В эпоху всеобщих потрясений, в которую вступила Россия вместе с реформами, иметь свое собственное мнение, отличное от мнения руководства, нежелательно. Кострову так и сказали, когда он в очередной раз потребовал возбудить Уголовное дело против известного банкира...
"Что же, на свободу с чистой совестью" мрачно пошутил Костров. Хорошо, что у него были контакты с журналистами из "Преступления и наказания" иногда делился с ними информацией, изредка сам пи сал заметочки в еженедельник, так как главный редактор придерживался мнения, что в эпоху всеобщей грамотности крапать бумагу каждый дурак умеет, а вот писать со знанием дела могут только узкие специалисты-профессионалы.
Костров предположить не мог, что газета тоже живет по правилам: это можно, а вот про это ни-ни. Он писал довольно удачно, публиковался часто: у него было много старых друзей среди милицейских и прокурорских, которые подбрасывали информацию, могли вывести на следочки, которым другим журналистам было не заметить и про них не узнать.
И надо же, он опять прокололся на злополучном банкире. По старым и новым материалам написал о нем материал под рубрику "Расследование". Банкир, Игнатий Рудольфович Березкин, провернул многомиллионную аферу с вкладами доверившихся ему граждан. Граждан он разорил, они ещё не знали об этом, но их уже было не спасти. Костров хотел только одного - отправить банкира на скамью подсудимых.
Но... главный редактор приказал стереть статью в компьютерной памяти, а Кострову напрочь, наглухо забыть о ней. Оказалось, что банк Березкина один из учредителей еженедельника...
Костров популярно объяснил главному, кто он. В ответ главный, не теряя хладнокровия, предложил ему взять отпуск за свой счет и больше не возвращаться. Вот теперь и сидел Алексей в компании с бутылкой коньяка, к которой так и не притронулся, думал горькую думу: что дальше? Он не сомневался, что найдет работу в другой газете, у него уже есть журналистское имя, а издания яростно конкурируют, живьем и без соли съедают друг друга. Но было обидно, что указали на дверь: "извольте выйти вон". Мысль о том, чтобы извиниться - повиниться, у Алексея не появлялась. Он знал, что прав, а в таких случаях не расшаркиваются, не являются с повинной.
Раздумья Алексея прервал телефонный звонок. Он бросил взгляд на определитель - высвечивался совершенно незнакомый номер.
- Алексей Георгиевич? - поинтересовался женский голос.
- Он самый, - без особой теплоты ответил Алексей.
- Мне необходимо с вами встретиться. Срочно. - Судя по тону, неожиданная собеседница не привыкла к отказам.
- Кто вы? Извините, мадам или мадемуазель, не знаю, в каком вы женском статусе, - съязвил Костров,. - но вы забыли представиться.
- Ольга Ставрова, прошу любить и жаловать. Но мое имя и фамилия вам ничего не скажут.
- Как вы узнали мой номер телефона? В телефонном справочнике его нет...
- Мне его дал Андрей Иванович Юрьев. Э то он рекомендовал мне встретиться с вами.
- Это ещё кто такой? - удивился Алексей.
- Юрась.
- Извините, как-то у меня не ассоциировался Андрей Иванович Юрьев, Алексей проговорил это не без иронии, - с Юрасем. Что же, авторитетные у вас знакомые...
Андрей Юрьев по кличке Юрась был одним из известных московских авторитетов.
- А разве он не ваш знакомый?
- И мой тоже, - согласился Алексей. - Но у меня нет настроения встречаться с дамами.
- Я очень прошу вас, - умоляюще сказала Ольга. - У меня очень важное дело.
- Личное?
- Это как на него посмотреть.
- Звучит непонятно, но таинственно, - протянул Алексей. Он вдруг сказал:
- Я сижу наедине с бутылкой коньяка, но выпить не могу, так как принципиально не пью в одиночку. А очень желательно...
- Ой, я с удовольствием выручу вас! - бодро заявила девушка.
- Что, приедете и будете пить со мной? - недоверчиво переспросил Алексей.
- Конечно! Только пообещайте, что внимательно выслушаете меня.
- Хорошо, - согласился наконец Алексей. - записывайте...
- Это недалеко, - обрадовалась Ольга Ставрова. - Скоро буду...
