Так же одет и обр, лишь по верху шлема вместо острия, как у людей, идет острый гребень.
А щиты, копья и мечи одинаковы, все сделано по одному образцу, ибо умельцы-кузнецы есть только у людей — обры к тонкому ремеслу неспособны. Начав завоевания, они просто вынудили трудиться пленных. Сергею об этом рассказал Доброслав, а ему — пленные обры, которых заставило разговориться каленое железо.
На поле вот-вот начнется схватка. Арсун наклонил копье и, понукая лорка, помчался навстречу воеводе. Доброслав со щитом, но без копья, а с цепным кистенем, состоящим из ручки с ременной петлей для запястья, цепи длиной почти в метр и кованого железного шара с шишками, весом килограмма в два. Такое оружие требовало не столько силы, сколько безупречно тренированного глаза.
Два всадника несутся навстречу друг другу. Кто победит? Сомкнулись. Воевода поймал острие копья срединной бляхой щита, а сам, крутанув кистенем в воздухе, задел убийственным замахом утиную голову лорка.
Разъехались. Что-то там?.. Обр потерял копье — неудачно отбитое Доброславом, оно поразило коня, отъехав в горячке схватки, конь уже, шатаясь, падал. Вождь ловко соскочил. Все так быстро! У лорков, видно, нет мозгов — железный шар снес полчерепа, а тот все еще несет всадника.
Но нет, упал, — равный бой. Оба бойца потеряли своих животных. Оба спешат друг к другу. Арсун на ходу подбирает копье, в левой руке вместо меча свисает сеть. Он надвигается, не отрывая от земли ступней широко расставленных ног. Выставляет копье, отводя назад левую руку с сетью, огромная полированная морда сверкает на солнце.
Метнув в лицо Доброслава жало копья, Арсун сбил расчет воеводы. Пущенный в цель шар запутался шипами в ячейках: вместо своего тела обр подставил сеть.
Рывок, и Доброслав едва не падает. Ременная петля рвет кисть, занята щитом левая рука, и нечем полоснуть по крепкому ремешку… Упадет Доброслав?..
Нет, ременная петля не выдерживает, и вместе с сетью обр подтягивает к себе кистень. Доброслав с лязгом вытаскивает меч и, пока Арсун занят сетью и добычей, коротким взмахом перерубает древко вражеского копья.
Отскочив, зверочеловек отбрасывает бесполезное теперь древко, затем сеть и, возвращаясь к испытанному оружию, бросает щит со спины на левую руку. В правой меч уже кажется продолжением кисти, покрытой зеленоватыми, словно бы искусственными чешуйками.
Чего ждать? Нечего! Жарко. Обр будто бы наметился рубить сверху, а ударил наискось снизу, тяжелый меч летит в колено противнику, а голову с длинным рылом обр прячет под щит. Железо встретило железо, меч выщербил меч, и замелькали оба клинка, как змеиные жала.
Доброслав ударил врага по шлему, а сам получил удар по плечу. Стальной кованый погон остался цел, уцелело и плечо. Железо мечей бесплодно спорит с крепостью доспехов.
Теперь, когда первый запал боя прошел, оба бойца кажутся со стороны расчетливыми игроками. Обр тяжел и массивен, и Доброслав уже не мальчик, чтобы в прыжках и увертках испытывать ловкость и удачу. Опыт и мастерство сделали его лучшим среди людей, слева, справа, сверху, сверху, сверху бьет воевода, и обру уже тяжело выдерживать такой темп, он пробует силой переломить натиск, бьет изо всех сил, и воевода ловит лезвие вражеского меча краем щита точно между двумя коваными пластинами, которые и предназначены для подобного приема, резкое движение щитом, мгновенное напряжение всего тела — закаленная сталь звонко лопается, и отлетают обломки…
Арсун не медлит ни секунды, бьет Доброслава щитом, отвлекает внимание и успевает выхватить второй, запасной меч, не настолько длинный, как основной, но все же…
Люди забыли о времени, каждый человек и каждый обр бьется за своего и вмести с ним. Все исчезло, кануло в пустоту, и смешными кажутся страсти, измены, споры мир Господа нашего Отца-Императора сузился до этого поля, нет, еще уже, размахом меча можно охватить, и здесь прячется не одна жизнь, а жизнь тысяч людей, вот почему не может погибнуть воевода, а обры думают то же самое об их вожде.
