Один из них — репортер с телевидения. Он хочет, чтобы вы и миссис Нолан сделали заявление перед камерой.
— Нет! — я умоляюще посмотрела на Алекса. — Категорически нет.
— У меня есть ключ от задней двери, — пролепетала Джорджет Гроув.
Но было слишком поздно. Как только я попыталась ускользнуть, репортеры столпились за углом дома. Я увидела, как замелькали вспышки, и как только я подняла руки, чтобы закрыть лицо, я почувствовала, как ноги подкашиваются и темнеет в глазах.
6
Дрю Перри ехала по 24-й магистрали, направляясь в суд округа Моррис, когда ей позвонили и попросили подготовить репортаж для газеты «Стар-Леджер» о случае вандализма в «Обители Малютки Лиз». Шестидесяти трех лет, опытный репортер с сорокалетним стажем, Дрю была ширококостной женщиной с седыми волосами, достигающими плеч, что всегда создавало впечатление их некоторой неухоженности. Большие очки увеличивали ее проницательные карие глаза. Летом она обычно носила хлопчатобумажную блузу с короткими рукавами, брюки цвета хаки и кроссовки. Но сегодня, собираясь в суд, она положила в наплечную сумку на всякий случай легкий свитер, поскольку в зале суда, оборудованном системой кондиционирования, вероятно будет холодно. В сумке также находились кошелек, записная книжка, бутылка воды и цифровой фотоаппарат, который она всегда брала с собой, чтобы не упустить специфические детали своих репортажей.
— Дрю, забудь про суд. Поезжай в Мендхем, — сказал ей ее редактор, позвонив в машину. — У дома, который называют «Обителью Малютки Лиз», на Олд-Милл-лейн, произошел новый случай вандализма. Я послал туда Криса сделать снимки.
— «Обитель Малютки Лиз», — подумала Дрю, проезжая по Морристауну. — Я готовила репортаж в прошлый Хэллоуин, когда дети оставили куклу с игрушечным пистолетом в руке на крыльце дома и нарисовали символ Хэллоуина на газоне. Тогда полиция обошлась с детьми сурово; дело закончилось рассмотрением в суде для несовершеннолетних. Странно, что у них хватило дерзости повторить это.
Дрю достала из сумки бутылку с водой, которую всегда носила с собой, и сделала несколько маленьких глотков. Сейчас август, не Хэллоуин. Что могло заставить детей снова набезобразничать? Ответ появился, когда она ехала по Олд-Милл-лейн и увидела фуры и рабочих, заносящих мебель в дом. Интересно, кто бы мог сделать это, желая напугать новых владельцев? У нее перехватило дыхание, когда она увидела масштабы содеянного.
«Это серьезный ущерб, — подумала Дрю. — Вряд ли можно будет обойтись только закрашиванием испачканных досок. Все доски обшивки должны быть перекрашены заново, для приведения в порядок известняковых блоков необходимо нанимать специалиста, а газон изуродован так, что просто нет слов».
Дрю припарковалась за автофургоном местной телевизионной станции. Открыв дверь машины, она услышала шум вертолета над головой.
Она увидела двух репортеров и фотографа, побежавших за дом. Последовав за ними, Дрю догнала их. Она успела достать фотоаппарат и сфотографировать Силию, падающую в обморок.
Затем вместе с собравшимися репортерами она ждала, пока подъехала «неотложка» и из дома вышла Марселла Уильямс. Репортеры бросились к Марселле, засыпая ее вопросами.
«Марселла на вершине славы», — подумала Дрю, когда миссис Уильямс объясняла, что миссис Нолан пришла в себя, но сильно потрясена, а в остальном — все нормально. Затем, позируя перед объективами и говоря в микрофон, Марселла начала рассказывать подробности истории этого дома.
— Я знала семью Бартонов, — пояснила она. — Уилл Бартон был архитектором и сам сделал ремонт в этом доме. Это была ужасная трагедия.
Это была трагедия, которую Марселла была счастлива напомнить средствам массовой информации, углубляясь в мельчайшие подробности, включавшие ее убеждение, что десятилетняя Лиза Бартон отдавала себе отчет, что делает, когда вынимала пистолет отца из тумбочки.
Дрю протиснулась вперед и резко сказала:
— Никто этой версии не верит.
