Но куда запропастилась Лулу? Прежде чем она успела остановить себя, снова взглянула на него. Черт побери, теперь рядом с ним оказалась Вайолет! Она разговаривала с ним, касалась его руки, а он пристально смотрел ей в глаза. Даже отсюда Женевьева смогла различить подчеркнуто интимный тон, ужасный легкомысленный смех.
– Ты слышала, твой приятель Закари делает туфли для питона Марчезы Касати? – раздался рядом голос Лулу, раскрасневшейся от вина.
– Он мне не приятель.
– Неужели? – Ее движения и выражение лица были несколько преувеличены. – Мне кажется, ты немного… запала на него!..
– Неужели? – в тон ей ответила Женевьева, изобразив полное безразличие. – В любом случае у змей нет ног.
– Возможно, они мечтают о ножках, – откликнулась Лулу. – А вдруг это их тайная фантазия?
– У змей нет ни мечты, ни фантазии.
– У змей – да, но не у женщин. – Лулу задумчиво погладила подбородок. – Бизнес Закари, а возможно, и вся его жизнь построены на женских мечтах и фантазиях. Ты ведь знаешь об этом, шери?
Женевьева снова взглянула на дверь. Вайолет де Фремон все еще стояла и болтала с мадам Элен, но Закари исчез.
В разгар вечера Лулу нетвердой походкой удалилась куда-то в компании смуглого незнакомца с прекрасными глазами и сильными руками, а Женевьева направилась домой. Она обнаружила Роберта на кушетке в форме пироги, он лежал с книгой и курил. Пару дней после возвращения домой Женевьева вела себя с ним довольно резко, и он чувствовал себя виноватым. Она не понимала, почему все время пыталась придраться к нему. Он был сама доброта. Сегодня все произошло как обычно, стоило ей войти в дверь, он одарил ее теплой, ласковой улыбкой.
– У тебя болят ноги, милая?
Туфли от Феррагамо все-таки натерли пятку, она слегка прихрамывала.
– Иди сюда.
Женевьева прилегла вместе с ним на кушетку и закрыла глаза, он массировал ее ступни, неумело, но с большой нежностью и любовью. Массировал тыльную сторону ее стопы, разминал кончики пальцев. Она пыталась заставить себя не вспоминать о других руках, ласкающих ее ноги, о других прикосновениях…
– Наши ступни – невероятно сложная система, – спокойно произнесла Женевьева. – В стопе больше костей, чем в какой-либо другой части человеческого тела.
– Это правда?
– Возможно. – Она тосковала по прикосновениям Закари. Жаждала его. Как ей избавиться от этого томления? Она так хотела, чтобы случилось чудо, чтобы в ней пробудился бы интерес к Роберту.
– Я рада, что ты не принадлежишь к богеме, – задумчиво произнесла она.
Роберт перестал массировать ее ступни.
– Это правда?
Печальные глаза с небольшими мешками, усы, которые ей никогда не нравились и которые он упорно не хотел сбривать, большие мочки ушей… Она привыкла к нему, эта привычка прочно связывала их. Так было всегда. Но этого недостаточно для брака.
– Ты твердо стоишь на земле, – продолжала она. – Это очень хорошо.
Роберт похлопал ее по ноге.
– Я рад, что ты так думаешь. Я не уверен, что так было всегда.
– Я знаю, но теперь многое изменится.
– Действительно?
Она глубоко вздохнула.
– Я много думала. Я понимаю, насколько важна для тебя семья…
Он резко выпрямился, весь превратился в слух.
– Да?
– Это нелегко для меня. Но все же…
– Женевьева, ты имеешь в виду…
– Принесешь мне выпить?
– Конечно.
Она видела, как он взволнован и как изо всех сил старается взять себя в руки. Он не хотел испугать ее своим пылом, черт его побери, но тем не менее его поведение все равно напугало ее.
Роберт направился к облицованному слоновой костью бару.
– Чего желаешь?
– Я не знаю. – Она смахнула слезу. – Я не знаю.
19
Утро принесло чувство сожаления и отвращение. Прошлой ночью она была абсолютно уверена, что поступает правильно, что ребенок разрешит все трудности. Но во сне она снова увидела Закари, взгляд, который преследовал ее у мадам Элен. В этом сне между ними было множество женщин, бешено хватающих платья и туфли. Она боролась с соперницами, прорывая их заслон, царапая ногтями, молотя кулаками, кусаясь. Но не было никакой возможности пробиться к нему.