Костров положил трубку и с тоской посмотрел на коньяк: выпить очень хотелось, но он однажды дал себе слово и не желал его нарушать. До сих пор ему удавалось преодолеть соблазны.
Ждать пришлось почти час. Наконец сработал домофон, Алексей нажал кнопку и проговорил: "Открываю. Входите. Напоминаю: пятый этаж, кваРтира сорок пять".
Ольга появилась с вместительной пластиковой сумкой и тут же сунула её Алексею:
- Возьмите, освободите девушку от_неподъемного груза.
Объяснила:
- Я по пути заскочила в ночной супермаркет, похватала с полок, что увидела. Потому и задержалась, извините.
Она, казалось, сошла с глянцевой обложки журнала "Elle": невысокая, блондинка с идеальной фигуркой, карими глазами, красиво очерченными чувственными губами и матовой нежной кожей лица, лишь слегка тронутой макияжем.
Ольга сняла курточку из тонкой, даже на вид бархатистой, мягкой кожи и небрежно бросила на руки Алексею - ему пришлось подхватывать эту одежку от Диора на лету. Она встала перед Алексеем, показывая себя всю. Одета была так, что подтверждала мысли Алексея об обложках "Elle", "Лизы", "Бьюти" и прочих дамских журналов. На ней было то, что модницы называют французским словечком "бюстье" - короткая кофточка-корсаж на пуговичках, обрисовывающая упругие, кругленькие грудки, "бриджи" - узкие брючки до колен, сапожки из тонкой кожи явно родом из Италии.
Пристальный взгляд Алексея не смутил её, она даже слегка повернулась влево-вправо, чтобы лучше смотреться
- Ну и как? - поинтересовалась небрежным тоном.
- Штучка! - вполне искренне ответил Алексей.
- То есть?
- Красивая, элегантная, неотразимая, - объяснил Костров.
- Умеете вы, журналисты, морочить головенки честным девушкам! Показывайте, где у вас кухня и тащите туда сумку. Вы ведь, кажется, хотели выпить?
- Душа просит, - сказал Алексей. - Но пить в одиночку - это значит спиваться. А я не хочу...
Ольга вывалила на кухонный стол содержимое пакета, быстро разобралась, где у Алексея стоят тарелки, лежат вилки и ножи, и занялась приготовлением закусок.
- Открывайте банки, Алексей Георгиевич. Ужинать будем в комнате?
- В кухне такую элегантную девушку как-то неудобно принимать...
- Благодарю вас...
Она старалась казаться оживленной и жизнерадостной. Но не надо было быть тонким знатоком прекрасной половины рода человеческого, чтобы заметить - это не очень у неё получается. А Алексей считал, что уж женщин-то он знает. После "мирного" ухода Татьяны он видел перед собою два пути выхода из душевного кризиса. Первый, который традиционно избирали многие лучшие русские люди - запить, залиться по самое горлышко. Алексей выбрал второй, тоже достаточно традиционный, но уже не только для русских, а вообще для мужиков - походить "по бабам". Коллеги-журналисты смеялись: совсем остервенел наш Алешка. А журналистки... Алексей неожиданно стал холостяком, и не у одной редакционной барышни появилась идейка "приватизировать" бесхозного мужичка - симпатичного, рослого, статного, бывшего офицера и удачливого спецкора. Каждая при этом играла свою игру, свою роль, но ни одна не отказалась от приглашения побывать в его квартирке, посмотреть, "как живет".
Ольга пока играла роль раскованной, сексапильной юной девушки, заранее готовой к неожиданностям. Оставалось выяснить, зачем ей это.
- Хотите меня очаровать? - не без ехидства поинтересовался Алексей.
- Очень хочу, - не стала разубеждать его Ольга. И распорядилась: - Я в темпе все готовлю, а вы носите на стол. Хотите выпить - пошевеливайтесь!
Она вела себя так, словно была знакома с Алексеем сто лет, и теперь забежала в гости, на огонек, очень современная девочка...
В сумке у неё оказалась пузатая темная бутылка джина и тоник. Объяснила:
- У меня вкусы стабильные. Отправляюсь в гости всегда со своей бутылкой - вдруг там не окажется джина.
- Все мы немножко с приветом, - прокомментировал Алексей.