Солнце светит сверху и с юга — поперек поля. В ярости мечется Арсун, и не поймешь, от чего ярость — от усталости? или от страха проиграть битву?.. Смерть пока утомилась, обходит поле стороной, и только звенят мечи, и глухо друг о друга бьются щиты.
Обры верят, что Бог-Отец занес путь каждого в книгу жизни и смерти. И уверены, что к судьбе своих верных слуг его воля всегда благосклонна. Людям и проще, и труднее. Наделив их своим обликом и подобием, Бог-Отец дал людям свободу воли. Так что твоя судьба — в твоих руках, и если не поможешь себе сам, Господь способен с презрением отвернуться. Тяжко трудясь, не отдыхая от воинских тренировок в юности, а потом, имея власть, заставляя трудиться себя сам, Доброслав превратился в неутомимого бойца. Но и обр не беспомощен: все в воле Бога, кто бы ни был твой противник, Бог в любое мгновенье может вмешаться: лопнет сосуд в голове, схватит судорогой мышцу… Беспокоиться — пустое…
На пряный запах разгоряченных тел слетаются мелкие мухи и слепни, черным роем жужжат над бойцами и лезут в нос, глаза. Арсун, отскакивая, опускает щит. Концом меча он пытается достать холодный, словно кусок льда, глаз воеводы. И не замечает широкого, как взмах косы, удара. Меч Доброслава словно бы метится в ноги, но по плавной дуге идет вверх, перерубает на ходу пряжку шлема и, зацепившись за железо, оголяет длинное рыло обра.
Сила удара такова, что меч вместе с зацепившимся за клинок шлемом взлетает вверх — Арсун в ярости раскрывает зубастую пасть, шипит, и оранжевые глаза пылают гневом. Не раздумывая, Доброслав широким махом бросает шлем в голову противника. Тяжелый гребень железного шлема с хрустом врезается в череп, Арсун опускает руки, на мгновение затянув глаза защитной пленкой, и тут воевода бьет его кованым краем щита в голову.
Все кончено: замерло множество людей и обров, только что врагов, а теперь победителей и побежденных.
Доброслав примеривается мечом, но вдруг машет рукой, и Радим уже летит на зов.
Все видят, как, подъехав, он падает на обра и, развернув тяжелое тело на живот, связывает за спиной руки.
Глава 13. ПОБЕДА
— Я хотел его убить, смерть уже сидела на острие моего меча, но подумал, что живой Арсун сделает менее хлопотным разоружение этой ползучей банды, — объяснял воевода, еще даже не расставшись с доспехами, лишь сняв шлем, открыв голову в спутанных прядях русых волос, мокрых от обильного пота. — Здесь нужны ваши знания, — продолжал он, имея в виду паломников. — Люди вы опытные в том, с чем мы не сталкивались прежде: что вообще нам делать с этой массой пленных? Где будут полезнее их жизни? И что творить завтра?
Нет человеку в жизни покоя. Сделав одно, он тянется к новому. Потому что человек так сотворен, и остановить его может только смерть, а если смерть запоздает, будет он говорить: вот раньше… Но что раньше было — то ушло, и каждый день приходит голодным, его не насытишь свершенным вчера.
Воевода отдал приказ пришедшему в себя Арсуну, тот приказал бывшему войску, и гигантские телеги стали наполняться доспехами и оружием. Наполнив телегу, немедленно отправляли к реке, к своим. Боялись, что среди множества пленных найдется тысяча-другая бойцов, которые не захотят исполнить приказ. Напрасно. И удивление поведению обров заставляло бунтовать чувства. Видя услужливую готовность исполнить любой приказ человека, многие воины, особенно из молодых, брезгливо предлагали посечь всех на месте. А у других преданные взгляды желтых глаз вызывали недоверие и гнев: а ну как подло притворяются?
Доброслав решил устроить лагерь для военнопленных здесь же, в урочище, где произошло первое сражение с обрами. Как давно это было!
