Как будто долгая вынужденная пауза пробудила мои клетки из своего рода шока, в котором они годами терпели поступление этой пищи.
– Впечатляющая карьера, надо сказать. Он постоянно ошивается в Пентагоне, уже обедал с министром обороны и так далее… Но начались какие-то новые веяния. Иногда у меня такое чувство, что я вообще уже не ухватываю некоторые вещи. Торранс такой тип, который всегда плотно закрывает за собой дверь, понимаете? – Рейли потёр ключицу. – И, честно говоря, в последние годы мне больше подходило то, что Миллер сквозь пальцы смотрел на зачёты по физической подготовке. А Торранс настаивает на зачётах так, что я иной раз думаю: ну всё, он решил со мной расправиться. Большой радости я от этого не получаю, вы же понимаете.
Я понимал. Рейли уже не молоденький, в хорошей физической форме он не был никогда, а ведь армия – вся его жизнь. Он предпочёл бы погибнуть в каком-нибудь бессмысленном бою, чем быть отправленным в отставку по состоянию здоровья.
– Кто же будет о нас печься, если не вы? – спросил я, зная, что именно это ему хотелось бы слышать. Папаша Рейли и его сыновья.
Его лицо просветлело.
– Вот именно. Я им тоже всегда это говорю. Где они найдут другого, кто был во всём этом с самого начала? Из офицеров, я имею в виду. – Он махнул рукой. – Но мы всего лишь мелкие шестерёнки во всей этой машине.
Я опустошил тарелку и отставил её в сторону. Пора уже было как-то воспрепятствовать тому, чтобы вечер прошёл в переливании из пустого в порожнее, в котором Рейли чувствовал себя как рыба в воде. Проблема была лишь в том, что я не мог спросить его напрямую, что стоит за убийством Гарольда Ицуми и кто такие эти безликие типы, которые ведут за мной слежку. В этом вопросе я попал в западню. Перед ним я делал вид, будто ничего не знаю об убийстве, а тем, что я своевременно не сообщил ему о появлении мужчин с мобильными телефонами, я нарушил мои обязательства по информированию. Другими словами, я маневрировал в положении, в котором мне приходилось делать вид, будто я ни во что не врубаюсь.
Но он всё же дал мне одну зацепку, которой я мог воспользоваться без угрызений совести.
– Что, собственно, происходит? – спросил я, указывая ему на свою пустую тарелку. – Это моя первая еда с четверга. Пакет, который вы мне пообещали, так и не пришёл, равно как и регулярные посылки. Меня что, хотят уморить голодом или как?
Рейли заломил руки, как истерзанная жертва.
– Мне очень жаль, Дуэйн. Тут какой-то сбой. С четверга? Вот дерьмо собачье. Я не знал, что у вас совсем нет запасов… во всяком случае, после нашего телефонного разговора я тут же отдал поручение о срочной посылке, честное слово, первым же звонком, и мне ответили, будет сделано, полковник, уйдёт сегодня же, завтра будет на месте. Я и успокоился. Что же, теперь никому не верить, а? И только по дороге в аэропорт я получил информацию, что какой-то поганый пидор снова застопорил моё поручение. Я им дал нагоняя прямо по телефону, это я вам могу сказать. В конце концов, они послали курьера, который вручил мне эти две банки на промежуточной посадке в аэропорту Кеннеди. В пакете из WalMart, вы представляете? Временами у них действительно не все дома, у этих секретчиков. Я удивляюсь, как он их вообще пронёс через контроль, ведь эта штука нарушает все… Во всяком случае, я весь полёт держал её на коленях. Глаз не спускал, как с дипломатической почты.
Я кивнул, чтобы показать, что я всемерно впечатлён такой жертвенностью.
– И что будет дальше? После того как я съем и вторую банку, а?
– Завтра придёт регулярная посылка. Мне это было клятвенно обещано.
У меня и до этого было смутное чувство, что меня водят за нос пустыми обещаниями. Кроме того, у меня было смутное чувство, что я не могу так это оставить.