Через десять-пятнадцать минут они уже сидели за столом. Алексей налил ей джин, добавил тоник, опустил дольку лимона.
- Льда, конечно, нет, - отметила Ольга.
- Есть. Сейчас принесу из морозильника.
Себе Алексей, не скупясь, плеснул коньяк.
Наконец, все приготовления были завершены, и Ольга подняла бокал.
- Уговор такой... Выпьем по одной, поскольку вас истомила жажда, потом поговорим о деле, а уж после этого каждый выпьет, сколько пожелает. Идет?
Алексей согласился. Ольга отпила несколько глотков, поставила фужер на стол, потом снова взяла его и допила до донышка. Алексей выпил свой коньяк Маленькими глоточками, демонстрируя хорошее воспитание. Поставил рюмку на стол и спроси:
- Собственно говоря, почему вЫ пришли ко мне, неизвестному вам человеку?
- О, я многое о вас знаю! Бывший офицер каких-то элитных частей, юридическое образование, следователь по особо важным делам прокуратуры... Журналист не из последних и не из тех, кто ради гонораров напишет что угодно и про кого угодно...
- Откуда у вас такие сведения? - удивился Алексей.
- Частично - от Юрася, частично - от моей подруги из "Комсомольской правды". Она же сообщила, что год назад от вас, простите, сбежала законная супруга и с тех пор вы срываете цветы удовольствия по чужим клумбам, снимаете девочек без обязательств перед ними.
- Ничего себе типчик вырисовывается! И самое странное - это правда. Я сперва с тоски-одиночества ходил за девочками на Тверскую, а потом решил зачем платить, если можно за "спасибо"?
Осведомленность Ольги не то, чтобы расстроила, но несколько испортила настроение. Надо же, живешь и не знаешь, что к тебе внимательно присматриваются, оценивают. Он сказал:
- Хватит обо мне, приступайте к делу, Ольга, как вас там по батюшке.
- Ольга Тихоновна, если это вас волнует. Именно о моем отце и пойдет речь. Вам фамилии Благасов, Ставров, Брагин ничего не говорят?
- Дайте подумать... Ага, вспомнил, мы в своем еженедельнике публиковали информацию о разаборке в ресторане "Вечность". Ставров и Брагин убиты, Благасов легко ранен... Я запомнил заметку, потому что выпал странный расклад: В Ставрова всадили двенадцать пуль, в Брагина - восемь, а в Благасова - одну и ту в мякоть плеча...
- Я Ольга Ставрова. Двенадцать пуль - это в моего отца...
- Сочувствую, - после паузы сказал Алексей. - Примите мои соболезнования. Но почему вы не в трауре?
- Прошел уже месяц со времени этой, как вы говорите, разборки. Нельзя бесконечно выставлять напоказ свое горе, - сказала Ольга. Оживление сошло с её личика и она вдруг стала тихой, печальной.
- Помянем вашего отца? - предложил Алексей.
- Нет. Мы договорились - после первой - о деле. Помянем чуть позже.
- Что вы от меня хотите?
- Чтобы вы нашли убийц.
Печальной девушки больше не было - против Алексея сидела девица, в глазах которой читались решительность и твердость.
- Легко сказать... Вам мой телефон дал Юрась... А что он? У него больше возможностей. Его братва может половину города перерыть-перевернуть.
- Юрась был давним другом моего отца. Но в последние годы они разошлись. Я знаю из-за чего - отцу больше не нужна была "крыша" и он отказался от услуг его братвы. Вы знаете, чем занимались отец и его компаньоны?
- Напомните, пожалуйста, - уклонился от ответа Алексей.
- Ритуальная фирма "Харон", десяток других фирм похоронно-ритуального профиля, рестораны. Но самое главное - они "держали" три городских кладбища и собирались открыть четвертое, сугубо коммерческое.
- Простите, но я в этом плохо разбираюсь. Это выгодно?
- Еще как! Миллионы и миллионы... Простите за цинизм, но свеженький покойник - это деньги. А умирают у нас каждый день сотнями.
- Надо же... Значит, я умру и на мне, усопшем, кто-то хорошо заработает?
- Я слышала грустную шутку: сегодня помереть дороже, чем лечиться. Хотя и лечиться тоже стоит недешево.