— Никто не знал Лизу Бартон так хорошо, как я, — огрызнулась в ответ Марселла.
Когда Уильямс ушла в дом, Дрю поднялась по ступенькам крыльца к входной двери, чтобы рассмотреть вырезанные на ней череп и кости. Она испугалась, когда разглядела вырезанные инициалы в каждой глазнице черепа: «Л» в левой глазнице и «Б» — в правой.
Кто бы это ни сделал, это на самом деле вызывает страх, — подумала Дрю. Это не было сделано на скорую руку.
Подошел репортер из «Нью-Йорк Пост» и начал рассматривать череп и кости. Он поманил рукой своего фотографа.
— Сними это крупным планом, — скомандовал он. — Думаю, что этот снимок будет помещен на первой странице нашего завтрашнего выпуска. А я посмотрю, что я смогу раздобыть о новых владельцах.
Именно этим собиралась заняться и Дрю. В том числе она намеревалась заглянуть к соседке новых владельцев, Марселле Уильямс, но интуитивно Дрю ждала возможного заявления от кого-то, кто представляет интересы Ноланов.
Ее интуиция оправдалась. Спустя десять минут Алекс Нолан появился перед объективами.
— Как вы понимаете, это — прискорбное происшествие, — заявил Алекс. — С моей женой все будет в порядке. Она переутомилась, упаковывая вещи для переезда, а шок от хулиганского поступка просто свалил ее. Сейчас она отдыхает.
— А правда, что вы купили этот дом в подарок ей на день рождения? — спросила Дрю.
— Это правда, и Силии он очень нравится.
— Как вы думаете, захочет она жить здесь, зная предысторию этого дома? — задала еще один вопрос Дрю.
— Это полностью зависит от нее. А теперь, я надеюсь, вы меня извините.
Алекс повернулся и пошел обратно в дом, закрыв за собой дверь.
Дрю медленно отпила немного воды из своей бутылки. Марселла Уильямс говорила, что живет совсем рядом.
«Я лучше пойду и подожду ее там, — решила Дрю. — Затем, после разговора с ней, буду изучать каждую деталь, которую только смогу обнаружить по делу Малютки Лиз.
Интересно, расшифровка стенограмм судебных заседаний по этому делу — ограниченного пользования? — размышляла Дрю. — Хочу написать статью по делу Малютки Лиз. Я ведь работала в «Вашингтон Пост», когда случилась эта трагедия. Будет ли интересно читателям, если я узнаю, где сейчас Лиза Бартон и как у нее складывается жизнь? Если она умышленно убила мать и пыталась убить отчима, существует вероятность, что она попала еще в какую-нибудь неприятную историю».
7
Когда я пришла в себя, я поняла, что лежу на кушетке, которую грузчики поспешно поставили в гостиной. Первое, что я увидела, был ужас в глазах Джека. Он стоял, склонившись надо мной.
Глаза Джека были такими же испуганными, как глаза мамочки в тот последний момент ее жизни. Инстинктивно я подняла руку вверх и притянула его к себе, уложив рядом.
— Со мной все в порядке, дружище, — прошептала я.
— Ты меня напугала, — прошептал Джек в ответ. — Ты действительно меня напугала. Я не хочу, чтобы ты умерла.
Не умирай, мамочка. Не умирай. Разве я не стонала так, когда трясла ее безжизненное.тело?
Алекс разговаривал по мобильному телефону, требуя объяснений, почему так долго нет «скорой помощи».
«Скорая помощь». Тэда выносят из дома на носилках к «машине скорой помощи»…
Не отпуская Джека, я приподнялась на локте.
— Мне не нужна «скорая», — сказала я. — Со мной все в порядке. Я действительно чувствую себя хорошо.
Джорджет Гроув стояла у подножия кушетки.
— Миссис Нолан, Силия, я на самом деле думаю, что будет лучше, если… — взмолилась Джорджет.
— Вам действительно требуется тщательный осмотр, — сказала Марселла Уильямс, перебивая Джорджет.
— Джек, с мамочкой все в порядке. Мы встаем, — сказала я.
Я сделала несколько пробных движений ногами и, превозмогая головокружение, опершись одной рукой на спинку кушетки, чтобы не потерять равновесие, встала на ноги. Я увидела выражение протеста на лице Алекса и беспокойство в его глазах.