– Джордж, – сказал я и попытался придать своему голосу как можно больше интонации «давайте говорить открытым текстом», – наверное, есть что-то, о чём мне не мешало бы знать? Что-то разыгрывается за кулисами, имеющее отношение ко мне?
– Откуда мне знать! – вырвалось у Рейли. И он понуро осел и долго сидел в такой позе, как раздавленная лягушка, не шевелясь и глядя перед собой. Я только смотрел на него, точно так же не шевелясь, и ждал, что будет.
В конце концов, он поднял на меня взгляд.
– Я должен вас кое о чём спросить, Дуэйн.
– Спрашивайте.
– Кто-нибудь пытался установить с вами контакт?
Я сделал самое безобидное лицо, какое только было в моём распоряжении.
– А кто должен был установить со мной контакт? – ответил я вопросом на вопрос, чтобы не прибегать к прямой лжи.
Что я, естественно, при необходимости и сделал бы, но Рейли продолжил:
– Я сам ещё толком не понял. Это имеет какую-то связь с убийством, которое произошло во вторник. – Он снова немножко посопел и повздыхал. – Они позвонили мне около полуночи, агент Осборн или что-то вроде того. Я только собрался ложиться, и вот тебе пожалуйста, снова пришлось ехать в Лэнгли. Одно из этих проклятых полуночных совещаний в глубоких катакомбах, когда галлонами пьёшь кофе и в какой-то момент возникает дурацкое чувство, будто решается вопрос войны или мира. И там они рассказали нам о человеке, который был убит здесь, в Дингле. – Он запнулся. – В том самом отеле, где я сейчас остановился, только сейчас до меня дошло. Чёрт бы его побрал.
– И что это был за человек? – быстро спросил я, пока он не отклонился от темы.
Что-то у Рейли сегодня было не в порядке с руками, судя по тому, как он их мял и тискал.
– Да вроде бы это был адвокат из Франциско, вёл много дел по правам гражданства. Гарольд Ицуми. Японского происхождения, родители во время войны были интернированы, наверное, поэтому. – Он помотал головой. – По крайней мере, за несколько дней до того, как улететь в Ирландию, этот адвокат звонил Форресту Дюбуа и наводил справки по проекту Железный Человек.
– Вон как, – ахнул я, и моё удивление было лишь частью наигранным.
– Примерно так же и я отреагировал, когда услышал об этом. И ребята из Управления национальной безопасности начали выстраивать стенку. Ведь то, что они построили, оказалось дерьмом. – Он снова принялся за попытки сломать свои пястные кости. – Если хотите знать, причина всего этого коренится исключительно в том, что отдел Железная Охрана был расколот. Телефонная прослушка перешла в 1996 году к Управлению национальной безопасности, и теперь постепенно выясняется, что они использовали её только в качестве детского сада для тренировки подрастающей смены. Они, естественно, не сознаются в этом. Но я вас спрашиваю, разве бы такое могло случиться, если бы мы по-прежнему держали этот сектор в своих руках? Да парень не успел бы трубку положить после своего звонка, как наши ребята уже стояли бы у него под дверью! А эти молокососы из Управления? Они проморгали.
– Откуда этот Ицуми вообще знал о Железном Человеке? Я имею в виду, кто-то ведь проболтался же? – Это для разнообразия был искренний вопрос, ибо меня горячо интересовал ответ на него.
– Да, тут они представили нам теорию, о которой я тоже не знаю, что и подумать. После того как они проснулись, песок из глаз протёрли и заметили, что случилось то, чего не должно было случиться, они принялись вести розыск. Обыскивать остывшее гнездо, так сказать. Вроде бы этот Гарольд Ицуми учился в университете Миссури, и они выяснили, что он там последние два года жил вместе с неким Джеймсом Стюартом. А тот якобы внук некоего профессора Натэниела Стюарта, который, я думаю, был ещё на проекте, когда вы в него поступили?
– Был, – кивнул я и вспомнил о Бриджит, о папке, которую она не выпускает из рук, и о заявлении Стюарта об уходе с проекта.