- Откуда вам это известно - молодой, красивой, судя по цветущему виду, не страдающей хворями?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
"Что же, на свободу с чистой совестью" мрачно пошутил Костров. Хорошо, что у него были контакты с журналистами из "Преступления и наказания" иногда делился с ними информацией, изредка сам пи сал заметочки в еженедельник, так как главный редактор придерживался мнения, что в эпоху всеобщей грамотности крапать бумагу каждый дурак умеет, а вот писать со знанием дела могут только узкие специалисты-профессионалы.
Костров предположить не мог, что газета тоже живет по правилам: это можно, а вот про это ни-ни. Он писал довольно удачно, публиковался часто: у него было много старых друзей среди милицейских и прокурорских, которые подбрасывали информацию, могли вывести на следочки, которым другим журналистам было не заметить и про них не узнать.
И надо же, он опять прокололся на злополучном банкире. По старым и новым материалам написал о нем материал под рубрику "Расследование". Банкир, Игнатий Рудольфович Березкин, провернул многомиллионную аферу с вкладами доверившихся ему граждан. Граждан он разорил, они ещё не знали об этом, но их уже было не спасти. Костров хотел только одного - отправить банкира на скамью подсудимых.
Но... главный редактор приказал стереть статью в компьютерной памяти, а Кострову напрочь, наглухо забыть о ней. Оказалось, что банк Березкина один из учредителей еженедельника...
Костров популярно объяснил главному, кто он. В ответ главный, не теряя хладнокровия, предложил ему взять отпуск за свой счет и больше не возвращаться. Вот теперь и сидел Алексей в компании с бутылкой коньяка, к которой так и не притронулся, думал горькую думу: что дальше? Он не сомневался, что найдет работу в другой газете, у него уже есть журналистское имя, а издания яростно конкурируют, живьем и без соли съедают друг друга. Но было обидно, что указали на дверь: "извольте выйти вон". Мысль о том, чтобы извиниться - повиниться, у Алексея не появлялась. Он знал, что прав, а в таких случаях не расшаркиваются, не являются с повинной.
Раздумья Алексея прервал телефонный звонок. Он бросил взгляд на определитель - высвечивался совершенно незнакомый номер.
- Алексей Георгиевич? - поинтересовался женский голос.
- Он самый, - без особой теплоты ответил Алексей.
- Мне необходимо с вами встретиться. Срочно. - Судя по тону, неожиданная собеседница не привыкла к отказам.
- Кто вы? Извините, мадам или мадемуазель, не знаю, в каком вы женском статусе, - съязвил Костров,. - но вы забыли представиться.
- Ольга Ставрова, прошу любить и жаловать. Но мое имя и фамилия вам ничего не скажут.
- Как вы узнали мой номер телефона? В телефонном справочнике его нет...
- Мне его дал Андрей Иванович Юрьев. Э то он рекомендовал мне встретиться с вами.
- Это ещё кто такой? - удивился Алексей.
- Юрась.
- Извините, как-то у меня не ассоциировался Андрей Иванович Юрьев, Алексей проговорил это не без иронии, - с Юрасем. Что же, авторитетные у вас знакомые...
Андрей Юрьев по кличке Юрась был одним из известных московских авторитетов.
- А разве он не ваш знакомый?
- И мой тоже, - согласился Алексей. - Но у меня нет настроения встречаться с дамами.
- Я очень прошу вас, - умоляюще сказала Ольга. - У меня очень важное дело.
- Личное?
- Это как на него посмотреть.
- Звучит непонятно, но таинственно, - протянул Алексей. Он вдруг сказал:
- Я сижу наедине с бутылкой коньяка, но выпить не могу, так как принципиально не пью в одиночку. А очень желательно...
- Ой, я с удовольствием выручу вас! - бодро заявила девушка.
- Что, приедете и будете пить со мной? - недоверчиво переспросил Алексей.
- Конечно! Только пообещайте, что внимательно выслушаете меня.
- Хорошо, - согласился наконец Алексей. - записывайте...
- Это недалеко, - обрадовалась Ольга Ставрова. - Скоро буду...
Костров положил трубку и с тоской посмотрел на коньяк: выпить очень хотелось, но он однажды дал себе слово и не желал его нарушать. До сих пор ему удавалось преодолеть соблазны.
