Оказалось, что он не прочь пойти на это, выдвинув контрпредложения эротического свойства. То, чего ваш муж не знает, не может его огорчить, а если перефразировать ваши собственные слова, то за четверть миллиона долларов вы готовы провести две недели с самим дьяволом в наиболее горячем месте преисподней. Вот ваша легенда. Придерживайтесь ее и не особенно вдавайтесь в детали.
— Запомнить нетрудно, — кивнула головой Изобел. — Все просто.
— Не занимайтесь самообманом. Когда вас допрашивают, все становится непросто. Главное, не забывайте одно: вы и понятия не имеете, что творится нечто загадочное. Вам известно лишь то, что я грубый тип, который женился на невыносимой сестричке вашего мужа, вкусы которой в смысле мужчин всегда оставляли желать лучшего. Но теперь, к счастью, ее нет в живых, а стало быть, поубавилось и хлопот. Вы и не подозреваете, зачем я мог доставить вас на Мауи — кроме, похоже, желания получить обещанное в более интимной обстановке, чем в Гонолулу. Вы даже немного обидитесь, если кто-то предположит, что у вас могли иметься какие-то высшие соображения. Ясно?
— Иначе говоря, мне предстоит разыгрывать дурочку, — сказала она и, поколебавшись, спросила: — Они способны применить... насилие?
— Могут высечь розгами, — весело сказал я. — Это неплохое лекарство от скуки, герцогиня. Вы, кажется, жаловались, что умираете со скуки.
— Это было так давно, Мэтт, — улыбнулась Изобел. — Но я хочу задать вам один вопрос. Если я продолжу эту игру и сделаю все, что вы мне скажете...
— Вы хотите знать насчет вознаграждения? Ну, я не знаю, как придать этому официальный вид, но если что-то там составите, я охотно подпишу.
В ее глазах вспыхнул сердитый огонек.
— Я имела в виду кое-что другое, Мэтт. Я вовсе не думаю только о деньгах. Я неплохо разбираюсь в мужчинах, — я ошиблась всего один раз — и мне кажется, вы сдержите слово насчет наследства даже без каких-либо письменных обязательств, от которых, впрочем, в суде толку не будет.
— Спасибо, — отозвался я. — Так что же вас гложет?
— Я хочу знать другое: если я выполню все ваши просьбы, не стану ли я изменницей родины? Ведь у меня до сих пор нет никаких доказательств того, на чьей стороне вы играете.
Я посмотрел на нее, но лицо ее осталось непроницаемым.
— Решайте сами, Изобел, — сказал я. — Если вы действительно хорошо разбираетесь в мужчинах... Она покачала головой и сказала:
— Когда дело касается политики, возникают осложнения. Человек может быть вполне порядочным сам по себе, но если вобьет себе в голову, что спасает человечество, то способен наломать дров.
— Тем не менее ваш вопрос нелеп, и мне просто стыдно было вас слушать.
— Почему нелеп? По-моему, как раз очень разумен. Конечно, я не патриотка-фанатичка, но все же...
— Но кого вы спрашиваете? Как вы сможете поверить мне, что бы я вам ни сказал? Вы просто хотите получить от меня снотворное для вашей совести вместо того, чтобы пристально вглядеться в меня и решить, кто же я, славный Патрик Генри или мерзкий Бенедикт Арнольд. Нет, увольте, герцогиня. Сами общайтесь с вашей совестью. Скажите ей то, что она хочет услышать.
— От вас немного помощи, — резко заметила Изобел.
— Мне нечем вам помочь, и вы это отлично знаете. Ну, предположим, я сообщу, что от успеха нашей операции зависит судьба Америки, и если мы хорошо выполним задание, то вы станете национальной героиней и ваши портреты будут на почтовых марках. Ведь именно это вы хотите услышать, так? А если я и правда скажу нечто в этом роде, то вы сразу поверите? Если так, то вы умеете лучше обманывать себя, чем я думал.
Она немного помолчала, потом рассмеялась и сказала:
— Вы либо очень честный, либо удивительно коварный человек.