Затем вдруг сон о Закари оборвался, и вместо этого она увидела, как вырезает на стволе дуба имя «Жозефина», а нож вдруг соскальзывает и ранит ее руку. Вытаскивая платок, чтобы перевязать рану и остановить кровь, она вновь смотрит на дерево и видит, что надпись исчезла.
За завтраком Женевьева спряталась за свежим выпуском La Vie Parisienne и односложно отвечала на все бодрые вопросы и замечания Роберта. Через некоторое время он бросил свои попытки и сидел, молча глядя на нее. Именно этого она и хотела, чтобы он, наконец, замолчал, но от этого не стало легче. Он был так обескуражен и подавлен. И как можно было его обвинять?
Поднявшись, наконец, чтобы отправиться в офис, он помедлил в дверях.
– В чем дело, Роберт?
– Ну, на самом деле этот же вопрос я хотел бы задать тебе. – Он нервно провел пятерней по волосам. – Ты такая непостоянная, Женевьева. Прошлой ночью ты казалась совсем другой… но сегодня утром…
– И это тебя удивляет? Я ведь совсем недавно потеряла мать.
– Да, конечно. Конечно. – Он снова пристально смотрел на нее. – Только…
– Что?
– Возможно, здесь есть еще что-то, то, что я должен знать. Ты ведь сказала бы мне, ведь правда, дорогая?
– Я не понимаю, о чем ты. – Она снова опустила взгляд в журнал, раздраженно перевернула страницу. – Ты сегодня ужинаешь с Гарри?
– Да. Думаю, я вернусь поздно. Лучше не жди меня.
– Отлично. Я в любом случае собиралась вечером встретиться с Лулу.
– Хорошо, – откликнулся он, хотя это прозвучало не очень убедительно. – Кстати, Женевьева. Я буду очень рад, если ты найдешь номер чистильщика бронзы. Он слишком долго держит у себя лошадь, я хотел бы позвонить ему.
Как только за ним закрылась входная дверь, Женевьева торопливо подошла к маленькому телефонному столику в холле и дрожащим голосом попросила оператора соединить ее с магазином Паоло Закари. Через некоторое время на другом конце линии раздался щелчок, прозвучало знакомое, с неуловимой ноткой презрения приветствие Ольги.
Женевьева резко бросила трубку и, растерянно глядя в гостиную, где Селин стирала пыль с орнамента, украшающего камин, молча застыла, кусая ногти.
«Что я делаю?»
Этим вечером Лулу была расположена попроказничать. Она пожелала отправиться в какое-нибудь «шикарное» место и роскошно одеться в соответствии с этим событием. Приехав рано утром на рю де Лота, она тут же принялась рыться в шкафах Женевьевы и в конце концов остановила выбор на облегающем платье из черного кружева от ателье «Мартин», которое Женевьева ни разу не надевала.
Именно Женевьева предложила отправиться в бар в отеле «Ритц». Она заявила Лулу, что чувствует ностальгию по той ночи, когда они впервые встретились, но истинная причина заключалась в том, что неподалеку находился магазинчик Паоло Закари. А вдруг…
Когда они вышли из кеба, она не смогла сдержаться и оглянулась вокруг, но Закари не было видно. Будет ли он сегодня вечером в своей мастерской? Или наверху, над магазином, там, где, как она теперь поняла, находится его квартира? Возможно, позже она попытается улизнуть, чтобы одним глазком посмотреть, горит ли свет и слышно ли что-нибудь изнутри… Нет, она не должна делать этого… Она должна держаться от него подальше…
Но затем Женевьева увидела нечто такое, что заставило ее полностью забыть о Закари, по крайней мере на этот миг. Нечто, что не укрылось от наблюдательных глаз привратника отеля, водителя кеба и нескольких проходящих мимо служащих из министерства юстиции.
Под кружевным платьем Лулу не оказалось нижнего белья.
– А как выглядит грейпфрут? – поинтересовалась Лулу, когда они потягивали вермут и расправлялись с устрицами. – Какого он цвета?
– Желтого, – откликнулась Женевьева. – Он большой, круглый и желтый. А вкус у него очень резкий. Ужасно кислый. Зачем он тебе?