Поют колеса обрских телег. Раскачиваясь, запинаясь в рытвинах, кренясь, подобно челнам в воде, движутся к реке крытые возы, каждый метров двадцать длиной и метра четыре шириной, Тарканы, чуя впереди воду, охотно передвигали ноги и, наклоняя длинные шеи, заглядывали в глаза людям. Безмозглое животное, чей хозяин тот, кто первым догадается заставить работать. Но к ним быстро привыкали, уже оценивая по-другому— добыча!..
Уступая робкой просьбе вождя обров, в их лагере оставили и самок. Их оказалось неожиданно много — несколько тысяч. И всплывали вопросы: не селиться ли пришли сюда обры? Не искоренять ли род людской?
Вот уж вам!..
Малинин, академически увлекаясь, советовал воеводе, как лучше организовать обров. Тот незамедлительно назначил его начальником лагеря. Валентин, все больше загораясь, остался создавать рабочие группы строителей для возведения бараков, а также и охотников, чтобы прокормить эту многотысячную ораву.
И незаметно война уходила в прошлое. Лишь временами ярилось сердце, вспоминая… бой? рану? котлы с человеческим мясом?..
У реки бойцов встречали женщины, дети и немногие мужчины, оставленные для поддержки и охранения. Навезли снеди — все что было привезли, разве пожалеешь? Праздник-то какой? Победа!
Лишь немногие из женщин встречали воинов плачем и криками. Лишь немногие воины отдали свои жизни, чтобы совершилось сегодня чествование, чтобы покорить обров на веки вечные. За едой и питьем Сергей думал: а что дальше? Временная остановка или это и есть их путь в этом мире? Он встречался глазами со своими за столом. Не было лишь Малинина, еще не вернувшегося из концлагеря обров. Рассудительный Илья, отправившийся в паломничество в безрассудной надежде вернуть выдуманную Лену, Катенька, их Елена Троянская, влюбленная в мир вокруг себя и в себя в этом мире, Кирилл Исаев, кинувшийся в местную войну, но не забывший глобальную — с самим Господом-Императором, Марго, может быть, чуть-чуть жалеющая о своем решении идти с мужем, Семен Кочетов, продолжавший исследовать границы собственных возможностей в тех рамках, что даровал ему Бог-Отец. Михайлов, честно отложивший решение убить Сергея до лучших времен. И сам Волков, во что бы то ни стало желавший вернуть Лену. А еще?., свою память, свою судьбу, свою свободу…
— Воевода! Если ты не решишься сейчас, ты вместо силы и свободы людей еще сможешь застать рабство. Сильный становится сильным от преодоления препятствий, без этого слабеет самый могучий, — говорил Сергей ему в ухо.
А со второй стороны вкрадчиво шептал Исаев:
— Обры узурпировали волю Бога-Отца. Кто, как не ты, может восстановить справедливость и вернуть все на свои места. Наш Господь может в любой момент вернуться, а что он увидит? Те, кто создан по образу и подобию, вынуждены воевать с низшими слугами. Не пора ли тебе, Доброслав, восстановить справедливость и скрытую волю Бога-Отца: стать во главе Империи, чтобы Господь по возвращении порадовался.
И пили, и кричали славу воеводе, и воинам, и всем людям, победившим нелюдей. И, поднимая золотой кубок с вином, отвечал Доброслав:
— Сердце остужается праздностью. Рука сохнет без труда. Мы узнали о нашей силе после победоносной войны. Если войско остынет в бездействии, станем мы слабее обров. Войску — дело ратное! — и, помолчав, добавил: — Покой теперь не для нас…
Глава 14. НЕ МЫ ПРИШЛИ, А К НАМ ПРИШЛИ
Пролетели короткие дни войны, события быстро стали отходить в предания, где обры были могучи, мужественны и кровожадны, и победа над ними возвысила людей.
Честь и хвала!
Поражение обров странным и непостижимым для людей образом изменило зверолюдей: в плену они неожиданно обрели смысл своего существования. Часто можно было теперь увидеть обра, на ходу заглядывающего человеку в глаза, — горели оранжевые глаза с вертикальной черточкой зрачка, — было в них лишь желание угадать волю человека и быть счастливым от случайного одобрения хозяев. Очень странно.