— А разве нельзя сочетать в себе оба эти свойства? — обиженно спросил я. Снова наступило молчание, и тема угасла сама собой. Вскоре я показал на иллюминатор:
— Глядите, вон там Молокаи.
— Там колония прокаженных?
— Теперь так нельзя называть это заболевание, — машинально ответил я. — Сейчас ее именуют болезнью Хансена. Так звучит респектабельнее.
Мы смотрели на приближавшийся к нам остров. Внизу катер лихо шел навстречу пассату, оставляя за собой глубокий след. Это вполне мог быть катер Монаха, хотя обычно он пускался в свои вояжи по ночам. А на борту катера вполне могла находиться Джилл, и если бы все это было в кино, то у нее имелся бы электронный передатчик, и я мог бы следить за ее перемещениями из маленькой субмарины, если бы у меня таковая имелась.
К сожалению, нашим противником был опытный и изобретательный человек, а не персонаж из телесериала. Попросить Джилл приставить к Монаху электронного шпиона было бы равносильно просьбе совершить самоубийство. Он явно просчитал и такие варианты и был к ним готов. Я знал, что электроникой Монаха не победить. Учитывая его опыт работы со взрывчаткой и прочими штучками, в технике он смыслил больше, чем я.
Единственным способом победить его было сделать нечто не имеющее никакого отношения к технике и совершенно нелогичное. Оставалось только придумать, что именно.
Глава 14
Мы увидели западную оконечность острова Молокаи с его аккуратно расчерченными ананасовыми плантациями, но гористый восточный край был скрыт облаками, которые обычно собираются над более возвышенными частями островов. На Оаху, например, побережье Вайкики может быть залито солнцем, а над Пали гремит гроза. В горах Кауи есть место, где осадков выпадает гораздо больше, чем где бы то ни было на земном шаре. Молокаи, похоже, не являлось исключением из этого метеорологического правила.
Видимость, расстояние и угол наблюдения никак не благоприятствовали изучению той части берега Молокаи, в которой я был особенно заинтересован. Что ж, вряд ли приходилось рассчитывать на то, что гавайские авиалинии предоставят в мое распоряжение самолет-разведчик, хотя я бы от него не отказался.
Затем показался остров Мауи: небольшая горная гряда на одной оконечности и большой, вулканического происхождения, покрытый облаками пик на другой. Халекулани, Обитель Солнца. Мне случалось видеть большие горы в Америке, но там они вырастали из почвы, находившейся на высоте над уровнем моря, тут же горы возникали прямо из моря. В аэропорту Кахулуи нас уже поджидал новый хвост. Крючконосый с портфелем сошел с самолета раньше нас, но он задержался в аэровокзале и, когда мы проходили мимо него, чиркнул спичкой, чтобы закурить сигарету. Я украдкой оглянулся и вычислил того, кому крючконосый показал нас.
Это был еще один не значившийся в наших досье тип — крупный бронзоволицый гаваец, в яркой спортивной рубашке навыпуск, белых брюках и кожаных сандалиях на босу ногу. Хотя ему было уже за тридцать, у него был вид добродушного подростка — впрочем, для местных это вполне типично. Внешность, однако, может быть очень обманчивой. Как известно, эти добродушные туземцы преспокойно отправили на тот свет капитана Кука, когда он немного поприжал их на одном из Гавайских островов. А затем, поскольку он производил на них впечатление божества, они содрали мясо с его костей и разобрали последние на амулеты.
Пока мы шли по аэровокзалу, я внушал Изобел:
— Учтите, я позвонил из Гонолулу и заказал отель, а стало быть, у наших противников было полно времени как следует подготовиться. Они могли оборудовать жучками и наши будущие номера, и машину, которую мы возьмем в аэропорту. А потому не говорите ничего такого, что бы вы хотели оставить от них в тайне.
— Неужели даже машину? — переспросила она, блестя глазами. — Машина с начинкой.
— Именно, — подтвердил я. — А если вы хотите сохранить сегодня вечером непорочность, то лучше устроить себе головную боль. Мы остановимся в городе и купим аспирина. Головная боль — результат удара по голове. Как это ни печально, но вы совсем расклеитесь и пожелаете лечь рано и в одиночестве.