– Кислый. – Лулу закрыла глаза и, похоже, пыталась представить себе вкус грейпфрута. – Да, тогда в этом есть смысл. Это любимый фрукт Кэмби. Так он говорит. Я хочу попытаться достать для него несколько штук.
– В Париже? Сомневаюсь, что ты сумеешь их здесь найти.
– Какой кошмар. – Лулу нахмурилась. – В последнее время он сам не свой. Я не знаю, в чем дело, но что-то все-таки произошло, в этом я не сомневаюсь. Я хотела сделать ему подарок, чтобы подбодрить его. И тут вспомнила, как он рассказывал об этих самых грейпфрутах.
Женевьева улыбнулась:
– Я думаю, мы можем обратиться в «Компанию роскошных покупок». Если у кого и найдутся грейпфруты, так именно у них.
– Отлично, милая моя. – Лулу осушила бокал. – Я знала, что могу положиться на тебя.
– Давай, – воскликнула Женевьева, – выпьем еще. Я хочу напиться.
Выпив еще пару бокалов, они обе стали разговаривать неприлично громкими визгливыми голосами. Женевьева знала, что большинство мужчин в баре наблюдают за ними. Подглядывают из-за газет, открыто смотрят или искоса бросают взгляды, словно оценивая товары на прилавке магазина. Юные английские аристократы, только что из Итона, путешественники-американцы, модные французские ребята, ищущие любовных приключений… Их элегантно причесанные, обвешанные драгоценностями подруги бросали раздраженные взгляды в сторону экстравагантной парочки.
Лулу снова заговорила о Кэмби.
– Это так странно. Я не могу доверять ему, но и бросить его не в состоянии, в нем вся моя жизнь. Понимаешь? Я не знаю, что буду делать без него.
– Иногда я завидую тебе. – Женевьева наблюдала за молодым барменом, с зализанными назад волосами, тот взбивал коктейли и разливал розовую жидкость в стаканы, выставленные на барной стойке. – У тебя такое глубокое чувство к нему. Я никогда не испытывала к мужчине ничего подобного. В конце концов…
Бармен бросил вишенки во все бокалы, кроме одного. Он поставил их на круглый поднос для официантки, затем толкнул оставшийся бокал по барной стойке к светловолосой женщине, примостившейся на высоком стуле спиной к подругам. На ней было простое голубое платье без украшений.
– Ну… так было до сегодняшнего дня.
– До сегодняшнего дня? Милая моя? – Лулу возбужденно захлопала в ладоши. – Я знала это! Кто это? Гай Монтерей? Я не сомневалась, что ты переспала с ним!
– Тише, Лулу! – Женевьева огляделась вокруг. – Я не спала с Монтереем. Меня абсолютно не интересует этот ужасный человек.
– Тогда кто же это? – Лулу была немного сбита с толку. – О, я знаю, кто это.
Женщина, сидящая за стойкой, разговаривала с барменом. Он слушал ее, но при этом старался делать вид, что это его не касается.
– Это Закари, ведь так? – предположила Лулу. Женевьева проглотила ком, подкативший к горлу.
– Все началось с непреодолимого желания. Я пыталась всеми силами избавиться от него. Но чем сильнее пыталась, тем сильнее разгоралось желание. А сейчас я жажду разорвать кожу на куски, но понимаю, что это не приведет ни к чему хорошему.
– Значит, ты переспала с ним?
– Только один раз. В тот вечер, когда был мой праздник. В тот вечер, когда я узнала о смерти мамы. Это было потрясающе. Теперь я не знаю, что делать.
Лулу торжествующе улыбнулась:
– Ну, разве это не очевидно? Ты должна переспать с ним еще раз. Как только появится возможность.
– Нет, Лулу. Я не должна. Я не могу позволить этому зайти еще дальше. Это разрушает меня. Как же Роберт? Как же мой брак?
– Закари тронул твою душу. – Лулу ласково коснулась руки Женевьевы. – А Роберт не способен на это, и не стоит надеяться, что в ваших отношениях что-то изменится.
– Именно это меня и пугает.