– Хорошо, тогда вы должны его помнить. Стройный, светловолосый, немного похож на этого актёра, Дональда Сазерленда. Он умер в декабре, за два дня до Рождества. Профессор, я имею в виду. Не актёр. – Взгляд Рейли бегал по полу, как будто там всё это было написано рассеянным в пыли тайным шрифтом. – Отсюда эти дураки из секретной службы сплели свою теорию. Якобы Стюарт тогда ушёл не по возрасту, а потому, что был против продолжения проекта. И они говорят, можно предположить, что он из протеста или из намерения сорвать проект прихватил с собой секретные документы. Полная чушь, если хотите знать – у нас была запретная зона, все выходы охранялись, и контроль был как в учебнике: там мышь не пробежит, не говоря уже о том, чтобы кто-то зажал под мышкой папку документов и смог с ней оттуда выйти. Так они себе это и представляют. Ну хорошо, пусть Стюарт якобы прихватил с собой что-то разоблачающее. Только вместо того чтобы дать этим бумагам ход, передать их своему члену конгресса, что ли, не знаю, он просто закрывает это в своём письменном столе и тихо и мирно доживает до своего блаженного конца. Не очень логично, если хотите знать моё мнение. Итак, он умирает, вскоре является внук, чтобы прибрать дом дедушки к рукам, находит там документы, и, вау, что он делает? Он решает отдать их своему старому дружку Гарольду Ицуми, адвокату по правам гражданства.
– А тот начинает вести розыски, тянет ли это на серьёзное дело, – подсказал я, чтобы не молчать всё время.
– Вот именно. И когда те изучили телефонные счета его конторы, то увидели, что Ицуми обзвонил всех Железных людей. По своему старому номеру оказался один только Форрест, – он досадливо хлопнул одной ладонью по другой. – Это ж надо себе представить. Я до прошлой недели готов был держать пари, что это написано в учебнике для начинающих, как поступать с телефонными номерами, когда люди, которые подлежат наблюдению, переезжают. Их номер, естественно, сохраняется, так? Мы, по крайней мере, так и поступали. Каждый устаревший телефонный номер мы передавали на нашу централь, с автоматическим отслеживанием тех, кто по ним продолжал звонить, и всё такое. А потом эту службу передали Управлению национальной безопасности, и эти болваны просто сдали старые номера телефонной компании как ненужные. Ни о каком продолжении прослушки и речи не было.
– А известно, что это были за документы?
– Нет. Они, правда, учинили этому Джеймсу Стюарту длительный допрос, но тот всё отрицал. – Рейли задумчиво смотрел перед собой в пустоту. – Но остаётся открытым вопрос, откуда у этого адвоката телефонные номера?
– И кто его убил, когда он приехал сюда? Кто-то из тайных служб? – спросил я с таким чувством, будто вступил на заминированную территорию. Но после всего, что я услышал, я мог рискнуть задать этот вопрос.
Рейли сердито взвился.
– Куда им! Они потеряли его из виду! Когда засекли звонок к Дюбуа и допёрли, что надо бы немножко понаблюдать за этим Ицуми, тот давно исчез. Последний след – джип, который он взял напрокат в Сан-Франциско. Человек из прокатной фирмы вспомнил, что Ицуми спрашивал, не может ли он вернуть машину в Техасе. После этого они установили слежку за домом Хуана Гомеса. Только адвокат так и не появился. Машина, взятая напрокат, – тоже. Напрямую они не сознаются, но если бы Ицуми не пристрелили, они бы и до сих пор спрашивали себя, где же его искать.
Я немного подумал об этом.
– Но если это были не наши люди, то кто же ещё? И откуда они узнали о документах? – Я вовремя сообразил, что не мешает продемонстрировать немножко солидарности.
– Что-то за всем этим стоит, но что, чёрт бы его побрал, я просто не могу понять, – ответил Рейли. – То ли споры о полномочиях и разделе зон влияния, то ли я не знаю что, мне никто ничего не говорит. Это значит, здесь какие-то тайные службы, которые расследуют случай. Я не знаю, вы что-нибудь замечали?
Я невинно пожал плечами.
– Тут столько туристов, всё время кто-нибудь шныряет… Если ко всем приглядываться, так покой потеряешь.
