Свердлин вообще не вмешивался в их беседу, хотя, несомненно, знал о похоронном бизнесе не меньше, а, может, и больше своего шефа.
Андрей Иванович спросил:
- Ты, Алексей, всерьез решил заняться поисками тех, кто пришил похоронщиков?
- Да. Я обещал Ольге. Похоже, она зациклилась на этом.
- Девчонка она хорошая, Тихон Никандрович воспитывал её в строгости. Он не из моего круга, но иногда мы обращались к нему за помощью и он не отказывал. Не безвозмездно, конечно. Но сегодня за спасибо никто ничего не делает.
- Ну чем вы могли ему помочь?
- Не скажи... Никогда неизвестно, когда и кому понадобится полтора квадратных метра на кладбище. И ошалевшие от горя родители безвременно усопшего умоляют: "Андрей Иванович, похлопочи, чтобы местечко было сухое, под березкой, на пригорочке"... И я тебе скажу: по тому, как мы прощаемся с мертвыми, о нас судят живые. И или верно служат, или косят на сторону. Психология...
Алексею это было понятно. Кто же и позаботится о мертвых, как не живые? Он поездил по Европе и знал, что в европейских городах кладбища ухожены, обустроены, туда, к могилам великих предков, водят туристов. Экскурсоводы все подробно расскажут и дадут возможность погулять по аллейкам, оценить строгое, траурное изящество памятников. И не дай Бог, кто-то бросит окурок или уронит бумажку. Нет, не поколотят, но глянут так, словно ты шелудивый пес без роду и племени.
- Алексей Георгиевич, - прервал его размышления Юрась. - Я, конечно, понимаю твое желание помочь Оле. Это по-человечески, по справедливости. Только дело это очень опасное - предупреждаю.
- Почему ты так считаешь?
- Господи! - начал раздражаться Юрась. - Я же тебе уже объяснял! Не понял? Еще раз объясню на понятном вам, прокурорским, языке. Это не организованная преступность, как вы её называете, учинила расстрел. Она потому и организованная, что лишних, торопливых движений не делает. Если бы она - можно было бы просчитать, нанести упреждающий удар. А тут какие-то придурки схватили баксы, постреляли и смылись. И как только тот, кто их нанял, почувствует, что ты идешь по следу, "закажет" тебя.
- Спасибо, что предупреди. Буду остерегаться, - сказал Алексей.
- Я по себе узнал, что ты парень настойчивый, упорный. Если бы не ты, то, как поется в песне, "и никто не узнает, где могилка моя". Кстати, не могу понять, почему тела... прошедших через высшую меру не выдаются родственникам. Хоть бы оплакали их - все утешение.
- И я этого не знаю. Может, чтобы не накалять страсти. Андрей Иванович, дело это уже прошлое, я уверен, чтО не ты... пришил старлея. Но как он оказался на задворках твоего пивного бара? Капитан, как ни спрашивал его, молчал, сопел, страдал, а молчал.
- Чистая случайность. Капитану помогали двое его дружков. Они втроем замочили героя-любовника, когда тот выходил из подъезда, от этой бляди капитанской супружницы. А перевезли в багажнике на рассвете под пивную мол, зарезал кто-то в пьяной драке. Капитан молчал, потому что иначе выдал бы своих подельников. Очень порядочно поступил.
Алексею странно было слышать такую "оценку" убийцы, но в мире Юрася действовали другие критерии, отличные от прокурорских.
- Посмотри, господин Костров, вон на тот столик, - Юрась жестом показал на какой. - Видишь, двое недавно пришли и устроились? Это не за мной присматривают, за тобой, дорогой мой. И понятно, что произошло. Ольга поделилась с Алевтиной, та с Виолеттой... А три бабы способны заполонить слухами всю Москву.
Яков Михайлович Свердлин извинился перед Алексеем и шефом, объяснил, что ненадолго вынужден покинуть их. Он подошел к "случайным" посетителям, которым уже принесли графинчик и скудную закуску, вежливо попросил покинуть ресторан. Те возмущенно задергались. Яков Михайлович подозвал официанта, сказал:
- Уберите это, - он ткнул пальцем в графинчик и тарелки. - Господа передумали и покидают ваш замечательный ресторан.
