Все-таки это был обезьяночеловек, глаза его смотрели вполне разумно, когда он, ухмыляясь, грозил Сергею сучковатой дубиной.
— Мне надоело! — капризно заявила Лена. Сергей сейчас готов был обеими руками подписаться под ее словами, но к ним, дразня протянутой вперед дубиной, с ухмылкой скользила красная зверюга.
Сергей отбежал шагов на двадцать, чтобы увести бой в сторону от присевшей возле дерева Лены. Девушка с любопытством наблюдала за ним.
Обезьяна вдруг перебросила дубинку в левую руку, нагнулась, схватила камень в два кулака, кривляясь, прицелилась в Волкова и, неожиданно повернувшись, бросила его в Лену.
Просвистев в воздухе, камень со страшной силой врубился в развилку ствола чуть выше головы красавицы и упал, не причинив вреда.
Лена удивленно посмотрела на них, на камень, попробовала поднять его одной рукой, взяла двумя, взвесила, и тут впервые проблески беспокойства мелькнули на ее лице.
Но Сергей этого видеть уже не мог, потому что был занят.
Дубинка гориллы вновь перелетела в правую руку и, описав мощную дугу, врезалась в песок. Сергей быстро нагнулся, схватил камень раза в два меньше, чем только что брошенный этим самцом, и кинул.
Камень врезался в солнечное сплетение обезьяночеловека в тот момент, когда он сам уже замахнулся, сбил дыхание, не повредил, зато явно разозлил.
В глазах примата появились красные огоньки — звериная ярость плескалась внутри, лишая его остатков и без того не слишком развитого разума.
Зверь вновь поднял свою дубинку, размахнулся, но Сергей успел извернуться и ударить его ногой в живот. Замах был удачно сбит, но сам Волков едва не попался: сучковатый конец дубинки, разорвав рубашку, задел левое плечо.
Сергей увидел, как удивленно распахнулись Ленины глаза. Она посмотрела на кровь, залившую ему плечо, перевела взгляд на зверя, что-то окончательно сообразила и прижалась к дереву, поджав ноги, словно собиралась вскочить.
Горилла, продолжая непрерывно реветь, махнула палицей снизу вверх. Замах едва не оказался верным, но Сергей, развернувшись на правой ноге, сумел отклониться, оказавшись рядом с могучим противником. Волков сильно ударил обезьяну кулаком в висок, а другой рукой попал в затылок, когда тот упал на колени — пахнуло мускусным, кислым запахом.
Оказавшись сзади, Сергей ударил врага ногой по затылку — обезьяна ткнулась носом в песок и тут же, не вставая, удивительно ловко махнула дубинкой. Бывший арестант Урана заученным движением увернулся, прыгнул в сторону и только потому сохранил кости в целости, однако дубинка все же его достала. Удар сбил Сергея с ног, и он покатился по песку, слыша пронзительный крик Лены:
—Коля!
Сергей удивился не к месту, отчего его все время путают с Орловым? Пусть он и похож на него, словно близнец, но отчего никто не верит результатам идентификации?
— Коля! — Девушка уже понимала, что обычный для «Сада Наслаждений» фантом, неожиданно материализовавшись, превратился в настоящее чудище.
Обезьяна тоже слышала крик и вдруг стремительно метнулась к девушке.
Сергей не успевал. Лихорадочно оглянувшись, он заметил брошенный им раньше камень, подхватил его и метнул.
Камень попал зверю под гребень в шею — не добежав пару метров, горилла растянулась на песке.
Сергей уже был рядом, упал сверху, обхватил толстую шею и попытался свернуть… Это оказалось невозможно — шея сразу окаменела, а страшные руки уже потянулись к нему, схватили за плечи.
Сергей с трудом освободил правую руку, нашел маленькие глазки врага и выдавил их: лопнув, те жидко растеклись по пальцам.
Ужасающе взревев, обезьяночеловек отбросил его с такой силой, что Сергей врезался головой в ствол дерева выше все еще сидящей Лены и сполз прямо на нее.
Горилла шла, жалко и беспорядочно размахивая руками. Сергей подобрал дубинку и, подбежав, несколькими сокрушительными ударами раздробил твердокаменный череп.