– Ну да. Может, они объявятся и у меня. – Он изучал свои наручные часы, видимо, прикидывая, который теперь час в Вашингтоне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
– Впечатляющая карьера, надо сказать. Он постоянно ошивается в Пентагоне, уже обедал с министром обороны и так далее… Но начались какие-то новые веяния. Иногда у меня такое чувство, что я вообще уже не ухватываю некоторые вещи. Торранс такой тип, который всегда плотно закрывает за собой дверь, понимаете? – Рейли потёр ключицу. – И, честно говоря, в последние годы мне больше подходило то, что Миллер сквозь пальцы смотрел на зачёты по физической подготовке. А Торранс настаивает на зачётах так, что я иной раз думаю: ну всё, он решил со мной расправиться. Большой радости я от этого не получаю, вы же понимаете.
Я понимал. Рейли уже не молоденький, в хорошей физической форме он не был никогда, а ведь армия – вся его жизнь. Он предпочёл бы погибнуть в каком-нибудь бессмысленном бою, чем быть отправленным в отставку по состоянию здоровья.
– Кто же будет о нас печься, если не вы? – спросил я, зная, что именно это ему хотелось бы слышать. Папаша Рейли и его сыновья.
Его лицо просветлело.
– Вот именно. Я им тоже всегда это говорю. Где они найдут другого, кто был во всём этом с самого начала? Из офицеров, я имею в виду. – Он махнул рукой. – Но мы всего лишь мелкие шестерёнки во всей этой машине.
Я опустошил тарелку и отставил её в сторону. Пора уже было как-то воспрепятствовать тому, чтобы вечер прошёл в переливании из пустого в порожнее, в котором Рейли чувствовал себя как рыба в воде. Проблема была лишь в том, что я не мог спросить его напрямую, что стоит за убийством Гарольда Ицуми и кто такие эти безликие типы, которые ведут за мной слежку. В этом вопросе я попал в западню. Перед ним я делал вид, будто ничего не знаю об убийстве, а тем, что я своевременно не сообщил ему о появлении мужчин с мобильными телефонами, я нарушил мои обязательства по информированию. Другими словами, я маневрировал в положении, в котором мне приходилось делать вид, будто я ни во что не врубаюсь.
Но он всё же дал мне одну зацепку, которой я мог воспользоваться без угрызений совести.
– Что, собственно, происходит? – спросил я, указывая ему на свою пустую тарелку. – Это моя первая еда с четверга. Пакет, который вы мне пообещали, так и не пришёл, равно как и регулярные посылки. Меня что, хотят уморить голодом или как?
Рейли заломил руки, как истерзанная жертва.
– Мне очень жаль, Дуэйн. Тут какой-то сбой. С четверга? Вот дерьмо собачье. Я не знал, что у вас совсем нет запасов… во всяком случае, после нашего телефонного разговора я тут же отдал поручение о срочной посылке, честное слово, первым же звонком, и мне ответили, будет сделано, полковник, уйдёт сегодня же, завтра будет на месте. Я и успокоился. Что же, теперь никому не верить, а? И только по дороге в аэропорт я получил информацию, что какой-то поганый пидор снова застопорил моё поручение. Я им дал нагоняя прямо по телефону, это я вам могу сказать. В конце концов, они послали курьера, который вручил мне эти две банки на промежуточной посадке в аэропорту Кеннеди. В пакете из WalMart, вы представляете? Временами у них действительно не все дома, у этих секретчиков. Я удивляюсь, как он их вообще пронёс через контроль, ведь эта штука нарушает все… Во всяком случае, я весь полёт держал её на коленях. Глаз не спускал, как с дипломатической почты.
Я кивнул, чтобы показать, что я всемерно впечатлён такой жертвенностью.
– И что будет дальше? После того как я съем и вторую банку, а?
– Завтра придёт регулярная посылка. Мне это было клятвенно обещано.
У меня и до этого было смутное чувство, что меня водят за нос пустыми обещаниями. Кроме того, у меня было смутное чувство, что я не могу так это оставить.
– Джордж, – сказал я и попытался придать своему голосу как можно больше интонации «давайте говорить открытым текстом», – наверное, есть что-то, о чём мне не мешало бы знать? Что-то разыгрывается за кулисами, имеющее отношение ко мне?
