— Для него это было необходимо. В течение нескольких лет он угонял автомобили, поддаваясь внезапному порыву.
— Чтобы продать их?
— Чтобы просто весело покататься. Точнее — невесело, как он сам выразился. Когда отношения у нас с ним наладились, он сознался, что колесил по всему штату. Сказал, что искал своих родителей, своих настоящих родителей. Я поверил. Мне крайне не хотелось направлять его в тюрьму. Но я подумал, что полгода, проведенные под жестким неусыпным контролем, дадут ему возможность поостыть, повзрослеть.
— И дали?
— В известной степени — да. Он окончил среднюю школу и прочел много литературы сверх программы. Но, разумеется, у него есть трудности, которые ему предстоит преодолеть, если он захочет этим заниматься.
— Трудности, связанные с психикой?
— Предпочитаю называть их жизненными трудностями, — ответил Белсайз. — Это парень, у которого не было нигде никого и ничего своего. Это судьба человека, не имеющего ничего. Я думал, что ему может помочь психиатр. Но психолог, который обследовал его по нашей просьбе, счел, что ничего хорошего из него не получится.
— Потому что он психопат?
— Я не любитель навешивать ярлыки на молодых людей. У них может быть и бурный подростковый переходный возраст, и юношеский максимализм. Я, например, встречал у своих подопечных решительно все, о чем можно прочесть в любом учебнике по патопсихологии. Но очень часто, когда буря проходит, они изменяются и становятся лучше. — Он повернул свои руки, лежащие на столе, ладонями вверх.
— Или изменяются и становятся хуже.
— Вы — циник, мистер Арчер.
— Я — нет. Я-то как раз из тех, кто изменился в лучшую сторону. По крайней мере, немного — в лучшую. Я принял сторону полицейских, а не преступников.
Белсайз улыбнулся, от чего все лицо его как-то разом сморщилось, и сказал:
— А вот я окончательного решения так и не принял. Мои подопечные считают меня полицейским. Полицейские же считают меня защитником правонарушителей. Но дело ведь не в нас с вами, правда?
— Можете ли вы предположить, куда направился Дэви?
— Направиться он мог куда угодно. Вы говорили с его хозяйкой? Сейчас не припомню, как ее зовут, такая рыжая...
— Лорел Смит. Я говорил с нею. Как она оказалась замешана в его судьбе?
— Предложила ему повременную работу через наш отдел. Как раз когда его освободили из тюрьмы, примерно два месяца назад.
— Она знала его раньше?
— Не думаю. По-моему, эта женщина просто хотела кому-то помочь.
— И что она ожидала получить взамен?
— Вы — циник, — повторил он. — Люди часто творят добро просто потому, что это у них в природе. Думаю, что и у самой миссис Смит были неприятности когда-то в прошлом.
— На основании чего вы так думаете?
— Мне на нее поступил запрос из управления шерифа в Санта-Терезе. Примерно в тоже самое время, когда Дэви освободили.
— Официальный запрос:
— Полуофициальный. От шерифа ко мне на службу явился человек по имени Флейшер. Он хотел знать все о Лорел Смит и о Дэви. Я рассказал ему кое-что. Если откровенно, мне он не понравился. А для чего ему понадобилась такая информация, сообщить он отказался.
— Вы не поднимали данных на Лорел Смит?
— Нет. Не счел нужным.
— На вашем месте я бы сделал это. Где жил Дэви перед тем, как его посадили?
— После окончания средней школы он жил сам по себе. Летом — на пляжах, зимой перебивался случайными заработками.
— А еще раньше?
— Жил у приемных родителей — мистера и миссис Спэннер Взял их фамилию.
— Можете мне сказать, где найти Спэннеров?
— Они живут в Западном Лос-Анджелесе. Их фамилия есть в телефонном справочнике.
— Дэви поддерживал с ними связь?
— Не знаю. Спросите у них сами.
Официантка принесла счет, мы расплатились. Белсайз встал и, попрощавшись со мной, направился к выходу.
Глава 7
Здание компании по сбережению и выдаче ссуд на Уилшире представляло собой двенадцатиэтажную башню из стекла и алюминия. На автоматическом лифте я поднялся на третий этаж, где находился кабинет Себастьяна.