Ждать пришлось почти час. Наконец сработал домофон, Алексей нажал кнопку и проговорил: "Открываю. Входите. Напоминаю: пятый этаж, кваРтира сорок пять".
Ольга появилась с вместительной пластиковой сумкой и тут же сунула её Алексею:
- Возьмите, освободите девушку от_неподъемного груза.
Объяснила:
- Я по пути заскочила в ночной супермаркет, похватала с полок, что увидела. Потому и задержалась, извините.
Она, казалось, сошла с глянцевой обложки журнала "Elle": невысокая, блондинка с идеальной фигуркой, карими глазами, красиво очерченными чувственными губами и матовой нежной кожей лица, лишь слегка тронутой макияжем.
Ольга сняла курточку из тонкой, даже на вид бархатистой, мягкой кожи и небрежно бросила на руки Алексею - ему пришлось подхватывать эту одежку от Диора на лету. Она встала перед Алексеем, показывая себя всю. Одета была так, что подтверждала мысли Алексея об обложках "Elle", "Лизы", "Бьюти" и прочих дамских журналов. На ней было то, что модницы называют французским словечком "бюстье" - короткая кофточка-корсаж на пуговичках, обрисовывающая упругие, кругленькие грудки, "бриджи" - узкие брючки до колен, сапожки из тонкой кожи явно родом из Италии.
Пристальный взгляд Алексея не смутил её, она даже слегка повернулась влево-вправо, чтобы лучше смотреться
- Ну и как? - поинтересовалась небрежным тоном.
- Штучка! - вполне искренне ответил Алексей.
- То есть?
- Красивая, элегантная, неотразимая, - объяснил Костров.
- Умеете вы, журналисты, морочить головенки честным девушкам! Показывайте, где у вас кухня и тащите туда сумку. Вы ведь, кажется, хотели выпить?
- Душа просит, - сказал Алексей. - Но пить в одиночку - это значит спиваться. А я не хочу...
Ольга вывалила на кухонный стол содержимое пакета, быстро разобралась, где у Алексея стоят тарелки, лежат вилки и ножи, и занялась приготовлением закусок.
- Открывайте банки, Алексей Георгиевич. Ужинать будем в комнате?
- В кухне такую элегантную девушку как-то неудобно принимать...
- Благодарю вас...
Она старалась казаться оживленной и жизнерадостной. Но не надо было быть тонким знатоком прекрасной половины рода человеческого, чтобы заметить - это не очень у неё получается. А Алексей считал, что уж женщин-то он знает. После "мирного" ухода Татьяны он видел перед собою два пути выхода из душевного кризиса. Первый, который традиционно избирали многие лучшие русские люди - запить, залиться по самое горлышко. Алексей выбрал второй, тоже достаточно традиционный, но уже не только для русских, а вообще для мужиков - походить "по бабам". Коллеги-журналисты смеялись: совсем остервенел наш Алешка. А журналистки... Алексей неожиданно стал холостяком, и не у одной редакционной барышни появилась идейка "приватизировать" бесхозного мужичка - симпатичного, рослого, статного, бывшего офицера и удачливого спецкора. Каждая при этом играла свою игру, свою роль, но ни одна не отказалась от приглашения побывать в его квартирке, посмотреть, "как живет".
Ольга пока играла роль раскованной, сексапильной юной девушки, заранее готовой к неожиданностям. Оставалось выяснить, зачем ей это.
- Хотите меня очаровать? - не без ехидства поинтересовался Алексей.
- Очень хочу, - не стала разубеждать его Ольга. И распорядилась: - Я в темпе все готовлю, а вы носите на стол. Хотите выпить - пошевеливайтесь!
Она вела себя так, словно была знакома с Алексеем сто лет, и теперь забежала в гости, на огонек, очень современная девочка...
В сумке у неё оказалась пузатая темная бутылка джина и тоник. Объяснила:
- У меня вкусы стабильные. Отправляюсь в гости всегда со своей бутылкой - вдруг там не окажется джина.
- Все мы немножко с приветом, - прокомментировал Алексей.
Через десять-пятнадцать минут они уже сидели за столом. Алексей налил ей джин, добавил тоник, опустил дольку лимона.