Рядом со Свердлиным уже стояли оба его секьюрити, демонстративно упрятав правые руки под пиджаки.
Пришлые торопливо встали - парни проводили их к выходу.
- Там ещё двое моих в машине. Так что придется этим брать ноги в руки, - довольно улыбнулся Юрась.
- Силен, - с искренним восхищением сказал Алексей.
- Опыт - великое дело. Береженого Бог бережет. Но считай, что ты уже под ударом. Сейчас вернется Яков Михайлович, и я отдам кое-какие распоряжения. А ты не удивляйся, молчи и делай непроницаемую физиономию. Не только для тебя стараюсь...
Свердлин молчаливо занял свое место за столом. Юрась подождал, пока он аккуратно опрокинет стопочку, и сказал:
- Яков, есть просьбы, считай, поручения. Зачисли Алексея Георгиевича в нашу охранную фирму, допустим твоим заместителем. Дай полковнику с улицы Щепкина триста баксов и получи для Алексея Георгиевича лицензию на право хранения и ношения "макарки" номер такой-то. Выдай ему пистолет с чистенькой, как у младенца, биографией. Дальше... Когда бы ни позвонил Алексей Георгиевич, выделяй ему пять бойцов или сколько нужно. И, последнее пока... Твои люди должны распустить слухи, что господин Костров, бывший следователь и ныне журналист - мой будущий родственник. Скажем, зять... Пусть попробуют сунуться к родственнику Юрася, - злорадно завершил Андрей Иванович свои "поручения".
Заметив, как изумился Алексей, почти весело добавил:
- Таська девка красивая и умненькая. И в тебя влюбилась от макушки до пяток. Все упрашивает пригласить тебя в гости.
- Ну скажешь, Андрей Иванович! - растерялся Алексей.
- А чего? Ты, Алексей Георгиевич, мужик серьезный, мне такой и нужен... в зятья. А то, что после моих именин Виолетта Петровна увезла тебя к себе на дачу - это не грех, а маленький, маленький грешок. Ты хоть знаешь её фамилию?
- Не успел поинтересоваться, - вроде бы легкомысленно ответил Костров, не совсем понимая, к чему задал такой странный вопрос Юрась.
- Рекомендую - госпожа Благасова...
- Кто? Жена уцелевшего после расстрела в "Вечности" похоронщика-фирмача? - изумленно воскликнул Алексей. И в памяти всплыл странный интерьер рабочего кабинета мужа Виолетты Петровны: не кабинет, домашний музей печальных обрядов разных времен и народов.
- Она, дорогой Алексей Георгиевич. Ну, да Бог с ней, вроде тебя не сильно она зацепила. Переспал, схватил кайф, и прощай, прощай, мне ничего не надо... Бывает.
Андрей Иванович вроде бы шутил, но всматривался в Алексея цепким, изучающим взглядом.
Алексей мог бы сказать Юрасю, что продолжения у бурной ночи на даче не последовало, Виолетта Петровна несколько раз звонила, но он инстинктивно Отстранился от нее, хотя видимых для этого причин не было. Она обиделась, в последнем телефонном разговоре гордо заявила, что ни к кому не привыкла набиваться со своей любовью, а совсем наоборот... Ничего этого Алексей не стал говорить, это были дела сугубо личные.
Юрась заметил, что Алексей всматривается в него, напряженно размышляет над услышанным, и тут же мгновенно сменил свой цепкий взгляд на понимающий.
- Да и кто из нас, настоящих мужиков, откажется от сладкой клубнички в изящной упаковке?
Юрась явно считал себя настоящим мужиком. Да он и был таким. Высокий, крепкий даже на первый, внешний взгляд, он источал силу, уверенность в себе. Костюм, сшитый по заказу, отлично сидел на нем, галстук был завязан модным свободным узлом, манжеты белоснежной сорочки узенькими полосочками выглядывали из-под рукавов пиджака. И никаких колец, перстней и цепей деловому человеку, занимающему прочное положение в этом мире, они были ни к чему. Голова его уже начала седеть, и у этой седины, как заморозки побившей густую шевелюру, был свой шарм. Вот только кожа на лице была грубой "выделки" - сероватого цвета, обветренная, даже на взгляд твердая. Зоны, где морозы и вьюги, ветры и зной, лесоповал и гранитные карьеры, наложили на неё свой отпечаток, который не могли изменить, облагородить никакие лосьоны и кремы, никакая сытая жизнь.