Лена, раскрыв рот, зачарованно, с ужасом и недоверием разглядывала поле битвы. Видимо, верить в реальность происходящего ей все-таки не хотелось.
Они услышали, как не так уж далеко от них заревели голоса преследователей. Им следовало думать о собственном спасении.
Сергей огляделся: слева — озеро, справа начиналось подножие холма, покрытого, как и степь кругом, зарослями фиолетового кустарника.
Лена поднялась и, неуверенно ступая, подошла к трупу. На шее у гориллы висело ожерелье с высушенными человеческими ушами. Девушка протянула руку, дотронулась до раздробленного черепа и, поглядев на свой окровавленный палец, развернулась к Сергею. Понимание отразилось в ее глазах. И, к чести его спутницы, не поддалась ужасу, а судорожно сглотнула и выпрямилась— значит, справилась.
— Бежим! — скомандовал Сергей, и они помчались прямо в гущу кустарника, сразу скрывшего их с головой— в противоположную от звериного завывания сторону.
Удача беглецам улыбнулась: достаточно утоптанная звериная тропа проходила в нужном им направлении. Они бежали — впереди Лена, следом — Сергей, а сзади, с леденящим душу рычанием — все ближе, ближе! — обезьяны. Вопли и вой внезапно изменили тональность — раздался многоголосый яростный взрыв негодования, — гориллолюди нашли труп соплеменника.
Лена, словно ее подстегнули, припустила быстрее. Они мчались, едва вписываясь в повороты, благо не особенно крутые. Сергею начало казаться, что тропа так и будет петлять вечно, но вдруг все закончилось — они добежали.
Вернее, бежать дальше было некуда.
Они оказались на обширном плато, ровном и гладком, густо заросшем ковром полевых цветов. Впереди, преграждая им путь редкой цепью, стояли невесть как оказавшиеся здесь гориллы. Сзади, быстро завершая охват с флангов, приближались остальные преследователи. Окружив добычу, обезьяны вдруг с дикими воплями ринулись к ним со всех сторон.
Понимая, что убежать уже не удастся, Сергей приготовился дорого отдать свою жизнь. Громилы добежали, прыгнули со всех сторон, заслонив собой свет… все померкло.
Конечно, и тогда и потом, вспоминая произошедшее, Сергей не верил в возможность смертельного исхода. Аттракцион, а это прежде всего был довольно популярный и, по всей видимости, многократно посещаемый аттракцион — развлекал, а не убивал. С этим все было ясно.
Но для Сергея вполне очевидно было и наличие в этот раз некоего неучтенного фактора: та обезьяна, что напала на них, была вполне реальная, из настоящего мира, — его пальцы и плечо все еще ощутимо болели.
Предчувствовать смерть могут многие, но верить в нее — совсем другое дело.
Сергей помнил, что, видя прыгавших на них со всех сторон визжащих обезьян, их желтые, почти тигриной величины клыки, ощеренные пасти, дубинки, взлетевшие в замахе, он совершенно бессознательно подсчитывал, сколько еще им осталось времени, и что надо сделать, прежде чем…
Все завершилось очень быстро. Сверху, заслоняя свет, опускалась циклопическая нога колдуна — мрак, потеря самого себя, затянувшаяся экскурсия…
Теперь они стояли в толпе, внутри крепостной стены. Кругом визжали и кричали от восторга. Некоторые с любопытством смотрели на Сергея, кто-то ткнул в него пальцем, кто-то подал новую рубашку и обтер окровавленное плечо. Волков уловил несколько удивленных взглядов и, как пояснила потом Лена, толпа, так и не понявшая до конца, кто он: фантом или ловко заменивший собой изображение статист, принялась развлекаться вновь.
Сергей посмотрел на спутницу, и она не отвела глаза.
— Пойдем! — сказала она.
Странно, но этот аттракцион сблизил их больше, чем проведенная недавно ночь.
— Что ты об этом думаешь? — спросила девушка.
— Не знаю, я здесь впервые.
Лена странно взглянула на него.