Арсун легко, словно актер, сбросил роль захватчика, но остался для своих непререкаемым авторитетом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
А щиты, копья и мечи одинаковы, все сделано по одному образцу, ибо умельцы-кузнецы есть только у людей — обры к тонкому ремеслу неспособны. Начав завоевания, они просто вынудили трудиться пленных. Сергею об этом рассказал Доброслав, а ему — пленные обры, которых заставило разговориться каленое железо.
На поле вот-вот начнется схватка. Арсун наклонил копье и, понукая лорка, помчался навстречу воеводе. Доброслав со щитом, но без копья, а с цепным кистенем, состоящим из ручки с ременной петлей для запястья, цепи длиной почти в метр и кованого железного шара с шишками, весом килограмма в два. Такое оружие требовало не столько силы, сколько безупречно тренированного глаза.
Два всадника несутся навстречу друг другу. Кто победит? Сомкнулись. Воевода поймал острие копья срединной бляхой щита, а сам, крутанув кистенем в воздухе, задел убийственным замахом утиную голову лорка.
Разъехались. Что-то там?.. Обр потерял копье — неудачно отбитое Доброславом, оно поразило коня, отъехав в горячке схватки, конь уже, шатаясь, падал. Вождь ловко соскочил. Все так быстро! У лорков, видно, нет мозгов — железный шар снес полчерепа, а тот все еще несет всадника.
Но нет, упал, — равный бой. Оба бойца потеряли своих животных. Оба спешат друг к другу. Арсун на ходу подбирает копье, в левой руке вместо меча свисает сеть. Он надвигается, не отрывая от земли ступней широко расставленных ног. Выставляет копье, отводя назад левую руку с сетью, огромная полированная морда сверкает на солнце.
Метнув в лицо Доброслава жало копья, Арсун сбил расчет воеводы. Пущенный в цель шар запутался шипами в ячейках: вместо своего тела обр подставил сеть.
Рывок, и Доброслав едва не падает. Ременная петля рвет кисть, занята щитом левая рука, и нечем полоснуть по крепкому ремешку… Упадет Доброслав?..
Нет, ременная петля не выдерживает, и вместе с сетью обр подтягивает к себе кистень. Доброслав с лязгом вытаскивает меч и, пока Арсун занят сетью и добычей, коротким взмахом перерубает древко вражеского копья.
Отскочив, зверочеловек отбрасывает бесполезное теперь древко, затем сеть и, возвращаясь к испытанному оружию, бросает щит со спины на левую руку. В правой меч уже кажется продолжением кисти, покрытой зеленоватыми, словно бы искусственными чешуйками.
Чего ждать? Нечего! Жарко. Обр будто бы наметился рубить сверху, а ударил наискось снизу, тяжелый меч летит в колено противнику, а голову с длинным рылом обр прячет под щит. Железо встретило железо, меч выщербил меч, и замелькали оба клинка, как змеиные жала.
Доброслав ударил врага по шлему, а сам получил удар по плечу. Стальной кованый погон остался цел, уцелело и плечо. Железо мечей бесплодно спорит с крепостью доспехов.
Теперь, когда первый запал боя прошел, оба бойца кажутся со стороны расчетливыми игроками. Обр тяжел и массивен, и Доброслав уже не мальчик, чтобы в прыжках и увертках испытывать ловкость и удачу. Опыт и мастерство сделали его лучшим среди людей, слева, справа, сверху, сверху, сверху бьет воевода, и обру уже тяжело выдерживать такой темп, он пробует силой переломить натиск, бьет изо всех сил, и воевода ловит лезвие вражеского меча краем щита точно между двумя коваными пластинами, которые и предназначены для подобного приема, резкое движение щитом, мгновенное напряжение всего тела — закаленная сталь звонко лопается, и отлетают обломки…
Арсун не медлит ни секунды, бьет Доброслава щитом, отвлекает внимание и успевает выхватить второй, запасной меч, не настолько длинный, как основной, но все же…
Люди забыли о времени, каждый человек и каждый обр бьется за своего и вмести с ним. Все исчезло, кануло в пустоту, и смешными кажутся страсти, измены, споры мир Господа нашего Отца-Императора сузился до этого поля, нет, еще уже, размахом меча можно охватить, и здесь прячется не одна жизнь, а жизнь тысяч людей, вот почему не может погибнуть воевода, а обры думают то же самое об их вожде.