- Проехали, Андрей Иванович, - сказал Алексей. Не хватало еще, чтобы кто-то копался в его личных делах. Слава Богу, что Юрасю, судя по всему, неизвестно о том, что случилось у него с Ольгой. Юная леди не проболталась своим старшим подружкам - Алевтине и Виолетте. И с младшей - Таисией - не поделилась впечатлениями о том, как чудесным образом перелетела из разряда барышень в женское сословие.
- Проехали так проехали...
Андрей Иванович наполнил рюмки и предложил выпить без тоста: что говорить, если и так все понятно.
Яков Михайлович вежливо поднял свою рюмку и тут же поставил на стол. Объяснил:
- Я - на работе.
Его "обормоты" за соседним столиком с отвращением тоже пили только кока-колу.
- Ты слышал, Алексей, мои распоряжения Якову Михайловичу? - вернулся к основной теле разговора Юрась. - Это то, что я могу для тебя сделать сразу же. Впрочем, и для себя буду стараться. Нам тоже такие отморозки, которые чуть что хватаются за стволы, не нужны. Только ментов будоражат да бизнес портят серьезным людям.
По своим последним расследованиям для еженедельника "Преступление и наказание" Алексей и сам уже пришел к выводу, что в криминальном мире происходят ныне большие изменения. Крупные авторитеты, начинавшие с примитивной уголовщины, стали рваться в законный бизнес, вкладывать деньги в легальные фирмы и акционерные общества. Они стремились стать законопослушными гражданами, поддерживали всякие благотворительные фонды, пробивались в Думу и административные структуры, дружили с внезапно вспыхнувшими звездами эстрады, охотно появлялись на светских тусовках. "Отморозки", оголтелое ворье - им мешали, ибо напоминали о прошлом и могли подставить под удар в настоящем.
- Я вот ещё что хочу предложить тебе, Алексей Георгиевич, - Юрась впервые за весь ужин закурил, он явно берег здоровье. - У тебя прорезался вкус к розыску, раз взялся за безнадежное дело с расстрелом в "Вечности". Хочу посоветовать: создавай свою частную сыскную фирму. Деньги я тебе дам в кредит и без процентов.
Юрась его покупал - Алексею это было понятно. Но ситуация складывалась забавная: бывший (или нынешний?) авторитет по кликухе Юрась готов был субсидировать розыск преступников. Алексей подумал, что он не ошибся, отмечая стремление криминала к легализации.
- Я подумаю, - уклончиво ответил он Юрасю.
- А как же, не подумав, лезть в глубокую воду? - усмехнулся Юрась. Можно и на счет Думы в будущем подумать...
Алексей намекнул, что пора бы и сворачиваться. Уже прощаясь, Юрась с неожиданной для него сентиментальностью попросил:
- Ты Таську не обижай. Она девчонка хоть и сумасбродная, но чистая, честная.
...Буквально через три дня к Алексею домой подъехал Яков Михайлович Свердлин, вручил Пистолет Макарова, патроны к нему и разрешение, выданное Управлением лицензионно-разрешительной работы. Алексей удивился быстроте, с какой все было оформлено: "Закон об оружии" предусматривал для выдачи нарезного оружия очень длительную проверку.
- Яков Михайлович, я ведь только собирался пойти в наркологический диспансер, взять справку, что я не наркоман, в психоневрологический - что не психопат, нервными болезнями не страдаю.
- Все справки уже подшиты в вашей папочке на улице Щепкина, невозмутимо ответил Сердлин. - Обращаться с оружием умеете, Алексей Георгиевич?
- Конечно.
- Ах, да, вы ведь служили в спецназе.
- Недолго.
- Я знаю. Были ранены, выздоровели, учились и так далее.
- Все-то вы знаете, Яков Михайлович.
- Такая работа.
Яков Михайлович смотрел на Алексея спокойно, без эмоций, и он подумал, что все-таки служба в КГБ ни для кого не проходит бесследно, в частности, она вырабатывает у человека именно такой, сдержанно-невозмутимый взгляд.
- У вас мобильный телефон имеется? - спросил Яков Михайлович.
- Нет. Зачем он мне?