– Откуда мне знать! – вырвалось у Рейли. И он понуро осел и долго сидел в такой позе, как раздавленная лягушка, не шевелясь и глядя перед собой. Я только смотрел на него, точно так же не шевелясь, и ждал, что будет.
В конце концов, он поднял на меня взгляд.
– Я должен вас кое о чём спросить, Дуэйн.
– Спрашивайте.
– Кто-нибудь пытался установить с вами контакт?
Я сделал самое безобидное лицо, какое только было в моём распоряжении.
– А кто должен был установить со мной контакт? – ответил я вопросом на вопрос, чтобы не прибегать к прямой лжи.
Что я, естественно, при необходимости и сделал бы, но Рейли продолжил:
– Я сам ещё толком не понял. Это имеет какую-то связь с убийством, которое произошло во вторник. – Он снова немножко посопел и повздыхал. – Они позвонили мне около полуночи, агент Осборн или что-то вроде того. Я только собрался ложиться, и вот тебе пожалуйста, снова пришлось ехать в Лэнгли. Одно из этих проклятых полуночных совещаний в глубоких катакомбах, когда галлонами пьёшь кофе и в какой-то момент возникает дурацкое чувство, будто решается вопрос войны или мира. И там они рассказали нам о человеке, который был убит здесь, в Дингле. – Он запнулся. – В том самом отеле, где я сейчас остановился, только сейчас до меня дошло. Чёрт бы его побрал.
– И что это был за человек? – быстро спросил я, пока он не отклонился от темы.
Что-то у Рейли сегодня было не в порядке с руками, судя по тому, как он их мял и тискал.
– Да вроде бы это был адвокат из Франциско, вёл много дел по правам гражданства. Гарольд Ицуми. Японского происхождения, родители во время войны были интернированы, наверное, поэтому. – Он помотал головой. – По крайней мере, за несколько дней до того, как улететь в Ирландию, этот адвокат звонил Форресту Дюбуа и наводил справки по проекту Железный Человек.
– Вон как, – ахнул я, и моё удивление было лишь частью наигранным.
– Примерно так же и я отреагировал, когда услышал об этом. И ребята из Управления национальной безопасности начали выстраивать стенку. Ведь то, что они построили, оказалось дерьмом. – Он снова принялся за попытки сломать свои пястные кости. – Если хотите знать, причина всего этого коренится исключительно в том, что отдел Железная Охрана был расколот. Телефонная прослушка перешла в 1996 году к Управлению национальной безопасности, и теперь постепенно выясняется, что они использовали её только в качестве детского сада для тренировки подрастающей смены. Они, естественно, не сознаются в этом. Но я вас спрашиваю, разве бы такое могло случиться, если бы мы по-прежнему держали этот сектор в своих руках? Да парень не успел бы трубку положить после своего звонка, как наши ребята уже стояли бы у него под дверью! А эти молокососы из Управления? Они проморгали.
– Откуда этот Ицуми вообще знал о Железном Человеке? Я имею в виду, кто-то ведь проболтался же? – Это для разнообразия был искренний вопрос, ибо меня горячо интересовал ответ на него.
– Да, тут они представили нам теорию, о которой я тоже не знаю, что и подумать. После того как они проснулись, песок из глаз протёрли и заметили, что случилось то, чего не должно было случиться, они принялись вести розыск. Обыскивать остывшее гнездо, так сказать. Вроде бы этот Гарольд Ицуми учился в университете Миссури, и они выяснили, что он там последние два года жил вместе с неким Джеймсом Стюартом. А тот якобы внук некоего профессора Натэниела Стюарта, который, я думаю, был ещё на проекте, когда вы в него поступили?
– Был, – кивнул я и вспомнил о Бриджит, о папке, которую она не выпускает из рук, и о заявлении Стюарта об уходе с проекта.