Светловолосая женщина рылась в сумочке, предположительно в поисках денег. Но бармен, оглядевшись и убедившись, что никто этого не видит, быстро кивнул, давая понять, что она должна убрать свои деньги. Женщина попыталась коснуться его плеча, но он притворился, что ничего не заметил, и принялся деловито протирать стакан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
– Ты слышала, твой приятель Закари делает туфли для питона Марчезы Касати? – раздался рядом голос Лулу, раскрасневшейся от вина.
– Он мне не приятель.
– Неужели? – Ее движения и выражение лица были несколько преувеличены. – Мне кажется, ты немного… запала на него!..
– Неужели? – в тон ей ответила Женевьева, изобразив полное безразличие. – В любом случае у змей нет ног.
– Возможно, они мечтают о ножках, – откликнулась Лулу. – А вдруг это их тайная фантазия?
– У змей нет ни мечты, ни фантазии.
– У змей – да, но не у женщин. – Лулу задумчиво погладила подбородок. – Бизнес Закари, а возможно, и вся его жизнь построены на женских мечтах и фантазиях. Ты ведь знаешь об этом, шери?
Женевьева снова взглянула на дверь. Вайолет де Фремон все еще стояла и болтала с мадам Элен, но Закари исчез.
В разгар вечера Лулу нетвердой походкой удалилась куда-то в компании смуглого незнакомца с прекрасными глазами и сильными руками, а Женевьева направилась домой. Она обнаружила Роберта на кушетке в форме пироги, он лежал с книгой и курил. Пару дней после возвращения домой Женевьева вела себя с ним довольно резко, и он чувствовал себя виноватым. Она не понимала, почему все время пыталась придраться к нему. Он был сама доброта. Сегодня все произошло как обычно, стоило ей войти в дверь, он одарил ее теплой, ласковой улыбкой.
– У тебя болят ноги, милая?
Туфли от Феррагамо все-таки натерли пятку, она слегка прихрамывала.
– Иди сюда.
Женевьева прилегла вместе с ним на кушетку и закрыла глаза, он массировал ее ступни, неумело, но с большой нежностью и любовью. Массировал тыльную сторону ее стопы, разминал кончики пальцев. Она пыталась заставить себя не вспоминать о других руках, ласкающих ее ноги, о других прикосновениях…
– Наши ступни – невероятно сложная система, – спокойно произнесла Женевьева. – В стопе больше костей, чем в какой-либо другой части человеческого тела.
– Это правда?
– Возможно. – Она тосковала по прикосновениям Закари. Жаждала его. Как ей избавиться от этого томления? Она так хотела, чтобы случилось чудо, чтобы в ней пробудился бы интерес к Роберту.
– Я рада, что ты не принадлежишь к богеме, – задумчиво произнесла она.
Роберт перестал массировать ее ступни.
– Это правда?
Печальные глаза с небольшими мешками, усы, которые ей никогда не нравились и которые он упорно не хотел сбривать, большие мочки ушей… Она привыкла к нему, эта привычка прочно связывала их. Так было всегда. Но этого недостаточно для брака.
– Ты твердо стоишь на земле, – продолжала она. – Это очень хорошо.
Роберт похлопал ее по ноге.
– Я рад, что ты так думаешь. Я не уверен, что так было всегда.
– Я знаю, но теперь многое изменится.
– Действительно?
Она глубоко вздохнула.
– Я много думала. Я понимаю, насколько важна для тебя семья…
Он резко выпрямился, весь превратился в слух.
– Да?
– Это нелегко для меня. Но все же…
– Женевьева, ты имеешь в виду…
– Принесешь мне выпить?
– Конечно.
Она видела, как он взволнован и как изо всех сил старается взять себя в руки. Он не хотел испугать ее своим пылом, черт его побери, но тем не менее его поведение все равно напугало ее.
Роберт направился к облицованному слоновой костью бару.
– Чего желаешь?
– Я не знаю. – Она смахнула слезу. – Я не знаю.
19
Утро принесло чувство сожаления и отвращение. Прошлой ночью она была абсолютно уверена, что поступает правильно, что ребенок разрешит все трудности. Но во сне она снова увидела Закари, взгляд, который преследовал ее у мадам Элен. В этом сне между ними было множество женщин, бешено хватающих платья и туфли. Она боролась с соперницами, прорывая их заслон, царапая ногтями, молотя кулаками, кусаясь. Но не было никакой возможности пробиться к нему.