- Ай-я-яй! Какая оплошность! А если вам понадобится срочно связаться со мной или Андреем Ивановичем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Андрей Иванович спросил:
- Ты, Алексей, всерьез решил заняться поисками тех, кто пришил похоронщиков?
- Да. Я обещал Ольге. Похоже, она зациклилась на этом.
- Девчонка она хорошая, Тихон Никандрович воспитывал её в строгости. Он не из моего круга, но иногда мы обращались к нему за помощью и он не отказывал. Не безвозмездно, конечно. Но сегодня за спасибо никто ничего не делает.
- Ну чем вы могли ему помочь?
- Не скажи... Никогда неизвестно, когда и кому понадобится полтора квадратных метра на кладбище. И ошалевшие от горя родители безвременно усопшего умоляют: "Андрей Иванович, похлопочи, чтобы местечко было сухое, под березкой, на пригорочке"... И я тебе скажу: по тому, как мы прощаемся с мертвыми, о нас судят живые. И или верно служат, или косят на сторону. Психология...
Алексею это было понятно. Кто же и позаботится о мертвых, как не живые? Он поездил по Европе и знал, что в европейских городах кладбища ухожены, обустроены, туда, к могилам великих предков, водят туристов. Экскурсоводы все подробно расскажут и дадут возможность погулять по аллейкам, оценить строгое, траурное изящество памятников. И не дай Бог, кто-то бросит окурок или уронит бумажку. Нет, не поколотят, но глянут так, словно ты шелудивый пес без роду и племени.
- Алексей Георгиевич, - прервал его размышления Юрась. - Я, конечно, понимаю твое желание помочь Оле. Это по-человечески, по справедливости. Только дело это очень опасное - предупреждаю.
- Почему ты так считаешь?
- Господи! - начал раздражаться Юрась. - Я же тебе уже объяснял! Не понял? Еще раз объясню на понятном вам, прокурорским, языке. Это не организованная преступность, как вы её называете, учинила расстрел. Она потому и организованная, что лишних, торопливых движений не делает. Если бы она - можно было бы просчитать, нанести упреждающий удар. А тут какие-то придурки схватили баксы, постреляли и смылись. И как только тот, кто их нанял, почувствует, что ты идешь по следу, "закажет" тебя.
- Спасибо, что предупреди. Буду остерегаться, - сказал Алексей.
- Я по себе узнал, что ты парень настойчивый, упорный. Если бы не ты, то, как поется в песне, "и никто не узнает, где могилка моя". Кстати, не могу понять, почему тела... прошедших через высшую меру не выдаются родственникам. Хоть бы оплакали их - все утешение.
- И я этого не знаю. Может, чтобы не накалять страсти. Андрей Иванович, дело это уже прошлое, я уверен, чтО не ты... пришил старлея. Но как он оказался на задворках твоего пивного бара? Капитан, как ни спрашивал его, молчал, сопел, страдал, а молчал.
- Чистая случайность. Капитану помогали двое его дружков. Они втроем замочили героя-любовника, когда тот выходил из подъезда, от этой бляди капитанской супружницы. А перевезли в багажнике на рассвете под пивную мол, зарезал кто-то в пьяной драке. Капитан молчал, потому что иначе выдал бы своих подельников. Очень порядочно поступил.
Алексею странно было слышать такую "оценку" убийцы, но в мире Юрася действовали другие критерии, отличные от прокурорских.
- Посмотри, господин Костров, вон на тот столик, - Юрась жестом показал на какой. - Видишь, двое недавно пришли и устроились? Это не за мной присматривают, за тобой, дорогой мой. И понятно, что произошло. Ольга поделилась с Алевтиной, та с Виолеттой... А три бабы способны заполонить слухами всю Москву.
Яков Михайлович Свердлин извинился перед Алексеем и шефом, объяснил, что ненадолго вынужден покинуть их. Он подошел к "случайным" посетителям, которым уже принесли графинчик и скудную закуску, вежливо попросил покинуть ресторан. Те возмущенно задергались. Яков Михайлович подозвал официанта, сказал:
- Уберите это, - он ткнул пальцем в графинчик и тарелки. - Господа передумали и покидают ваш замечательный ресторан.
Рядом со Свердлиным уже стояли оба его секьюрити, демонстративно упрятав правые руки под пиджаки.