– Хорошо, тогда вы должны его помнить. Стройный, светловолосый, немного похож на этого актёра, Дональда Сазерленда. Он умер в декабре, за два дня до Рождества. Профессор, я имею в виду. Не актёр. – Взгляд Рейли бегал по полу, как будто там всё это было написано рассеянным в пыли тайным шрифтом. – Отсюда эти дураки из секретной службы сплели свою теорию. Якобы Стюарт тогда ушёл не по возрасту, а потому, что был против продолжения проекта. И они говорят, можно предположить, что он из протеста или из намерения сорвать проект прихватил с собой секретные документы. Полная чушь, если хотите знать – у нас была запретная зона, все выходы охранялись, и контроль был как в учебнике: там мышь не пробежит, не говоря уже о том, чтобы кто-то зажал под мышкой папку документов и смог с ней оттуда выйти. Так они себе это и представляют. Ну хорошо, пусть Стюарт якобы прихватил с собой что-то разоблачающее. Только вместо того чтобы дать этим бумагам ход, передать их своему члену конгресса, что ли, не знаю, он просто закрывает это в своём письменном столе и тихо и мирно доживает до своего блаженного конца. Не очень логично, если хотите знать моё мнение. Итак, он умирает, вскоре является внук, чтобы прибрать дом дедушки к рукам, находит там документы, и, вау, что он делает? Он решает отдать их своему старому дружку Гарольду Ицуми, адвокату по правам гражданства.
– А тот начинает вести розыски, тянет ли это на серьёзное дело, – подсказал я, чтобы не молчать всё время.
– Вот именно. И когда те изучили телефонные счета его конторы, то увидели, что Ицуми обзвонил всех Железных людей. По своему старому номеру оказался один только Форрест, – он досадливо хлопнул одной ладонью по другой. – Это ж надо себе представить. Я до прошлой недели готов был держать пари, что это написано в учебнике для начинающих, как поступать с телефонными номерами, когда люди, которые подлежат наблюдению, переезжают. Их номер, естественно, сохраняется, так? Мы, по крайней мере, так и поступали. Каждый устаревший телефонный номер мы передавали на нашу централь, с автоматическим отслеживанием тех, кто по ним продолжал звонить, и всё такое. А потом эту службу передали Управлению национальной безопасности, и эти болваны просто сдали старые номера телефонной компании как ненужные. Ни о каком продолжении прослушки и речи не было.
– А известно, что это были за документы?
– Нет. Они, правда, учинили этому Джеймсу Стюарту длительный допрос, но тот всё отрицал. – Рейли задумчиво смотрел перед собой в пустоту. – Но остаётся открытым вопрос, откуда у этого адвоката телефонные номера?
– И кто его убил, когда он приехал сюда? Кто-то из тайных служб? – спросил я с таким чувством, будто вступил на заминированную территорию. Но после всего, что я услышал, я мог рискнуть задать этот вопрос.
Рейли сердито взвился.
– Куда им! Они потеряли его из виду! Когда засекли звонок к Дюбуа и допёрли, что надо бы немножко понаблюдать за этим Ицуми, тот давно исчез. Последний след – джип, который он взял напрокат в Сан-Франциско. Человек из прокатной фирмы вспомнил, что Ицуми спрашивал, не может ли он вернуть машину в Техасе. После этого они установили слежку за домом Хуана Гомеса. Только адвокат так и не появился. Машина, взятая напрокат, – тоже. Напрямую они не сознаются, но если бы Ицуми не пристрелили, они бы и до сих пор спрашивали себя, где же его искать.
Я немного подумал об этом.
– Но если это были не наши люди, то кто же ещё? И откуда они узнали о документах? – Я вовремя сообразил, что не мешает продемонстрировать немножко солидарности.
– Что-то за всем этим стоит, но что, чёрт бы его побрал, я просто не могу понять, – ответил Рейли. – То ли споры о полномочиях и разделе зон влияния, то ли я не знаю что, мне никто ничего не говорит. Это значит, здесь какие-то тайные службы, которые расследуют случай. Я не знаю, вы что-нибудь замечали?
Я невинно пожал плечами.
– Тут столько туристов, всё время кто-нибудь шныряет… Если ко всем приглядываться, так покой потеряешь.
– Ну да. Может, они объявятся и у меня. – Он изучал свои наручные часы, видимо, прикидывая, который теперь час в Вашингтоне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45