Затем вдруг сон о Закари оборвался, и вместо этого она увидела, как вырезает на стволе дуба имя «Жозефина», а нож вдруг соскальзывает и ранит ее руку. Вытаскивая платок, чтобы перевязать рану и остановить кровь, она вновь смотрит на дерево и видит, что надпись исчезла.
За завтраком Женевьева спряталась за свежим выпуском La Vie Parisienne и односложно отвечала на все бодрые вопросы и замечания Роберта. Через некоторое время он бросил свои попытки и сидел, молча глядя на нее. Именно этого она и хотела, чтобы он, наконец, замолчал, но от этого не стало легче. Он был так обескуражен и подавлен. И как можно было его обвинять?
Поднявшись, наконец, чтобы отправиться в офис, он помедлил в дверях.
– В чем дело, Роберт?
– Ну, на самом деле этот же вопрос я хотел бы задать тебе. – Он нервно провел пятерней по волосам. – Ты такая непостоянная, Женевьева. Прошлой ночью ты казалась совсем другой… но сегодня утром…
– И это тебя удивляет? Я ведь совсем недавно потеряла мать.
– Да, конечно. Конечно. – Он снова пристально смотрел на нее. – Только…
– Что?
– Возможно, здесь есть еще что-то, то, что я должен знать. Ты ведь сказала бы мне, ведь правда, дорогая?
– Я не понимаю, о чем ты. – Она снова опустила взгляд в журнал, раздраженно перевернула страницу. – Ты сегодня ужинаешь с Гарри?
– Да. Думаю, я вернусь поздно. Лучше не жди меня.
– Отлично. Я в любом случае собиралась вечером встретиться с Лулу.
– Хорошо, – откликнулся он, хотя это прозвучало не очень убедительно. – Кстати, Женевьева. Я буду очень рад, если ты найдешь номер чистильщика бронзы. Он слишком долго держит у себя лошадь, я хотел бы позвонить ему.
Как только за ним закрылась входная дверь, Женевьева торопливо подошла к маленькому телефонному столику в холле и дрожащим голосом попросила оператора соединить ее с магазином Паоло Закари. Через некоторое время на другом конце линии раздался щелчок, прозвучало знакомое, с неуловимой ноткой презрения приветствие Ольги.
Женевьева резко бросила трубку и, растерянно глядя в гостиную, где Селин стирала пыль с орнамента, украшающего камин, молча застыла, кусая ногти.
«Что я делаю?»
Этим вечером Лулу была расположена попроказничать. Она пожелала отправиться в какое-нибудь «шикарное» место и роскошно одеться в соответствии с этим событием. Приехав рано утром на рю де Лота, она тут же принялась рыться в шкафах Женевьевы и в конце концов остановила выбор на облегающем платье из черного кружева от ателье «Мартин», которое Женевьева ни разу не надевала.
Именно Женевьева предложила отправиться в бар в отеле «Ритц». Она заявила Лулу, что чувствует ностальгию по той ночи, когда они впервые встретились, но истинная причина заключалась в том, что неподалеку находился магазинчик Паоло Закари. А вдруг…
Когда они вышли из кеба, она не смогла сдержаться и оглянулась вокруг, но Закари не было видно. Будет ли он сегодня вечером в своей мастерской? Или наверху, над магазином, там, где, как она теперь поняла, находится его квартира? Возможно, позже она попытается улизнуть, чтобы одним глазком посмотреть, горит ли свет и слышно ли что-нибудь изнутри… Нет, она не должна делать этого… Она должна держаться от него подальше…
Но затем Женевьева увидела нечто такое, что заставило ее полностью забыть о Закари, по крайней мере на этот миг. Нечто, что не укрылось от наблюдательных глаз привратника отеля, водителя кеба и нескольких проходящих мимо служащих из министерства юстиции.
Под кружевным платьем Лулу не оказалось нижнего белья.
– А как выглядит грейпфрут? – поинтересовалась Лулу, когда они потягивали вермут и расправлялись с устрицами. – Какого он цвета?
– Желтого, – откликнулась Женевьева. – Он большой, круглый и желтый. А вкус у него очень резкий. Ужасно кислый. Зачем он тебе?