— Алекс, ты ведь знаешь, какой сумасшедшей была эта неделя, — сказала я. — Все, что мне необходимо, — это чтобы грузчики поставили твое большое кресло в одну из спален. Надо положить на него подушку для сидения и оставить меня в покое на пару часов.
— «Скорая помощь» уже выехала, Силия, — сказал Алекс. — Ты ведь позволишь им осмотреть себя?
— Да.
Мне необходимо было избавиться от Джорджет Гроув и Марселлы Уильямс. Я посмотрела на них.
— Я знаю, вы должны понять, что мне просто хочется отдохнуть в тишине, — сказала я.
— Конечно, — согласилась Гроув. — Я позабочусь, чтобы все привели в порядок во дворе.
— Может, вы хотите чашку чаю? — предложила Марселла Уильямс, явно не желая уходить.
Алекс взял меня под руку.
— Мы не хотим вас задерживать, миссис Уильямс. Просим нас извинить, — сказал Алекс.
Вой сирены оповестил нас, что машина «скорой помощи» приехала.
Врач «скорой помощи» осмотрел меня в комнате на втором этаже, которая когда-то была моей игровой комнатой.
— Я бы сказал, что у вас был глубокий шок, — заметил врач. — И, учитывая то, что случилось снаружи, я могу понять, почему. Не думайте об этом в течение сегодняшнего дня, если возможно. Чашка чаю с глотком виски вам не повредит.
Звук от вносимой и расставляемой мебели, казалось, шел отовсюду. Я вспоминала, как после суда дальние родственники отца из Калифорнии — Келлоги приехали, чтобы забрать меня с собой. Я попросила их проехать мимо нашего дома. Во дворе проходил аукцион, на котором распродавались мебель, ковры, фарфор и картины.
Я вспомнила, как выносили столик, который стоял в том углу, в котором я рисовала картинки красивых комнат. Вспоминая, каким ужасным был тот момент для той маленькой девочки в машине, которая уезжала из своего города с фактически незнакомыми ей людьми, я ощутила, как по щекам катятся слезы.
— Миссис Нолан, может быть, вам следует поехать в больницу, — сказал врач.
Ему было за пятьдесят, он смотрел на меня отеческим взглядом; у него была седая голова и густые брови.
— Нет, категорически нет, — ответила я. Алекс, склонившись надо мной, обтирал платком мои щеки, влажные от слез.
— Силия, мне необходимо выйти и сказать что-нибудь репортерам, — сказал Алекс. — Я скоро вернусь.
— Куда ушел Джек? — прошептала я.
— Грузчик попросил Джека помочь ему распаковывать на кухне продукты, — ответил Алекс. — С ним все в порядке.
Неуверенная, что смогу говорить, я кивнула и почувствовала, как Алекс вложил платок в мою руку. Оставшись одна, я, как ни пыталась, не смогла сдержать поток слез.
«Я больше не могу прятаться, — подумала я. — Я не смогу жить в страхе, что кто-то узнает, кто я. Я должна рассказать Алексу. Я должна быть честной. Лучше, если Джек узнает обо мне всю правду, пока он маленький, нежели эта история сразит его через двадцать лет».
Когда Алекс вернулся, он сел на стул рядом со мной и посадил меня себе на колени.
— Силия, что это? — спросил Алекс. — Не может быть, чтобы ты расстроилась только из-за дома. Что еще беспокоит тебя?
Я почувствовала, что слезы перестали идти и меня охватило ледяное спокойствие. Может быть, сейчас наступил момент, чтобы все рассказать?
— Та история, которую Джорджет Гроув рассказала о ребенке, который случайно убил свою маму… — начала я.
— Марселла Уильямс сказала мне, что версия Джорджет не соответствует действительности, — перебил меня Алекс. — По словам Марселлы, девочка должна была быть осуждена. Она, должно быть, была маленьким монстром. После того как она выстрелила и убила мать, она продолжала стрелять в отчима, пока не кончились патроны. Марселла говорит, что на суде выяснилось, что спусковой крючок пистолета был очень тугим. При легком нажатии он выстрелить не мог.
Я высвободилась из объятий Алекса. Есть ли смысл рассказывать Алексу правду сейчас, когда у него уже есть заранее составленное мнение?