Солнце светит сверху и с юга — поперек поля. В ярости мечется Арсун, и не поймешь, от чего ярость — от усталости? или от страха проиграть битву?.. Смерть пока утомилась, обходит поле стороной, и только звенят мечи, и глухо друг о друга бьются щиты.
Обры верят, что Бог-Отец занес путь каждого в книгу жизни и смерти. И уверены, что к судьбе своих верных слуг его воля всегда благосклонна. Людям и проще, и труднее. Наделив их своим обликом и подобием, Бог-Отец дал людям свободу воли. Так что твоя судьба — в твоих руках, и если не поможешь себе сам, Господь способен с презрением отвернуться. Тяжко трудясь, не отдыхая от воинских тренировок в юности, а потом, имея власть, заставляя трудиться себя сам, Доброслав превратился в неутомимого бойца. Но и обр не беспомощен: все в воле Бога, кто бы ни был твой противник, Бог в любое мгновенье может вмешаться: лопнет сосуд в голове, схватит судорогой мышцу… Беспокоиться — пустое…
На пряный запах разгоряченных тел слетаются мелкие мухи и слепни, черным роем жужжат над бойцами и лезут в нос, глаза. Арсун, отскакивая, опускает щит. Концом меча он пытается достать холодный, словно кусок льда, глаз воеводы. И не замечает широкого, как взмах косы, удара. Меч Доброслава словно бы метится в ноги, но по плавной дуге идет вверх, перерубает на ходу пряжку шлема и, зацепившись за железо, оголяет длинное рыло обра.
Сила удара такова, что меч вместе с зацепившимся за клинок шлемом взлетает вверх — Арсун в ярости раскрывает зубастую пасть, шипит, и оранжевые глаза пылают гневом. Не раздумывая, Доброслав широким махом бросает шлем в голову противника. Тяжелый гребень железного шлема с хрустом врезается в череп, Арсун опускает руки, на мгновение затянув глаза защитной пленкой, и тут воевода бьет его кованым краем щита в голову.
Все кончено: замерло множество людей и обров, только что врагов, а теперь победителей и побежденных.
Доброслав примеривается мечом, но вдруг машет рукой, и Радим уже летит на зов.
Все видят, как, подъехав, он падает на обра и, развернув тяжелое тело на живот, связывает за спиной руки.
Глава 13. ПОБЕДА
— Я хотел его убить, смерть уже сидела на острие моего меча, но подумал, что живой Арсун сделает менее хлопотным разоружение этой ползучей банды, — объяснял воевода, еще даже не расставшись с доспехами, лишь сняв шлем, открыв голову в спутанных прядях русых волос, мокрых от обильного пота. — Здесь нужны ваши знания, — продолжал он, имея в виду паломников. — Люди вы опытные в том, с чем мы не сталкивались прежде: что вообще нам делать с этой массой пленных? Где будут полезнее их жизни? И что творить завтра?
Нет человеку в жизни покоя. Сделав одно, он тянется к новому. Потому что человек так сотворен, и остановить его может только смерть, а если смерть запоздает, будет он говорить: вот раньше… Но что раньше было — то ушло, и каждый день приходит голодным, его не насытишь свершенным вчера.
Воевода отдал приказ пришедшему в себя Арсуну, тот приказал бывшему войску, и гигантские телеги стали наполняться доспехами и оружием. Наполнив телегу, немедленно отправляли к реке, к своим. Боялись, что среди множества пленных найдется тысяча-другая бойцов, которые не захотят исполнить приказ. Напрасно. И удивление поведению обров заставляло бунтовать чувства. Видя услужливую готовность исполнить любой приказ человека, многие воины, особенно из молодых, брезгливо предлагали посечь всех на месте. А у других преданные взгляды желтых глаз вызывали недоверие и гнев: а ну как подло притворяются?
Доброслав решил устроить лагерь для военнопленных здесь же, в урочище, где произошло первое сражение с обрами. Как давно это было!