– Кислый. – Лулу закрыла глаза и, похоже, пыталась представить себе вкус грейпфрута. – Да, тогда в этом есть смысл. Это любимый фрукт Кэмби. Так он говорит. Я хочу попытаться достать для него несколько штук.
– В Париже? Сомневаюсь, что ты сумеешь их здесь найти.
– Какой кошмар. – Лулу нахмурилась. – В последнее время он сам не свой. Я не знаю, в чем дело, но что-то все-таки произошло, в этом я не сомневаюсь. Я хотела сделать ему подарок, чтобы подбодрить его. И тут вспомнила, как он рассказывал об этих самых грейпфрутах.
Женевьева улыбнулась:
– Я думаю, мы можем обратиться в «Компанию роскошных покупок». Если у кого и найдутся грейпфруты, так именно у них.
– Отлично, милая моя. – Лулу осушила бокал. – Я знала, что могу положиться на тебя.
– Давай, – воскликнула Женевьева, – выпьем еще. Я хочу напиться.
Выпив еще пару бокалов, они обе стали разговаривать неприлично громкими визгливыми голосами. Женевьева знала, что большинство мужчин в баре наблюдают за ними. Подглядывают из-за газет, открыто смотрят или искоса бросают взгляды, словно оценивая товары на прилавке магазина. Юные английские аристократы, только что из Итона, путешественники-американцы, модные французские ребята, ищущие любовных приключений… Их элегантно причесанные, обвешанные драгоценностями подруги бросали раздраженные взгляды в сторону экстравагантной парочки.
Лулу снова заговорила о Кэмби.
– Это так странно. Я не могу доверять ему, но и бросить его не в состоянии, в нем вся моя жизнь. Понимаешь? Я не знаю, что буду делать без него.
– Иногда я завидую тебе. – Женевьева наблюдала за молодым барменом, с зализанными назад волосами, тот взбивал коктейли и разливал розовую жидкость в стаканы, выставленные на барной стойке. – У тебя такое глубокое чувство к нему. Я никогда не испытывала к мужчине ничего подобного. В конце концов…
Бармен бросил вишенки во все бокалы, кроме одного. Он поставил их на круглый поднос для официантки, затем толкнул оставшийся бокал по барной стойке к светловолосой женщине, примостившейся на высоком стуле спиной к подругам. На ней было простое голубое платье без украшений.
– Ну… так было до сегодняшнего дня.
– До сегодняшнего дня? Милая моя? – Лулу возбужденно захлопала в ладоши. – Я знала это! Кто это? Гай Монтерей? Я не сомневалась, что ты переспала с ним!
– Тише, Лулу! – Женевьева огляделась вокруг. – Я не спала с Монтереем. Меня абсолютно не интересует этот ужасный человек.
– Тогда кто же это? – Лулу была немного сбита с толку. – О, я знаю, кто это.
Женщина, сидящая за стойкой, разговаривала с барменом. Он слушал ее, но при этом старался делать вид, что это его не касается.
– Это Закари, ведь так? – предположила Лулу. Женевьева проглотила ком, подкативший к горлу.
– Все началось с непреодолимого желания. Я пыталась всеми силами избавиться от него. Но чем сильнее пыталась, тем сильнее разгоралось желание. А сейчас я жажду разорвать кожу на куски, но понимаю, что это не приведет ни к чему хорошему.
– Значит, ты переспала с ним?
– Только один раз. В тот вечер, когда был мой праздник. В тот вечер, когда я узнала о смерти мамы. Это было потрясающе. Теперь я не знаю, что делать.
Лулу торжествующе улыбнулась:
– Ну, разве это не очевидно? Ты должна переспать с ним еще раз. Как только появится возможность.
– Нет, Лулу. Я не должна. Я не могу позволить этому зайти еще дальше. Это разрушает меня. Как же Роберт? Как же мой брак?
– Закари тронул твою душу. – Лулу ласково коснулась руки Женевьевы. – А Роберт не способен на это, и не стоит надеяться, что в ваших отношениях что-то изменится.
– Именно это меня и пугает.
Светловолосая женщина рылась в сумочке, предположительно в поисках денег. Но бармен, оглядевшись и убедившись, что никто этого не видит, быстро кивнул, давая понять, что она должна убрать свои деньги. Женщина попыталась коснуться его плеча, но он притворился, что ничего не заметил, и принялся деловито протирать стакан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49