— Все люди уже ушли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
— Нет! — я умоляюще посмотрела на Алекса. — Категорически нет.
— У меня есть ключ от задней двери, — пролепетала Джорджет Гроув.
Но было слишком поздно. Как только я попыталась ускользнуть, репортеры столпились за углом дома. Я увидела, как замелькали вспышки, и как только я подняла руки, чтобы закрыть лицо, я почувствовала, как ноги подкашиваются и темнеет в глазах.
6
Дрю Перри ехала по 24-й магистрали, направляясь в суд округа Моррис, когда ей позвонили и попросили подготовить репортаж для газеты «Стар-Леджер» о случае вандализма в «Обители Малютки Лиз». Шестидесяти трех лет, опытный репортер с сорокалетним стажем, Дрю была ширококостной женщиной с седыми волосами, достигающими плеч, что всегда создавало впечатление их некоторой неухоженности. Большие очки увеличивали ее проницательные карие глаза. Летом она обычно носила хлопчатобумажную блузу с короткими рукавами, брюки цвета хаки и кроссовки. Но сегодня, собираясь в суд, она положила в наплечную сумку на всякий случай легкий свитер, поскольку в зале суда, оборудованном системой кондиционирования, вероятно будет холодно. В сумке также находились кошелек, записная книжка, бутылка воды и цифровой фотоаппарат, который она всегда брала с собой, чтобы не упустить специфические детали своих репортажей.
— Дрю, забудь про суд. Поезжай в Мендхем, — сказал ей ее редактор, позвонив в машину. — У дома, который называют «Обителью Малютки Лиз», на Олд-Милл-лейн, произошел новый случай вандализма. Я послал туда Криса сделать снимки.
— «Обитель Малютки Лиз», — подумала Дрю, проезжая по Морристауну. — Я готовила репортаж в прошлый Хэллоуин, когда дети оставили куклу с игрушечным пистолетом в руке на крыльце дома и нарисовали символ Хэллоуина на газоне. Тогда полиция обошлась с детьми сурово; дело закончилось рассмотрением в суде для несовершеннолетних. Странно, что у них хватило дерзости повторить это.
Дрю достала из сумки бутылку с водой, которую всегда носила с собой, и сделала несколько маленьких глотков. Сейчас август, не Хэллоуин. Что могло заставить детей снова набезобразничать? Ответ появился, когда она ехала по Олд-Милл-лейн и увидела фуры и рабочих, заносящих мебель в дом. Интересно, кто бы мог сделать это, желая напугать новых владельцев? У нее перехватило дыхание, когда она увидела масштабы содеянного.
«Это серьезный ущерб, — подумала Дрю. — Вряд ли можно будет обойтись только закрашиванием испачканных досок. Все доски обшивки должны быть перекрашены заново, для приведения в порядок известняковых блоков необходимо нанимать специалиста, а газон изуродован так, что просто нет слов».
Дрю припарковалась за автофургоном местной телевизионной станции. Открыв дверь машины, она услышала шум вертолета над головой.
Она увидела двух репортеров и фотографа, побежавших за дом. Последовав за ними, Дрю догнала их. Она успела достать фотоаппарат и сфотографировать Силию, падающую в обморок.
Затем вместе с собравшимися репортерами она ждала, пока подъехала «неотложка» и из дома вышла Марселла Уильямс. Репортеры бросились к Марселле, засыпая ее вопросами.
«Марселла на вершине славы», — подумала Дрю, когда миссис Уильямс объясняла, что миссис Нолан пришла в себя, но сильно потрясена, а в остальном — все нормально. Затем, позируя перед объективами и говоря в микрофон, Марселла начала рассказывать подробности истории этого дома.
— Я знала семью Бартонов, — пояснила она. — Уилл Бартон был архитектором и сам сделал ремонт в этом доме. Это была ужасная трагедия.
Это была трагедия, которую Марселла была счастлива напомнить средствам массовой информации, углубляясь в мельчайшие подробности, включавшие ее убеждение, что десятилетняя Лиза Бартон отдавала себе отчет, что делает, когда вынимала пистолет отца из тумбочки.
Дрю протиснулась вперед и резко сказала:
— Никто этой версии не верит.
