Безнадежной. Между ними стоял Пьер. Хотя нет, не только он. Сама ситуация, разность стран, характеров, судеб разделяла их… – какая разница в конечном итоге что! Суть в том, что не быть им вместе. Ни любовниками, ни супругами…
– Конечно, в такой любви не хватает романтизма, – продолжала Соня, – не хватает пряности, поэтому, наверное, меня так тянет к тебе… Как все легко объясняется, и как трудно все это прожить!..
Он заметил, что стекло покрылось испариной от его дыхания, и протер его рукавом. И, словно вспугнутое его движением, внизу что-то отпрыгнуло в тень на противоположной стороне улицы. В глубокой черной тени надвинувшейся ночи нельзя было ничего разглядеть, но Максим подумал: Пьер.
Ему вдруг стало смешно. Пьер здесь, под окнами, он был почти уверен в этом. Следит за своей женой. Ревнует. Не доверяет. В то время как она поет ему дифирамбы… Максим улыбнулся. Вот оно, слабое звено в их союзе: ревность. Она оскорбительна. И она рано или поздно разрушает отношения. И тогда… Может быть… В конечном счете вся эта сцена из «Онегина», все это «но я другому отдана и буду век ему верна» – всего лишь еще одна роль…
– Еще не все потеряно, – сказал он неожиданно легко, почти игриво, вглядываясь в черную тень, пытаясь уловить в ней очертания высокой худой фигуры Сониного мужа. – Я исправлюсь!
Он повернулся к Соне с улыбкой.
Его улыбка осталась без ответа. Соня молчаливо, почти сурово встретила его взгляд и встала с кресла.
«Роль», – заверил себя Максим, не сумев сразу согнать с лица улыбку, которая сделалась вдруг фальшивой. Соня медленно обошла столик и приблизилась к Максиму. «Впрочем, я, кажется, тоже играю здесь роль. Клоуна».
– Папа хотел взять для меня эти бриллианты оттого, что он боялся за меня… Что у меня нет ничего своего… И в случае, если я уйду от Пьера…
Она раскрыла ладонь И протянула ему камни.
– Забери их. Они мне не понадобятся. Я никогда не уйду от Пьера.
Не дожидаясь ответного жеста, Соня быстро положила камни на стол, резко повернулась и пошла к выходу.
– До завтра, – сказал, глядя на ее стриженую шейку, Максим.
Соня остановилась, обернулась, посмотрела на него погасшим, усталым взглядом и молча кивнула ему. Понятно, завтра похороны.
Но Максим не об этом… Она снова двинулась к двери.
– До послезавтра! До через два месяца! – догнали Соню его слова.
Застыла в дверях. Не оборачиваясь, лишь чуть наклоня голову в его сторону, спросила тихо:
– Ты собираешься приехать сюда через два месяца?
– Да. Мы с Вадимом должны закончить работу. Ее глаза встретились с его глазами, на одно только мгновение, и она снова отвела их. Но – Максим успел заметить – в них мелькнула радость. И еще – ужас. Дивный, трепетный ужас.
– И… надолго? – снова подняла она глаза на Максима.
– Пока рассчитываю на месяц…
Еще больше радости, еще больше ужаса.
– И потом я снова приеду: мы начнем с ним работать над фильмом…
Соня повернулась и выскочила из двери почти бегом.
– …В этот раз уже надолго, – Максим неторопливо следовал за ней в прихожую, добивая, – на несколько месяцев!
На лестничной площадке уже шумели открывающиеся двери лифта. Максим появился на пороге дядиной квартиры и крикнул Соне, ступившей в лифт:
– Так что до всех следующих встреч!
Двери лифта медленно поглотили хрупкую фигурку в черном шелке, и он остался один, оплавленный темным таинственным взглядом медовых глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
– Конечно, в такой любви не хватает романтизма, – продолжала Соня, – не хватает пряности, поэтому, наверное, меня так тянет к тебе… Как все легко объясняется, и как трудно все это прожить!..
Он заметил, что стекло покрылось испариной от его дыхания, и протер его рукавом. И, словно вспугнутое его движением, внизу что-то отпрыгнуло в тень на противоположной стороне улицы. В глубокой черной тени надвинувшейся ночи нельзя было ничего разглядеть, но Максим подумал: Пьер.
Ему вдруг стало смешно. Пьер здесь, под окнами, он был почти уверен в этом. Следит за своей женой. Ревнует. Не доверяет. В то время как она поет ему дифирамбы… Максим улыбнулся. Вот оно, слабое звено в их союзе: ревность. Она оскорбительна. И она рано или поздно разрушает отношения. И тогда… Может быть… В конечном счете вся эта сцена из «Онегина», все это «но я другому отдана и буду век ему верна» – всего лишь еще одна роль…
– Еще не все потеряно, – сказал он неожиданно легко, почти игриво, вглядываясь в черную тень, пытаясь уловить в ней очертания высокой худой фигуры Сониного мужа. – Я исправлюсь!
Он повернулся к Соне с улыбкой.
Его улыбка осталась без ответа. Соня молчаливо, почти сурово встретила его взгляд и встала с кресла.
«Роль», – заверил себя Максим, не сумев сразу согнать с лица улыбку, которая сделалась вдруг фальшивой. Соня медленно обошла столик и приблизилась к Максиму. «Впрочем, я, кажется, тоже играю здесь роль. Клоуна».
– Папа хотел взять для меня эти бриллианты оттого, что он боялся за меня… Что у меня нет ничего своего… И в случае, если я уйду от Пьера…
Она раскрыла ладонь И протянула ему камни.
– Забери их. Они мне не понадобятся. Я никогда не уйду от Пьера.
Не дожидаясь ответного жеста, Соня быстро положила камни на стол, резко повернулась и пошла к выходу.
– До завтра, – сказал, глядя на ее стриженую шейку, Максим.
Соня остановилась, обернулась, посмотрела на него погасшим, усталым взглядом и молча кивнула ему. Понятно, завтра похороны.
Но Максим не об этом… Она снова двинулась к двери.
– До послезавтра! До через два месяца! – догнали Соню его слова.
Застыла в дверях. Не оборачиваясь, лишь чуть наклоня голову в его сторону, спросила тихо:
– Ты собираешься приехать сюда через два месяца?
– Да. Мы с Вадимом должны закончить работу. Ее глаза встретились с его глазами, на одно только мгновение, и она снова отвела их. Но – Максим успел заметить – в них мелькнула радость. И еще – ужас. Дивный, трепетный ужас.
– И… надолго? – снова подняла она глаза на Максима.
– Пока рассчитываю на месяц…
Еще больше радости, еще больше ужаса.
– И потом я снова приеду: мы начнем с ним работать над фильмом…
Соня повернулась и выскочила из двери почти бегом.
– …В этот раз уже надолго, – Максим неторопливо следовал за ней в прихожую, добивая, – на несколько месяцев!
На лестничной площадке уже шумели открывающиеся двери лифта. Максим появился на пороге дядиной квартиры и крикнул Соне, ступившей в лифт:
– Так что до всех следующих встреч!
Двери лифта медленно поглотили хрупкую фигурку в черном шелке, и он остался один, оплавленный темным таинственным взглядом медовых глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53