Пришлые торопливо встали - парни проводили их к выходу.
- Там ещё двое моих в машине. Так что придется этим брать ноги в руки, - довольно улыбнулся Юрась.
- Силен, - с искренним восхищением сказал Алексей.
- Опыт - великое дело. Береженого Бог бережет. Но считай, что ты уже под ударом. Сейчас вернется Яков Михайлович, и я отдам кое-какие распоряжения. А ты не удивляйся, молчи и делай непроницаемую физиономию. Не только для тебя стараюсь...
Свердлин молчаливо занял свое место за столом. Юрась подождал, пока он аккуратно опрокинет стопочку, и сказал:
- Яков, есть просьбы, считай, поручения. Зачисли Алексея Георгиевича в нашу охранную фирму, допустим твоим заместителем. Дай полковнику с улицы Щепкина триста баксов и получи для Алексея Георгиевича лицензию на право хранения и ношения "макарки" номер такой-то. Выдай ему пистолет с чистенькой, как у младенца, биографией. Дальше... Когда бы ни позвонил Алексей Георгиевич, выделяй ему пять бойцов или сколько нужно. И, последнее пока... Твои люди должны распустить слухи, что господин Костров, бывший следователь и ныне журналист - мой будущий родственник. Скажем, зять... Пусть попробуют сунуться к родственнику Юрася, - злорадно завершил Андрей Иванович свои "поручения".
Заметив, как изумился Алексей, почти весело добавил:
- Таська девка красивая и умненькая. И в тебя влюбилась от макушки до пяток. Все упрашивает пригласить тебя в гости.
- Ну скажешь, Андрей Иванович! - растерялся Алексей.
- А чего? Ты, Алексей Георгиевич, мужик серьезный, мне такой и нужен... в зятья. А то, что после моих именин Виолетта Петровна увезла тебя к себе на дачу - это не грех, а маленький, маленький грешок. Ты хоть знаешь её фамилию?
- Не успел поинтересоваться, - вроде бы легкомысленно ответил Костров, не совсем понимая, к чему задал такой странный вопрос Юрась.
- Рекомендую - госпожа Благасова...
- Кто? Жена уцелевшего после расстрела в "Вечности" похоронщика-фирмача? - изумленно воскликнул Алексей. И в памяти всплыл странный интерьер рабочего кабинета мужа Виолетты Петровны: не кабинет, домашний музей печальных обрядов разных времен и народов.
- Она, дорогой Алексей Георгиевич. Ну, да Бог с ней, вроде тебя не сильно она зацепила. Переспал, схватил кайф, и прощай, прощай, мне ничего не надо... Бывает.
Андрей Иванович вроде бы шутил, но всматривался в Алексея цепким, изучающим взглядом.
Алексей мог бы сказать Юрасю, что продолжения у бурной ночи на даче не последовало, Виолетта Петровна несколько раз звонила, но он инстинктивно Отстранился от нее, хотя видимых для этого причин не было. Она обиделась, в последнем телефонном разговоре гордо заявила, что ни к кому не привыкла набиваться со своей любовью, а совсем наоборот... Ничего этого Алексей не стал говорить, это были дела сугубо личные.
Юрась заметил, что Алексей всматривается в него, напряженно размышляет над услышанным, и тут же мгновенно сменил свой цепкий взгляд на понимающий.
- Да и кто из нас, настоящих мужиков, откажется от сладкой клубнички в изящной упаковке?
Юрась явно считал себя настоящим мужиком. Да он и был таким. Высокий, крепкий даже на первый, внешний взгляд, он источал силу, уверенность в себе. Костюм, сшитый по заказу, отлично сидел на нем, галстук был завязан модным свободным узлом, манжеты белоснежной сорочки узенькими полосочками выглядывали из-под рукавов пиджака. И никаких колец, перстней и цепей деловому человеку, занимающему прочное положение в этом мире, они были ни к чему. Голова его уже начала седеть, и у этой седины, как заморозки побившей густую шевелюру, был свой шарм. Вот только кожа на лице была грубой "выделки" - сероватого цвета, обветренная, даже на взгляд твердая. Зоны, где морозы и вьюги, ветры и зной, лесоповал и гранитные карьеры, наложили на неё свой отпечаток, который не могли изменить, облагородить никакие лосьоны и кремы, никакая сытая жизнь.