- Льда, конечно, нет, - отметила Ольга.
- Есть. Сейчас принесу из морозильника.
Себе Алексей, не скупясь, плеснул коньяк.
Наконец, все приготовления были завершены, и Ольга подняла бокал.
- Уговор такой... Выпьем по одной, поскольку вас истомила жажда, потом поговорим о деле, а уж после этого каждый выпьет, сколько пожелает. Идет?
Алексей согласился. Ольга отпила несколько глотков, поставила фужер на стол, потом снова взяла его и допила до донышка. Алексей выпил свой коньяк Маленькими глоточками, демонстрируя хорошее воспитание. Поставил рюмку на стол и спроси:
- Собственно говоря, почему вЫ пришли ко мне, неизвестному вам человеку?
- О, я многое о вас знаю! Бывший офицер каких-то элитных частей, юридическое образование, следователь по особо важным делам прокуратуры... Журналист не из последних и не из тех, кто ради гонораров напишет что угодно и про кого угодно...
- Откуда у вас такие сведения? - удивился Алексей.
- Частично - от Юрася, частично - от моей подруги из "Комсомольской правды". Она же сообщила, что год назад от вас, простите, сбежала законная супруга и с тех пор вы срываете цветы удовольствия по чужим клумбам, снимаете девочек без обязательств перед ними.
- Ничего себе типчик вырисовывается! И самое странное - это правда. Я сперва с тоски-одиночества ходил за девочками на Тверскую, а потом решил зачем платить, если можно за "спасибо"?
Осведомленность Ольги не то, чтобы расстроила, но несколько испортила настроение. Надо же, живешь и не знаешь, что к тебе внимательно присматриваются, оценивают. Он сказал:
- Хватит обо мне, приступайте к делу, Ольга, как вас там по батюшке.
- Ольга Тихоновна, если это вас волнует. Именно о моем отце и пойдет речь. Вам фамилии Благасов, Ставров, Брагин ничего не говорят?
- Дайте подумать... Ага, вспомнил, мы в своем еженедельнике публиковали информацию о разаборке в ресторане "Вечность". Ставров и Брагин убиты, Благасов легко ранен... Я запомнил заметку, потому что выпал странный расклад: В Ставрова всадили двенадцать пуль, в Брагина - восемь, а в Благасова - одну и ту в мякоть плеча...
- Я Ольга Ставрова. Двенадцать пуль - это в моего отца...
- Сочувствую, - после паузы сказал Алексей. - Примите мои соболезнования. Но почему вы не в трауре?
- Прошел уже месяц со времени этой, как вы говорите, разборки. Нельзя бесконечно выставлять напоказ свое горе, - сказала Ольга. Оживление сошло с её личика и она вдруг стала тихой, печальной.
- Помянем вашего отца? - предложил Алексей.
- Нет. Мы договорились - после первой - о деле. Помянем чуть позже.
- Что вы от меня хотите?
- Чтобы вы нашли убийц.
Печальной девушки больше не было - против Алексея сидела девица, в глазах которой читались решительность и твердость.
- Легко сказать... Вам мой телефон дал Юрась... А что он? У него больше возможностей. Его братва может половину города перерыть-перевернуть.
- Юрась был давним другом моего отца. Но в последние годы они разошлись. Я знаю из-за чего - отцу больше не нужна была "крыша" и он отказался от услуг его братвы. Вы знаете, чем занимались отец и его компаньоны?
- Напомните, пожалуйста, - уклонился от ответа Алексей.
- Ритуальная фирма "Харон", десяток других фирм похоронно-ритуального профиля, рестораны. Но самое главное - они "держали" три городских кладбища и собирались открыть четвертое, сугубо коммерческое.
- Простите, но я в этом плохо разбираюсь. Это выгодно?
- Еще как! Миллионы и миллионы... Простите за цинизм, но свеженький покойник - это деньги. А умирают у нас каждый день сотнями.
- Надо же... Значит, я умру и на мне, усопшем, кто-то хорошо заработает?
- Я слышала грустную шутку: сегодня помереть дороже, чем лечиться. Хотя и лечиться тоже стоит недешево.
- Откуда вам это известно - молодой, красивой, судя по цветущему виду, не страдающей хворями?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55