— Никто не знал Лизу Бартон так хорошо, как я, — огрызнулась в ответ Марселла.
Когда Уильямс ушла в дом, Дрю поднялась по ступенькам крыльца к входной двери, чтобы рассмотреть вырезанные на ней череп и кости. Она испугалась, когда разглядела вырезанные инициалы в каждой глазнице черепа: «Л» в левой глазнице и «Б» — в правой.
Кто бы это ни сделал, это на самом деле вызывает страх, — подумала Дрю. Это не было сделано на скорую руку.
Подошел репортер из «Нью-Йорк Пост» и начал рассматривать череп и кости. Он поманил рукой своего фотографа.
— Сними это крупным планом, — скомандовал он. — Думаю, что этот снимок будет помещен на первой странице нашего завтрашнего выпуска. А я посмотрю, что я смогу раздобыть о новых владельцах.
Именно этим собиралась заняться и Дрю. В том числе она намеревалась заглянуть к соседке новых владельцев, Марселле Уильямс, но интуитивно Дрю ждала возможного заявления от кого-то, кто представляет интересы Ноланов.
Ее интуиция оправдалась. Спустя десять минут Алекс Нолан появился перед объективами.
— Как вы понимаете, это — прискорбное происшествие, — заявил Алекс. — С моей женой все будет в порядке. Она переутомилась, упаковывая вещи для переезда, а шок от хулиганского поступка просто свалил ее. Сейчас она отдыхает.
— А правда, что вы купили этот дом в подарок ей на день рождения? — спросила Дрю.
— Это правда, и Силии он очень нравится.
— Как вы думаете, захочет она жить здесь, зная предысторию этого дома? — задала еще один вопрос Дрю.
— Это полностью зависит от нее. А теперь, я надеюсь, вы меня извините.
Алекс повернулся и пошел обратно в дом, закрыв за собой дверь.
Дрю медленно отпила немного воды из своей бутылки. Марселла Уильямс говорила, что живет совсем рядом.
«Я лучше пойду и подожду ее там, — решила Дрю. — Затем, после разговора с ней, буду изучать каждую деталь, которую только смогу обнаружить по делу Малютки Лиз.
Интересно, расшифровка стенограмм судебных заседаний по этому делу — ограниченного пользования? — размышляла Дрю. — Хочу написать статью по делу Малютки Лиз. Я ведь работала в «Вашингтон Пост», когда случилась эта трагедия. Будет ли интересно читателям, если я узнаю, где сейчас Лиза Бартон и как у нее складывается жизнь? Если она умышленно убила мать и пыталась убить отчима, существует вероятность, что она попала еще в какую-нибудь неприятную историю».
7
Когда я пришла в себя, я поняла, что лежу на кушетке, которую грузчики поспешно поставили в гостиной. Первое, что я увидела, был ужас в глазах Джека. Он стоял, склонившись надо мной.
Глаза Джека были такими же испуганными, как глаза мамочки в тот последний момент ее жизни. Инстинктивно я подняла руку вверх и притянула его к себе, уложив рядом.
— Со мной все в порядке, дружище, — прошептала я.
— Ты меня напугала, — прошептал Джек в ответ. — Ты действительно меня напугала. Я не хочу, чтобы ты умерла.
Не умирай, мамочка. Не умирай. Разве я не стонала так, когда трясла ее безжизненное.тело?
Алекс разговаривал по мобильному телефону, требуя объяснений, почему так долго нет «скорой помощи».
«Скорая помощь». Тэда выносят из дома на носилках к «машине скорой помощи»…
Не отпуская Джека, я приподнялась на локте.
— Мне не нужна «скорая», — сказала я. — Со мной все в порядке. Я действительно чувствую себя хорошо.
Джорджет Гроув стояла у подножия кушетки.
— Миссис Нолан, Силия, я на самом деле думаю, что будет лучше, если… — взмолилась Джорджет.
— Вам действительно требуется тщательный осмотр, — сказала Марселла Уильямс, перебивая Джорджет.
— Джек, с мамочкой все в порядке. Мы встаем, — сказала я.
Я сделала несколько пробных движений ногами и, превозмогая головокружение, опершись одной рукой на спинку кушетки, чтобы не потерять равновесие, встала на ноги. Я увидела выражение протеста на лице Алекса и беспокойство в его глазах.