- Проехали, Андрей Иванович, - сказал Алексей. Не хватало еще, чтобы кто-то копался в его личных делах. Слава Богу, что Юрасю, судя по всему, неизвестно о том, что случилось у него с Ольгой. Юная леди не проболталась своим старшим подружкам - Алевтине и Виолетте. И с младшей - Таисией - не поделилась впечатлениями о том, как чудесным образом перелетела из разряда барышень в женское сословие.
- Проехали так проехали...
Андрей Иванович наполнил рюмки и предложил выпить без тоста: что говорить, если и так все понятно.
Яков Михайлович вежливо поднял свою рюмку и тут же поставил на стол. Объяснил:
- Я - на работе.
Его "обормоты" за соседним столиком с отвращением тоже пили только кока-колу.
- Ты слышал, Алексей, мои распоряжения Якову Михайловичу? - вернулся к основной теле разговора Юрась. - Это то, что я могу для тебя сделать сразу же. Впрочем, и для себя буду стараться. Нам тоже такие отморозки, которые чуть что хватаются за стволы, не нужны. Только ментов будоражат да бизнес портят серьезным людям.
По своим последним расследованиям для еженедельника "Преступление и наказание" Алексей и сам уже пришел к выводу, что в криминальном мире происходят ныне большие изменения. Крупные авторитеты, начинавшие с примитивной уголовщины, стали рваться в законный бизнес, вкладывать деньги в легальные фирмы и акционерные общества. Они стремились стать законопослушными гражданами, поддерживали всякие благотворительные фонды, пробивались в Думу и административные структуры, дружили с внезапно вспыхнувшими звездами эстрады, охотно появлялись на светских тусовках. "Отморозки", оголтелое ворье - им мешали, ибо напоминали о прошлом и могли подставить под удар в настоящем.
- Я вот ещё что хочу предложить тебе, Алексей Георгиевич, - Юрась впервые за весь ужин закурил, он явно берег здоровье. - У тебя прорезался вкус к розыску, раз взялся за безнадежное дело с расстрелом в "Вечности". Хочу посоветовать: создавай свою частную сыскную фирму. Деньги я тебе дам в кредит и без процентов.
Юрась его покупал - Алексею это было понятно. Но ситуация складывалась забавная: бывший (или нынешний?) авторитет по кликухе Юрась готов был субсидировать розыск преступников. Алексей подумал, что он не ошибся, отмечая стремление криминала к легализации.
- Я подумаю, - уклончиво ответил он Юрасю.
- А как же, не подумав, лезть в глубокую воду? - усмехнулся Юрась. Можно и на счет Думы в будущем подумать...
Алексей намекнул, что пора бы и сворачиваться. Уже прощаясь, Юрась с неожиданной для него сентиментальностью попросил:
- Ты Таську не обижай. Она девчонка хоть и сумасбродная, но чистая, честная.
...Буквально через три дня к Алексею домой подъехал Яков Михайлович Свердлин, вручил Пистолет Макарова, патроны к нему и разрешение, выданное Управлением лицензионно-разрешительной работы. Алексей удивился быстроте, с какой все было оформлено: "Закон об оружии" предусматривал для выдачи нарезного оружия очень длительную проверку.
- Яков Михайлович, я ведь только собирался пойти в наркологический диспансер, взять справку, что я не наркоман, в психоневрологический - что не психопат, нервными болезнями не страдаю.
- Все справки уже подшиты в вашей папочке на улице Щепкина, невозмутимо ответил Сердлин. - Обращаться с оружием умеете, Алексей Георгиевич?
- Конечно.
- Ах, да, вы ведь служили в спецназе.
- Недолго.
- Я знаю. Были ранены, выздоровели, учились и так далее.
- Все-то вы знаете, Яков Михайлович.
- Такая работа.
Яков Михайлович смотрел на Алексея спокойно, без эмоций, и он подумал, что все-таки служба в КГБ ни для кого не проходит бесследно, в частности, она вырабатывает у человека именно такой, сдержанно-невозмутимый взгляд.
- У вас мобильный телефон имеется? - спросил Яков Михайлович.
- Нет. Зачем он мне?
- Ай-я-яй! Какая оплошность! А если вам понадобится срочно связаться со мной или Андреем Ивановичем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55