Секретарша с фиалковыми глазами, сидевшая в приемной, сказала, что Себастьян ждет меня.
— Но, — добавила она многозначительным тоном, — сейчас у него мистер Стивен Хэккет.
— Сам большой босс?
Нахмурившись, она произнесла:
— Тс-с! Мистер Хэккет приехал после обеда с мистером Себастьяном. Но он хочет побыть здесь инкогнито. Я сама вижу его всего второй раз. — Она говорила таким голосом, словно им сейчас наносил визит член королевской семьи.
Я присел на кушетку у стены. Д евушка встала из-за машинки и, к моему удивлению, подошла и села рядом со мною.
— Вы полицейский, врач или кто-то еще?
— Кто-то еще.
Она обиделась.
— Можете не отвечать, если не хотите.
— Именно так.
Она помолчала.
— Я очень беспокоюсь за мистера Себастьяна.
— Я тоже. Почему вы так решили, что я полицейский или врач?
— По тому, как он говорил о вас. Он очень хочет вас видеть.
— Он сказал, почему?
— Нет, но я видела, как он плакал у себя сегодня утром. — Она показала на дверь в его кабинет. — Вообще-то мистер Себастьян человек очень уравновешенный. Но он в самом деле плакал. Я вошла и спросила, не могу ли я чем-то помочь. Он ответил, что помочь тут ничем нельзя и что его дочка очень больна. — Она пристально посмотрела на меня своими фиалковыми глазами. — Это правда?
— Вполне возможно. Вы знаете Сэнди?
— Видела ее. Что с ней случилось?
Выдумывать диагноз мне не пришлось. В кабинете за дверью послышались шаги. Когда Себастьян открыл дверь, секретарша уже сидела за машинкой на своем месте, словно статуя в нише.
Стивен Хэккет оказался ухоженным мужчиной лет сорока, моложе, чем я предполагал. Его упитанному телу придавал стройность отлично сшитый твидовый костюм. Его глаза презрительно скользнули по мне, словно по предмету мебели, стоящему не на месте. Он производил впечатление человека, использующего деньги так же, как другие мужчины — ботинки с толстой стелькой и внутренним каблуком — для увеличения роста.
Себастьяну явно не хотелось, чтобы тот уходил, и он попытался проводить его до лифта. Но Хэккет в дверях обернулся, быстро пожал ему руку и попрощался:
— До свидания. Продолжайте работать так же успешно.
Себастьян подошел ко мне, глаза его мечтательно сияли.
— Это был мистер Хэккет. Ему очень понравился мой проект плана на следующий год. — Он почти открыто хвастался перед секретаршей и мною.
— Я так и знала, что ему понравится, — сказала она. — План замечательный.
— Да, но ведь заранее никогда не знаешь.
Он провел меня к себе в кабинет и закрыл дверь. Это была небольшая угловая комната окнами на бульвар и автостоянку. Посмотрев вниз, я увидел, как Стивен Хэккет подошел к красной спортивной машине и, заскочив на переднее сиденье прямо через дверцу, умчался на большой скорости.
— Отчаянный спортсмен, — заметил Себастьян.
Его обожание вызвало у меня раздражение.
— И это все, что он делает?
— Он следит, разумеется, за положением своих финансовых дел. Но активного участия в управлении компанией не принимает.
— Откуда у него деньги?
— Унаследовал состояние от отца. Марк Хэккет был одним из техасских нефтепромышленников, о которых слагали легенды. Но Стивен Хэккет делает деньги по-своему. За последние годы, например, он приобрел эту компанию и выстроил вот это здание.
— Надо же, какой молодец! Молодец да и только.
Себастьян удивленно посмотрел на меня и сел за свой письменный стол. На нем лежали фотографии Сэнди и жены в полный рост и кипа рекламных макетов, на одном из которых красовалась надпись, выполненная старинной вязью: «К чужим деньгам мы относимся со столь же глубоким уважением, как и к своим собственным».
Я подождал, пока Себастьян настроится на другую волну. На это ушло некоторое время. Ему нужно было перенестись из мира денег, в котором лучшее, на что можно надеяться, заключается в том, что тебя купит миллионер, в такой сложный и запрятанный мир своей личной жизни. Себастьян стал нравиться мне больше после того, как я узнал, что некоторое время назад обладатель этой вьющейся шевелюры сидел, повесив голову, весь в слезах.