— Алекс, ты ведь знаешь, какой сумасшедшей была эта неделя, — сказала я. — Все, что мне необходимо, — это чтобы грузчики поставили твое большое кресло в одну из спален. Надо положить на него подушку для сидения и оставить меня в покое на пару часов.
— «Скорая помощь» уже выехала, Силия, — сказал Алекс. — Ты ведь позволишь им осмотреть себя?
— Да.
Мне необходимо было избавиться от Джорджет Гроув и Марселлы Уильямс. Я посмотрела на них.
— Я знаю, вы должны понять, что мне просто хочется отдохнуть в тишине, — сказала я.
— Конечно, — согласилась Гроув. — Я позабочусь, чтобы все привели в порядок во дворе.
— Может, вы хотите чашку чаю? — предложила Марселла Уильямс, явно не желая уходить.
Алекс взял меня под руку.
— Мы не хотим вас задерживать, миссис Уильямс. Просим нас извинить, — сказал Алекс.
Вой сирены оповестил нас, что машина «скорой помощи» приехала.
Врач «скорой помощи» осмотрел меня в комнате на втором этаже, которая когда-то была моей игровой комнатой.
— Я бы сказал, что у вас был глубокий шок, — заметил врач. — И, учитывая то, что случилось снаружи, я могу понять, почему. Не думайте об этом в течение сегодняшнего дня, если возможно. Чашка чаю с глотком виски вам не повредит.
Звук от вносимой и расставляемой мебели, казалось, шел отовсюду. Я вспоминала, как после суда дальние родственники отца из Калифорнии — Келлоги приехали, чтобы забрать меня с собой. Я попросила их проехать мимо нашего дома. Во дворе проходил аукцион, на котором распродавались мебель, ковры, фарфор и картины.
Я вспомнила, как выносили столик, который стоял в том углу, в котором я рисовала картинки красивых комнат. Вспоминая, каким ужасным был тот момент для той маленькой девочки в машине, которая уезжала из своего города с фактически незнакомыми ей людьми, я ощутила, как по щекам катятся слезы.
— Миссис Нолан, может быть, вам следует поехать в больницу, — сказал врач.
Ему было за пятьдесят, он смотрел на меня отеческим взглядом; у него была седая голова и густые брови.
— Нет, категорически нет, — ответила я. Алекс, склонившись надо мной, обтирал платком мои щеки, влажные от слез.
— Силия, мне необходимо выйти и сказать что-нибудь репортерам, — сказал Алекс. — Я скоро вернусь.
— Куда ушел Джек? — прошептала я.
— Грузчик попросил Джека помочь ему распаковывать на кухне продукты, — ответил Алекс. — С ним все в порядке.
Неуверенная, что смогу говорить, я кивнула и почувствовала, как Алекс вложил платок в мою руку. Оставшись одна, я, как ни пыталась, не смогла сдержать поток слез.
«Я больше не могу прятаться, — подумала я. — Я не смогу жить в страхе, что кто-то узнает, кто я. Я должна рассказать Алексу. Я должна быть честной. Лучше, если Джек узнает обо мне всю правду, пока он маленький, нежели эта история сразит его через двадцать лет».
Когда Алекс вернулся, он сел на стул рядом со мной и посадил меня себе на колени.
— Силия, что это? — спросил Алекс. — Не может быть, чтобы ты расстроилась только из-за дома. Что еще беспокоит тебя?
Я почувствовала, что слезы перестали идти и меня охватило ледяное спокойствие. Может быть, сейчас наступил момент, чтобы все рассказать?
— Та история, которую Джорджет Гроув рассказала о ребенке, который случайно убил свою маму… — начала я.
— Марселла Уильямс сказала мне, что версия Джорджет не соответствует действительности, — перебил меня Алекс. — По словам Марселлы, девочка должна была быть осуждена. Она, должно быть, была маленьким монстром. После того как она выстрелила и убила мать, она продолжала стрелять в отчима, пока не кончились патроны. Марселла говорит, что на суде выяснилось, что спусковой крючок пистолета был очень тугим. При легком нажатии он выстрелить не мог.
Я высвободилась из объятий Алекса. Есть ли смысл рассказывать Алексу правду сейчас, когда у него уже есть заранее составленное мнение?
— Все люди уже ушли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51