелкнул языком, что является эльфийским эквивалентом пожимания плечами, и добавил пару слов о том, что Ветроволк взял дикарей под защиту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64