Часть толпы, давно пресытившаяся зрелищем, стронулась, хотя сигнала никто не подавал. Людей словно выдавливало в широкий каменный коридор, освещаемый чадящими факелами. Низкий потолок шероховато изгибался аркой. Через равные промежутки в стенах встречались ниши с изображениями. Нет, статуями. А впрочем, могло быть и то и другое. Ухмыляясь, угрожая, делая магические пассы, посетителей «Сада Наслаждений» провожали взглядом гоблины, колдуны, скелеты и гномы. Из ниш лился необычайно насыщенный рубиновый, медовый и густой, как сироп, свет.
Некоторое время шли молча, и Сергей решил-таки задать мучивший его вопрос:
— Почему ты назвала меня Колей? Ты же знаешь, что я Сергей.
— Сергей? — переспросила она. — А я думала…
— Что ты думала?
— Нет, ничего… Сергей так Сергей.
— Не «так Сергей», а именно Сергей, — подытожил он.
Они вышли в огромный в зал с колоннами. Крутая мраморная лестница, по ступенькам которой стекал ковер, гротескные беседки, пагоды, в которые входили по висячим мосткам, острый, навязчивый запах то ли ладана, то ли серы, те же факелы, не теряющиеся, однако, в довольно освещенном зале. Отовсюду слышался звон металла и повторяющиеся странные завывания. Все здесь впечатляло не избалованного подобным бывшего арестанта планеты-каторги.
Толпа, вынеся их сюда, столкнулась со встречным потоком. Через некоторое время стало свободнее. Кто-то дернул Сергея за руку. Он посмотрел вниз: маленький, едва ему по пояс, но очень широкий в плечах гном тянул его за собой. Грубые, словно вырубленные топором черты его лица искажала хитрая, злобная ухмылка.
Сергей стал было сопротивляться, но гном проскрежетал:
— Мираб хочет просить тебя и ее к нему.
Лена почему-то заинтересовалась приглашением, и Сергей пошел с ними.
Почему бы и нет?
Через арочный проход они попали в соседнее, гораздо меньшее помещение. Освещали этот туннель такие же факелы, но вверху кирпичных стен виднелись бойницы, в которых мелькали мрачные лица.
Гном подвел к воротам, которые охраняли гигантские, метра три высотой фигуры в латах, при их приближении дружно лязгнувшие перекрещенными алебардами.
Гном вышел вперед и торжествующе, хрипло прокаркал:
— Именем Мираба!
Рыцари отдернули алебарды, а ворота, тяжко заскрипев, распахнулись.
— Вы входите в Большой Зал Приемов Великого Ми-раба! — раздельно, по слогам, то ли пояснил, то ли предупредил гнусный посланник. Путь был завершен, осталось пересечь зал. Они прошли по каменным квадратным черно-белым плитам, словно по гигантской шахматной доске, потом по прямой пурпурной ковровой дорожке прямо к возвышению, на котором Мираб принимал гостей.
Сергей вспомнил, что об этом человеке ему успел рассказать Николай. Теперь о нем Волков имел некоторое представление — встречал он таких типов и на Уране. Понял Сергей и то, что, будучи тогда в одном бараке с Орловым, делясь своими воспоминаниями в попытке хоть на время отгородиться от бесконечных уранских дней, они как-то упускали из вида тот факт, что и Уран, и Мечтоград, и вся Империя давно уже отданы в руки таких вот Мирабов Мамедовых.
Мираб восседал на черном троне из полированного камня. Слева и справа от него полыхали огнем металлические чаши. Охраняющие своего господина рыцари держали в левой руке чадящие и рассыпающие искры факелы. Дым жирными пластами поднимался вверх, сливаясь с серым облаком, которое опутывало весь потолок.
Толстый, подвижный и энергичный, не желавший худеть по генетически сохранившейся убежденности в высочайшей ценности сала, как показателя благополучия и успеха, Мамедов восстановил и развил древнее искусство макиавеллевской интриги. Кто-то считал, что эта интрига и была самоцелью Мираба, но только некоторые знали, как далеко в результате проникла паутина его невидимой внешне силы и влияния.
— Именем Господина нашего Бога-Императора, мы приветствуем гостей Магического квартала.
Немедленно за спиной Мираба исчезла стена, и огромное, известное каждому по множеству окружавших подданных Империи с младенчества бюстов, статуй, изображений, фильмов лицо Императора заглянуло в зал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58