Поют колеса обрских телег. Раскачиваясь, запинаясь в рытвинах, кренясь, подобно челнам в воде, движутся к реке крытые возы, каждый метров двадцать длиной и метра четыре шириной, Тарканы, чуя впереди воду, охотно передвигали ноги и, наклоняя длинные шеи, заглядывали в глаза людям. Безмозглое животное, чей хозяин тот, кто первым догадается заставить работать. Но к ним быстро привыкали, уже оценивая по-другому— добыча!..
Уступая робкой просьбе вождя обров, в их лагере оставили и самок. Их оказалось неожиданно много — несколько тысяч. И всплывали вопросы: не селиться ли пришли сюда обры? Не искоренять ли род людской?
Вот уж вам!..
Малинин, академически увлекаясь, советовал воеводе, как лучше организовать обров. Тот незамедлительно назначил его начальником лагеря. Валентин, все больше загораясь, остался создавать рабочие группы строителей для возведения бараков, а также и охотников, чтобы прокормить эту многотысячную ораву.
И незаметно война уходила в прошлое. Лишь временами ярилось сердце, вспоминая… бой? рану? котлы с человеческим мясом?..
У реки бойцов встречали женщины, дети и немногие мужчины, оставленные для поддержки и охранения. Навезли снеди — все что было привезли, разве пожалеешь? Праздник-то какой? Победа!
Лишь немногие из женщин встречали воинов плачем и криками. Лишь немногие воины отдали свои жизни, чтобы совершилось сегодня чествование, чтобы покорить обров на веки вечные. За едой и питьем Сергей думал: а что дальше? Временная остановка или это и есть их путь в этом мире? Он встречался глазами со своими за столом. Не было лишь Малинина, еще не вернувшегося из концлагеря обров. Рассудительный Илья, отправившийся в паломничество в безрассудной надежде вернуть выдуманную Лену, Катенька, их Елена Троянская, влюбленная в мир вокруг себя и в себя в этом мире, Кирилл Исаев, кинувшийся в местную войну, но не забывший глобальную — с самим Господом-Императором, Марго, может быть, чуть-чуть жалеющая о своем решении идти с мужем, Семен Кочетов, продолжавший исследовать границы собственных возможностей в тех рамках, что даровал ему Бог-Отец. Михайлов, честно отложивший решение убить Сергея до лучших времен. И сам Волков, во что бы то ни стало желавший вернуть Лену. А еще?., свою память, свою судьбу, свою свободу…
— Воевода! Если ты не решишься сейчас, ты вместо силы и свободы людей еще сможешь застать рабство. Сильный становится сильным от преодоления препятствий, без этого слабеет самый могучий, — говорил Сергей ему в ухо.
А со второй стороны вкрадчиво шептал Исаев:
— Обры узурпировали волю Бога-Отца. Кто, как не ты, может восстановить справедливость и вернуть все на свои места. Наш Господь может в любой момент вернуться, а что он увидит? Те, кто создан по образу и подобию, вынуждены воевать с низшими слугами. Не пора ли тебе, Доброслав, восстановить справедливость и скрытую волю Бога-Отца: стать во главе Империи, чтобы Господь по возвращении порадовался.
И пили, и кричали славу воеводе, и воинам, и всем людям, победившим нелюдей. И, поднимая золотой кубок с вином, отвечал Доброслав:
— Сердце остужается праздностью. Рука сохнет без труда. Мы узнали о нашей силе после победоносной войны. Если войско остынет в бездействии, станем мы слабее обров. Войску — дело ратное! — и, помолчав, добавил: — Покой теперь не для нас…
Глава 14. НЕ МЫ ПРИШЛИ, А К НАМ ПРИШЛИ
Пролетели короткие дни войны, события быстро стали отходить в предания, где обры были могучи, мужественны и кровожадны, и победа над ними возвысила людей.
Честь и хвала!
Поражение обров странным и непостижимым для людей образом изменило зверолюдей: в плену они неожиданно обрели смысл своего существования. Часто можно было теперь увидеть обра, на ходу заглядывающего человеку в глаза, — горели оранжевые глаза с вертикальной черточкой зрачка, — было в них лишь желание угадать волю человека и быть счастливым от случайного одобрения хозяев. Очень странно.
Арсун легко, словно актер, сбросил роль захватчика, но остался для своих непререкаемым авторитетом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58