— Я видел вашу дочь несколько часов назад.
— Правда? С ней все в порядке?
— Внешне все в порядке. А вот что у нее творится внутри, не знаю.
— Где вы ее видели?
— Она была со своим приятелем у него в квартире. Боюсь, что желания возвратиться домой у нее не было. Похоже, что Сэнди сильно озлобилась на вас и на вашу жену.
Последнюю фразу я произнес с такой интонацией, чтобы она прозвучала как вопрос. Себастьян взял со стола фото дочери и стал внимательно смотреть на нее изучающим взглядом, словно пытаясь найти там ответ.
— Она всегда любила меня без памяти, — проговорил он. — Мы были настоящими друзьями. До этого лета.
— А что случилось этим летом?
— Она вдруг стала относиться ко мне резко враждебно, к нам обоим. Фактически прекратила с нами разговаривать. Только когда вдруг вспыхивала, обзывала нас плохими словами.
— Я слышал, что этим летом у нее была любовная связь.
— Любовная связь? Это невозможно в ее возрасте.
— Причем несчастливая любовная связь, — добавил я.
— Кто он был?
— Я надеялся, что об этом вы мне скажете.
Его лицо опять изменилось. Рот приоткрылся, а челюсть беспомощно отвисла. Казалось, что его отсутствующий взгляд сосредоточился на каком-то предмете где-то сзади, у него за головой.
— Откуда вы это услышали?
— От ее подруги.
— Вы имеете в виду настоящую половую жизнь?
— Почти вне всякого сомнения, Сэнди живет ею, начиная с лета. Не отчаивайтесь, держите себя в руках.
Мое предупреждение не возымело действия. Себастьян весь поник, как побитая собака, в глазах его появился страх. Он положил фотографию Сэнди на стол лицом вниз, словно не давая ей смотреть на себя.
Я достал листок с планом, который обнаружил в письменном столе Дэви, и разложил его перед Себастьяном.
— Взгляните-ка хорошенько. Прежде всего, знаком ли вам почерк?
— Похоже, что писала Сэнди. — Он взял листок в руки и посмотрел пристальнее. — Да, почерк точно ее. Что это означает?
— Не знаю. Вы узнаете это место с искусственным озером?
Себастьян почесал голову, от чего один крупный завиток упал, закрыв ему глаза. Это придало ему несколько таинственный и неопрятный вид. Он осторожно поправил упавшую прядь, но вид у него так и остался неопрятным и жалким.
— Похоже на усадьбу мистера Хэккета, — сказал он.
— Где это?
— На возвышенности, прямо над Малибу. Место красивейшее. Но не знаю, для чего Сэнди понадобилось чертить этот план. Вам это о чем-нибудь говорит?
— Кое о чем. Прежде чем мы начнем говорить об этом, хочу, чтобы вы еще кое на что взглянули. Я привез вам ваше ружье, точнее, оставшиеся от него части.
— Как понимать «оставшиеся части»?
— Пойдемте на автостоянку, я покажу вам. Не хотел приносить сюда.
Спустившись в лифте, мы вышли на улицу и подошли к моей машине. Я открыл багажник и развернул полотенце, в которое были завернуты отпиленные стволы и приклад. Себастьян взял их в руки.
— Кто это сделал? — Он был потрясен и разгневан. — Сэнди?
— Вероятнее всего — Дэви.
— Каким же надо быть варваром! Это ружье обошлось мне в полторы сотни долларов.
— Думаю, что это не варварство. И привести это может кое к чему похуже. Обрез у Дэви почти наверняка с собой. Прибавьте к этому план усадьбы Хэккета, начерченный Сэнди...
— Боже мой, по-вашему, они задумали вооруженное ограбление?
— По-моему, Хэккета нужно предупредить о такой возможности.
Себастьян двинулся было к зданию, но повернулся ко мне. Его терзали душевные муки, и он не мог скрыть их.
— Нельзя этого делать. Неужели вы думаете, я смогу сказать ему, что моя собственная дочь...
— План начертила она. Хорошо она знает то место?
— Очень хорошо. Хэккеты прекрасно относятся к Сэнди.
— И вы считаете, их не нужно предупредить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35