— Но ведь, — она удивленно посмотрела на меня, явно не ожидая с моей стороны такой заботы о ее добродетельности. — А, понимаю. Вы хотите сегодня вечером кое-чем заняться. Самостоятельно.
— Внимание! — сказал я.
— Да, хозяин. Слушаю и повинуюсь. Этот курортник у окна, да? Это он нас поджидает?
— Возможно. Только мы не должны реагировать на него. Нам это не должно быть известно. И вам не следует проявлять такую наблюдательность и сообразительность, миссис Марнер. Вы недалекая, эгоцентричная светская стерва. Помните об этом. Слишком смышленые люди быстро наживают себе неприятности.
— Ладно, Мэтт, — усмехнулась Изобел. — Спасибо за очередное предупреждение. — Ее раздражение прошло. Она взяла меня за руку, придвинулась ко мне и сказала довольно кокетливо: — Очень жаль, что вы будете так заняты. А я захватила такую миленькую ночную рубашечку. Разумеется, совершенно случайно.
— Я уже насмотрелся на ваши рубашечки, киса. Я ведь убираю по ночам ваши апартаменты. Но ради вашей же безопасности не импровизируйте. Мне бы не хотелось навлекать на вас лишние опасности, а потому не вздумайте сделаться неудержимо соблазнительной в неподходящий момент.
— Что ж, приятно слышать, что я соблазнительна, — с несколько томным вздохом ответила она.
Машина, которую мы взяли напрокат, “форд-седан”, была с массой новейших штучек, изрядно портящих жизнь старым автомобилистам вроде меня. Рулевое управление, тормоза, коробка передач — все с гидроусилителями. В Детройте, конечно, делают удобные и надежные автомобили для тех, кто убежден, что машина должна ехать сама. Я же за годы работы в Европе привык к маленьким автомобильчикам, готовым покорно и точно выполнять волю водителя, и недолюбливаю огромных, надменных монстров, у которых на никелированной морде написано, какого высокого они мнения о себе.
Крючконосый сдал вахту. Он сел в машину и укатил, даже не оглянувшись. Зато к нам прицепился его сменщик в разбитом “джипе”. Мы въехали в город, впрочем, трудно было назвать нормальной ездой мое непрерывное сражение с запрятавшимися в “форде” гидравлическими гномами. Я был вынужден все время держать ногу на тормозе, чтобы исправлять ошибки могучих передач.
Продвигались вперед мы несколько судорожно, зато телеграфные столбы и пешеходы остались целы и невредимы.
— Вы валяете дурака или учитесь водить машину? — осведомилась Изобел, когда, купив в первой же попавшейся по пути аптеке аспирин, мы несколько импульсивно тронулись дальше. Она поправила прическу, застегнула туже пристяжной ремень и сказала: — Если ты устал, я готова сесть за руль.
— Надеюсь, ты не принадлежишь к числу все умеющих и все знающих женщин, — буркнул я. — Мне больше нравятся беспомощные создания. К тому же я водил самые разные машины — от роскошного “мерседеса” до армейского грузовика. Как-нибудь справлюсь и с этой звездой супермаркета, даже если на это у меня уйдет весь вечер.
— От этого моей голове лучше не станет.
— Значит, прими аспирин. Для того-то мы его и купили.
Доведя до сведения тех, кто мог нас подслушивать, что не все так гладко у влюбленных голубков, мы двинулись на юг по узкому перешейку вдоль извилистого берега с подветренной стороны. Над нами было голубое небо, а сзади маячила Халеакала, до половины укутанная облаками. Похоже, для того, чтобы разглядеть ее верхушку, надо вставать ни свет ни заря.
Шоссе представляло собой асфальтовую дорогу с движением в два ряда, обсаженную какими-то похожими на перья деревьями, именуемыми в туристском проспекте деревьями киаве. Мне они напомнили добрые старые мескитовые деревья, которые растут у нас в Техасе. Я не остановился в историческом городке Лахаина, о котором рассказывал Изобел, но я проехал через него достаточно медленно, чтобы удостовериться, что там был длинный причал, где стояли рыбацкие и прогулочные лодки и катера самого разного вида.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29